Рождественский подарок

       Рождество! Милое, радостное, бело-голубое... С душистым запахом смолы от пушистой ёлки,светящейся разноцветными огоньками. Они весело играют на хрупком стекле шаров и колокольчиков. Куча подарков, спрятанных под раскидистыми лапами зелёной красавицы. Свечи, таинственно мерцающие в темноте сочельника. Кончается пост, последний вечер перед Рождеством. Завтра праздник великий, самый весёлый, мой самый любимый праздник!
       И вот оно настало... Рождество! После завтрака идём гулять в парк. Яркое солнечное утро. Искрится снег. За ночь столько навалило, что ветки деревьев низко прогнулись под непосильной тяжестью. Тихо, ни ветерка... Как в сказке, в волшебном заснеженном лесу! И солнце! Море солнца! Нет сил смотреть на сияющую морозную голубизну неба - глаза слепит. Ты зажмуриваешься и видишь перед собой яркие разноцветные круги, плавно вытекающие один из другого. Открываешь глаза, а весёлый круговорот не исчезает, лишь постепенно бледнеет, и можно опять ясно видеть мохнатые лапы елей, заваленные снегом. По ним весело прыгают какие-то лесные птахи, и от этого снег золотым, искрящимся на солнце дождём падает на землю, обнажая тёмно-зелёную пушистую хвою с продолговатыми смоляными шишками, гроздьями свисающими с еловых лап.
       Жаль уходить из зимнего волшебного леса. Скрипит под ногами пушистый снег. Но мороз щиплет за нос и подгоняет домой.
       А дома тепло и уютно. Начинают огнём гореть щеки с мороза. Накрыт праздничный стол. Рождество! Радостное, весёлое! Рождающее в каждой душе детское ощущение беззаботного счастья, ожидание чуда, волшебства, сказки!
       Наконец, можно достать из-под ёлки подарки, упакованные в красочную сверкающую обёртку. Каждый подарок - маленькая тайна. На лицах оживлённый интерес, весёлое любопытство: что там, за красивой упаковкой?
       Под конец папа достаёт ещё один подарок - небольшой конверт. В нём три приглашения на завтрашнюю службу в Успенский собор Кремля. Будет служить сам Патриарх!
       На следующее утро встаём пораньше, не хочется опаздывать на Литургию. За окном только-только забрезжил рассвет. И снова день будет солнечным и морозным. Радостно на душе, праздник продолжается!
       Мы подъезжаем к Кремлю. Слева возвышается Храм Христа Спасителя - огромный бело-золотой красавец! Он тоже недавно родился, родился во второй раз, воскрес чудо-храм подобно самому Спасителю. Воскрес, когда люди русские, наконец, опомнились, поняв, что задыхаются и гибнут без веры. Не умеет жить русский человек без Бога. Уходит земля из-под ног, нет опоры. Душа мечется, неприкаянная, потерявшая себя. И пьёт горькую русский мужик, не имеющий завотиться только о хлебе насущном.
       Даже искусство и наука без Бога мертвы. Недаром великий Ньютон последние десять лет своей жизни занимался изучением Библии, молодой гениальный Паскаль постригся в монахи, Достоевский - гордость русской литературы - был страстно верующим человеком, а непревзойдённый Гегель, мучительно умирая от холеры, указал на Священное писание и произнёс: "Вот тут - вся мудрость Божия!". И этот перечень можно продолжать и продолжать.
       К Троицким воротам спешат люди. Скоро начнётся Литургия, да и мороз подгоняет! На золотом куполе Ивана Великого розоватым золотом блестит утреннее солнце. Соборная площадь - самое красивое место Кремля! Всю многовековую историю Московской Руси впитали эти стены Здесь великие потомки Рюрика собирали под свой скипетр земли русские. Юрий Долгорукий, Дмитрий Донской, Иван Третий - какие имена, какие свершения! Здесь правил Грозный, громя Казанское ханство. Здесь со стен московского Кремля стреляла пушка с прахом Лжедмитрия. Московский Кремль - последний рубеж земли русской, её последняя твердыня!
       И вот мы входим в Успенский Патриарший Собор. Поражает классическая пропорциональность пятикупольного шедевра. В нём нет ни единой лишней детали или неточной линии. Это - молитва, застывшая в камне. Недаром Успенский храм был усыпальницей русских патриархов. Уникальны чудом сохранившиеся фрески, серебрянное паникадило в центре собора.
       Начинают читать часы, скоро начнётся Литургия. Неожиданно для меня, впервые присутствующей на патриаршем богослужении, прихожане расходятся в стороны, образуя в центре проход от западных дверей храма к алтарю. По обеим сторонам прохода быстро выстраивается охрана - молодые ребята, курсанты военного училища. И вот, в двери собора входит Патриарх. Он облачён в зелёную ризу, белая куколь венчает голову Святейшего. Среди прихожан заметное оживление, каждый старается подойти поближе, чтобы получше разглядеть главу Русской Православной Церкви, но охрана сдерживает напор людей. Патриарх спокойно проходит и останавливается на невысоком помосте, после чего начинается чин облачения. Меня почему-то больше всего поражает деревянный резной гребень, который подаёт Святейшему один из помощников. Патриарх зачёсывает гребнем волосы, после чего надевает митру. Облачившись для богослужения, он проходит в алтарь, и начинается Литургия.
       Господи, как поёт хор! Не знаю, что это - мастерство певчих, уникальная аккустика храма или милость Божья? Наверное, всё вместе. В руках Патриарха дикирий и трикирий, он благословляет народ: "Мир всем!" Прихожане опускают головы...
       Когда начинается причащение, я, боясь помешать, отхожу в самый конец храма к выходу, потеряв из вида мужа и сына. Служба скоро закончится. Удивительно, но на протяжении всей Литургии никто не сделал ни одного лишнего движения. Я не слышала разговоров, так мешающих во время молитвы, никто не отвлекал, передавая свечи. Сотни людей молились как один человек.
       Наконец, служба заканчивается. Патриарх поздравляет всех с Рождеством, ещё раз благословляет и удаляется за царские врата.
       Я стою у выхода и жду своих мужчин. Неожиданно начинается страшная толкотня! Ничего не могу понять! Оказывается, теперь охрана уже силой раздвигает толпу прихожан, упорно желающих лично получить благословение Патриарха. В центре храма страшная давка, и меня с силой прижимают к косяку двери.
       Неожиданно передо мной, во всю работая локтями, втискивается пожилая дама в благообразном платочке. Как ни в чём не бывало, она даёт указания всем присутствующим о том, как надо сложить руки, чтобы получить благословение из рук Святейшего. Совершенно непостижимым для меня образом её это удаётся! А я бы и рада сложить руки, но и одной-то руки не могу освободить, зажатая дверным косяком сзади и напирающей толпой с бабулей во главе спереди.
       Я прошу женщину развернуться хотя бы бочком, наивно полагая, что, если все прихожане встанут боком вдоль прохода, то освободится больше места, и не будет такой давки.
       И вдруг эта женщина поворачивается ко мне и, дыша "праведным гневом", начинает вразумлять меня по поводу моего нехристианского своеволия. В конце своей длинной тирады женщина заявляет, что таким, как я в храме вообще делать нечего!
       От возмущения я так теряюсь, что ничего не могу ответить, только глупо разеваю рот. Женщина всё больше напирает на меня, я пытаюсь пятиться назад, и, в самом деле, оказываюсь вытесненной за двери храма, в маленький, совершенно пустой притвор.
       Страшная обида сжимает горло, на глазах - слёзы. Дожила! Из храма выперли!!! Отхожу от дверей и прижимаюсь к стене. Ну и ладно (пытаюсь себя успокоить), всё равно Патриарх уже всех благословил во время службы! Мне и этого достаточно, постою здесь, не буду ломиться и толкаться. Что мы, в самом деле, обезумели все?!
       Но настроение испорчено окончательно. Стою одна, потом опять начинаю себя жалеть, чуть не плачу!
       И вдруг из дверей храма выскакивает красный запыхавшийся охранник. Окинув меня страшным взглядом, но, поняв, что я не представляю собой опасности, он немного успокаивается и проходит дальше. А за ним, о чудо!, сам Патриарх!
       Выражение лица Святейшего было спокойным и немного усталым. Он с доброжелательным вниманием посмотрел на меня и вдруг сам (я так и не смогла оторваться от стены) шагнул ко мне, положил свою руку в мои ладони и еле заметно пожал, благословляя.
       Прошли годы, но я и сейчас помню то охватившее меня чувство благодарности и собственного недостоинства одновременно. Я прикоснулась губами к тёплой руке, готовая расцеловать заодно и милую бабусю, выпершую меня из храма. Если бы не она, я бы никогда, наверное, не получила бы такого благословения от Патриарха. Слишком уж любит его православный народ, чтобы можно было спокойно, без столпотворения к нему приблизиться!