Случайный взгляд на мир с изнанки. Глава 8

Верочка Афанасьева считала себя женщиной образованной и современной, она заканчивала аспирантуру, а друзья называли её компьютерным гением. Она терпеть не могла всевозможные поверия, суеверия, наговоры, заговоры, бабушек со свечками и прочую ерунду, ей казалось, что это мир малограмотных людей, а ещё хуже – обманщиков. Она читала современные журналы и научные статьи в Интернете.
Поэтому, когда Татьяна Петровна выслушала печальное известие дочери о близком разводе и невозможности продолжения жизни с этим типом и заявила, что её, Верочку, сглазили, будь у неё в руке пистолет, он бы выстрелил в родную маму.
- Ты что? Ты в своём уме? Как тебе это в голову могло прийти? Мне стыдно, что у меня такая мать! – размахивала руками Вера, сметая рукавами крошки со стола, которые падали на пыльный пол. – Я не буду заниматься такими глупостями и точка!
Татьяна Петровна, тоже, между прочим, кандидат технических наук, человек с большим жизненным опытом и знанием людей, последнее время как раз больше верила в этот самый житейский опыт и непостижимые человеческому глазу и уху способности их отдельных индивидуумов. Занималась она сетевыми продажами какой-то супер-пупер посуды, которая была очень востребована населением, и посему имела массу подруг и просто знакомых.
Намывая изрядно запылившийся за время их отсутствия линолеум в квартире, она мысленно перебирала круг людей, которых можно посвятить в личные проблемы, отдавая предпочтение интуиции.
Как только за Верой, поехавшей забрать от мужа самые необходимые вещи, закрылась дверь, Татьяна села к телефону, вооружившись чистым блокнотом и ручкой.
- Алло! Галина? Привет, это Татьяна. Как там у тебя дела? Я ни от чего тебя не оторвала? Как дети? – светлый жизнерадостный голос старался сразу не выдавать проблему.
Во многих домах густозаселённого города раздался этот голос, верящий в лучшее. Кому-то было рассказано всё, кому-то многое, с некоторыми разговор ограничился приветствиями и рассказами о новом контейнере для теста с двойными стенками. Поздней ночью перед ней лежал блокнот, наполовину исписанный аккуратным почерком, с адресами и телефонами, комментариями к посещениям, результатами и, что больше всего её волновало, - воспоминаниями впоследствии обо всём эдаком. Ей почему-то особенно хотелось даже не самого результата, а именно «светлых воспоминаний». А вот их как раз и не было.
Она сразу отмела рассказы тех, кто даже не понял значение этого выражения. У неё было достаточно других знакомых, людей более тонких, которые сразу поняли, о чём она толкует.
Итак, её статистика говорила следующее: примерно сорок процентов людей попали в ситуацию жертвы паутины. Небольшая проблема и небольшие деньги перерастали каждую неделю в большие, и, остановившись, наконец, народ оставался без денег, без друзей и без любимых.
Следующие сорок процентов пришли один раз, заплатили, а разрешилась проблема или нет, до сих пор не поймут, они не могут сказать, что ничего не произошло, что-то в их жизнях случилось, правда, не то, на что они рассчитывали. Им удобнее думать, что раз деньги заплачены, результат когда-нибудь будет, но второй раз они не пойдут и вспоминать об этом не желают.
Пятнадцать процентов утверждают, что результат был, и именно тот самый, но длилось это очень недолго, вспоминать не хотят.
И только пять процентов получили именно то, что нужно, после посещения посмотрели на жизнь по-другому, светлых чувств к своим спасителям не испытывают, одно слово – не ангелы, но возникнет проблема – пойдут снова. Среди этих пяти процентов её особенно поразил рассказ о многолетней проблеме рождения в семье ребёнка, и вот после посещения одной бабульки и внесения денег, причём львиная доля этих денег была собственноручно перечислена этой парой в детский дом, а не отдана в карман бабушки, этот факт особенно подкупил Татьяну Петровну. Так вот, бесплодная супруга наконец забеременела и благополучно родила ребёнка. Жила эта бабушка далеко, за Егорьевским и телефона не имела. Татьяна жирным кружочком обвела её координаты.



Пашка сидел на качелях и думал. Качаться ему надоело, а сидя неподвижно думалось лучше. Чувствовал он себя очень одиноко, и не потому, что бабушка и мама уехали в Москву, оставив его на три дня с няней. Так бывало каждую неделю, и он к этому привык. Ирина Тимофеевна не заглядывала в глаза, не заставляла слушаться, делать что-то новое и не всегда приятное.
Ему очень хотелось поговорить, задать вопросы, получить ответы, но он не понимал, к кому надо обратиться. И папа, и мама, и, даже Батаня вдруг стали очень далеки от его проблем. Он чувствовал себя не только одиноким, но и несчастным.
Когда он, играя на поляне с другими детьми, сказал, что у Димы за спиной всегда стоит фиолетовый прозрачный дядя, а у Марины есть хвост до самой земли, ребята подняли его на смех и прозвали «фиолетовым хвостатиком». Гулять за участок он больше не выходил.
А когда Батаня, собираясь в Москву, долго искала какой-то листок презентаций на красивом свитке, и внук ей рассказал историю с гномиками и достал коробочку из печи, его отшлёпали и за враньё, и за то, что взял чужое.
И мама Вера, очень больно схватив его за волосы, зло кричала, что никогда с ним никуда не пойдёт. А всё потому, что в разговоре с соседкой по даче, когда мама записывала доселе неведомый им адрес проживания этой соседки и её мужа, как только прозвучал номер дома, Пашку тут же и озарило – «третий этаж, четырнадцатая квартира». Соседка, побледнев, застыла, поджала губы и показала им на дверь.
А уж какой скандал закатил папа, что-то долго кричал в трубку бабушке про «вашу всю семейку» после того, как на его приветствие сыну он услышал сочувственное всхлипывание и вопрос, а всё ли нормально у него с головой.
Ребёнок сидел и не знал, как же жить дальше.