Глава 11

Глава 11,
в которой один всем известный норд возвращается на свою должность, вершит правосудие, разрывается между памятью и реальностью, страдает и делает выбор на всю жизнь.

Кондор стоял в своей комнате, смотря на себя в зеркало. Светло-голубой китель, предписанный уставом всем нордам, сидел как влитой, синие, точно гладь воды, короткие волосы ухожены. Немного крючковатый, как клюв, нос, тонкие губы, острые скулы. Все было хорошо. Почти.
«Я вновь на своем месте, я готов служить Республике, Демиургам и Редегасту. Я готов. Но смотрю на себя в зеркало и вижу не мужчину, а испуганного парня, руки которого трясутся. У которого лицо испуганного мышонка».- Думал Сердце Тьмы, смахивая невидимую пылинку с рукава. – «Как я буду стоять там, перед сотнями сотен нордов, южан, бастет, Ящеров… другими тварями, способными сражаться и выученными. И готовыми меня сожрать. А еще там будут Псы Войны. Псы, которые будут ждать только одного. Поэтому я должен уже настраиваться на бойню. И доказать, кто здесь прав».
Когда Кондор уходил, из зеркала в последний миг смотрела Тварь, которая не ведает жалости и милосердия.

Кондор Сердце Тьмы вышел из своей каюты. Сейчас он и малая часть его армии переправлялась на периферию – к основным войскам. Корабль под названием «Сверхновая» двигался в подпространстве уже некоторые сутки подряд, удерживаемый в этом состоянии несколькими Магами, сменяющими и подстраховывающими друг друга.
Тут же к Главнокомандующему подбежал адъютант – худой, слащавый молодой человек с прилизанными волосами, который вечно раздражал Кондора своими глупыми шуточками, намеками, а в народе ходили легенды, что не умом добился он, адъютант, а кое-чем, расположенным к уму довольно противоположным местом. Сердце Тьмы такие слухи не опровергал и не подтверждал – мальчишку приставили к нему без ведома самого норда, а отказ сочли за неподчинение вышестоящим. Поэтому, кто знает, чем парень занимался до того, как поступил на службу.
Во всяком случае, в первый же день состоялся монолог Кондора, в котором он в самых непристойных и резких выражениях высказал адъютанту то, что он думает о его ориентации, пристрастиях и прочих личных принципов. И сказал, что если услышит хоть одну жалобу насчет однополых отношений – насадит его, адъютанта, на ракету тем местом, о котором при женщинах не говорят, и пустит до самой Альфы Центавры.
-Господин Главнокомандующий, сегодня у нас смотр войск и их готовности к соединению с главной силой, потом встреча с Генералом Корпуса Нордесс, а так же закрытое слушание тактик и теорий. – Затараторил мальчишка, вертляво огибая суровых матросов и жителей кают.
-Имя.
-Николас Роджер.
-Не твое. Генерала.
-А, Гудхильд Ледяная Битва, господин Главнокомандующий.
Что-то вступило в сердце Кондору, он споткнулся, и, казалось, упадет. Сотни глаз уставились на норда. Но Сердце Тьмы не упал. Взял себя в руки. Стиснул кулаки. Развернулся и взял за грудки подчиненного, приподнимая его над полом.
-Что ты сказал, Николас? – очень тихо и со стальными дребезжащими нотками спросил норд. Каждый, кто помнил воина, старался сейчас уйти подальше, зная, что эта сталь могла предвещать.
-Я… я сказал, что Генерал Корпуса Нордесс женщина по имени Гудхильд Ледяная Битва… - в полуобморочном состоянии залепетал адъютант. – Она заняла место Сигурн Берег Моря, когда та погибла во время Противостояния у Лемеливейэл, пять лет назад. Умерла от заклятия «Mereh das’nu»…
Молниеносное движение, парень отлетел в сторону и ударился о перегородку двери, сполз на пол, застонал. А Кондор Сердце Тьмы, разъяренный, кинулся раздавать приказы. И каждый из тех, кто был вокруг, понял, что лучше сделать так, а не иначе. Лучше сесть в котел с кипящим маслом, как приказывает норд, чем потом… потом… лучше не задумываться.
-Строить взводы! Десять… пять минут на подготовку! Командиров живо на главный мостик плацдарма!
-Они не успеют…
На него зашипели, кто-то побежал. А Кондор навис над юнгой.
-Это их проблемы. У них осталось чуть меньше четырех минут… а ты еще здесь?!..

Он чеканил шаг так, что летели искры. Страшная гримаса застыла на бледном лице Главнокомандующего, кровожадная ухмылка исказила губы.
-Здравствуй, сброд.
-Здравствуйте, господин Главнокомандующий!
Эхо от сотен глоток еще гуляло по плацдарму еще около десяти секунд, пока не закралось в щели переборок. Кондор остановился, повернулся к строю лицом. Десять командиров покорно вытянулись по струнке, стараясь втянуть пивные животики и так уже затянутые до невозможности пояса.
Повисла мертвая тишина.
«Вот они стоят передо мной. Я помню старых. Всех, кто со мной бился там. И они знают мою силу. И знаю, на что я способен. Особенно сейчас. Я даже чувствую их мысли. Да, я окончательно сошел с ума. Смотрите на меня. Смотрите и бойтесь. И думайте что хуже – идти на врагов или возвращаться бегством…» - думал мужчина.
-Кто эти жирные кабаны, Николас? – чуть повернул голову норд для того, чтобы боковым зрением видеть мальчишку. – Где мои командиры? Я в этих поросячьих харях не узнаю моих Цепных Псов.
-Господин Главнокомандующий, Мануса Кроссельбанга, Рупенхуффа, Сацара-Нио, Соколова…
-Я знаю, что случилось с мертвецами, щенок! – Кондор наклонился к адъютанту. – Я спрашиваю о тех, что не сдохли!
Мальчишка затрясся, начал перебирать листы, зажатые в руке. Что-что, а вот со своей работой Николас справлялся восхитительно. Всего за год научился различать интонации командира, что за ними следует и что надо делать, чтобы не закончить жизнь где-нибудь в карцере. Конечно, Сердце Тьмы иногда хотел сменить ненормального пацана, но вовремя одумывался и остывал.
-Танаса выгнали со службы после того, как он спился, после войны. Его несколько раз замечали подбивающим на мятеж свой взвод. – Начал Николас. – Елэимира отправили в отставку за непослушание. Телендихт ушел с должности по собственной воле. Негнар Кроссельбанг сбежал из тюрьмы за пособничество Танасу.
-Их так мало осталось?.. – сколь не спросил, а ужаснулся норд. – Всего четверо?
Адъютант молчал, вжав голову в плечи.
-Ниман Емич? Ностюрн Большие Руки?
-Они не вышли из эээ… они умерли, не закончив лечения. Недавно. – Еще больше сжался Николас.
Кто-то хихикнул. И это спасло от наказания мальчишку.
-Что в этом смешного, чертовы боровы? – Заговорил Кондор, выпрямляясь. – Каждый второй, если не первый, из вас – молокосос, папин сыночек, отродье курвы, зачатое в свинарнике! Каждый новенький из вас – твареныш, нежить в обличии, каждого я буду рвать на куски за одно только не понравившееся мне слово. Если вы забыли легенды о кровище, которая омыла в «Сверхновой» каждый коридор и отсек, я вам напомню. И напомню сейчас же! Какая сука выйдет на это место, - тут норд ткнул пальцем перед собой, - точнее, кто досюда попытается дойти, того я самолично выверну кишками наружу. Ну, полукровки, ну, мрази подколодные?!
Ящер сорвался со своего места. Да, он был быстр. Но не быстрее редегаста. Пока гуманоид бежал, Кондор успел и повернуться, и отойти на шаг, принять стойку. Подпустил солдата ближе и…
-Dare mast’ere! – прошептал мужчина, проведя рукой по воздуху так, как стирают пар со стекла.
Ящер как раз прыгнул, но только для того, чтобы его снесло заклинанием в сторону, разорвав гуманоиду грудь, забрызгав кровью адъютанта. На Кондоре не было даже кровинки.
-Еще какая-то сука подколодная? Может, вас будет несколько?
Рванулись Псы Войны, пара бастет и три или четыре человека. Развлекающемуся Сердцу Тьмы хватило только нескольких секунд… чтобы стереть память о существовании сумасшедших.
-Унести это мясо.
Никто не перечил. Ряды отодвинулись на шаг назад. Ужас застыл в глазах молодых и бывалых воинов. Норд же достал белый платочек из кармашка, вытер и так чистые руки и выбросил его, платочек, на палубу.
-Я бы посмеялся тут бы с вами еще, глупцы и собаки, да мне некогда, ждут дела, более важные, нежели вы. – Холодно заговорил мужчина, осматривая скуксившихся командиров. – Николас, чтобы этого… ходячего сала здесь не было сию же секунду. Или я прикажу отрезать от них их же животы и заставлю их сожрать это, даже не давая воды для запивания. Вызови мне в Главный Штаб из отпусков Танаса, Елэимира, Телендихта и Кроссельбанга. Они должны быть там не позже следующего четверга. Только попробуй кого-то не доставить. Командующего Ящерами назначь Шихасса, я помню его смелость и видел его уже сегодня в строю. Псы Войны изберут вожака сами, но ты проследи за этим. Только одно слово, ты сам помнишь. Зараярами будет командовать Талинуха. Я его тоже видел. К русичам приставь Самосватова, южанам назначь командиром Рысина. – Тут Кондор повернулся к воинам. – Я не понял, вы еще здесь? Вон, свиноподобные твари! Вон, я сказал, задери вас алкониты!!!
Струны тренькнули, норд возвел защиту в долю секунды, пуля отскочила от сгустившегося воздуха, а двумя секундами позже черно-серый бастет напрыгнул на своего бывшего командира, который стрелял, и вскрыл ему грудную клетку до самых ключиц. Лежа в крови, кот поднял голову.
-Мы служим Республике, Сердце Тьмы. За Мануса Кроссельбанга, за Негнара Кроссельбанга. Трижды ура, воины!
-Ура! Урра! Уррраааааа!
Эхо еще дробилось от стен, когда, лишь кивнув бастет, Кондор выходил из зала. Теперь рота кошек вполне могла надеяться на лучшее.
Во всяком случае, те старые воины, которые остались с Войны.

***
-Гудхильд Ледяная Битва.
-Кондор Сердце Тьмы.
Женщина была высока, доставала норду макушкой до бровей, у нее были иссиня-черные волосы, как ночь, с вплетенными в пряди жемчужинами, отчего казалось, что на голове нордессы раскинулась часть звездного неба. Гудхильд имела большие синие глаза миндалевидной формы с огромными, просто невероятными ресницами. Как все представительницы Северного Рода, у нее была бледная, как мрамор, кожа. Как и все представительницы (почти), была очень худой и похожей формами на статую, высеченную изо льда. И совсем не напоминала Исгерд, даже наоборот, но Кондор вдруг окунулся в воспоминания.

…У нее была очаровательная улыбка, веселые глаза и голубые волосы. А еще, несмотря на ее бледную кожу, имела теплые, прямо таки обжигающие руки. И обнимала она крепко, так, что тела сливались в одно.
И, несмотря на свое прозвище, Холодной не была…

-Присаживайся, Гудхильд. – Сказал Сердце Тьмы и указал на стул после секундной заминки. – Надо поговорить о делах.
-Конечно.
-Я хочу тебе сразу сказать, Гудхильд, чтобы расставить все приоритеты и отношения, что здесь нам не Королевство Севера, здесь другие законы и правила. – Начал медленно говорить мужчина, садясь в свое кресло. – Я прошу тебя не строить злобных мин, говорить, что я стану изгоем и прочее. Это армия. И здесь ты будешь слушать и подчиняться мне.
-Так говорят те, кого всю жизнь унижали. – Сталь слышалась в голосе женщины. – Я – нордесса!
-Я не спорю. – Мягко (пока) продолжил Кондор. – Я не говорю, что ты южанка или землянка. Ты можешь плеваться и рычать, но я не терплю, когда идут против меня. Тебе не нравится? Уходи с нордами и нордессами отсюда, я не потерплю противоречий. Если они не по делу. Ты можешь уйти и рассказать нашему народу, что я отступник. Но ты ничего не будешь иметь от этого, кроме удовлетворения. Мы поняли друг друга?
-Да… господин Главнокомандующий…
-Я рад, что мы настроились на деловые отношения. А теперь расскажи о готовности Северного Корпуса.

Она все-таки была лучшей из всех. Самой пылкой, самой прекрасной. Она была восхитительна во всем – и в недостатках, и в достоинствах.
Он помнил их первый поцелуй – скромный и какой-то скованный, боязливый. Помнил ее смущенную улыбку, помнил свой страх, когда их застал варвар. Помнил попытки сблизиться, помнил неудержимую любовь. Помнил, как расставались – со слезами, с прощаниями и прощениями.

-Кондор?
-Я тебя слушаю, Гудхильд.
-Ты все еще встречаешься с Холодным Ручьем?
Воспоминания закричали в бешеном водовороте, разорвались страницы жизни, исковеркались изображения.
-Я не хочу затрагивать мою личную жизнь.
-А я хочу. Кондор? Будь моим мужем.

Ледяную Битву он узнал уже после окончания Академии Редегастов. Они служили вместе, работали в разведке, вместе отдыхали… И любили. Она была первой после Холодного Ручья, первой, кто смогла добраться до сердца, разломив щиты и пройдя через тысячи шипов и стен. Смогла отворить двери, не имея в руках ключей.
Она была первой и последней его любовью.

-Ты не права.
-Почему?
-Ты не должна задавать этот вопрос.
-Почему?
Он поднялся, прошел через весь кабинет, встал перед женщиной на колено. Склонил голову.
-Ты будешь моей женой?

***
Исгерд почувствовала, как что-то в ней оборвалось. Всю оставшуюся ночь нордесса провела в бреду.
Наутро уже не смогла подняться. Ее била лихорадка.