Отдел бижутерии. Юля

Если задать вопрос – что ярко блестит, пронизываясь солнцем, притягивая любопытные взгляды и так же их отталкивая, что теряет свою привлекательность при ближайшем рассмотрении – я отвечу: осколок стекла. Тот самый, который мечтает стать бриллиантом. И иногда его мечта осуществляется – но убого, однобоко.
Никто не вставит кусок стекла, даже отшлифованный, в благородный металл. Ни золото, ни платина, ни серебро это не потерпят. Остаются сплавы, имитаторы… Бижутерия. И вроде оно украшение - но никак не драгоценность.
Юля всегда стремилась быть бриллиантом, сапфиром, рубином, ну на худой конец феонитом. Но всегда оставалась стекляшкой. Ее стремление к шику, к блеску, к гламуру граничило с безумием. Я не осуждаю ее – она всегда была в обществе своих более удачливых, более богатых сверстников. Она сама выбирала именно такие компании. Она тянулась к высотам этих счастливцев – вроде да, вроде зацепилась… Но нет, сорвалась… И эффект падения всегда болезненно отзывался в ее тонкой душе, порождая потоки отчаяния и… зависти.
Я познакомилась с ней в скучной рабочей обстановке…. Что-то понадобилось, что не получилось… Испуганный взгляд новенькой, волна благородства в моей душе, безвозмездная помощь – и завязалось знакомство. Новенькой была Юля.
Внешняя ее миловидность была неоспорима, но она значительно снижалась за счет холодности и надменности во всем … Особенно – в манерах и выражении лица.
Показушность и неприступность (причем показушность присутствовала всегда) с моей точки зрения выглядела забавно. Что же касается противоположного пола..
О, какими только эпитетами они ее не награждали. Она вполне могла очаровывать, привлекать внимание – и здесь происходила такая метаморфоза, что человек терялся. Неприступность сменялась навязчивостью, которая с каждой новой встречей возрастала. Она постоянно старалась попасть этому человеку на глаза, напрашивалась в компании, где могла его встретить, и при этом никого из подруг не эти встречи не допускала. Что говорить, уважение к себе она теряла – и не замечала этого. И что удивительного в том, что человек стремился отцепить ее от себя, сбросить, как дешевую бижутерию при ближайшем рассмотрении.
Реакцией на бегство «объекта» было недоумение, тоска, вселенский траур… и зависть. Завидовала она всем – даже мне. Я никогда не понимала, в чем можно завидовать нищей, не очень удачливой девице, но она завидовала. Всему…
Зависть была ее музой. Зависть к дорогой одежде знакомых порождала приступы вытряхивания последних денег из родителей и стремление купить такую же – или хотя бы похожую. Оценивая людей по одежде она сильно обижала многих, хотя недоумевала, почему ее не любят.
Желая иметь Валентино, Кензо, Гуччи, но не имея возможности, она брала «под Валентино», «под Кензо», «под Гуччи». И всегда довольствовалась подделками – одежды, духов, любви.
Она бы воспротивилась такому прозвищу, но учитывая, как я оцениваю себя, и ее я оценю трезво. Я буду называть ее Стекляшкой.