Одна душа на двоих

Я вам уже не скажу, когда все это произошло. По счастливому стечению обстоятельств у меня появились бабушка и дедушка, и даже родители. Но о них как- нибудь в другой раз.
И вот хочется спросить, как вы думаете, могут ли вот так появиться бабушка и дедушка? Вот и я думаю, что нет. Слишком уж счастливые обстоятельства. И, слишком уж большим остался след, оставленный ими, чтобы быть человеческим. Тогда, кто же они…– напрашивается только одно - ангелы…
В том доме, где они жили, их знали практически все. Да и как было не знать, если на любой праздник, приглашали всех соседей, про родных уж не говорю, собирались от мал, до велИка, иногда в два, а то и в три приема пировали. И таких хлебосольных хозяев я больше нигде не видела. И было у них все так вкусно и так вкусно, что не оторваться, обязательно все, хоть по крошечке, да попробуешь.
А что такого, скажете вы? Мало ли на свете пожилых пар, которые так весело и дружно живут,…но, только познакомившись с ними поближе, вы сможете понять, как это безнадежно горько и плохо, что не всем судьба дает возможность узнать таких людей.
Не думаю, что Веру Семеновну Бог обидел или хотел наказать за что-то, только получилось так, что пропало её зрение, на все 100 процентов. И, что вы думаете? Сломалась? Как бы ни так. Она же дочерью великого командира была! А в жизни что-нибудь поменялось? Нет. Иван Егорович, любящий муж, Ванечка, был всегда с ней рядом. И в горести, а главное, в радости. Единственное, что изменилось, так это то, что теперь в доме все на своих местах лежало, а это уже - много…
 Всю квартиру Вера Семеновна, как на зубок, в памяти отфотографировала. Все сама делала, еще и сказать могла, где что найти, что не так, да и где тому место…
И где вы такую бабушку найдете, у которой в семь часов утра уже три пирога готово, и кекс на подходе. Какие пироги были, хоть бы кто отказался, ан нет, не найдете такого человека. Да годков-то за 70 было, сколько, не скажу, возраст вообще странная штука. У кого не спросишь, никто себя на свои года не ощущает. Душа-то у всех молодая остается. Нет, неправильно, просто возраста у нее нет.
Она и зарядку делала, и велосипед ногами по утрам крутила, и бельё сама стирала, да как? Крахмалила потом. И цветы у неё всегда в своем горшке чувствовали. Даже помидорки на лоджии росли карликовые, сладкие, как ягоды. Страшно сказать, но, как в сказке.
А Вы, что бы, напрмер,почувствовали в такой ситуации? Вот не видит, а сидишь перед ней, любуешься, а она: «Чего улыбаешься?» Как тут не улыбаться, коли лицо у нее такое светлое, и сама всегда прихорошится, прическу сделает, ручкой поправляет. «Ну, как?» - спрашивает. А как же еще? Если белые, как снег волосы, словно нимб над головой!
Про деда отдельно писать надо, изобретатель-рационализатор, такой мастер, руки не просто золотые, в тридесятом государстве не сыщешь. Представляете, как ему надо было все детали продумывать, чтоб его солнце-бабушка себя на кухне, как рыба в воде чувствовала. Да, кухня там настоящей находкой была, штучки разные, приспособления, в магазинах таких диковинок и не видывали. А как удобно!
Что сказать, деда её глазами был, да и сейчас на мир её же глазами и смотрит. Хороша у нее возможность была покомандовать. На кухне дела спорились. Это, наверное, был как раз тот редкий случай, когда жена – голова, а муж – руки. Так уж судьба распорядилась.
Они и поженились очень интересно, просто работали на одном заводе, и в один прекрасный день решили, точнее, Иван Егорович предложил: «Давай поженимся?»
И пошли они в ЗАГс. Подали заявление, а им и говорят, вот вам, мол, три дня на раздумья. Вышли они оттуда, печальные на скамеечку присели. Идет мимо моряк, ну весь при параде, и, видимо, такое у него было хорошее настроение, что не смог он пройти мимо.
-Что ж вы такие несчастные сидите?
- Да вот не хотят нас расписывать сразу, а потом, когда? Да и как нам друг без друга?
-Ну,- морячок улыбнулся, давайте сюда вашу бумажечку…
И написал дату задним числом. Словно бы уже и время, данное на раздумья, прошло. И одно: «Будьте счастливы».
Поблагодарили они моряка, погуляли, погуляли, пошли и расписались. Отметили по старинке, мятным ликером. Да погуляли по центральным улицам.
Вот так и начали они совместную жизнь, и надо сказать успешно. Доченьку Оленьку на свет явили. И навет морячка, вам скажу, исполнили.
Только призвано все в этом мире заканчиваться. И это, казалось бы, безоблачное счастье закончилось.
Это, конечно, как посмотреть, возможно, для них, все только начиналось. Но мало у кого хватит мужества посмотреть на это с другой стороны.
Одним злополучным днем заболел у Семеновны зуб. Был выходной. Единственным приемным местом был дежурный отдел в поликлинике. А там для зуба выход один, из десны…
И вот, повезла Оля мамочку к врачу. А теперь представьте, все сомнения и страхи пожилой женщины, которая не могла видеть происходящего. Какого нам , зрячим, и то, мы уже успели оценить, скорость прогресса, и главный девиз стоматологов, «Чтобы не было больно». Нам и то, еле-еле, удается перебороть страхи и сесть в кресло под яркую лампу.
Что говорить о ней, у той, что вся зрительная память осталась с тех времен, когда эти допотопные бормашинки ревели, словно дизельные моторы…
В общем, испугалась она, не на шутку. Не выдержало сердечко, встрепенулось напоследок и, замерло…
Навсегда.
Иван Егорович. Мой дорогой и нежный дедушка. В коридоре он спросил свою дочь, Оленьку: «Зачем, ты забрала мою Веру?»
Правда, неоднозначный вопрос? Она была для него всем.
Он тихо плакал, после всех принятых успокоительных. Прошло несколько лет. Инфаркт. Его парализовало. Но он уже на ногах. Говорит немного. Но до сих пор он тихо плачет, только этого уже никто не видит. И его уже мало что связывает с этим миром.
Конечно, это правильно, никто не должен страдать, У детей своя жизнь, что не мешает им заботиться о нем. Никто не знает, сколько нам дано. Но, сколько бы ему, ни осталось, он уже готовится к встрече с ней. Со своей любовью, со своей Верой.

Я приехала быстро, спасибо сотовой связи. И, даже какое-то время были с ней одни. Я гладила ее аккуратно одетые в гольфы, уже похолодевшие, и коченеющие, ноги, родные и ласковые руки. Поправляла сбившуюся вбок кофту. В такие минуты очень трудно поверить, что…
Я говорила…
«Не бойся. Все будет хорошо. Если будет надо, мы всегда рядом. Не беспокойся.
Хотя, какое может быть беспокойство. Тебе это не в первой. У нас ведь была уже одна клиническая смерть. Так что, в путь!»
И даже после своей смерти, она не доставила особых хлопот. Все необходимое было приготовлено.
Спасибо тебе, моя золотая…..