Деревенька

       



       Сполнилась мечта нашего Батюшки – будет в Деревеньке церква каменная. Нонешняя с сосны рубленная ветха стала. Ещё бы уж как век стоит. Даа умели в те времена строить.
       Ему почитай самому уж седьмой десяток. Уж кого крестить и отпеть успел, всё в церкви старенькой. Приход две сотни домов – тыща душ. Жизнь с ними и прошла. Помнит, Федора крестил – тот орал в купели. Потом сколько раз коленями на горох ставил его, сорванца, в классе школы своей. Помнит, венчал его на Марьи, красавицы деревеньки соседней. Отбил он её, будто местных девок не было. Из-за этого ещё ссора большая была, деревня на деревню с батогами ходила. Потом первенца Фёдорова крестил (как его? уж запамятовал), но уж без Фёдора, того на войну забрали. С войны Фёдор пришёл героем, вся деревня пила горькую. Хоть с войны без ноги, на культяпки деревянной, а везде поспевал. С ней и схоронили, отпели Фёдора. Перед смертью Фёдор успел внучат понянчить, окрестить.
       Его Деревенька. Испокон веков она тихой была, бедствия какие, пожары стороной обходили. От тракту в стороне стояла. Лесом, день световой, если пеший до них идти надо. От того может, и не тронуло лихолетьем деревушку. Народишко с земли кормился, благо хватало её. В праву руку от деревни - поля, сколько глаз хватала всё рОвно, хлеб колосом на ветру колышется. КолкИ берёзовые посерёд полей. Детишки утром бегут по улице, кричат голосами звонкими:
       - Ванька, Тимоха, айда в поля по грибы!
Эх, кабы с ними по грибы!
       Понизу деревни – пруд деревенский. Пользы двойной, рыбой богат, жернова мельничные крутит. Зимой и летом детишкам пруд утеха. За прудом гора пошла. Дале влево от деревни, куда вода с пруда речушкой убегает - лес. Туда же к реке и стадо деревенское водят. Их сторона от деревни - низкая, пастбище по весне водой заливает. Зато летом луга скотину кормят, да и на зиму дадут травы запасти.

       Жарко. Батюшка, тропинкой, вдоль речки идет. Днём за ним подпасок был послан. Корова пузом на сук напоролась. Что её понесло - окаянную? Ну, кажись, всё обошлось. До нутра не пробила. Ниткой шкуру зашил, мази привязал, да велел не кормить весь день.
       Идёт назад по самому солнцепеку. Шаг мерный, на груди крест золотой в такт покачивается. Гражданского платья не признавал, вот и сейчас в рясе лёгкой. Да от цвета чёрного на солнце жарко, тяжело. Года не те. К реке подошёл, разулся. Штанины подвернул, в воду зашёл. Вода прохладная, песок сыпучий меж пальцев – щекотно. Пескарь мелкий в ноги тычется, пощипывает. Нагнулся воды зачерпнуть, крест с груди в воду макнул. Водой лицо споласкивает, вдруг в воде блеснуло. Никак отсвет с креста золотого. Крест рукой прикрыл, нет, блестит что-то в воде. Будто нашло на него, в воду по пояс, нагнулся к самой воде. Руками по дну шарит, борода в реке полощется. Нащупал, еле выковырял, с песка речного. Есть! Так и думал – самородок золотой. Да какой! С два кулака его будет. Стоит в воде, с радости слёзы текут, от песка золото водой омывает. А ведь говорил его батюшка покойный, что есть в их краях золото. И что как бы сам его в руках держал. Ужо, будет в Деревеньки церковь с камня белого!

       Понесло Деревеньку с того дня. Какие поля? Спалил кто-то по пьяне, осенью всю рожь. Да и к чему она? Если на обед в трактир всей семьёй на тройке съездить можно. (Это ж на другой край деревни). Завтрак, ужин – пожалуйста, половые с того же трактира по избам растащат. Со скотиной-кормилицей также – вся забита. Да и где её пасти, луга у реки все шурфами избиты. В речке вода цвета глинистого – руду золотоносную моют. Пруда в деревни больше нет. По этой весне упустили. Всем же некогда – золото ищут. Вот и недоглядели, воды вешние прорвали плотинку. В Деревеньки святости не осталось, на службы народ не ходит. Пробовал Батюшка увещевать их, а они:
       - Примите отец на постройку церкви. Да за нас помолитесь.
Людям стало не до Бога. Золота! Больше золота наковырять. Да и Батюшка шибко не настаивает. Захватила его стройка церкви новой. Весь в извести перемазанный, подводы с камнем считает. От подвод тех колеи, бабе беременной не перелезти на ту сторону улицы. С деньгами проблем в деревни ни у кого нет. Медь мешками возили. Это уж потом поумнели, золото стали на ассигнации, да на золотые червонцы менять.
       Вон, изба-развалюха Сеньки Сопливого. Зайди во двор. Не половики домотканые, штуки материи красной по двору раскатаны. У самого его, волосики на голове напомажены, усики подстрижены – только из цирюльни. Животик тугой с жилетки выпирает. В кармашек, к часам цепочка золотая длинной с локоть висит. В руках тросточка тоненькая с набалдашником серебряным. Внутри его избушки стены бревенчатые бумагой расписной оклеены – обоями. Кричит пьяный:
       - Хошь и снаружи оклею!
В огороде ящик деревянный над ямой поставил. Уборная называется, туда по нужде ходит. А уж кто видел, какие мазилки он там наклеил…. Что без уборной, что с уборной, как текло у него с носа, так и текёт. Тьфу!
       Или тот малец. Ещё прошлым летом на палке скакал, с радости лицо солнцем исходило. Сейчас чинно в сапожках лаковых грязь обходит. С ним гувер…, гувернёр (Ох, слово не выговорить) – немчура. Что? Говорят француз. А, всё едино.
       А, народу, сколько в Деревеньки чужого появилось. Золото шальное манит. Вечером округ кабаков, пьяными обсыпано. Карты игральные, кто раньше видывал? Сейчас в кабаках прощелыги пришлые тянут с тех, кто копейку нарыл. С того и поножовщина бывало, вспыхивает. Стряхнет Батюшка пыль с себя, отпоёт ещё одного убиенного и на стройку. Некогда души спасать. Растёт погост.
       Сроду дома не закрывали, так веточку повесят снаружи, что нет никого. Сейчас замков понавешали – хоронятся от гостей непрошеных. Сам, он крест золотой, если на улице, на груди не носит. Неровён час. Ни то чтоб боялся. Люди, слабы духом стали, в соблазн, в грех вводить не хочет. Убьют по темноте, а мёртвому ни крест, ни церковь белокаменная не нужна.
       
       Года два прошло. Стены церкви ввысь уходят. На стены под купола взойдёт, земля далеко открывается. Только картина всё больше безрадостная. Поля брошены, земля у реки ямами изорвана. С земли до него ругань, брань доносится. Слова раннее, которые и не слыхивал. Но благо стройка быстро идёт, колокола Демидову на заводы уже заказаны. С высочайшего позволения и его имя на тех колоколах будет. Шепнули, что по завершению стройки повышением, чином облагодетельствуют.
       
       На середине – горки лета пожар случился. Под грозу, ветер страшный - загорелся кабак. Искры подняло, на деревню, крыши изб понесло. Пока он со стены, старый, сполз, да до старой церквушки добежал, чтоб набат бить, вся деревня пламенем занялась. Петух огненный прокукарекал! К тому времени, когда народ с работы старательской прибежал, не стало Деревеньки. Ничего не спасли. Он уж с огня иконы со стен срывал. Один в пламя кидался. Дождём, ливнем огонь залило. Народ-то не расстроился. Что по тем развалюхам слезу лить? Кто побогаче из местных, давно в Городе дома каменные напокупали. А кто беднее, так те с нор земляных не вылазят – золото ищут. А пришлым? Пришлым Деревенька чужая.
 
       На следующий день, по утру ходил он по пожарищу старой церквушки. Что искал? Всё огнём погорело. Руками пепел разгребал. Нашёл – тело колокола исковерканное. Сколько радости он людям нёс? Звал. Сел рядом, руку на колокол положил. Металл тепло отдаёт. Оглядел окрест, одно пепелище. Нет его Деревеньки. А, ведь это он её не сохранил! Это он поставлен Богом, души людские от соблазна оберегать. А сам в прелесть впал. Кому строил он церковь? Пятно белое, среди пепелища. Ни людям! Себе строил! Гордыни своей памятник.
       Кончится золото, уйдёт народ. На пожарище лес вырастет. Никогда верхушкам того леса не дорасти до высоты белокаменных стен. Кто, и на кресты в лесу наткнётся брошенного погоста. А, может и те сгниют. Так не знамо пройдёшь по костям.
       
       Под вечер с места поднялся. Крест золотой с под рясы, на грудь, на вид вывесил. К реке пошёл. В спину вой собак бездомных. Идёт вдоль реки, к месту, где самородок нашёл, молитву шепчет. Луна большая с лесу поднимается, путь блёклым светом освещает. Округ ямы - что могилы взрыты. Отсюда, с его места пошли золото искать. К воде спустился, рукой левой крест на груди сжал. Девку Золотую стал звать. Тишина. Со зла стал словами новыми бранить её. В воду зашёл, кулаком в ярости по воде бьёт. Дозвался. Пятно золотистое воду осветило. Ярче, ярче. Сама Золотая Девка из воды к нему выходит. Свет от неё, темень разогнал.
       - По што кричишь? Словами бранными хулишь меня? Разве я тебе в руки совала тот самородок? Я тебе только показала его! Твоё право решать было, что с ним делать.
Батюшка в воде, перед ней на колени пал, голову склонил:
       - Прости. Ни меня, людишек прости. Зачем золотом своим людей тиранишь? Его ж ни пить, ни есть не можно. Горе от него. Мною беда принесена людям. Меня накажи, а людей трогать не дам. Забирай золото, уходи с наших краёв!
Девка Золотая за леву руку, что крест держала, схватилась. К себе потянула:
       - И это золото забирать?
Рука от силы дьявольской распрямляется. Вот цепь на шее лопнула, кость руки затрещала. Батюшку сила её взъярила. Глаза в бешенстве у него сщурились, рукой правой, кулаком в лицо её выцелился. Только, оттолкнула она его легонько, да назад отступила. Смехом мелодичным рассмеялась:
       - Ты, как родитель твой покойный. Хочешь, а не знаешь чего. Грех людской один замаливаешь. За всех просишь. Прощу я тебя в этот раз. Дальше поступай, как знаешь.

       За вспышкой в голове, боль пришла. Глаза с трудом открыл, в воде стоит. В руках самородок, солнцем по глазам бьёт. Ах, да церковь белокаменная. На берег быстрее! Что такое? Рука левая болит. Крест золотой с груди, в воде лежит. Цепь, порванная с него, в течении болтается. Пожарище! Девка Золотая! С маху, под тот берег, на глубину кинул золото. Во все стороны по воде круги пошли. К ногам его, улыбку губ золотых донесли.
       Тут бряцанье услышал. Ниучто вечер? Стадо деревенское возвращается. Подпасок впереди, его увидел:
       - Батюшка, Вы пошто в воде, в рясе стоите?
И пастух с лошади его заприметил, поспешил к воде. Вдвое под руки вывели на берег.
 - А, что батюшка у Вас ряса рвана, да гарью прёт от неё?
 - А, с рукой что? Эвон распухла.
 Тот отойти не может, недоверчиво их оглядывает.
       - Скажите мне, Деревенька наша с пожара отстроилась? А золото попадается?
       - Да Бог с вами, Батюшка. Вы, как коровку полечили, так с того времени кажись ничего не случилось.
Он с радости к себе их прижал, целует, у самого слёзы с глаз бегут.
Те конфузятся, выворачиваются:
       - Да, что с Вами Батюшка? Уж не на солнце напекло?
Пастух стадо на сынишку оставил, на лошади с Батюшкой в деревню быстрее. В деревню прискакали, батюшка с лошади сполз, на колени, кланяется, землю целует. К дому, какому подойдёт, доски на воротах гладит. И всё:
 - Не было пожара? Не было пожара?
Кто под руку попадёт, норовит обнять, расцеловать. Плачет и радуется, как маленький. У колодца его скопом усадили. Лицо, руки от гари, водой колодезной моют. К руке ломанной, дощечку ладят. Надо за лекарем в город посылать. Тут старик с толпы вывернул, оглядел Батюшку:
       - Подождите! Не надо! У них в породе за всегда, так с солнца было. Про золото спрашивал? Подождите, потом про Девку Золотую плести будет!
       
       

       
       


Рецензии
Интересный фольклор. Ведь совсем мало встретишь какого писателя, который язык детства, язык наших бабушек сохраняет, передаёт в рассказах, да сказках. А, что творится сейчас с русским-то языком? совсем его засорили, задушили всякой иностранщиной пакостной. Через десяток лет совсем не услышим речь свою родную. Да и читать перестают уже. А вот, как крякнет интернет, да смартфоны полетят,тогда сразу про книги вспомнят.
Спасибо за Вашу работу.
Успехов на этой созидающей тропе!!!

Эмма Рейтер   17.12.2021 18:39     Заявить о нарушении
Спасибо,Эмма, что заглянули на мою страницу, спасибо за отыв.
С уважением Тропин В.А.

Виктор Тропин   27.12.2021 14:03   Заявить о нарушении
На это произведение написано 30 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.