Заставили

***
Я очень много путешествую. Не проходит и полной недели, чтоб я никуда не ехала. Поездом. Это самый надёжный транспорт. Я встречю много разных людей. Я люблю каждого из них. Я уже просто не могу не любить людей. У каждого судьба своя. У каждого свои причины путешествия. Мы говорим. Я всё запоминаю. А потом оставляю маленькое путешествие на этих страницах.


Это всё началось на мой день рождения. Мне исполнилось четырнадцать лет. Я по-детски обрадовался тому яркому солнцу. Я думал, как будет всё-таки классно, если погода продержится до вечера: мы сможем пойти ан улицу погулять. Я выполз на кухню. Мама уже готовила мне завтрак. Она поцеловала меня и подарила книгу «Психология подростка». Мы жили без отца. Я – единственное, чем мама ещё дорожила, поэтому мне пришлось обрадоваться подарку. Хотя если честно, книга мне не понравилась. Когда я открыл её где-то на середине, то увидел страшную фотографию – наркоман вкалывает себе в вену шприц. Это была статья о наркомании. Тогда я еще не видел, что буду видеть ужасную картину каждый день всего через каких-то два года.
Погода на мой день рождения продержалась. Всё, как я и желал. Вечером мы с друзьями пошли на балки. Это такое место, где мы можем о чем-то секретном и заветном поговорить. Там нас никто не видит, кроме свисающих ив и журчащего ручья. Там я впервые попробовал курить. Иногда там баловались с друзьями. Все мы за пределами балок не курим и не говорили о подобном. И вот мы сидим на бревне, как обычно, и вдруг Саня вытащил из кармана Джинс спичечный коробок.
- Смотрите, что у меня есть…
Он открыл его. Мы увидели белый порошок, похожий на соль. Санёк сказал, что его нужно внюхивать, вдыхать носом, чтобы получить кайф. Нас было-то всего шестеро, но нам хватило. Я помню эти воздушные ощущения. Вообще, действие наркотика нельзя объяснить. Это нежнее никотина. Ты ощущаешь, как будто тебя куда-то засасывает. В какую-то пропасть, глубоко-глубоко. Ты летишь в эту тёмную яму. И тебе там кайфово.
Я вернулся домой только утром. У меня дико болела голова и зудела слизистая носа. Я не знал, что делать. Я не знал, что говорить маме. Хорошо, что на следующий день было воскресенье и не нужно идти в школу. Мать меня, конечно, поругала, что пришел утром. Но она не догадалась.
Так я пристрастился к этому делу. После первого раза я никогда больше не внюхивал, только кололся. Пацаны откуда-то доставали «ширку» и всё было бы нормально, если б у меня не кончились деньги. Я пытался выкарабкаться из этого дерьма, но не получилось. Организм требовал дозы. Я пытался лечиться, но мне отказали. Денег нет у тебя – вот и умирай постепенно. Это закон жизни.
Будучи в одиннадцатом классе, я полюбил одну девчонку. Она была у нс новенькая. Я ей предложил встречаться, она согласилась. А потом когда всё узнала, захотела меня бросить, но я бы не выжил тогда. Я её слишком любил, она хорошая. Её звали Лена. Моё любимое имя. У нас в лагере так звали вожатую – самый добрый человек, я когда-либо встречал. Я Лену не мог оставить и не мог ей позволить уйти. Я знал, что и она меня очень любит. Во всём виноваты наркотики. Я уже слишком к ним привык. Это стало целью моей жизни. Я не могу без них, также я не мог существовать без Лены. Когда мы с ней целовались, она иногда плакала. Когда я это замечал, она отворачивалась и закрывала лицо руками. Ей было противно целоваться с наркоманом, но хотелось со мной. Она видела меня таким, каким я есть без дозы. Раньше я был таким… Я подумал, что брошу. Я стану таким, каким был. Но через две недели всё начиналось снова. Я просто умирал от ломки. Мне нужна была доза больше, чем Лена. А она жалела меня в эти моменты и была готова на всё, лишь бы мне стало хорошо, лишь бы серый цвет лица сошёл. Тогда я попросил Лену принести мне. Она очень испугалась, когда увидела меня скрючившимся от боли. Она ушла, а через час вернулась. Я был одной ногой на том свете. Она мне что-то вколола. Помню, как было не уютно, даже больно на коже. А потом… как будто снова ожил, по жилам потекла тёплая жидкость. Я очнулся. Лена захлёбывалась слезами.
Я не помню, как учился. Кажется, был хорошистом. Мать часто уезжала в командировки. Она знала о наших отношениях с Леной и доверяла ей. А Ленка страдала.
Вот и настал конец школьным годам. Потом экзамены. Во время экзаменов я не ширялся. Ленка уговаривала. Она жила с нами. Родителям говорила, что вместе занимаемся, готовимся. Я не знаю почему, но они хорошо ко мне относились. Лена говорила о мне, как о Биле Гейтсе. Рассказывала, какой ч старательный, умный и добрый. А они верили.
Потом выпускной. Помню, как и я прослезился. Вот и всё, вот и конец моим бесшабашным дням школы. Я боялся, что умру после школы. Ведь я никуда не поступлю – это точно я знал. Я был уверен, что не выживу - ни денег, ни наркотиков, ни Лены каждый день и вечер.
Мы классно праздновали в кафе. Моя мама и родители Ленки здорово сдружились. Мы выпивали, потом танцевали с Леной. Целовались при всех. Вдвоём мы пьянели. И тут я почувствовал, что мне нужен наркотик. Я так долго не кололся. Я понял, что это конец, ведь нельзя смешивать с алкоголем, которого во мне было уже предостаточно. Мы танцевали с Ленкой и я падал на неё. Я не держался на ногах. Мы вышли на улицу. Там стояли пацаны. Помню, меня затащили в кусты. Я просил, я умолял Лену принести мне дозу. Она не хотела, она отказывалась. Потом подошёл Санька со шприцом.
- Давай, давай, - хрипел я. Я держал тогда Лену за талию, она дрожала. Он у меня требовал что-то, брал с меня какие-то обещания. Я всё ему обещал. И ломка прошла. Я отлежался в траве. Смотрел на сияющие окна кафе, где плясали наши родители. А где е Ленка? Я оглянулся, она лежала рядом со мной на траве, на животе, отвернувшись от меня. Я её подтолкнул, она что-то промычала.
- Лена, что с тобой? – крикнул я. Я был напуган. Я злился. Я её дёргал за плечи, чтобы она очнулась. И она открыла глаза.
- Лена, что случилось?
- Ты?.. – прошептала она. – Зачем ты это сделал?
- Что сделал? – я был в ужасе. Я не знал, что я мог натворить.
- Ты не знаешь?..
Она провела своей левой рукой по правой. Я увидел там след от укола. Стало ясно, что её наширяли.
- Ленка, где он? Где шприц? – я крепко сжимал её за плечи. Я был настолько зол, что превратился на грубого пьяного мужика. Она медленно закрывала глаза. Я хотел у неё узнать, сколько ей вкололи. Господи, это ж я вколол.
- Скажи, скажи где? Где?! Я тебя спрашиваю! – я её дёргал за плечи и неистово кричал. Мне было уже всё равно, слышат ли меня другие или нет. Лишь бы она меня жива осталась. Она открыла глаза и прошептала:
- Я же сердечница, - прошептала она. – Мне этого нельзя. Что тебе нужно? Я тебе всё отдала бы. Я всё б тебе рассказала, если б ты поговорил со мной. А теперь. Мне больно… Я умираю от этого. Это – другая кровь. Мне этого нельзя. У меня другая. У меня настоящая.
Эти последние слова нашей отличницы, которая замаливала за меня везде и всегда, которая помогала мне каждый раз, я постоянно слышу, когда вижу рассвет. Тогда уже виднелось, и люди расходились. Я убежал оттуда.
Я взял дома мамины деньги, переоделся и сел на поезд. Купил самый дешевый билет на ближайший поезд. Кстати, куда мы едем? В Одессу… Может, там выживу. Поступлю в морское училище. Там быстро отучат…