Канумо морте

       - Сибилла, сегодня.
       Белая Фея вздрогнула всем телом в предвкушении пира.
       - Сегодня, Сибилла.
       - Я слышу, Катрин. Сёстры готовы?
       - Да, и они ждут твоего знака.
       Белая Фея отвернулась к зарешётчатому окну, окинула долгим взглядом поля и зелёные кроны леса там, за горизонтом. Сколько она скрывается в этой башне? Полгода? Нет, полстолетия! А войны всё идут, раздирая несчастную Францию на кровоточащие ломти мяса.
       Но она знает, точно знает, как их остановить.
       Значит, сегодня?
       - Кто он? - равнодушно спросила Сибилла, и поймала на лице соратницы плотоядную злую улыбку, такую же, как у неё самой.
       - Я не знаю, сестра. Он вельможа.
       - Его сердце достаточно молодо и здорово?
       - О, да!
       - Тогда скажи остальным, что я дала знак.
       - Как скажешь, повелительница!
       Катрин поклонилась и вышла с видом человека, выполнившего свой долг. Её глаза сияли.
       Сегодня! Сегодня они, дочери леса, плод чрева его, вновь сольются с духом Всемогущей Матери! Церковники лгут, дворяне лгут, король ничего не замечает, и все они думают только о наживе. Нет! Чтобы изменить Францию, нужно обратиться глубже, нужно искать первоистоки, нужно спастись в них и возродиться. И она, Сибилла, сделает это.
       Полная луна освещала широкую поляну в самом сердце леса. Серебряные лучи растекались по примятой траве и сливались в нежном сиянии на древнем алтаре, воздвигнутом неизвестно кем неясно какому богу. Волчий вой отдался эхом где-то у луны; тени сгустились по краям поляны, постепенно обретая очертания и всё ближе и ближе подкрадываясь к алтарю. Жуткие чёрные тени, которые менялись только от серебряных лучей луны, превращаясь в бледных женщин с фанатичными глазами. Круг сомкнулся. Чёрные плащи сливались с землёй, а лица – с луной. Танец. Экстаз. Жертва.
       В его глазах отпечаталось изумление и подлинное непонимание. Он не боялся. Не знал, что бояться – его последнее право. Женщины крепко вцепились в его связанные руки, издавая непонятное гудение – нарастающее и зловещее. Вся поляна словно потемнела.
       Гудение переросло в нечеловеческий вопль – длинный, пронзительный. Тела корчились в танце.
       Он всё ещё не понимал, когда оказался привязанным к камню – молодой, красивый, полный жизни и сил. Экстаз нарастал. Из тьмы в лиловый свет шагнула тень – и все низко склонились перед ней.
       “Белая Фея! Повелительница!”
       Сердца стучали в такт древней мелодии, отдавались медными ударами бубнов. Белая Фея воздела руки к небу. Капюшон упал, открыв её прекрасное лицо и длинные белокурые волосы. И глаза, полыхнувшие красным. Или это только отблеск на... на ноже. Странном бронзовом ноже с резной ручкой. Но откуда же отблеск?!
       Повелительница подошла к алтарю. Она говорила красивые и странные слова на неизвестном языке, и слова эти обволакивали мужчину на камне. Её голос, казалось, разносился над всей вселенной.
       - Канумо морте! Агнис армата! Диэ!
       И толпа женщин в трансе повторила:
       - Канумо морте! Агнис! Армата! Диэ! Диэ!
       Белая фея сбросила плащ на землю – остальные поступили так же, оставшись полностью обнажёнными. Стройные женские тела серебрились в лунных лучах. Белая Фея подняла нож вверх – ей ответил исступлённый рёв.Она низко прогнулась назад - тело била мелкая дрожь – и рывком оказалась на пленнике, уже раздетом и беспомощном. Он ощутил острое наслаждение, но только на секунду. В тот же миг прекрасная девушка занесла свой нож высоко над его грудью, и взгляды встретились.
       “Филипп!”
       “Сибилла!”
       Филипп де Лианж!
       Гром. Лето. Гроза. Он рвал для неё землянику. Первый поцелуй. Водяные лилии у ручья. И нож. Они ели ягоды с губ друг друга. Никто не знал... Филипп... Нет, она не сможет... “Полгода в башне”. И Филипп де Лианж, который, по рассказам крестьян, ловил младенцев на пики; Филипп, убивающий и насилующий женщин вместе со своими озверевшими солдатами – красивый, статный, на белом коне.
       Всемогущая Мать требует жертвы.
       Он видел только, как изменилось выражение её зелёных глаз. Как расширились зрачки. И медленно, медленно опустился странный нож, затягивая за собой бронзовую ручку, блестнувшую в свете луны. Но и ёё поглотила тьма.
       Сибилла почувствовала в себе небывалое сияние и крепко сжала в кулак окровавленное сердце. Её голос разбудил всех птиц в округе.
       - Великая Мать во мне! - кричала она. - Я чувствую Великую Мать!
       Женщины одна за другой падали на колени. Горячая кровь стекала по руке Белой Феи, словно потёки от сжатой в ладони земляники.