Метель

       Быль

Моему юному другу Нилу
посвящаю

Было мне в ту пору 6 лет. Жили мы с мамой вдвоём в глухой деревне Саратовской области, Екатериновского района, которая называлась Галахово. Деревня находилась от станции Екатериновка на расстоянии 25 км. Два пункта связывала так называемая столбовая дорога, но не асфальтированная, а грунтовая. Сообщение со станцией было – кому как случится: на попутной машине, на лошадях или на своих двоих.
На станции Екатериновка была одна квартира, хозяева которой принимали у себя всех приезжих из деревень, что-то вроде постоялого двора. На квартире можно было перекусить, отдохнуть и даже переночевать. Очень хорошие были люди хозяева этой квартиры. У дома этого всегда стояли лошади, запряжённые или уже выпряженные и отдыхающие.
Однажды зимой мы с мамой оказались на станции. Абсолютно не помню, почему мы там оказались. Возможно, мы возвращались из Саратова, куда часто ездили в гости к маминой сестре. Конечно, пришли на постоялый двор, чтобы найти попутную лошадь в свою деревню. Зимой машины ездили крайне редко, дорогу заносило, и сообщение было в основном на лошадях. На постоялом дворе была одна лошадь из нашей деревни, но хозяин её не собирался возвращаться в этот день. А маме нужно было обязательно приехать домой сегодня, так как завтра с утра ей надо было на работу. Она попросила хозяина дать ей лошадь, чтобы доехать до деревни (хозяин мог вернуться на другой день с любой другой попутной лошадью). Хозяин оказался мужчиной сговорчивым. Однако он очень беспокоился. Начиналась метель. Он сказал: “Клавдия Васильевна, я могу дать вам лошадь, но метель начинается, опасно ехать”. Конечно, хозяин и за нас волновался, но больше, наверное, за свою лошадь. А на улице не только метель, но и мороз градусов 20. Но мама настояла. Отчаянная женщина!
Завернула мама меня в тулуп, на ногах, естественно, валенки. Голову платком укутала, так что один нос выглядывает. Усадила меня в сани поудобней. И часа в два пополудни мы поехали!
Сначала лошадка бежала бодро. Дорогу и мама, и лошадь знали очень хорошо. А метель расходится, света вольного уже не видно. Да и темнеет зимой рано. И вот мы уже едем в снежной кутерьме и темноте. На дороге стали всё чаще попадаться снежные гряды, нанесённые метелью. Я чувствовала их потому, как сани начинали буксовать. Лошадка начала утомляться. А впереди ещё 20 километров пути. И вот мама уже не видит дорогу, потому что её всё больше заметает. Тут приходится применить простой и надёжный способ: довериться лошади, её чутью, что мама и делает. Она почти отпускает вожжи.
Я чувствую, что начинаю совсем замерзать. Мороз пробирается даже сквозь тулуп!
Меня начинает клонить в сон. Может быть, я уже и дремлю. Но мама едет! Точнее едет лошадь, а мама только наблюдает.
Не помню, сколько мы ехали, но мне показалось, что целую вечность. Наконец, сани остановились у крыльца больницы, в которой мама работала. Она недаром прямо к больнице подъехала. Из саней я вылезла, но идти не смогла: ноги были деревянные! Занесла меня мама в больницу, раздела и начала растирать мне ноги. Кто-то из сотрудников больницы пошёл управиться с лошадью. Ну, слава Богу, всё закончилось хорошо.

22 января 2008 г.