Пирамида на Кировой

ДН




Турок не люблю изначально…
То ли Нахимов наградил, то ли Суворов?..





…А вы разве эту удивительную пирамиду не видели? Спору нет, стояла она недолго, да ещё чуть ли не в самую жару, но всё же… Нет, нет! Я не о той жалкой пирамидке, которую горячо любимый нами “Газоконденсатный” воздвиг на Паробичевском Бугре, возле своей поликлиники. Эти чудаки, если не сказать точнее, думают, что их пирамида “улучшает экологическую обстановку в районе”. О как! А на самом деле? Я вот где-то читал, что внутри самой пирамиды действительно кайф кайфом: и печёт, и лечит… А как оно вокруг? Не колышет? А про между прочим история не один раз подтверждала закон сохранения массы вещества, открытый ещё Ломоносовым. И последний раз – совсем недавно. При “честном” разделе имущества. Ну, когда сначала весь народ был безумно богат, так как владел всем, что есть, а когда поделили всё это “поровну”, получилась сотен пять очень богатых, тридцать миллионов нищих и буквально пара-тройка миллионов негодяев. Остальных можно не считать. Они – электорат.
Это я к тому, что если даже честно обобрать добро с большой площади с помощью пирамиды, то в самой пирамиде будет очень хорошо. Факт! Тем, кто внутри её поместится. А вокруг, кроме зла и грязи, ничего хорошего не останется. Что поделаешь! Закон!
Ну, да Бог с ними, с врагами. Я о другой пирамиде. О той, что возникла на стройке жилого дома, рядышком с перекрёстком Кировой и Николая Островского, ближе к Богданке…

…Владимир шёл на работу. Шёл он, не торопясь, так как чувствовал, что заявится на добрых двадцать минут раньше, и его сменщик, без всякого сомнения, моментально “сделает ноги” с работы домой. С одной стороны – чего уж там – двадцать минут? Наплевать и забыть! А с другой – обидно как-то! Лично он, Владимир, что-то не припомнит случая, когда его сменщики являлись на работу раньше срока. Позже – это завсегда пожалуйста! А вот, чтоб раньше…
Работал Владимир в охранной фирме. Оно, вроде бы, и не ахти что, а всё ж работа. У других и этого нет. Да и платят более-менее прилично. Хотя… Как говорится – смотря с чем сравнивать… Жена вон, когда злится на него за что-нибудь и пытается уязвить, “сторожем” называет. Ну, что ж! Сторож, так сторож! Раз он горячо любящей его стране в другой ипостаси не нужен, что ж поделаешь?
Сейчас вот стройку охранять приходится. Турки дом жилой строят, их и охраняем. Ну, а если разобраться, чего их охранять? Кому они, турки, нужны? А стройматериалы… Так нулевой же цикл! Сваи забили и фундамент кладут. Красть, а, следовательно, и охранять, особо нечего.
Работают, правда, турки, как заводные. Плевать им, что день, что ночь, лишь бы светило что-нибудь на место работы. Жители окружающих домов, понятное дело, недовольны. Особенно ночью. Потому что на них туркам тоже плевать. Они ж за деньги работают, и им до покоя окружающих дела особого нет. Да и фирма строительная турецкая сильно экономила на рабочих, набрала, кого попало. Один: свистит с утра до ночи, как шизанутый соловей. Другой: песенки поёт, на манер “мы дети ближнего Востока”… Может, у них в Турции всё это ночами и катит за высокое искусство, и орать на улицах принято, как верблюд в пустыне, но Владимир сильно подозревал, что вербовщик фирмы все психушки в Стамбуле перетряс, чтобы укомплектовать эту чудо-команду.
Стоило ли везти в такую даль этих… Да наши, русские, за такие бабки одними топорами, без единого гвоздя двадцатиэтажный сруб с куполами поставили бы. За неделю. И с гарантией лет на триста. Но, кому-то, видать, не с руки деньги своим платить. Да и где они теперь-то – свои?..
…Так, за размышлениями о жизни, Владимир и прибыл к месту работы. Уже и угол бетонного забора показался с нестираемой надписью мелом: “Бараны! Восстановите пешеходную дорожку!”. Что-то в этом лозунге туркам было не по нутру. Они периодически забор мыли, но ночами надпись появлялась снова. Охранников, сиречь, сторожей дело это не особо-то и колыхало: турки были виновны на все сто.
Тогда был какой-то православный праздник, и, забивая копром самую первую сваю, эти доморощенные снайперы ухитрились перебить водовод и оставили без воды несколько домов. Так что благодарность местного населения не имела границ. Да-а! Если бы при Синопе у турок были такие канониры, как эти дебилы со сваей! Столица Османской империи сейчас могла бы находиться куда как севернее!
Так вот, когда водовод переносили, то в лучших русских традициях взломали пешеходную дорожку и закопали трубу прямо на её месте. В этом плане турки ничем от нас не отличаются, а может, им из наших кто советы давал? Как бы там ни было, а местные жители, под грохот копра, протоптали тропинку под деревьями и с ужасом ожидали осени с её дождями.
Кстати сказать, свои религиозные праздники турки чтят и соблюдают свято. Работать их в эти дни не заставишь…

…Уже пробираясь вдоль забора через кучи земли, Владимир почувствовал неладное. Дело было даже не в том, что ворота оказались распахнутыми настежь, а перед ними сосредоточились с десяток разных автомашин. Среди этих машин находился автомобиль скорой медицинской помощи…
Первое, что пришло в голову Владимиру, когда он шагнул в раскрытые ворота: турки, окурившись, как это принято у них, или перепившись, как принято у нас, за ночь возвели над фундаментом теплицу и застеклили её. Но он сразу понял, что ошибся. Четырёхгранная пирамида возвышалась над стройплощадкой метров на тридцать, вровень с девятиэтажкой, имела гладкие, напоминающие стеклянные, грани, голубовато-белый, опаловый цвет и внутри у неё беспрерывно двигалось нечто огромное и непонятное.
Похоже было, что турки не имели к пирамиде прямого отношения. Во всяком случае – не строили её. Компактной группой они жались к воротам, вели себя, как пришибленные, и на пирамиду взирали с тихим ужасом. Турок без видимого успеха пыталась расшевелить парочка каких-то незнакомых Владимиру ребят в штатском.
– Ты кто?! – неожиданно рявкнуло у Владимира над ухом.
– Конь в пальто! – отреагировал Владимир, быстро сделал шаг в сторону, чтобы встать вплотную к любопытствующему мужику, и, резко развернувшись в его сторону, спокойно пояснил: – Из-за жары приходится в рубашке ходить. Теперь твоя очередь представляться.
– Да я тебя!.. – Мужик покраснел, выкатил глаза и вытащил из нагрудного кармана удостоверение сотрудника ФСБ.
– Может быть, и ты меня… – спокойно согласился Владимир. – Но тогда тебе придётся вместо меня сутки в этой жаровне отсидеть. – Он кивнул на маленький вагончик у ворот, украшенный двумя огромными прожекторами. – Согласен?
Пока мужик, зажав красные корочки в руке, раздумывал, согласен он или нет, Владимир увидел своего сменщика у сторожки. В камуфляжном комбинезоне, расстёгнутом до самого пупа, сменщик полулежал на лавочке и взахлёб нюхал кусок какой-то ваты. Свободной его рукой завладела молоденькая девушка в белом халате и старательно перемещала прозрачное содержимое здоровенного шприца в вену сменщика. Владимир повернулся и, не торопясь, отправился к сторожке.
– Э-э!.. Я тебя не отпускал!
– Так ты меня ещё и не взял! – бросил через плечо Владимир. – Стой на месте… А ещё лучше – за ворота выйди! Смену приму и решу, что с тобой делать.
– Красиво! – хохотнул другой мужчина, стоявший около створки ворот. – Туше, Петрович!
– Тебе, Сивцов, лишь бы ржать! – разозлился сотрудник ФСБ. – Ты-то чего припёрся?! Кто тебя сюда звал?
– Не ерепенься, Петрович! Нас с тобой обычно не зовут, а посылают. Куда ни попадя и не спрашивая нашего мнения, – усмехнулся Сивцов. – И это ты с толпой вторгся на мою территорию. И все мы находимся на территории молодого человека. Так что он нас может и турнуть отсюда, и послать. И, согласись, будет формально прав.

…Сивцов подъехал к стройке добрый час тому назад, сразу после телефонного звонка. Он ни во что не вмешивался, издали послушал, как оперативники из “конторы” опрашивали истерически настроенных турок и сторожа, без спешки прогулялся вокруг квартала, прислушиваясь к разговорам прохожих. Большинство людей, ни минуты не сомневаясь, валили пирамиду на турецких рабочих.
После круговой прогулки Сивцов пристроился у ворот, отмахнулся удостоверением от какого-то не в меру любопытного типа и принялся наблюдать за окружающим пейзажем и работой оперативников со Свердловой. Вместе с ним наблюдение вели несколько жильцов девятиэтажки со своих лоджий и стайка местных мальчишек. Это был более-менее постоянный контингент. Остальные любопытные часто менялись, спеша по утренним делам.
Люди, суетившиеся у подножия пирамиды, довольно быстро установили и громко сообщили о том, что радиоактивный фон не превышен и находится в пределах нормы. Особого ажиотажа это сообщение не вызвало, не то, что последующий эксперимент…
С места, на котором Сивцов основал наблюдательный пункт, было хорошо видно, как один из особо одарённых молодых людей подошёл вплотную к грани пирамиды и осторожно потрогал поверхность пальцем. Так как ничего особенного не произошло, исследователь понюхал палец и смело ткнул в пирамиду всей пятернёй. Рука его чуть ли не по локоть свободно ушла в стеклянно блестевшую стену и вылезла из неё метрах в трёх правее, прямо напротив группы турок.
Турки отреагировали на появление руки дружно и бурно: резко отпрянув назад, они принялись орать на гортанном, незнакомом Сивцову языке, часто поминая какого-то “шайтана” и окружая его личность чисто русскими словами. Своего апогея визг турок достиг, когда кисть торчавшей из пирамиды руки медленно сложилась в кукиш и слегка пошевелила большим пальцем.
Такая реакция турецких рабочих почему-то показалась очень забавной обладателю кукиша, и он, рассмеявшись и недолго думая, приблизил лицо к грани пирамиды и бесстрашно воткнул в неё голову…
Сивцов сильно сомневался, что начинающий учёный проделал бы всё это, если бы видел то, что мог наблюдать со своего места он, Сивцов. А видел он две грани пирамиды. И из обеих торчало по руке. И Сивцов был готов поставить рубль против десяти копеек на то, что из двух других, невидимых ему, граней пирамиды так же торчат и синхронно жестикулируют аналогичные верхние конечности…
Голова экспериментатора немедленно высунулась из пирамиды наружу. Но не совсем там, где ожидал её увидеть Сивцов. Если рука торчала сильно справа от туловища, то голова оказалась метрах в пяти слева и, к тому же, на десяток метров выше и, понятное дело, на обеих, видимых Сивцову, гранях чёртовой пирамиды. На несколько секунд воцарилась тишина, даже турки прекратили верещание, а часть из них медленно опала на землю.
Потом все головы экспериментатора одновременно посмотрели вниз, выпучили глаза и жалобно закричали…
Этот крик плюс увиденное вызвали у Сивцова неприятные ощущения в животе и тошноту. Он всё пытался прикинуть, как там, в пирамиде, располагалась шея бедного парня, и от этих мыслей Сивцову становилось всё хуже.
Горе-экспериментатор покричал ещё какое-то время после того, как его буквально выдернули из стенки пирамиды, и постепенно затих. На совершенно идиотский, с точки зрения Сивцова, вопрос кого-то из сослуживцев: “Ну, что ты там, в пирамиде, видел?” – пострадавший, глупо улыбаясь, дал вполне адекватный ответ:
– Вас. Всех… Сразу…
Жара и странная безысходность сложившейся ситуации натолкнули Сивцова на довольно свежую мысль: посмотреть на пирамиду, да и вообще всю стройплощадку сверху. Возможно, что мысль не отличалась особой оригинальностью и не сулила больших открытий, но астраханское солнце поднималось к зениту, и просто так, без дела, стоять в топке паровоза смысла не было.
– Петрович! – обратился Сивцов к старшему ФСБэшнику. – Ребятки твои, небось, уже всех местных перетрясли-опросили?
Петрович утвердительно что-то пробурчал себе под нос, смахнул с лица пот и добавил:
– Ничего! Не было, а потом стало. Если верить сторожу, то пирамида появилась на рассвете… – Петрович повернулся в сторону турок. – Гляди-ка! Оклемался главный турок! О своём кармане вспомнил… “Мы терпим убытки!” – запел. Сейчас начнёт мобильник мучить, а скоро и мне звонить начнут. Тьфу! – в сердцах сплюнул Петрович.
– А ты послал бы их, куда подальше во главе с турком, – дал совет Сивцов.
– Легко сказать. Но, конечно, страх как хочется! – Петрович зажмурился от пригрезившегося удовольствия. – Турок вот-вот начнёт бряцать тем, что за ним большие люди стоят.
– А ты начальству настучи! Мол, не дают спокойно работать, – не унимался Сивцов.
– Да уж! Начальству… – обречёно повторил Петрович. – Меня сюда кто послал? Начальство! А знаешь, с каким заданием? “Ликвидировать причину… Обеспечить… Разобраться…” Понял последовательность? То-то!
Возразить Сивцову было нечего, так как голос в телефоне, двумя часами ранее, изложил его задачу примерно такими же словами. А на его неуверенное предположение “А может, оно само рассосётся?”– Петрович только махнул рукой…

К удивлению Сивцова, лифт в девятиэтажке работал. Причём не просто гудел где-то там внутри, а довольно резво, хоть и с устрашающим скрипом, выполнял свои прямые обязанности. Сивцову даже захотелось рвануть из кармана сотовый телефон, набрать заветный номер и горячо, долго благодарить благословенный “Лифтремонт” за то, что вот он, Сивцов, едет в рабочее время, в такую жару, в лифте… Но он так и не сделал этого. В конце концов, в его-то доме лифт не работал уже добрых полгода.
На девятом этаже Сивцов, на глазок прикинув планировку, выбрал квартиру с наиболее вероятным удобным обзором и решительно надавил кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу, как будто его звонка ждали. За дверью нарисовался низенький, плотный, если не сказать больше, мужичок лет сорока – сорока пяти, в трусах и майке.
– Я так и понял, что вы ко мне. Но ваши у меня уже были. Утром. Или вы – просто на пирамиду глянуть?
– Глянуть… – согласился Сивцов. – Если это вас не затруднит.
– Да ради Бога – глядите, сколько хотите! – Мужичок распахнул дверь и впустил Сивцова в квартиру. – Надеюсь, она от этого не испортится.
Дождавшись, когда Сивцов поменял ботинки на тапочки, мужик отмахнулся от удостоверения:
– Наверное, оно настоящее. Лично я в этих бумажках ничего не понимаю, но видел, что у вас уже проверили личность. Там, внизу. К тому же проверка вашего удостоверения подразумевает предъявление моего паспорта и какое-никакое, а знакомство. А так: “Мы странно встретились и быстро разбежимся”…
Шлёпая тапочками по коридору вслед за хозяином квартиры, Сивцов подумал, что хозяин в чём-то хитрит, но в чём?.. Мужик пропустил Сивцова на маленькую лоджию, сам кое-как втиснулся, закрыл за собой дверь с противомоскитной сеткой и голосом гида, с какой-то скрытой гордостью, сказал:
– Вот она! Любуйтесь, сколько хотите.
Посмотрев с лоджии вниз, Сивцов вдруг как-то очень ясно понял, что здесь, два метра вправо-влево или вверх-вниз – не важно, но именно здесь началась эта пирамида, и если ей суждено когда-нибудь закончиться, то произойдёт это тоже отсюда.
Сверху пирамида выглядела даже более монументальной, нежели при обзоре внизу. Её острая вершина почти достигала высоты девятого этажа, а гладкие грани уходили к основанию, не отражая ни неба, ни окружающих домов. Внутри объёма пирамиды что-то непрерывно и медленно перемещалось, ворочалось, как огромный зверь, не вызывая, однако, беспокойство или страх. И ещё Сивцов отметил, что с точки, в которой он находился, прекрасно видны три из четырёх граней пирамиды, а на полочке слева, рядышком с пачкой сигарет, лежат серебристая, под металл, трубка радиотелефона и оптический прицел.
– А у вас здесь прекрасный вид! – восхитился Сивцов.
Вид с лоджии, действительно, открывался – на зависть. Старый жилой фонд с высоты не выглядел такой уродливой язвой на теле города, каким был на самом деле, и, казалось, утопал в зелени деревьев. Желто-оранжевым пятном смотрелся медицинский колледж на фоне светлых многоэтажек. Дома не закрывали друг друга, и там, вдали, проступали здания третьего Юго-востока, дымовая труба ТЭЦ-2, а слева, в лёгкой дымке были даже различимы дома-башни района улицы Бабаевского. Три или четыре церкви, мечеть и костёл, отчётливо видимые отсюда, вносили в картину патриархальную, ностальгическую нотку…
– Это ненадолго. – Лицо хозяина перекосила кривая ухмылка. – Пока эти козлы не развернутся в полную силу…
– Не понял.
– Посмотрите-ка на фундамент. Ну, по ширине основания пирамиды. А теперь, мысленно, продлите стены вверх… Турок, который пел мне как-то о том, какую красоту они нам здесь создадут, обещал двенадцать этажей… Ну, как видок? Красотища!
– Да-а-а уж! – сочувственно протянул Сивцов. От вида с лоджии оставалось, в лучшем случае, процентов двадцать пять.
– Хорошо ещё, если напротив какая-нибудь эксгибиционистка поселится, – заразительно зевнул хозяин. – Но, всё равно, надоест быстро. Да и квартира в цене потеряет. Сильно сомневаюсь, что хозяин строительства будет бегать и раздавать компенсации и доплаты пострадавшим. А, кстати! Не знаете случаем, кто хозяин этого “чуда”? И что за… В смысле: кто подписал документы на возведение этого дома именно здесь? Хочется помянуть их всех скопом в своих молитвах…
Сивцов усмехнулся, представив себе, в каких словах жильцы девятиэтажки поминают и турок, и неведомого домовладельца, которым, наверняка, является какой-нибудь, с виду совсем нищий, чиновник мэрии или что-то в этом роде…
– Ну… – с сомнением в голосе сказал он. – Стоимость вида из окна вам, конечно, никто не компенсирует, а за сильных мира сего помолиться не грех! Глядишь – кто-нибудь из них ноги себе и сломает. Только вот, турки, на мой взгляд, здесь ни при чём. Им платят – они строят. Даже убытки несут. Из-за этой штуки… – Сивцов мотнул головой в сторону пирамиды. – Вон как их старший турок, тот, что потолще, разоряется.
Собеседник Сивцова отреагировал с неожиданной злобой в голосе:
– Он бы так орал, когда они водовод, …, перебили! Или когда вся их банда до рассвета бетон заливала, и они визжали, как при взятии Суворовым Измаила! А городской роддом – вот он! Рядышком! И Конституция вместе с правом на отдых служит у нас, как подпорка президенту. У себя, в Стамбуле, они такого, небось, не позволили бы!.. Все дорожки переломали, шакалы!.. Дожди пойдут – на Кирову, да и вообще из дома не выйдешь. В грязи утонем!
– Так дождей, кажись, пока не ожидается, – успокаивающе заметил Сивцов.
– Так у нас и осень всегда приходит неожиданно! Вместе с зимой, – парировал хозяин квартиры. – И виноватых потом не найдёшь!
– Чего ж так сразу расстраиваться? Как говаривала Новодворская: “За всё ответят комуняки!” – пошутил Сивцов.
– А! Я и забыл, что они теперь вечные дежурные…
Какое-то время они молча разглядывали пирамиду и копошащихся у её подножия людей, но Сивцова поджимало время, и он осторожно спросил:
– А как же быть с пирамидой?
Собеседник Сивцова глянул искоса, взял с полочки сигареты и зажигалку, закурил.
– Почему-то мне кажется, что жильцы дома предпочтут смотреть на пирамиду, нежели жить на турецком базаре, – проворчал он. – Знаете, а ведь я мог видеть инициатора всего этого безобразия… В смысле, хозяина стройки. Но я тогда слишком уж развеселился! Представьте себе, что в погоне за модой стройплощадку освятили. Натурально! Собралась толпа дядей с мобилами, батюшку доставили с мальчонкой-служкой и чуть не каждую сваю водой святой окропили. Всё чин-чинарём: дяди крестились, батюшка очень красиво читал. И тут же, по окончании действа, на стройку турок выпустили! Сдохнуть – не встать! Любой дурак знает, что нет лучше освящённого и осквернённого места для колдовства…
– Так пирамида это что – колдовство? – перебил вопросом словоизвержения хозяина Сивцов.
Тот поморщился, затянулся сигаретой и, всячески демонстрируя, что не привык, чтобы его перебивали, кивнул вниз на пирамиду и процедил сквозь зубы:
– А вы у своего юного исследователя спросите. Он во всё башкой тычется, он должен знать.
– Он не мой, – открестился Сивцов.
– Может, он и был немой, но теперь уж точно излечился. Вон как голосил, когда мир в восемь глаз увидел! – усмехнулся мужик.
– Не мой он, потому что фэ-эс-бэшник, – подчёркивая разделение букв взмахами ладони, проговорил Сивцов. – А я – эм-вэ-дэшник. Мент, по-вашему.
– А-а-а! То-то я смотрю, он совсем головой не дорожит! Суёт её, бедную, бесплатно куда попало. На нашу славную милицию это не похоже! Когда турки с бетоном до утра резвились, ваши приезжали на “козлике”… Да! Вызвал кто-то из граждан, порядок навести. То ли “на лапу” им турки отвалили, то ли совсем бесплатно обошлось, но только уехали они с миром. Защитили право граждан на отдых и уехали. А турки остались до утра. Вместе со своими песнями.
– Обидно, конечно! – согласился Сивцов. – Но ведь и такой саботаж – не метод.
– Где саботаж?! – удивился мужик. – И почему – это не метод? Это метод Бабы-Яги: “Ты меня – естеством, а я тебя – колдовством!” Кто кого доставать первым начал – спорить не будете? Ну, а в Уголовном Кодексе про это ничего нет. “Кодекс надо чтить!”
– С товарищем Бендером не поспоришь! – развеселился Сивцов. – Честно говоря, меня эта пирамида не раздражает, но… Деньги и дяди здесь замешаны ещё те! Всё одно – делать что-то надо.
Где-то за домом раздался рёв мощных моторов, и к воротам стройки подкатили одновременно два “Камаза” бетономешалки. Мерный рокот бетономешалок перекрывал все звуки в округе, включая рёв двигателей самих машин.
– Ну ни фига себе симфония! – воскликнул Сивцов.
– Бери круче! Рок-н-ролл! – не согласился собеседник. – А теперь представьте это жаркой летней ночью и машин втрое больше.
– … … … . – выругался Сивцов.
– Согласен с предыдущим оратором, хотя и дополнил бы его в плане ответственных личностей! – рассмеялся мужик. – Ну, теперь-то у них выхода нет!
– В смысле?..
– А куда им бетон девать? Отказаться? Это – вряд ли! Или догадаются, куда класть надо, или самим жрать придётся…
– А куда класть-то надо? – перегнулся через перила лоджии Сивцов.
– Вон сколько места! – ткнул мужик пальцем вниз, в груды земли на месте развороченных пешеходных дорожек.
– А с проблемой пирамиды это поможет? – осторожно поинтересовался Сивцов и, поймав на себе недоверчивый взгляд мужика, добавил: – Лично мне виноватые не нужны, а так, чтобы всем и сразу хорошо стало, так не бывает…
Мужик с сожалением посмотрел вниз, на сверкающую громаду пирамиды, вздохнул и как-то неохотно процедил сквозь зубы:
– Любое заклинание несёт в себе ограничение… Поможет…

Спустившись вниз, Сивцов пальцем поманил к себе старшего среди турок. Тот подошёл незамедлительно, прихватив с собой переводчика. Сивцов отвёл их в сторонку, представился по полной форме, и переводчик в ответ моментально начал что-то зудеть о строительной фирме под руководством, патронажем… Но Сивцова боевой путь турецких строителей совершенно не интересовал. Приглядевшись к турку-начальнику, он понял, что русский язык этот плотный и надменный господин, не так давно крывший чистейшим матом окружающую среду, разумеет куда как лучше переводчика, и что сам переводчик служит, скорее, удобной прокладкой, дающей время для размышлений и создания эдакой хитрой цепочки “начальник – переводчик – проситель”.
Сивцов закурил и обратился прямо к начальнику:
– Я думаю, что будет лучше, если мы обойдёмся без памперса и поговорим непосредственно друг с другом.
Переводчик бросился переводить, но прекратил это неблагодарное занятие после взгляда Сивцова и его короткого:
– Сгинь!
Отходить, правда, переводчик не спешил, из чего Сивцов сделал вывод, что малый, вероятно, ещё исполняет и роль телохранителя, тем более что сам по себе хлопец был довольно крепкий. Сивцов выжидающе смотрел на поджавшего губы турка, пока тот, не удержав паузу, не выдавил из себя:
– Нам не о чем с вами разговаривать… Мы несём убытки… Пусть решают те, кто наверху…
В разговорной речи турка практически отсутствовал акцент, и Сивцов, довольный своей догадливостью, возразил:
– Особых убытков вы пока не несёте, но они могут стать большими… Особенно если обсудить с прокурором или в суде нарушения прав граждан. Я о Конституции…
Сивцов подметил лёгкий утвердительный наклон головы переводчика в ответ на быстрый взгляд турка-начальника и продолжил:
– Оно, конечно, можно было бы эту пирамиду убрать без шума, но раз уж за дело взялись те, кто сидит над вами…
Реакция у турка была хорошей и понравилась Сивцову:
– Нет! Будем говорить! Наши убытки…
– Ещё одно слово об убытках – и разговор окончен! – жёстко оборвал Сивцов.
– О чём разговор?! – Турок растянул губы в улыбке. – Я только хотел сказать, что они не могут помешать взаимопониманию! А наша благодарность…
– Оставьте её при себе. – Сивцов раздавил ногой окурок. – Займитесь-ка лучше восстановлением пешеходных дорожек, которые взломали.
– Что?!
– Как это?!
Оба турка удивлённо уставились на Сивцова.
– Я не шучу! Бетонируйте дорожки, или как хотите…
Турки долго молчали, потом начальник выдал что-то по-своему, по-турецки, и переводчик бросился к группе рабочих…
Наблюдая, как под неусыпным оком начальства турецкие рабочие торопливо ровняли грунт, чуть присыпали его щебнем и тут же клали бетон, Сивцов думал о том, что наши, русские, выполнили бы эту работу за те же деньги, ничуть не хуже, а может быть, даже и быстрее. Предварительно сломав саму пирамиду…
Сивцов, уточнив номер на телефонной станции, набрал его на мобильнике и, когда произошло соединение, невольно бросил взгляд вверх. Мужик на лоджии прижимал к уху трубку радиотелефона, а к правому глазу оптический прицел.
– Мой шеф! А я вас вижу! – весело сказал мобильник Сивцову в ухо, и Сивцов не удержался:
– Ан-налогично! Я только хотел уточнить кое-что… В глазах турок я, случаем, не буду выглядеть идиотом?
– Ну что вы! Отсюда вы выглядите вполне… А всё остальное произойдёт само по себе. Автоматически…
В этот момент по стройплощадке пронеслось дружное “А-а-ах!!!”, подкреплённое и другими, более ядрёными словами, и Сивцов увидел, что грани пирамиды на пару метров отступили к центру, выпустив из-под себя часть целёхонького фундамента.
Турок-начальник коротко рявкнул, и турки-рабочие продолжили работу по реставрации дорожек с ещё большим рвением.
– Сивцов! Для начала – дай закурить! – попросил незаметно подошедший Петрович.
– А дальше? – поинтересовался Сивцов и достал пачку из кармана.
– Дальше? Поделился бы достигнутым успехом, что ли. По-дружески…
– Тебе, Петрович, что важнее: виновных в рапорте указать или инцидент разрешить?
– И инцин… твой, и, потом, обязательно в рапорте…
– А ты в рапорте укажи, что инцин... этот, как бы самоликвидировался. А? Как бы сам застрелился…
– Ишь ты! Не хочешь, значит, славой делиться…
– Да, уж! Было бы, чем делиться…

Казалось бы – ситуация разрешилась к всеобщему удовольствию, но Сивцов почему-то не ощущал то пьянящее чувство выполненного долга, которое должно было бы прийти к нему в результате всех этих хлопот.
Со стройки Сивцов уехал, когда стало ясно, что пирамида, без видимых последствий для окружающей среды, прогрессивно уменьшается в размерах. И ни он, ни кто другой не видели, как остатки пирамиды втянулись в маленькое ушко торчащей посреди фундамента дома иглы, и игла эта, нырнув под землю, мгновенно проржавела и разрушилась…

…Сивцов позвонил своему новому знакомцу ещё раз, вечером, чтобы уточнить пришедшую в голову мысль.
– Положили турки дорожки? – спросил он, поздоровавшись, для завязки разговора.
– Да вроде того… – без особой охоты ответил мужик.
– Ну, а как там пирамида?
– Да рассосалась вроде…
– Я хотел уточнить: последствий этого дела не предвидится?
– А вам для доклада начальству, или квартирку себе решили в этом доме прикупить? – язвительно спросил собеседник Сивцова.
– Да я так… Для себя…
– А для себя квартиру здесь приобретать не советую. Во-первых: стоимость этого “дешёвого жилья для неимущих” – миллион. Госслужащему, с его зарплатой, покупать такую дешёвку не с руки. Несерьёзно как-то…
– А во-вторых?
– Во-вторых… Говорил я уже! Землю под домом то освятят, то… Никакой святой воды теперь не хватит, чтоб отмыть… Там теперь только нечисти хорошо будет. Барабашки да Чебурашки своим полтергейстом забодают…
– Что ж это получается? – удивился Сивцов. – Столько возни, и в результате одни неприятности. А сложно было устроить всё это? – спросил Сивцов, не особенно надеясь на ответ. – В смысле энергозатрат…
– Один хорошо знакомый колдун, пара заклинаний и капля крови, – не стал таиться мужик. – За две бетонные дорожки – не так уж и много.
– Ну, а турок это хоть чему-то научило?
– У вас слишком оптимистичный взгляд на происходящее. Турки часа два вели себя, как приличные люди…
Собеседник Сивцова помолчал, вздохнул и добавил:
– Знаю я одного инженера, ещё доперестроечной закваски. Так вот он, Леонид Васильевич, всегда говорил и говорит, что турок, он турок и есть! Что им, туркам, сделается-то? Кричат, как кричали… Песни поют…