Крысеныш, или Мультик про Дюймовочку

Крысята похожи на зародыши людей, я это видел. Маленькие, сморщенные, слепые. Тянутся лапками к мордочке. И тоненько-тоненько пищат, очень жалостливо. Вся разница в том, что человеческие детеныши замолкают, когда их берут на руки, а эти попискивают, если тронуть. А может они и до этого пищали, иначе зачем я полез в этот полуподвал. Там хранились химические реактивы.

Я уже полгода один сидел в этом химкабинете. Два-три раза в день ко мне заглядывал кто- нибудь и забирал препараты. И я снова оставался один. Мне это не мешало. Для меня удивительно, что люди боятся одиночества. И самым большим наказанием для них считается одиночная камера. Мой кабинет тоже по-своему был одиночной камерой. Но это меня вполне устраивало. После школы я никуда не смог поступить, и мне надо было привести мысли в порядок. Впрочем, и мыслей особо не было, и я день за днем молча просиживал в препараторской.

До того самого момента, пока в подвале не расслышал попискивание. Впрочем, это не могло быть попискивание. Откуда в подполе завестись птичкам? Вернее сказать, это было что-то навроде пищания. Пищит и пищит, даже не знаю что. Или кто. Поэтому я и полез в подполье, где хранились разные реактивы. Я туда редко лазил, не было нужды. Все, что надо, уже хранилось наверху, в шкафах. А в подвал я полез на этот писк.

Внизу света не было. Там вообще ничего не было, кроме коробок с разными препаратами. Одни были очень ядовитые, другие – не очень, но тоже опасные. Чтобы они не побились, их осторожно хранили в ящиках со стружками. Стружки – они такие закрученные и шершавые на ощупь. В одной из коробок, среди стружек, я и нащупал что-то. В полутьме не видно было, птенчики это или нет. Птенчики, они же тоже поначалу как бы голые, без перьев. По крайней мере, мне представлялось, что птенцы так и должны выглядеть – оголенные и писклявые. С разинутым клювом. Я вытащил их целую пригоршню в стружках. Только наверху, на свету, я их рассмотрел. Никакого клюва. Похоже, это были крысята. Крысеныши.

Красноватые, одновременно упругие и податливые, как из пластилина. Но очень маленькие, как человеческий зародыш.

Я не смог их там убить. То есть, я хотел их убить, но не знал, как это сделать. Не щипцами же их давить на столе. Да и щипцов под рукой не оказалось. Лучше вынести их на улицу. Там, на морозе, они сами перемерзнут. Неподалеку, за больничным гаражом, была помойка. Я их туда и выбросил – прямо на грязную замерзшую лужу в острых ледышках. Туда, помыв полы, выплескивали использованную воду уборщицы.

Оглядываться я не стал, смотрел в сторону. Знакомый водитель мыл машину «скорой помощи». По-видимому, вода у него была теплая, потому что от носа машины шел пар, как будто она живая. Интересно, где он зимой брал горячую воду. В кочегарке?

Наверное, у крысят оставалась мать. Раз есть детеныши, то должна быть и мать. Я слышал, что они умеют спасать своих детенышей, переносить в безопасное место. Может быть, она их потом нашла и спасла. Хотя, вряд ли. Потому что больше писка под кабинетом не слышалось. Звук мне и раньше не очень мешал. Просто захотелось узнать, кто это там пищал.

…У нас с ней все произошло случайно. Как-то она задержалась в моем кабинете, когда вернулась с реактивами. На дворе была зима, и она замерзла. То ли руки закоченели, пока она несла коробку с препаратами, то ли ноги остыли. Все-таки, похоже, ноги. Она попросила их отогреть. Поэтому я уложил ее на служебной тахте. Потом оказалось, что она залетела.

Почему это так называется? Как будто птичка попала через форточку. Ласточка там или воробей. Я про то почти забыл, когда она вдруг явилась и сказала, что залетела. Что перепробовала разные препараты, какие-то уколы, но ничего не помогло. А сама понурая такая, посеревшая.

Отчего-то мне сразу вспомнился мультик про Дюймовочку. Крошечную девочку с мизинчик, которая попала в темную нору к крысе. И никак не могла выбраться.