Латынь

Это было давно, более трети века назад. Был семинар по латинскому языку.

Я – студент иняза. Вторая смена, вечер. Мы сидим в аудитории и напрягаемся над грамматикой древних римлян. Ну, очень скучно! Кажется, более глупого и ненужного учебного предмета не сыскать…

Вдруг, Сара Абрамовна, наша преподавательница, к нам обращается.

- Кто скажет производное от латинского корня SERVUS?

Витька Козлов, сидевший под боком, тут же шепчет мне в ухо нужное слово – ПРЕЗЕРВАТИВ. Я хмыкаю, восхищаясь его лингвистической прозорливостью…

Сара Абрамовна строгим взглядом окидывает аудиторию. Как сибирская рысь, она слышала всё, что произнёс Витька.

Сара Абрамовна встаёт из-за стола, подходит ко мне.

- Среди нас есть излишне умные студенты, - произносит она. (Я сжимаюсь как кролик перед удавом). - Но латынь – это предмет академических исследований, а не забор, на котором можно царапать скабрезности.

Она смотрит на меня испепеляюще… Я – краснею до трусов. Я готов провалиться сквозь землю… Я хочу только одного – чтобы скорее прозвенел звонок!

… Латинский язык – та же гадость, что и родной русский. Близнецы-братья. Те же склонения, спряжения, окончания глаголов, суффиксы существительных… Голова идёт кругом. Зачем всё это? Ведь моя профессия – английский! А это совсем другой коленкор.

Я стал потихонечку прогуливать латынь. Меня вызвали в деканат. Декан Михаил Иванович Башмаков, выпускник Сорбонны, стоя над столом (он не позволял себе разговаривать со студентами сидя), спросил меня строго:
- Вы учиться хотите? Или Вас отчислить за пропуски латыни?
- Не отчисляйте, - промямлил я.
- А почему прогуливаете?
- Предмет скучный. Ненужный.
- А Вы знаете что нужно?
Я набрался наглости и сказал:
- Нужен разговорный английский.
- Да? Может, ещё англичанина из Англии выписать?
- Ага, было бы хорошо… Вместо научного коммунизма.

Декан поморщился.
- Вы молоды. И многое в жизни не понимаете. Вы любите английский?
- Люблю.
- А я люблю французский…. – декан посмотрел в окно… - Давайте сделаем так. Вы выучиваете латынь и сдаёте её с первого захода. Иначе у Вас будут проблемы. Договорились?

Я выхожу из кабинета. Альтернативы нет. Либо учить латынь, либо отправляться в армию…

Подоспел экзамен. Сара Абрамовна гоняет меня по самым тёмным закоулкам латыни… Я отвечаю. Она сияет.

- Дорогой, Вы отвечаете на самую круглую пятёрочку. Но, согласитесь, что весь семестр Вы у меня гуляли.
- Согласен. Гулял.
- И Вы не обидитесь, если я поставлю Вам четвёрку? Возможно, она повлияет, на цвет Вашего диплома. (Какой цвет диплома? У меня тогда ни малейшей мысли про это не было).
- Ставьте, что считаете нужным!
Она поставила мне четвёрку, и я, довольный, покинул аудиторию…

Это было давно. Более трети века назад. Я окончил институт. Получил красный диплом (то была единственная четверка, не повлиявшая на его цвет). Сара Абрамовна уехала в Москву, где её муж, профессор Гринберг, получил работу в МГУ и квартиру в бывшей олимпийский деревне. Потом они эмигрировали в Германию. Декан Башмаков стал ректором нашего института.

Однажды я возвращался с работы. Как всегда, ехал в трамвае. На обмороженном окне рисовал иероглифы (я тогда изучал японский).
- Что они значат? – услышал я голос соседа. Я обернулся. Рядом со мной сидел Башмаков.
- Михаил Иванович! Какая встреча! - Я стал говорить, как рад его видеть, а заодно начал объяснять иероглифы.

- Оригинально, однако, - сказал он.
Путь был долгий. Мы о многом говорили. О том, как безобразно учат (а точнее не учат) иностранным языкам в советской школе. О том, как забиты политической шелухой программы вузов. О том, как студенты, думают не о языке, а о деньгах, которые язык должен им принести… О том, как неимоверно трудно выехать за рубеж для изучения живого языка…

Хотя Михаил Иванович был ректором, он на работу и с работы ездил трамваем, где я часто с ним встречался. Нам было что обсудить…

Потом он перестал мне встречаться. А ещё позже я узнал, что однажды с ним в трамвае произошёл сердечный приступ. Он упал между сидений. Пассажиры и вагоновожатая посчитали, что это просто пьяный. Пусть лежит, авось очухается… Он долго катался по городу. В больницу его привезли уже холодного.

Это было давно, треть века назад. А кажется, что на прошлой неделе. Tempus fugit, как говорили римляне.