Как важно быть речистым

Впервые в жизни Игорь жалел, что совсем не пьет, вернее не пил. Тренировался бы почаще – сейчас, глядишь, было бы легче. Звезды в жарком южном небе не выписывали бы кривобокие синусоиды, а у всех барменов было бы по два глаза. С другой стороны – чем еще заниматься в турецком отеле, если всю неделю идут дожди, а на море пусть небольшой, но заметный шторм (поглощающие друг друга параболы)? Особенно если тебе так не хочется возвращаться домой – и тоже впервые в жизни.
Кто бы мог подумать, что налаженный быт молодого, вполне успешного мужика в одночасье затрещит по всем швам?
В последнюю свою “турецкую” ночь он забрел на самый дальний пляж – не столько ради моря, сколько в поисках уединения. Здесь и днем было не слишком-то людно: туристы кучковались на центральном пляже, где золотой песочек вылизан до нереальной чистоты, а Игорю больше нравился “дикий": напоминал детство в Крыму. Камешки приятно покалывали ноги даже сквозь подошвы сандалий; волны наконец-то затихли, как наигравшиеся щенки, темнота уютно расслабляла глаза... Хотя вот последнее, может, и зря:
- Ук! – пожалел себя Игорь (солнце в черных пятнах!) и наклонился посмотреть, обо что это он споткнулся, а главное, так ушиб палец…
Из гальки, полузакопанная, торчала бутылка. Похоже, с шампанским, но странной, причудливой формы. Впрочем, в “бутылях” Игорь совсем не разбирался. Небось парочка какая оставила, для последующей “романтики”. Была бы здесь Наташка, они бы тоже… Натаха… Нет, ну как же это так?! Ладно начальник чего-то недопонял – ему, в конце концов, по должности полагается, но без пяти минут жена? Игорь рванул бутылку к себе:
– Мне нужней!
Пробка была запечатана намертво – он чуть не содрал ноготь, отколупывая с нее что-то вязко-железное, а затем отвинчивая загогулины, хитро закрепленные на горлышке. В конце концов бутылка выстрелила. Да так, что вырвалась из рук Игоря, как перепуганная птица, а его самого швырнула на землю.
Поднявшись и отряхнувшись, он обнаружил, что прямо над ним нависло облако. Оно то становилось меньше и плотнее, то размывалось, то начинало светиться и… без умолку зудело. Вернее, говорило. По-русски. И почти без акцента.
- Знай же, о смертный, - вещала галлюцинация, - что я один из джиннов-вероотступников, и мы ослушались Сулеймана, сына Дауда, - мир с ними обоими! - и Сулейман прислал своего везиря, Асафа ибн Барахию, и тот привел меня к Сулейману насильно, в унижении, против моей воли. Он поставил меня перед Сулейманом, и Сулейман, увидев меня, предложил мне принять истинную веру и войти под его власть, но я отказался. И тогда он велел принести этот сосуд и заточил меня в нем и запечатал бутыль свинцом, скрепив его своей великой печатью, а потом он отдал приказ джиннам, и они понесли меня и бросили посреди моря. И я провел в море сто лет и сказал в своем сердце: всякого, кто освободит меня, я обогащу навеки. Но прошло еще сто лет, и никто меня не освободил. И прошла другая сотня, и я сказал: всякому, кто освободит меня, я открою сокровища земли. Но никто не освободил меня. И надо мною прошло еще двести лет, и я сказал: всякому, кто освободит меня, я исполню три желания. Но никто не освободил меня, и тогда я разгневался сильным гневом и сказал в душе своей: всякого, кто освободит меня сейчас, я убью и предложу ему выбрать, какою смертью умереть! Но никто не освободил меня, и тогда я пообещал себе: всякий, кто освободит меня, выполнит три моих желания. И протекло еще четыреста лет, и вот ты освободил меня, и тебе говорю: исполняй мои желания - или выбирай, какой смертью хочешь умереть!
Из всей витиеватой тирады Игорь уловил лишь последние две-три фразы: от него чего-то ждут. На этом он и сосредоточился:
– Н-ну и… ч-че ты х-хочешь? о мой… о мой глюк… - Странные нынче способы развлекать туристов (знаки вопроса вперемежку с восклицательными)! – Че за шутки, ув’жаемый?
“Ув’жаемый” зашипел, как дворовый кот на дворовую же собаку, и дёрнулся - у самых ног Игоря вдруг что-то вспыхнуло, и щиколотки ожгло… Начиная стремительно трезветь, Игорь отпрыгнул к воде. Что, спрашивается, может вспыхнуть на мокрой гальке? И как?! Нет, с туристами так шутить не будут (стоп-сигнал!).
– О ничтожный! - завело между тем бутылочное создание, - вот тебе мое новое решение! Слишком много столетий провел я на дне морском, и стал стар, и растворились мои желания в толще вод и чешуях рыб – все, кроме одного. Знай же, о двуногий – желаю я, чтоб развлекал ты меня сказками, пока не развеешь мою скуку! А не справишься – спалю на месте, как молния сжигает сухое дерево! – Бутылочник знакомо зашипел, и пластмассовый стульчик в опасной близости от Игоря в момент оплыл и обуглился, как мотылек на свече.
И тут Игорь протрезвел окончательно и бесповоротно.
Настал момент кое-что пояснить. У Игоря, способного инженера - специалиста с высшим образованием, неплохого шахматиста и вообще человека толкового, была одна особенность, она же проблема.
 Косноязычие.
Никакая сила не могла заставить его связать воедино больше десятка слов – да и такие “полеты” давалось ему с трудом, через тернии пауз и мучительный поиск звезд. Он еще мог выучить и прочесть вслух стихотворение. Но своими словами излагать целые сюжеты? Исключено. Слова не хотели принадлежать ему – равнодушные и чужие, они были как инопланетные разведчики в глухих скафандрах…
Родители пытались отдавать его в кружки, вроде “Художественного чтения”, но скоро махнули рукой. Учится пацан хорошо, не хулиганит - ну и ладно. В школе над ним даже не смеялись, разве что в первом классе. Привыкли. В институте ему, старательному студенту, шли навстречу, позволяя сдавать экзамены и зачеты в письменной форме, тем более что технические дисциплины это вполне позволяли. В компаниях он молчал – и это прощалось, а частенько даже приветствовалось. Товарищ он был хороший, а ведь широко известно, что все любят поговорить, но никто не любит слушать. Игорь – слушал. Ему можно было рассказать о ссорах, обидах, проблемах – и не беспокоиться, что они пойдут дальше по кругу.
Сам он давно привык к этой своей особенности и даже гордился тем, что принимает себя как есть. Не всем же дано петь романсы, танцевать фламенко, играть на скрипке или писать портреты, верно? И ничего – живут себе люди и вполне счастливы. А ему не дано другого умения – красиво говорить. Он даже размышлял почти без помощи слов – полусхемами-полукартинками, иногда объемными и цветными, иногда плоскими, как на детских рисунках: стрелочка к одному квадрату, пунктир к другому, график-кривая с двумя вершинами… Ну и что теперь, забиться камнями?! (Круг, овал, круг – три молнии вниз!)
Но вот ему, судя по всему, придется менять работу (жирный ноль), и невеста бросила его прямо в аэропорту (крестом перечеркнутое золотое кольцо), а он стоит в ночи на берегу чужого моря, и штанины джинсов у него дымятся, а перед носом потрясает полупрозрачным кулаком невесть чем разгневанный клуб дыма (спиральный вихрь в нечётком конусе) и угрожает немыслимыми карами (шторм и гибель в открытом море!):
– Решай же, о презренный! Сказки или жизнь?
Джинн снова зашипел…

Через несколько часов, ворочаясь без сна у себя в номере и прислушиваясь к бормотанию джинна на балконе (опасность - заряженная пушка!), Игорь вдруг понял: не так уж всё плохо! В конце концов, на дворе двадцать первый век, и разве устоит старик, черт знает сколько просидевший на дне морском, против теле- , видео-, радио и прочих развлекательных благ? Пусть себе сидит, развлекается на здоровье и не мешает Игорю улаживать дела. А там, глядишь, и придумается что-нибудь... (ясное солнышко, мягкая травка)…
Еще через сутки, пережив трехчасовую задержку рейса, разговор с таможенником, которому приспичило узнать, зачем везти с собой пустую бутылку из-под кока-колы (возвращаться в старую джинн отказался наотрез), четыре часа полёта, недовольное гудение сумки с бутылкой и страх, что в любую минуту что-то снова сорвется, взорвется и придется кому-то что-то объяснять, он наконец открыл дверь в свою родную холостяцкую (засохший хлеб) квартиру.
Джинн выпорхнул из сумки и прозрачным вихрем устремился по комнатам?; Игорь прошел за ним вслед по квартире, сказал свое обычное:
– Ук! – и обессиленно привалился к стене.
Все как один электроприборы вырубились.
       
* * * * *

В сервисном центре наутро его “обрадовали ”: с телевизором и видеоплеером все в полном порядке. Мастер, совсем молоденький и изо всех сил старавшийся казаться солиднее, по три раза проверил все что мог и пробасил:
– Может, лучше к вам домой подъехать? Ну, если надумаете, звоните…
С его помощью Игорь погрузил все обратно в “шкоду”, сел за руль и затосковал. Без телевизора в другое время легко можно обойтись, но вот без холодильника и плиты?
Стоя в очередной пробке, он заметил на остановке девушку с рыжим хвостиком, чем-то похожую на Наташку (загорелая шейка с ямочками ключиц). Девушка вместе с другими пассажирами села в автобус. Остановка опустела. Вся она была завешена листочками объявлений. Объявления были новые и старые, прямоугольные и квадратные, разной степени истрепанности, но все белые. И только одно лезло в глаза большим желтым пятном, так навязчиво, что Игорь присмотрелся к заглавной строчке: “Хорошая речь – это путь к успеху!”… Машины на его полосе уже тронулись, но он распахнул дверцу, тигром скакнул к остановке и криво оторвал листок. Кое-как припарковавшись за первым же поворотом, он прочел:
“Экспресс-курс РИТОРИКА – ОРАТОРСКОЕ МАСТЕРСТВО – КУЛЬТУРА ОБЩЕНИЯ!
Мы поможем вам освоить ораторское мастерство, добавить новые краски в свою речь и общение, а также овладеть искусством блестящего рассказчика, развить красноречие и личное обаяние. Искусство речи - это инструмент успеха и воздействия, это эффективность и эффект, впечатление и привлекательность, успех в общении и бизнесе!
Просто! Быстро! Эффективно! Гармоничное сочетание теории и практики!”
Крепко держа объявление в руке, как будто оно могло вырваться и улететь, Игорь принялся набирать номер. “Развить личное обаяние...” Он никогда не считал, что от красноречия может зависеть мужская привлекательность - скорей уж наоборот, немногословие украшает мужчину, - но иногда удивлялся, почему не пользуется особым успехом у девушек – с его-то способностями, фигурой, лицом и скромностью. Теперь он начинал понимать Наташку: она обижалась, что он все время молчит, но закатывала глаза всякий раз, когда он решал сделать ей комплимент (медведь с букетом ромашек!)…
– Курсы “Искусство речи”, - пропела трубка милым девичьим голоском (апельсиновый сок в хрустальном бокале). - Здравствуйте!
– Здрасьте! – у Игоря задрожали руки. - Я к вам. Мне надо… ну, говорить. Срочно.
– С кем именно?
– Ну, как бы… со всеми. Вообще. Что мне сделать?
– Молодой человек, - (бокал начал покрываться изморосью), - пожалуйста, скажите мне четко: кто – вам – нужен?
– Я ж говорю – вы! Мне срочно… нужно! Очень! Помогите!
– Вы… вы уверены, что обратились по адресу?
– Конечно! У меня - джинн!
– А бутылки у вас случайно нет? - (трещины по всему бокалу, металлический скрежет).
– Есть, - как маленький, растерялся Игорь, - потому я и… - недоверчиво посмотрел на запищавший мобильник и, отшвырнув его, застонал.
  Если и существует закон подлости, так это он – в действии. Ну вот почему, почему этот джинн свалился именно на него?! Та же Наташка была бы в восторге, получи она возможность лишние пару часиков потрещать. А Игорь – он же даже книжки никому никогда не пересказывал, хотя мама в детстве пыталась заставить... (О, свет в конце туннеля!) Книжки!
…В ближайшем книжном он смел с полки всё, что было о риторике. И прямо на ходу начал читать:
“Вряд ли нужно объяснять, как важно овладеть искусством красноречия, ведь от него во многом зависит поведение в стрессовой ситуации”. (Три слитка золота)! “Воспользовавшись представленными в книге образцами, вы постепенно создадите собственные шаблоны ответов, которые, без сомнения, выручат вас во время дискуссии, позволят обезоружить не всегда благожелательно настроенного оппонента”. Да! Да! Именно шаблоны! Шаблон – половина дела.
Сидя в машине, Игорь быстро-быстро пролистал один из учебников… Чтобы узнать, что существует “свыше пятидесяти различных приемов ведения дискуссий”, что выделяют три рода красноречия (речи хвалебные и порицающие, речи убеждающие и разубеждающие, речи обвиняющие и защищающие) и что “есть вариант построения речи в соответствии с требованиями теоретиков античной риторики, основу которого составляют инвенция, диспозиция, элокуция”… А потом у него зарябило в глазах: анафора, эпифора, анадиплосис; эллипсис, силлепсис, асиндетон; инверсия, параллелизм, хиазм… Это были не просто инопланетные разведчики – это были Завоеватели, жестокие, агрессивные!
С тяжелой, как с похмелья, головой он поднимался в лифте, все еще листая страницы. “Аргумент - это форма рассуждения, выводящая из известных положений новое. (!) Собственно аргументы - это силлогизм, энтимема, эпихейрема, дилемма, сорит, пример, индукция и вывод...” Наверное, в этом можно разобраться. Вероятно, это даже интересно - если сидеть и неторопливо конспектировать, сравнивать, подбирать примеры, а потом создавать те самые шаблоны и отрабатывать их на практике (папка “Красноречие” с десятками файлов!)…
– О презреннейший из сынов шайтана!
– Ук! - Ключ выпал у Игоря из рук, а книжки разлетелись по прихожей.
– Ты подлейшим обманом привел меня в это убогое жилище и заставил ждать много часов! Если ты сию же минуту не развлечешь меня сказкой и не прогонишь мою скуку, гореть тебе подобно лепешке навоза в очаге бедняка! Пффф!
– Сейчас, сейчас… - забормотал Игорь (обугленные остатки мебели!). Всякие симплоки и асиндетоны никак не желали уходить из головы. – Эээ… Вот, слушай! - Спасение пришло из детства. - Жили-были дед да баба. И была у них курочка Ряба. Раз снесла курочка Ряба яичко. Ммм… Не простое – золотое. Дед бил-бил – не разбил, баба била-била – не разбила… Мышка бежала, хвостиком махнула – яичко упало и разбилось. Плачет дед, плачет баба… Ммм… Говорит им Курочка Ряба: не плачь, дед, не плачь, баба, я снесу вам новое яичко, не золотое – простое. Ну и, это, - выдавил он напоследок, - стали они жить-поживать, добра там наживать…
        Перебив его воплем, джин взвился под потолок:
– О ничтожнейший из двуногих! Кто, кто учил тебя так рассказывать?! Если б слышал тебя Сулейман, сын Дауда, - мир с ними обоими! – сидеть бы тебе в кувшине до скончания времён! Слушай же, о презренный, как нужно ткать узор сказки!.. В одном селении жил почтенный старец, и была у него жена, столь же почтенная старуха. Однажды пошел старик на базар и вернулся оттуда с рябой курицей, и снесла та курица золотое, как само солнце, яйцо. “О старик! – сказала старуха. – Не к добру это. Где ты взял эту птицу, что несет золотые яйца?” – “О старуха, - отвечал старик, - дело было так. Шел я по базару и увидел купца в богатой одежде, и под мышкой тот купец нес курицу. Увидав меня, начала курица бить крыльями и вырываться, и тогда купец подошел ко мне и сказал: “Знай же, о старик, на самом деле я не купец - я дядя персидского халифа, а эта курица – его наложница. Жена же его – моя родная дочь. Он женился на ней, когда она была совсем юной, и прожил с нею около тридцати лет, и родил дочь, лицом подобную луне в полнолуние, а станом стройнее кипариса, а потом взял наложницу, столь же совершенную по красоте. Наложница же эта, дочь главного визиря, с малых лет научилась колдовству и волхвованию и, увидев дочь господина, взревновала к её прелести и решила извести ее, дабы остаться единственной красавицей во дворце; и когда отлучился халиф по делам на долгое время, заколдовала она его дочь и спрятала - никто не знает куда. Но когда вернулся халиф, то прознал обо всем, и разгневался, и приказал казнить наложницу. Тогда испугалась она и заколдовала и самого халифа, и себя - и сказала перед тем, что падут чары только через тысячу и один день, если возьмёт рябую курицу в руки нужный старик, а где искать старика того, коварно умолчала. И вот сегодня истекает тысяча первый день, как хожу я с этой птицей по разным землям и ищу старика, и небо наконец смилостивилось надо мной и послало тебя, ибо и есть ты нужный старик, раз испугалась тебя курица. Возьми же ты её и подержи у себя до вечера, а вечером получишь достойную награду!“ Вот откуда у меня эта курица!” – так закончил свой рассказ старик. “О неразумный! - сказала старуха. – Зачем послушал ты чужого человека и принес сюда эту птицу! Жди теперь беды. Давай-ка скорее разобьем золотое яйцо, пока не прознали ни о чем соседи”. И взяла старуха ложку и начала бить яйцо, и старик повторял за ней, и били они яйцо вместе и по очереди – и не разбили. “Быть беде!” – повторяла старуха и бранила старика. Но вдруг появилась мышка, махнула длинным, как зимняя ночь, хвостом – и яйцо упало из рук старухи. “Быть беде! – сказала старуха. – Не к добру это, чтобы мыши средь бела дня прыгали! Гляди-ка, о старик, так и есть, – разбилось золотое яйцо! О горе, горе!” – завопила старуха, заплакав. “О женщина! – воскликнул старик. – Воистину ты сама не знаешь, чего хочешь! Ведь только что ты сама била это яйцо, а теперь плачешь о нем великим плачем!” Но тут мышка обернулась человеком в парчовом халате, расшитом золотыми нитками, и заговорила: “О старик и старуха! Знайте же, что я не мышь – я визирь великого халифа и отец его наложницы, вот этой рябой курицы! Когда моя недостойная дочь заколдовала дочь моего повелителя, превратив ее в золотое яйцо, я, верный слуга халифа, рассказал ему обо всем, и тогда моя дочь превратила меня в серую мышь, пообещав, что чары развеются, если через тысячу и один день я буду по-прежнему верен халифу. И вот сегодня тысяча первый день, как следую я за дядей своего господина, который носит всюду мою дочь – эту рябую курицу, и небеса смилостивились надо мною, и исполнил я свой долг перед халифом, разбив золотое яйцо и расколдовав его дочь. Но – горе мне! – не знаю я, где искать самого повелителя, чтобы просить милости для моей дочери!” И увидели тут старик со старухой, что на месте разбитого золотого яйца стоит дева с волосами цвета ночи и глазами ярче звезд, прелестью своей затмившая солнце. И протянула дева руки к старухе, восклицая: “О матушка!” И пали тут чары – вспомнил старик, что он и есть пропавший халиф, а старуха – жена его, дочь его дяди и мать прекрасной Заир. “О дитя моё! – воскликнул халиф. – Иди же сюда, обними нас с матерью!” Но превратилась тут рябая курица в прекрасную наложницу, совершенную и соразмерную, и заговорила: “О господин мой и повелитель, я заколдовала твою дочь не ради корысти, ибо не жадна я до денег, и не из недостойных страстей, а лишь для того, чтобы уберечь нас всех от великой беды, и сегодня на базаре, увидев тебя, не испугалась я, но возрадовалась, ибо прошло для нас время печали. Знай же, о господин, что эта женщина рядом с тобой - вовсе не мать твоей дочери!..” И поведала она историю еще удивительнее прежней, но это уже совсем другая сказка… Вот как надо рассказывать, о презренный! Кто правит словом – правит миром!..
Игорь наконец-то смог выдохнуть. Джинн продолжал излагать во всех подробностях, что он думает о “недостойнейшем из червей” и “погубителе сказок”, но самое страшное было позади. Теперь Игорь понял, как одним тапком убить двух тараканов (десять залпов салюта!). И он еще звонил на какие-то курсы и покупал учебники, когда вот же, в его собственном доме - специалист по риторике! Гармоничное сочетание теории с практикой!

* * * * *
– А потом пришли в лавку богатые купцы… ммм… а в лавке никого не оказалось. Хозяин был в отъезде. По своим делам. А его помощник ушел, тоже по своим делам. А другой помощник не знал, что делать. С купцами. Потому что он отвечал за другие дела. Вот. А потом хозяин вернулся. Вместе с другим хозяином, старшим. А купцы уже ушли и ничего не купили. И старший хозяин долго ругал второго помощника. Он был очень зол. И поэтому никак не мог понять, что второй помощник и первый – это разные люди. - А еще потому, что фамилии у двух “помощников” были похожи: у первого – Иващенко, у второго - Ивашин. Правда, Иващенко звали Мариной, но что докажешь тому, кто ничего не хочет слышать? Особенно если ты сам согласился посидеть в чужом отделе, чтобы прикрыть сотрудницу, и теперь не хочешь ее подставлять? – Ну вот… А второй помощник стоял и молчал. А потом ушел.
– Почему? – вопросил Джинн. Он висел над стулом и заметно подергивался – то ли от нетерпения, то ли от возмущения. – Почему молчал помощник? - Теперь, когда Игорь к нему немного привык, странный гость уже не казался просто сгустком тумана с искрами. Он часто менял формы, но любимыми у него были две – что-то вроде кота с выгнутой спинкой и тощий лысый старичок с узловатыми пальцами. Пальцев, правда, бывало то по шесть, то по семь, плечи казались непропорционально мускулистыми для тонкой спины, а на лбу временами начинал мерцать узкий восточный глаз… Но суть от этого не менялась.
– Почему, почему... - Только что Игорь почти гордился собой: уже в который раз он произносил связную речь больше чем на две минуты! И на тебе – снова “незапланированный” вопрос легко выбил его из колеи. - Да потому что орал громко! И обзывался. Грубо. За такое в морду надо, а не лясы точить... ммм… - Игорь сбавил обороты. – Вот. А потом он, второй помощник, пошел… ну, это… свататься! К своей девушке. А она его прогнала. Она сказала: не хочу я… ммм… за тебя замуж! Ты не умеешь решать проблемы! Ты не можешь доказать, что прав! Ты боишься говорить с моей мамой! Эээ… Тебя с работы выгоняют, а ты молчишь! Тебе уйти проще, чем объяснить!
Джинн-старичок крутанулся вокруг своей оси, рассыпая пучки искр, белых и ярко-зеленых.
– И что на это ответил недостойный муж?
– Ну, он… - смутился Игорь. - Ничего. –– Ему и в голову не пришло отвечать. Она сама так решила. Еще не хватало оправдываться! Он такой, какой есть. Ему действительно проще уйти с работы, чем распутывать эту дурацкую ситуацию. Тем более что начальник у него и всегда был не сахар, а в последнее время, как к бутылке начал прикладываться, вообще всякий стыд потерял. По правде говоря, давно пора менять либо шефа, либо работу. Но Ашотик-то – собственник фирмы! Точнее, один из совладельцев… С другой стороны, искать новое место – это ж ходить на собеседования! (Клубок ядовитых змей!) А Наташка еще и приревновала к Марине Иващенко. Решила: если Игорь не хочет просто взять и свалить все на неё, значит, “что-то там было”. – Ну что сказал… Ну, сказал, что она права. Что он вот такой, да. Что он уже не изменится. И что желает ей счастья… И она ушла.
Джинн сморщился, как от зубной боли. Выстрелил собой в потолок, вихрем облетел кухню по периметру, упруго врезаясь в углы (четыре снопа разноцветных искр!) и снова заколыхался над стулом.
– О глупейший из владеющих речью! Кто же, КТО так разговаривает с девами?!
– А… а как надо? – На коленях у Игоря лежал лист бумаги, в рукаве пряталась ручка. Рядом на столе стоял ноутбук, но он постоянно зависал.
– Слушай же, о невежественный… - Джинн слегка откинулся назад, одну руку простер к Игорю, а вторую прижал к груди. – О роза моей души и шип моего сердца! – Игорь вздрогнул и закашлялся. Но джинн сверкнул третьим глазом и, не дожидаясь опасного “пффф!”, недостойный, невежественный и глупейший из говорящих мужей быстро принялся строчить: - Звёзды твоих глаз осветили тьму моей жизни! Кораллы твоих губ отняли у меня солнце разума! Знай же, о несравненная: любовь к тебе привязалась к моему сердцу, как лиана, обвившая дерево, и если ты отвратишь от меня взор, жизнь моя снова погрузится во тьму…
        Высказавшись, трехглазый старичок, взъерошенный, как воробей после драки, улетел гулять по городу. Игорь бросился к плите: как только Джинн исчезал, техника прекращала забастовку.
В первые вечера Игорь пересказывал ему книжки и фильмы. Из тех, что попроще. Заняв Джинна чем-нибудь вроде старых детских кубиков, он готовился, думал - даже прикупил пару словарей родного языка, - подбирал выражения, искал связь между сценами… Ведь термин “риторика”, как он понял, произошел от древнегреческого слова, которое означало ‘говорю, лью, теку’. И он пытался добиться того, чтобы речь лилась (быстрая река в полноводье!). Но это в идеале. А для начала нужно было просто заговорить. И говорить, и говорить, и говорить… - и Игорь говорил, говорил, говорил… уж как мог. Зато целыми днями! Такой богатой “практики” у него не было никогда.
Джинн слушал, покачиваясь в воздухе… Но надолго его не хватало. Минут через пять он начинал нервничать, сыпать искрами, “обзываться” и объяснять, почему и эта “сказка” неправильная и как нужно ее рассказывать.
Постепенно Игорь перешел на случаи из жизни знакомых – а затем и на себя самого. Так и пошло: он рассказывал – Джинн комментировал - он записывал. А после анализировал, пытаясь понять, что в эти истории привносит Джинн, как ему удается связывать слова и почему ему не понравился исходный вариант. Кое-что, кажется, Игорь начинал понимать. Все-таки высшее техническое – это не пустой звук!
Вот и сейчас он заварил чай, вывалил в закипевшую воду пакет вермишели, уселся рядом с плитой и перечитал пламенную Джиннову речь “К Несравненной”. И решил: даже в таком виде в ней что-то есть. Сам принцип аргументации. Нужные доводы Игорю никогда не удавалось найти. Но теперь было проще: он помнил, что аргумент – это когда из старого выходит новое (ну, как из гусеницы бабочка!). Именно это ему и требовалось - повернуть по-новому старое, чтобы заинтересовать Натаху.
Джинна всё еще не было. Игорь взял чистый лист и, глядя на “обращение к Несравненной”, начал составлять своё собственное... Сама всё решила? Ну уж нет. Она же ему нужна! И зачем он твердил ей о своём характере, о проблемах с общением, - будто всё это для неё новость? Нужно было говорить совсем о другом: о своих чувствах – к ней, Наташе. И о ней самой.
Чай закончился. Вермишельная вода убежала два раза и залила новую плиту. Игорь увлеченно колдовал над Джинновыми словами, заменяя одни, подчёркивая другие и благоразумно опуская как шипы, так и алмазы.
Специалист по риторике всё не появлялся. Игорь наконец посмотрел на часы. Когда он в первый раз уговаривал лысого старичка проветриться и полюбоваться на ночной город (огни рекламы и все такое), то в глубине души надеялся, что Джинн заблудится или найдет себе местечко поинтереснее. Но этого не случилось, и скоро Игорь смирился с тем, что через окно у него туда и обратно прыгает облако-кот, почти перестал бояться и даже начал ощущать что-то вроде ответственности...
Сейчас же он чувствовал себя как студент, готовый сдать экзамен. Просто жаждал поделиться успехами! И вот на тебе – не с кем. Хотя… Еще ведь не так поздно – чуть больше одиннадцати. Экзамен так экзамен! И он решился.
Прямо сейчас. Пока настрой не пропал! Вот сию минуту он позвонит Наташке. И скажет всё, что нужно сказать. Как она нужна ему и что он готов ради нее сделать. На одном дыхании. Не давая задать отвлекающий вопрос. Он всё выучил! Наизусть! И пусть его речь не будет идеальной, пусть в ней не сверкают брильянты метафор и этих… метонимий с гиперболами – зато на деву она прольется живительным водопадом и наверняка ее удивит! Потом будет проще…
В трубке (наконец-то!) раздался щелчок и послышалось звонкое “алло?”.
Он словно увидел её – такую родную в своей белой футболочке, с простой гладкой прической, всю чистенькую, свежую и прохладную на фоне этого дня, как… как ванильное мороженое!
– Наташа! – и вдруг почувствовал, как на затылке у него потрескивают волосы. Ну вот надо же было этому... джинну так не вовремя вернуться! – Наташа… - Игорь моментально забыл все, что успел выучить. – Я… хотел… - “Пффф!” – раздалось над ухом. – У тебя такие глаза! – выпалил он и мысленно схватился за голову.
– Что? – озадаченно пропело в трубке. Звук стал неровным: пошли помехи.
– И волосы! И шея! Ты вообще такая… такая… Выходи за меня замуж! Срочно! Моя… несравненная!
– Угу… - после паузы, с непередаваемой интонацией отозвались на том конце.
Игорь в ужасе отключился. Нда. Экзамен он, похоже, провалил. С позором. Ручеек его красноречия иссяк, не успев набрать силу. О, презреннейший из сынов Адама!

* * * * *

На следующий день ему позвонила Марина Иващенко: отпуск кончается, так что нужно либо писать заявление об уходе, либо принимать какие-то меры.
Джинн куда-то запропастился. Игорь сильно подозревал, что говорливый старичок давно разобрался в его личных ”сказках” и за спиной у него возник не случайно, а чтобы послушать “продолжение истории” – так сказать, из первых уст. И теперь сильно разочарован. Им, Игорем. И почему-то Игорь чувствовал себя виноватым.
Однако пришло время улаживать другие дела, и он пошел на работу – “принимать меры”…
Встреча с Ашотом произвела на него тягостное впечатление. Слепой бы понял, что начальничек снова навеселе. Вот зашел бы сейчас Арам – старший брат и “самый главный хозяин лавки”! Полюбовался бы на братишку. Ведь если так пойдет дальше, Ашотик всех клиентов-“купцов” распугает самолично. Но нет. Разве можно его, родного, заподозрить в чем-нибудь этаком, даже если до тебя уже не раз доходили слухи?
Принял его Ашот как ни в чем не бывало, спросил, “как отдохнулось”, ухитрился не заметить подчеркнуто холодного тона и пытался даже похлопать по плечу - но выслушивать явно не собирался. Перебивал, рассказывал анекдоты, доверительно жаловался на других сотрудников. А после отмахнулся (“Потом, потом!”), сослался на важную встречу и убежал… А ведь Игорь все так хорошо продумал – и аргументы, и слова, и даже выражение лица! На сей раз его речь если и не лилась, то по крайней мере капала, и с приличной скоростью – как вода из неплотно закрытого крана. Казалось, у Ашота не будет выбора – либо он извинится, либо немедленно подпишет заявление об уходе, невзирая на то, что срок действия трудового договора у Игоря еще не подошел к концу. Но… что чувствует река, натолкнувшись на плотину? И снова, и снова?
Немного утешил его разговор с Мариной Иващенко. Марина с подружкой - секретаршей Ашота почти договорились о переходе на новое место и приглашали с собой Игоря: там тоже требовался инженер его профиля… ”А он симпатичный! – закрывая дверь, услышал Игорь голос секретарши, роковой девчонки местного масштаба. – Глаза такие выразительные, и голос приятный… Не замечала”.
Он долго гулял по набережной Москвы-реки, размышляя о всяком разном: о своих дальнейших контактах с Ашотом, о том, чем бы порадовать Джинна; о воде – каково ей в бетонных берегах, в этом равнодушном каменном чехле?

– …Брак же между людьми и джиннами возможен, ибо сказано было: “Разделяйте с ними их богатство и детей”…
Игорь замер на одной ноге, не успев расшнуровать кроссовок. Джинн уже сам себе сказки рассказывает? Дошел, бедняга!
– Надо же, как интересно! – прозвенело в ответ.
При звуках этого голоса он рванул вперед, спотыкаясь о шнурки…
  На стуле сидел Джинн, чинно положив руки на колени. И был весь он какой-то… благообразный. Одежда! На Джинне было что-то бело-зеленое, халатно-хламидное. На голове – тех же цветов чалма. Всё совершенно отчетливое, до последней складки, хоть и прозрачное, как он сам…
У плиты стояла Наташа. Как она сюда попала, понятно: у нее был ключ. Почему пришла, тоже в общем-то ясно: после вчерашнего звонка её не могло не одолеть любопытство. Но в руках она держала половник, а из кастрюли перед ней шёл такой густой, ароматный запах (мясо, приправы, овощи!), что Игорь невольно сглотнул, и не один раз. Еще бы: столько дней на сплошной сухомятке!
– Привет! – Наташка помахала половником. – А мы тут с Омарчиком суп готовим. У тебя почему-то плита не включается, но Омарчик, представляешь, умеет греть кастрюли!
– Омарчик? Интересное дело! - А Игорю джинн не сказал, как его зовут... Или он сам не спросил?
– Омарчик такой худенький! – продолжала Наташка. - Ты его что, совсем не кормил?
– Корми-и-ить? Джинны же не едят!
– Это ты так думаешь! – возмутилась Наташка. – Все хоть что-нибудь да едят! И вообще, есть три мнения на этот счет. Одни думают, что джинны не едят и не пьют. Другие – что какие-то из джиннов едят, остальные – нет. А третьи – что едят все джинны, причем так же, как люди, - жуя и глотая. Омарчик мне всё разобъяснил. Хочешь печенья? – Это относилось к Джинну - Наташка заботливо подвинула к нему тарелку, на которой аккуратной горкой были выложены крендельки явно домашнего “производства”.
– О роза моей души и услада разума! – подал голос тот. – Когда я слушаю тебя, мой ум взлетает к облакам, а сердце расширяется до пределов вселенной!
Под пламенем трех его глаз Наташка кокетливо отвернулась.
– Так! – взревел Игорь. - Я не понял! Что тут у вас такое?! - Он, значит, ломает себе голову, чем бы порадовать своего необычного гостя, а этот древний ловелас тем временем заставляет его девушку таять, как мороженое!
– О недостойный, - отмахнулся джинн полупрозрачной рукой, в которой очень странно смотрелось печенье, - скройся с глаз, не мешай столь приятной и поучительной беседе!
… … …И плотину прорвало.
– Молчи, о коварный! – Игорь угрожающе шагнул к “Омарчику”. Сейчас он казался себе на голову выше и в два раза шире в плечах. - Разве праведен тот, кто ворует розы в чужом саду?! Я тебе покажу "браки между людьми и джиннами"! - И, не сбавляя тона, повернулся к Наташке (мимоходом отметив, как округлились у той глаза): - Наташа! Прости, что не сказал этого раньше, но ты действительно самый светлый лучик в моей жизни! Прости, что я каждую минуту не повторял, какая ты милая, заботливая, обаятельная, а самое главное – добрая: ведь только очень душевный человек может долго выносить такого медведя, как я! Наташенька!..
О да, это была Река! Сто могучих Волг слились воедино, чтобы вспенить Каспийское море!
– Мне казалось, что всё это понятно и без слов – но, с другой стороны, ты же не обязана читать мои мысли и можешь подумать, будто собственные недостатки мне важнее тебя…
Вода прорывалась сквозь дамбы, смывала поля, сметала дома и дворцы, бросала в единый водоворот стада, корабли и звезды…
– Прости, что я взваливал на тебя кучу своих проблем – всякий раз, когда нужно было что-нибудь кому-нибудь доказать. Ведь ты такая маленькая и хрупкая – я должен оберегать тебя, а не нагружать. И в любом случае, передай своей маме, что я очень её уважаю: ведь она смогла вырастить такую несравненную дочь!..
Когда река мысли достигла океана цели, Игорь замолчал. Перевел дух. Глубоко вздохнул… Остальные тоже молчали. Вернее сказать, безмолвствовали. Наташа - все еще с круглыми глазами, Джинн – не донеся печенье до рта. Затем Наташка по-детски взвизгнула и повисла у него на шее, подняв ножку. Джинн, одобрительно кивая, отправил в рот печенье. И сказал:
– Хрум… хрум… Ну что ж, я покидаю сей благословенный дом...
– Эй, эй, - заволновался Игорь, - как это покидаешь?!
– Отправлюсь в другие страны, - “разобъяснил” Джинн. - Ты исполнил мое желание и отныне свободен!
– Исполнил? – Игорь даже растерялся. - Ты же хотел, чтобы я сказки рассказывал!.. – И понял: нет. Джинн хотел другого - не скучать. И он таки не скучал! Он ведь не столько слушал, сколько рассказывал сам - не закрывая рта. Говорить все любят больше, чем слушать…
– Омарчик, но куда же ты полетишь? – рассудительно спросила Наташка. – Жизнь сейчас другая. И языков ты не знаешь…
– Знаю, - отмахнулся, как от чего-то крайне несущественного, Джинн.
– Да? – заинтересовался Игорь. - А что ты еще умеешь делать?
Оказалось, совсем немного. Ну там дворец построить. Сад разбить… И это очень тяготило Омара.
– Ну-у-у… - сказал Игорь. – Думаю, мы найдем для тебя занятие.
– А хочешь к моей маме на дачу? – предложил Наташка. – Там работы - пропасть, а мама, кстати, сказки любит… и поговорить. Скучать не придется!
– О да! – с чувством подтвердил Игорь.
– Что?! – Наташка привычно уперла кулачки в бока.
Игорь сгреб ее в охапку и прижал к себе. Не всё же разговоры разговаривать, в самом деле!..
Когда они оторвались друг от друга, Джинна на кухне не было. Колыхались занавесочки, сшитые Наташкиными руками, прыгала крышка на кастрюле, от печенья остались одни крошки...
– Думаешь, он вернется? – нахмурился Игорь.
– Конечно! - пожала плечами Наташка. - Он просто очень деликатный. Вот и тебя пытался чему-то научить, хотя ты его, по-моему, нагло использовал!
– Да? – (Час от часу не легче! Он же еще и виноват!) - Ну допустим. А если он снова… это самое… тебя забалтывать начнет?
Наташка удивленно распахнула глаза - и хихикнула:
– Ты что, так и не догадался? Я его просто попросила подыграть. Чтобы ты быстрее созрел…
Игорь наступил-таки на шнурок и вынужден был сесть.
– И что - он вот так просто взял и согласился?!
– А почему нет? Ведь только добрые джинны носят зеленую одежду. Или белую. Я в сказках читала. – Она прижалась к его плечу, тоненькая, теплая, домашняя. - Супчика хочешь?

Как показало время, возможностей для Джинна в наши дни действительно открылось невероятное множество! И на стройке, и в кинематографе, и в библиотеках, и на раскопках, и даже в детском саду... Не говоря уже об идее открыть курсы альтернативной риторики, которую подала Наташка. Омар даже растерялся поначалу. Он все же подумывает о путешествии: хочет найти кого-нибудь из сородичей и посмотреть новый мир. А пока устроился ведущим на радиопередачу "Популярно о непостижимом", где водит за нос доверчивых слушателей, рассказывая о том, чего в природе нет и не может быть: привидениях, барабашках, ифритах... И очень надеется получить письмо от кого-нибудь, кто нашел джинна (а еще лучше - джиннию).
А что касается Ашота, то ему пришлось-таки оставить должность: после того как прямо посреди рабочего дня он вывалился из своего кабинета, вопя во все горло, что из бутылки виски вылезло нечто то ли белое, то ли зеленое, и долго гоняло его по всей комнате, завывая и угрожая поджечь… даже всесильный в пределах фирмы Арам ничего не смог поделать.