Чипсы

       Городская ночь прозрачна. Неважно сияет ли ярко луна, стелятся ли над высотными этажами низкие тучи – город просто меняет цвет, да еще машины вместо обычного дневного гула проносятся мимо с особенным шелестящим шумом. Асфальт и деревья, стены домов, мосты, далекие башни заводов – все это не исчезает, не закрашивается наглухо темно-синим, а просто оказывается выполнено в другой художественной манере, в другой технике. -Как будто бы и вся разница. Ну, разве только короткие юбки ночью делаются еще короче.
       Луна сияла ярко, едва не до рези в глазах. Девчонки, которые шли вдоль парковой ограды, взяв друг дружку под локоток, решили между собой, что такая луна – это пожалуй кстати. Так что пусть себе светит. Мимо проехал неопределенного цвета жигуль. Поравнявшись с девчонками, жигуленок неуверенно дернулся, потом стал вроде бы набирать скорость, но снова передумал и торопливо ощетинился двумя красными фонарями, останавливаясь. Затем, сцепив в своем чреве какие-то туго вращающиеся шестерни, с громким подвыванием принялся сдавать назад. Подрулил и затормозил он совсем уже лихо, эдак на деревенский манер. Парень, выпутавшийся наконец из ремней безопасности, улыбнулся через крышу своего агрегата, предложил подвести. Спросил почему хмурые, постращал темнотой, дескать, куда же пешком-то таким красивым и в такое время, да без надежной охраны!… Последнее он выкрикивал уже удаляющимся фигуркам. Немножко обиделся, полюбовался вслед на две пары лягушачьих ляжек, посверкивающих из-под коротких юбок, сел и поехал своей дорогой.
       Улица полого шла вверх, где и заканчивалась, впадая в огненную реку с быстрым течением – Центральный проспект. Девушки свернули направо, прогулялись до Цирка. Снова какой-то прилипала попробовал к ним пристроиться, но скоро загрустил и отстал.
       - Не везет что-то, - заметила одна из подруг, которая слева, - третий час на ногах, и хоть бы один который надо попался. Ну, хоть бы один!
       - Не везет, - согласилась Оля.
       - А нам завтра в школу, между прочим, если кто-то забыл! И первый урок – физика!
       - Да знаю, - уныло отбивалась Оля.
       - Знает она!…
       Оля вздохнула, поглядела по сторонам, кривя губки от несбывающихся надежд, поправила сумочку с тонким ремешком, успевшим намять плечо. В сумочке находился томик англо-русского словаря в хорошей твердой обложке, очень толстый и оттого тяжелый до невозможности. Ира – так звали вторую подругу – была раздражена. Ругалась матом. Она всегда так делала, когда ее разбирала злость. Ругалась не для того, чтобы обидеть или наругать, а просто заменяя обычные слова на матерные – по ее мнению это спускает пар. Оля, та старалась помалкивать, а если что-то и говорила, то негромко и главным образом соглашаясь с подругой, ибо разбушевавшаяся Ира – страшна!
       В конце концов, это она – Оля – выдернула Ирку из дома, когда та со всей прилежностью делала физику – списывала у соседа Васечкина, но что это меняет? Сидела себе спокойно работала, такая хорошая девочка, и тут на тебе – является какая-то красавица, вызывает на коридор, уговаривает, искушает – пойдем да пойдем за чипсами, пойдем да пойдем...
       Как будто самой Ире не хотелось в тот момент чипсов! А делать физику – хотелось! Правду сказать – так было лень переписывать своим корявым почерком Васечкинские каллиграфически безупречные письмена, так было тяжко и мулко – спасу нет! Вот только этот поход за чипсами был ну никак не ко времени, а Ира, девочка дисциплинированная, умела говорить себе «нет», умела лениться, но делать то, что положено. Идти за чипсами означает, что домой ты вернешься заполночь. Родителям на работу, тебе в школу. Матушка спать не ляжет, будет ждать. Отец будет дрыхнуть, но наверняка проснется, как только в замке повернется ключ. Так и будут стоять в коридоре – мама в домашнем халатике, отец – завернутый в одеяло, с всклокоченными волосами, сонный, оба сердито молчат, ждут объяснений. А еще, перед тем как придти домой, надо успеть избавиться от запаха сигарет и пива, потому что если не дай Бог предки учуют крамольные ароматы – реву будет столько, что не захочешь уже ни того пива, ни тех чипсов, ни черта лысого не захочешь!
       Другое дело когда перед выходными родители засобираются на дачу, наготовят на два дня еды, мама десятый раз повторит как что следует разогревать и что куда потом ставить, папа даст ценные указания по поводу выполнения домашнего задания на понедельник, похватают свои баулы и помчаться на электричку, как всегда опаздывая. Вот теперь можно и расслабиться, позвать кого-нибудь из подруг, устроить себе небольшое развлечение вроде того же похода за чипсами. В такие дни не грех и домой попозже придти, а там еще и кино посмотреть чуть не до самого утра. В такие дни – да! Но не в будний же день – за чипсами!
       И все же Ира решила уступить настойчивому Олькиному нытью – не оттого, что сама сдалась, а просто подруга с ума сходит – кризис у нее, обострение, желтая водичка в голову пошла, это бывает, тут надо бы поддержать, помочь... Сунется ведь дуреха одна черту в пасть! Нельзя одной! Это скоро пройдет – чипсомания. Олька – такая натура, что все время на что-нибудь подседает. Потом жалуется, что «это у нее уже серьезно» – сама себя заводит, сама себя дурачит и мучит, до тех пор, пока новая мания не захватит ее до степени «уже серьезно».
       - С головой у тебя «серьезно», - задумчиво сказала Ира, прикидывая, что бы такое надеть. Чтобы соответствовать. Однако перед тем как сдаться Олю следовало немножко помучить – Ира перестала разговаривать. Обыкновенно она так и делала, когда хотела кого-нибудь помучить. Вот вроде и участвует в разговоре – то поднимает брови, то хмурит, а то смотрит, да так, что не знаешь что и сказать, - и молчит. И чувствуешь себя непонятно как, но плохо. Между тем, Оля прекрасно знала оттенки Иркиных настроений, знала она и эту ее особенность. Поэтому, еще не смея поверить в победу, радостно давила и давила в одну точку, пока Ирка, махнув рукой, не отправилась домой, переодеваться.
       - Коза... - прокомментировала Оля ее уход и достала новую сигарету. Быстро выдохнув из носа и рта дым первой, ненастоящей затяжки, взяла себя под локоть, стала смотреть в окно подъезда одиннадцатого этажа.



       - Милиция!!! – заверещала Ира таким голосом, что очередной приставала аж на месте подпрыгнул! Господи спаси! Надо ж, нарваться на сумасшедших!
       - Зачем ты его так? – спросила Оля с деланной укоризной.
       - Задрали уже, понимаешь? За-дра-ли!!!
       Оля подавилась смехом, Ира улыбнулась, и обе расхохотались в голос, из хулиганства стараясь делать это погромче. Они сидели на спинке скамейки, поставив ноги на сиденье. Прямо возле памятника какому-то усатому-волосатому, то ли поэту, то ли композитору.
       - Тебе не кажется, - подняв бровь, поинтересовалась вдруг Ира, - что вон тот черный джип, который сворачивает сейчас в нашу сторону...
       - Это который горбатенький такой, с наглой рожей?!
       - Ну да, вроде как горбатенький. Мы его уже видели. Когда на проспект выходили, он нас обогнал.
       - Кажется! – обрадовано прошептала Оля.
       - Креститься надо, раз кажется.
       Блестя чернотой и никелем джип медленно, тихим накатом проехал в десяти метрах позади скамейки, вальяжно повернул и скрылся за поворотом. Так-так. Ира слезла на землю, встала напротив Оли, которая осталась сидеть, и девушки принялись о чем-то увлеченно переговариваться, не обращая внимания, казалось, ни на что вокруг. В действительности же в поле их зрения оказались теперь все триста шестьдесят градусов окружающего пространства. И вскоре джип появился снова - он проехал по противоположной стороне аллеи, за деревьями, так что его легко можно было и не заметить, и все же, сомневаться не приходилось, это был он. Так-так-так!... Ира в знак улучшающегося настроения кольнула Олю указательным пальцем в живот.
       - Дура, – ойкнув, сказала Оля и продолжила, расцветая, - Это то, что надо! И он повелся, я чувствую! Ирка, бегом за пивом!!!
       - Ну, так отрывай задницу от скамейки! – ответила Ира, улыбаясь.
       Оля торопливо спрыгнула, закинула на плечо ремешок своей сумочки и девушки деловито потопали к огоньку ночного киоска. Как бабочки, попорхав немного возле витрины, они одновременно сунули головки в узкое окошко. Вскоре оттуда выставили четыре высоких банки. Все пиво пришлось взять Ире – Олина сумочка и так чуть не лопалась, квадратная, от монструозной книги, из-за которой наверно уже все боки в синяках. Но теперь и у Иры сумочка сделалась пухлой, тяжелой и еле застегивалась, и это обстоятельство Иру совсем не радовало.
       - Как торбэшницы какие-то, ей Богу! – в досаде воскликнула она.
       Оля хихикнула. Затем, коротко посовещавшись, девчонки решили направиться вниз к реке, а там видно будет. Взявшись за руки, они двинулись прямо посреди аллеи, весело смеясь, запрокидывая головки с девичьими кудрями, показывая длинные девичьи шеи, маленькие зубки.
       Однако спуск к набережной вопреки ожиданиям не принес никаких результатов. Поболтались немного возле воды, покурили вдали от дурного глаза, и пришлось снова подниматься наверх, потом они свернули к мосту. Джип если и был где-то рядом, то не показывался. Иногда возникало впечатление, что вот вдали промелькнул силуэт, или там, сбоку, в темноте арки зажглись здоровенные красные фонари, но то это или нет – разобрать было нельзя.
       Внезапно Ира схватила Олю за руку и потянула куда-то в сторону. Оля маневра не поняла, но доверяя подруге, бежала вполне исправно, стараясь только не поломать каблук. А Ира тянула ее в проход между домами, на параллельную улицу. Там они перешли на шаг, но все равно на "зебру" пешеходного перехода буквально вылетели – и сразу услышали визг тормозов! В метре от них качнулась и застыла черная громадина с никелированным оскалом и пустыми глазами. Секунду девчонки глядели на этот оскал, замерев в испуганных позах, потом взволнованно задышали, расправили плечики, Оля поправила сползшую сумочку. С независимым видом подружки стали переходить улицу.
       На ходу Оля послала Ирке восхищенную полуулыбку, бровями Ира ответила – то-то же! Джип постоял чуточку дольше положенного и медленно покатился дальше. Однако, не проехав и ста метров, вдруг, развернулся прямо посреди дороги, и по-прямой, быстро увеличивая скорость, направился в сторону подружек. Но подкатил не нагло, а вполне галантно подставив бочок. Мягко отлипла дверца. Из машины неслышно вылез довольно высокий, худощавый мужчина лет тридцати с черными волосами. Безнадежно красивый.
       - Я вас напугал, девушки, извините, - сказал он негромким, чистым баритоном, чуточку смущенно улыбнулся, развел руками - Теперь я чувствую себя виноватым. Может быть, вы позволили бы мне, неосторожному водителю, загладить вину? Я подвезу вас в любой конец города. Куда вы скажете.
       - Да уж, напугали!... – посетовала Ира.
       Оля мелко-мелко закивала, соглашаясь с подругой, да, да, дескать, напугали, страсть!
       - Вот только денег у нас нет, - Ира пожала плечами, - заплатить не сможем, даже за бензин.
       - Денег нет, - с готовностью подтвердила Оля.
       - Как можно?! Ну что вы, какие деньги? Какой бензин?! Никаких денег быть не может. Это же я перед вами провинился, верно? Скорость превысил... В общем, считайте, что у вас появился персональный водитель, - мужчина сделал церемонный жест, - прошу!
       Для приличия пожеманничав, девчонки с робким интересом полезли в предупредительно распахнутые дверцы. Оля села рядом с водителем, а Ира предпочла устроиться сзади. Определились с направлением, джип развернулся и стал набирать скорость, повинуясь, кажется, не положению рычагов и педалей, а мысленному указанию сидящего за рулем. Такое впечатление создавалось из за того, что мужчина не "переключился" на дорогу сразу как только машина тронулась с места, он остался внимателен к своим пассажиркам, а все его движения по управлению автомобилем были точны и скупы, но неторопливы.
       Познакомились. Мужчина сказал, что его зовут Михаил, но друзья называют его Мишель и предложил девушкам называть его так же. И действительно этот вариант имени звучал как-то уместнее. Оля пожаловалась на жару. Мишель немедленно приопустил стекло с ее стороны, но не смотря на это Оля все же расстегнула верхнюю пуговицу и без того открытой блузки. Взгляд, задержавшийся чуточку выше расстегнутой пуговицы, длился всего какую-то долю мгновения, но было в нем что-то такое, что обе девушки невольно его заметили. Чтобы скрыть неловкость Оля стала вертеть головой по сторонам.
       - Ой, Мишель, а куда мы едем? – спохватилась она, - По-моему, нам надо было прямо...
       - Все верно, - успокоил ее Мишель, - Просто там дорога перекопана, ремонтируют что-то. Придется объехать по кольцевой. Это недолго.
       - Ясно.
       Между прочим, в машине было холодно. Ира едва сдерживалась, чтобы не поежиться. И еще стоял еле слышный сладковатый запах. То ли так пахла дорогая обивка сидений, то ли еще что. Очень тихо, на пороге восприятия, лилась спокойная музыка. Оля спросила: "Откуда играет?" – панель магнитолы не светилась, она была выключена.
       - Ах, это... Это из другого источника, - улыбнулся Мишель, - Вам не мешает?
       - Нет, нет, пусть играет...
       Джип шел на приличной скорости. Справа проносилась темная стена леса, слева, вдалеке, прокручивался детской каруселью с огнями – город. Разговаривать не хотелось, каждый задумался о чем-то своем. Двигатель мощной машины работал с приятным уху тихим шуршащим звуком, и вдруг, без всякой видимой причины, заглох. Машина, враз обессилев, прокатилась еще метров сто пятьдесят и стала. Девчонки одновременно сказали "Ой..."
       - Не пугайтесь, не пугайтесь, - попросил Мишель, - это что-то с замком зажигания, я сейчас посмотрю, – И он склонился к своим коленям, заглядывая под рулевое колесо.
       - Ну вот, - уныло протянула Оля, - не везет, так не везет...
       - Сейчас-сейчас, девочки, одну секунду, - кряхтя, успокаивал их Мишель.
       И выпрямился. Обернулся вполоборота. Его лицо было белым, брови исчезли, скулы и нос выглядели заострившимися, а глаза, бывшие прежде карими, сияли теперь как два янтаря – медово желтым. Мишель приоткрыл рот – зубам как будто бы не хватало места, из тесного зубного ряда сверху и снизу показывались по паре хищно загнутых клыков.
       - Готов, - заключила внимательно наблюдавшая за его лицом Ира, - У нас есть примерно двадцать секунд.
       Напоминание было, в общем, излишне, – обе прекрасно знали и умели чувствовать каждый оттенок трансформации, по крайней мере, начальную ее стадию, когда человек уже не человек, но еще не вполне и вампир – эти самые двадцать секунд, когда все силы отданы превращению и существо абсолютно инертно, не способное пошевелить и пальцем. Оля уже почти вытащила из сумочки зацепившийся было за пластиковый замок острым углом обложки словарь, а Ира, раскидав по сиденью баночки с пивом, была наготове - она держала в правой руке недлинную, сантиметров тридцати, осиновую деревяшку, остро отточенную с одного конца. Левой рукой Ира схватила вампира за волосы, чуть развернула, чтобы было удобнее, примерилась и приставила острый конец колышка к грудине, туда, где у существа должно находиться сердце. Поглядела на Олю. Та была как пружина – сосредоточенно сжав губы, она держала обеими руками словарь, изготовившись для удара. Но следовало дождаться последних секунд, иначе есть риск убить не вампира, а просто парня по имени Мишель.
       Ноздри Мишеля вдруг шевельнулись и изнутри него, из утробы, стал доноситься все усиливающийся монотонный рык. Вот это и послужило сигналом к действию. Оля что есть силы хлопнула томиком англо-русского словаря по торцу деревянного колышка. Колышек вошел всего на четверть.
       - Еще! – зашипела на нее Ира.
       Оля ударила еще. И еще. Всего трижды, пока Ира не заорала кошкой:
       - Пальцы отбила мне-е! Ненормальная! Все, все, хватит, достаточно...
       Колышек вошел в грудину заподлицо. Вампир выгнулся, попытался схватить рукой конец колышка, но рука была слишком слаба, он хрипел, сполз немного вниз, сколько позволяли колени, упершиеся в щиток приборной панели, несколько раз судорожно дернулся, затем, со стоном заваливаясь влево, обмяк на сиденье. Его голова безвольно свесилась на грудь. И сразу же навалилась тишина – перестала играть тихая музыка, которая все это время была, лилась откуда-то, просто уже не замечалась, а теперь оглушило ее отсутствие. Девчонки позволили себе посидеть несколько сладких мгновений ничего не делая, однако расслабляться было еще рано. Вампира предстояло раздеть.
       И причем быстро. Кряхтя от усердия и переругиваясь, девчата с энтузиазмом принялись за дело. Оля нагнулась, чтобы поднять рычажок под сиденьем, Ира потянула за спинку – сиденье разложилось, они подтянули тело немного повыше, так чтобы голова свесилась назад. Заломили вверх руку, Ира держала рукав пиджака, а Оля пыталась высунуть локоть. Заслужив пару-тройку нелестных замечаний в свой адрес, Оля все же сделала это. Вторую руку было высунуть уже легко. Рубаху просто порвали на лоскуты, чтобы не мучиться и не терять время. Конечности еще гнулись, но тело быстро теряло вес, а с ним и пластичность. Пройдет еще несколько минут и все суставы окончательно утратят подвижность. Оля так торопилась, что обломала ноготь, когда возилась с брючным ремнем и ширинкой. Ира не могла тут ничем ей помочь, она только чуть приподняла тело со своей стороны, чтобы легче стянуть штаны. Уже немного не успевая, переламывая где-то какие-то кости, девчонки переложили вампира на заднее сиденье.
       Ира перебралась на место водителя, принялась собирать в мешок раскиданные по всему салону вещи. Закончив, она подняла спинку сиденья на место, взяла протянутую Олей сигарету. Оля, занятая разглядыванием несчастного поломанного ногтя и успевшая уже покурить, вдруг распрямила свой пострадавший палец, проткнула им пышный начес и почесала какое-то место на голове.
       - Слышь, Ир, а далековато нам отсюда будет пилить до ближайшей остановки автобуса, как думаешь?
       В ответ Ира сделала какой-то неопределенный жест. Оля вздохнула.
       - Ир, а ты ездить умеешь?
       - Ездить я, Оля, не умею, - сказала Ира, приоткрывая дверцу, чтобы выбросить на асфальт окурок, - А вот машину водить – попробую! Если заведется.
       - Да заведется, куда она денется! – обрадовалась Оля, - Он сам ключи из замка зажигания вынул, они на полу у тебя под ногами валяются. Я видела их, когда ботинки с него стаскивала.
       Сиденье пришлось поднять сколько можно выше и все равно Ире показалось низко. Она тянула вверх шею, потом взяла у Оли словарь и подложила себе под попку. Вот так уже лучше – хотя и жестко, зато все видно!
       Машина завелась. Девчонки переглянулись, чтобы друг дружку приободрить. Ира включила первую передачу, чуточку вспотевшими ладонями вцепилась в руль, затем, держа спинку прямо и наклонясь почти вплотную к рулю, неотрывно глядя на какую-то точку впереди – попробовала отжать сцепление. Машина пару раз неприятно прыгнула, но поехала.
       Больше экспериментировать не стоило – так на первой передаче, близко к обочине, они и доехали до ближайшего поворота в сторону города. Чуть было не перессорившись, они все-таки смогли переехать шоссе и свернуть на эту дорогу. А там, через минуту и остановка какая-то впереди показалась. Ира, на радостях позабыв все навыки управления автомобилем, просто вынула ключ из замка зажигания. Джип словно днищем на что-то сел – обиженно прополз пару десятков метров и тяжко остановился.
       Ух! Ира облегченно вздохнула, вытерла ладони о подол юбки, затем повернулась назад, дотянулась рукой через спинку сиденья до лежавшего неподвижно нагого тела, потрогала в нескольких местах. Пальцы не ощущали холода – верный признак того что тело вампира дошло до нужной кондиции. Полностью обезвоженное, оно весило, может быть, несколько десятков грамм.
       Жестом, Ира показала, что все хорошо – пора действовать. Оля прошептала: «Ура!» Девчонки вместе перебрались назад, достали полиэтиленовые пакетики, «закатали» их, чтобы было удобней потом складывать, принялись отламывать от преставившегося вампира небольшие куски, крошить в пальцах, но не слишком мелко, а так, средне.
       Ели чипсы уже на остановке, ожидая автобус. Сидели на скамейке, закинув нога за ногу, и, не обращая внимания на какую-то бабулю с клетчатой сумкой, лакомились свежайшими мясными чипсами, пили свое пиво из баночек, разговаривали, смеялись… И так им было вкусно, аж невозможно – вкусно, ну страсть!