Домой

Зеленые миндалевидные глаза. Они смотрели на него из окружающей сознание темноты. Ждали чего то. Мягкий женский голос прошептал:
- Вернись домой…
Резко открыв глаза, Андрей сел на кровати. Голос все еще звучал в его голове, завлекая куда-то вдаль. Сердце мучительно сжалось, будто в бок воткнули острый кол. А легкие начали наполняться кровью. Андрей закашлялся, пытаясь не задохнуться. В последнее время это происходило все чаще, да и голова постоянно раскалывалась… Наконец все прошло, и он смог сглотнуть накопившуюся во рту кровь. Зазвонил будильник. Этот сон преследовал его уже неделю. Эти глаза. Этот голос. Странная фраза. И уже неделю как он просыпался ровно за пять минут до звонка будильника. «Вернись домой»… Что бы это значило… Несмотря на все усиливающуюся головную боль, Андрей начал собираться в университет…
Головная боль продолжила преследовать его и на паре. Он не писал. Просто положил голову на руки и думал. О своей жизни. Странно, но Андрей никогда, ни к чему не стремился. У него просто получалось все, за что бы он ни взялся. Ему всегда везло. Он писал стихи. Но никогда этого не хотел. Он учился в университете. Но не желал этого. Вся жизнь была пустой. Он хотел это показать в своих стихах, но ничего не получалось. Получалась боль, скорбь печаль, но не всеобъемлющее одиночество, которое сопровождало его всю жизнь. Андрей поднял голову и огляделся. Вокруг люди, а он один. Всегда. Это не люди кругом. Это пустота. А он с ней говорит, шутит. Смеется вместе с ней. А в душе все равно пусто. Это не его мир. Не его дом… «Вернись домой»… Но где тогда его место? Где?!
После пары он спустился на этаж ниже, и остановился у каркаса факультетской газеты. Разноцветный короб с пластиковыми кармашками. Глупая конструкция глупого мира… Ровно посередине висело три стиха. Это его стихи. С красноречивой подписью: «Сумеречный поэт». Псевдоним. Глупо. Зачем это. Зачем все? Зачем жизнь? Медленно, один за другим, он вырвал из кармашков все три листка, и, скомкав их, швырнул на пол. Голова болела. Давила. Почти ломалось. Сердце снова сжалось. Все чаще. День ото дня. Одна и та же боль. Говорят боль – это жизнь. Он невольно усмехнулся. По крайней мере жив…
Андрей сидел на подоконнике. Грудь не болела, зато голова стала еще более тяжелой. Он прижался затылком к прохладному стеклу. Попытался вжаться в него… Из-за угла вылетела взволнованная Диана. Она бежала так, что пара прядок выбилась из ее прически-хвостика. Увидев его, она остановилась, и поправила волосы.
- Андрей! Там… твои стихи…
- Да. Я видел.
- Видел? И что?!
- Ничего. Просто ничего.
Она стояла, удивленно глядя на него. Сердце снова забилось чаще, предвещая боль. Он положил руку на левую сторону груди.
- С тобой все хорошо?
- Да. Ничего… - а после паузы продолжил, - Тяжело, наверное, быть сердцем такого человека как я. То сгорать, бешено биться, когда я по максимальному напрягаю свой организм. То замерзать, когда я пытаюсь контролировать свои чувства, не выпускать их наружу. Слишком большая разница температур. От нее даже камень бы треснул, не то, что сгусток мышц…
Несколько секунд Диана стояла молча, а потом сказала:
- Ты не сумеречный поэт, ты просто идиот!
И резко развернувшись, она скрылась за углом. Андрей печально проводил ее взглядом. Голова болела. Он снова прислонился затылком к холодному стеклу. Он хотел вжаться в него. Просочиться сквозь него. И полететь вперед, к своему дому. Настоящему дому, куда так зовут его зеленые глаза…
Тарелка вермишели с сосисками стояла перед Андреем. Подумав, он пошел в ванную. Голова все также болела, и хотелось хоть немного охладить ее умывшись. Тень плыла вслед за ним. Где-то там, в ее глубине она была черного цвета. Но края ее были не такими четкими, чуть размытыми. Он не успел дойти до ванной, как с кухни раздался тонкий звон разбившегося фарфора. Когда Андрей вернулся, то застал доедающего сосиску кота около расколотой тарелки на полу. Вздохнув, Андрей взял веник с совком и все убрал. Кот, несмотря на то, что ждал наказания, был доволен собой. Андрей почесал его за ушами, и решил сказать родителям, что он сам уронил тарелку. Зачем наказывать животное… Затем он поставил чайник греться и подошел к холодильнику. Еды было много, но есть ему вдруг расхотелось. В углу лежала одинокая шоколадка. Он отломил полплитки, и откусил кусок. Затем положил в стакан пол-ложки кофе, залил кипятком на половину, а потом на четверть долил чая, заварки, и доверху кипятка. Так будет крепче…
Сон все не шел. Андрей лежал, переворачиваясь с боку на бок. Наконец он не выдержал и пошел на кухню. Там он снова поставил чайник на огонь, и на этот раз насыпал только кофе. Три ложки. Выпив, он пошел обратно к себе в комнату. Теперь до утра он не заснет. Ну и хорошо. Ну и ладно… Но как только он лег, сон сразу овладел его сознанием. Но на этот раз странный сон пришел сразу. Только вот картина во сне была полнее. Красивое лицо, обрамляемое падающими водопадом волосами. Все те же зеленые миндалевидные глаза. И печальная улыбка. Она, как и взор звала. Она ждала. И, похоже, ее ожидание подошло к концу… Мягкий женский голос прошептал:
- Добро пожаловать домой…