Рассказ 10 Прости, я умер

Как и прежде, ты сидишь на подоконнике. Смотришь на деревья, на прохожих, на линии электропередач, где гроздьями сидят голуби. За окном моросит дождь. Капли медленно стекают по стеклу около твоего лица. По лицу тоже текут капли. Ты больше не злишься. Больше не дышишь на стекло и не рисуешь рожицы на нем. Но ты опять ловишь взглядом каждый троллейбус, упорно и пристально рассматриваешь каждого выходящего. Но тот, которого ты высматриваешь с такой тщательностью, не выйдет больше из троллейбуса. Просто я умер.
Ты просто не веришь в то, что это случилось. Когда тебе сказали, что меня больше нет, ты сначала остолбенела на несколько секунд. Потом неожиданная, страшная мысль пришла к тебе на уровне подсознания. Но ты ее сразу отбросила, как что-то чужеродное, омерзительное и страшное. В глазах промелькнул страх. Ты не верила в то, что это правда. Поэтому ты заорала: «Нет, это ложь! Это все неправда!». Ты оттолкнула их и ринулась в свою комнату. Секунда, и ты на подоконнике смотришь на безразличных прохожих, шепчешь: «Это ложь, это неправда». Ты напряженно смотришь на троллейбусы. Вглядываешься в каждое лицо. Ищешь до боли, до отчаяния знакомые черты. Находишь. В мгновение ока ты срываешься с подоконника и, не надев куртку, несешься на улицу, в безразличную толпу. Метаешься, заглядываешь в лица. От тебя шарахаются, как от сумасшедшей. Но тебе все равно. Ты ищешь знакомое лицо, а его все нет и нет. Толпа на площади вскоре рассасывается. Ты некоторое время стоишь одна, собирая разбегающиеся мысли, а потом идешь на свой пост с твердой уверенностью, что в этот раз ты дождешься. Но с каждым новым троллейбусом надежда и уверенность тают как зажженные свечи.
Так проходят секунды, часы, дни. Ты сидишь и ждешь, заталкивая страшную мысль все глубже и глубже.
Но в один день она вырывается наружу. Все, что держалось на волоске, мгновенно рушится. Как застреленная ты падаешь с подоконника. Вся боль, все отчаяние вырываются в крике: «Смерти нет! Смерти нет!». Не прекращая, ты кричишь это в пустоту. Но из пустоты никто не подтверждает, не опровергает этот крик.
На остатке сил ты начинаешь плакать. Беззвучно и безнадежно. Никто не откликнется на эти слезы. Никто не придет, не пожалеет тебя. Не вытрет рукавом горячие слезы и не сожмет тебя в крепких объятиях. Ты плачешь для себя, осознавая свою беспомощность и одиночество.
Потом слезы вмиг прекращаются. Ты просто лежишь на полу без сил и без чувств. Тупо смотришь на водяные разводы на потолке. Вас когда-то залили соседи. Так продолжается несколько часов.
Ты резко пробуждаются, как от кошмарного сна. Снова крик, снова плач, снова ты падаешь без сил. Тихо шепчешь: «Смерти нет. Смерти нет». Будто стараешься саму себя в этом убедить. Раз за разом. День за днем. Но смерть есть. И я тому доказательство. Но ты не веришь. Считаешь, что все это можно исправить. Надеешься, что все твои мысли – правда. А сухие, истрескавшиеся в кровь губы продолжают бормотать: «Смерти нет. Смерти нет».
Помнишь? Наши троллейбусы всегда ходили медленно. Наверное, и сейчас так ходят. Сидела ты на подоконнике. Злилась на меня, на мое опоздание, на пробки. Обещала себе, что еще 10 минут, и ты уйдешь по своим делам. Все продолжала злиться, до боли всматриваясь в каждый троллейбус. И 10 минут растягивались до часа.
И вот меня привозил троллейбус. Ты мигом срывалась с подоконника. И неслась на улицу. С холодной и злой усмешкой мрачная как грозовая туча ты встречала меня, стараясь не показывать, что внутри ты счастлива потому, что я пришел.
Прости, я умер. Я так старался на этот раз против своего обыкновения прийти во время. Но даже не приехал. Прости.
Ты бегала по комнате, орала, просила у меня, у мертвого, прощения за то, что была со мной грубой, что не ценила меня ни на грош, что постоянно злилась. За все! Но я не мог сказать тебе: «Прощаю, я же тебя просто люблю». Еще раз прости, за то, что я умер…
Со дня моей смерти прошло 40 дней. А ты все лежишь на кровати обессиленная и обезвоженная. Вселенская усталость и апатия свалились на тебя. Ты больше ничего не желаешь. Все, что тебе было нужно, уже не воскресить. Смерть есть. Ты это поняла на сороковой день. Неизвестно, сколько ты еще так пролежишь без сил и без чувств. Это как сон наяву. Ничего внешне не происходит, но от этого только больнее…
Со дня моей смерти прошло несколько лет. Ты вроде бы успокоилась, но сердце еще не залечило все раны. Оно все еще кровоточит. И ты хранишь нетронутую теплоту тела. Ты хранишь верность давно умершему человеку. Похвально, но глупо и бессмысленно.
Ты такая спокойная и теплая. Спи. А я посижу у изголовья кровати. Тебе сниться что-то приятное и доброе. Счастливо улыбаешься во не. Как давно я не видел этой счастливой улыбки. Перевернулась на бок и свернулась в калачик. Раньше вечером ты тоже сворачивалась возле меня в калачик, положив голову на мои колени. Ты тихонько засыпала, а я сидел рядом, боясь пошевелиться и спугнуть сновидение. Когда-то я гладил эти волосы, обнимал эти плечи, целовал эти губы. Но все это прошло! А ты лежишь на кровати живая и теплая, будто ждешь, пока я не разбужу тебя случайным поцелуем.
Девочка, больше не плачь и не храни тепло для холодного трупа или бестелесного призрака. Подари его кому-нибудь. Я смирюсь с любым твоим выбором. Только перестань ждать мертвого.Считай, что я навсегда уехал в чужую, далекую страну. Там я нашел свое счастье, а тебе завещал найти его здесь. Я бы тебе письмо написал. Но оттуда, куда я «уехал», письма не доходят. И не приходят.
Скоро рассвет. Ты проснешься. А мне пора. Прощай. Еще раз прости за то, что я умер.