Родственники не финансируют мои фильмы,

А Я НЕ ПОКУПАЮ ИХ ТЕХНИКУ

Великий польский кинорежиссер Кшиштоф Занусси о своей работе, увлечениях и родственниках

Возможность встретиться с великим режиссером и сценаристом Кшиштофом Занусси (Крzистоф Zанусси) привела меня в восторг. Что я знал об этом человеке? Что он родился 17 июня 1939 г. в Варшаве. Еще в 1955-59 гг. был студентом физического факультета Варшавского университета, в 1959-62 гг. переквалифицировался в философа, обучаясь в Ягеллонском университете Кракова, а в 1996 г. закончил режиссерский факультет Лодзинской киношколы.
Известно то, что его дипломная работа "Смерть провинциала", снятая в 1966 году для телевидения, завоевала приз "Серебряные Львы" на фестивале в Мангейме (1968), а в последующем - призы на фестивалях в Венеции, Вальядолиде, Москве и Польше. С 1966 года им были сняты многочисленные документальные и художественные фильмы для кино и телевидения, с 1987 г. К.Занусси работает также в театре.
Кроме того, он является автором или соавтором сценариев для всех своих фильмов, некоторые из этих сценариев были опубликованы в Польше, Италии, России, Германии, Венгрии, Чехословакии и Индии. В 1971-1981 гг. Кшиштоф Занусси был вице-президентом Союза кинематографистов Польши. С 1967 г. он является директором и художественным руководителем Киностудии "ТОР".
Одновременно преподает в Высшей государственной школе кино, телевидения и театра, является профессором Силезского Университета в Катовицах, сотрудничает с Натионал Фильм Сcхоол в Великобритании, ведет режиссерскую работу в театрах Польши, Италии, Франции, Германии и России. Кроме того, с 1994 года он является консультантом Комиссии по делам культуры в Ватикане, президентом общества ЭУРОВИСИОН, членом Польского ПЕН-клуба и Союза польских писателей.
И последнее: К.Занусси - лауреат многих международных кинофестивалей. В частности, он является обладателем Государственной премии И степени (1974), премии "Давид ди Данателло", награжден Кавалерским Крестом Ордена "За Возрождение Польши", Cавалиер де Л`Ордере эте Сcиенcэс эт Леттрес (Франция). В 1998 г. К. Занусси получил диплом почётного доктора ВГИКа. В 2000 г. фильм Кшиштофа Занусси "Жизнь, как смертельная болезнь, передающаяся половым путем" был удостоен Гран-при XXИИ Московского международного кинофестиваля.

Встреча состоялась в его доме, в одном из престижных районов Варшавы, котором, как он сам признался, стал практически гостем.

- Пан Занусси, извините, конечно, но когда я слышу Вашу фамилию, то невольно возникает ассоциация с рекламой бытовой техники…

- Все правильно, вы не ошиблись. Это мои далекие родственники из Италии. Один из моих племянников очень давно начал производство холодильников, которые стали популярными в мире. Мы дружим. Однако родственники не финансируют моих картин. Я же их предупреждаю, что не покупаю их холодильники. Между нами нет прямых связей…

- По-моему, вы не правы. Создать мощную фирму с транснациональными объемами требует определенного таланта. Значит, в роду Занусси генетически заложено творчески подходить к любому делу.

- Конечно, это прекрасная история, как они начали свою огромную империю. Эта империя с огромным ускорением в течение двух поколений дошла до гигантского богатства, но сейчас Занусси уже все потеряли: большинство этого всего им не принадлежит.

- Сейчас можно наблюдать наплыв не очень качественного американского кино, цель которых- удовлетворение низменных инстинктов. Вас это, как творца, как человека, который делает истинное искусство, не настораживает?

- Да, я глубоко уверен, что большинство всегда не право, что народ всегда ошибается. Что культура – это только элита, и история это подтверждает. Кто двигает прогресс? Одиночка, потому что даже в элите всегда есть один среди десяти, который принимает решение за всех. У него есть желание, и он делает что-то.

И в этом смысле то, что массовая культура не совпадает с моим вкусом, меня даже радует. Я никогда не хотел вкуса, как у других, я хотел иметь хороший вкус. А большинство людей просто идут на поводу моды, женщины пользуются нехорошими духами, и все это знают. Потому что большинство всегда не право, если что-то нравится всем, то значит, это не хорошо. И то, что человек, как художник, обслуживает меньшинство – это его достоинство. Достоевский не писал для масс. А Чайковский?.. Кто ходил в концертные залы? 2-3 процента населения. В Америке сегодня 4 процента людей хотя бы однажды посетили театр. Значит, остальные вообще ни разу в театр не ходили. Хотя американский театр живет.

И меня не пугает, что публика в своей массе гонится за легкой добычей. Пока я вообще могу продолжать свое дело. Я живу без комплексов. Если бы мой продюсер обанкротился на моих работах, тогда стоило задуматься: стоит ли продолжать. Но пока этого не произошло...

Мы живем в то время, когда людьми овладевает страх, потому что будущее неизвестно. Мы не понимаем, куда идем и чего хотим. Бедные надеются стать богатыми, а к чему стремиться богатым? Вот три дня назад я был во Флориде. Знаете, приятно зимой погреться под жарким солнцем. Я думал о том, зачем местные жители работают, ведь они могут этого не делать. Будут немножко беднее, но и безработные получают пособия. Голодать не будут, солнца вдоволь, красиво выглядят, море...

Я бы хотел, чтобы человек полетел на Марс и готов работать на это, отдать часть своих денег. А можно ли полететь дальше? Есть еще несколько других целей, ради которых я не могу позволить себе сидеть весь день на пляже. А скольким людям еще надо помочь и материально. Моя лень – это оскорбление для тех, кто не может получать больших денег.

- Интересно другое - вы по образованию физик. А как так получилось, что пришли в литературу?

- Почти 35 лет я оправдываюсь, почему это произошло. Мне было семнадцать, когда я поступил на физический факультет. Потому что гуманитарных факультетов, тем более – литературы, в то время для моей семьи и для того мира не существовала. Учили бред марксистов, фальшивые историю и экономику. Все было основано на чистейшей идеологии. Все было ложь, даже география, куда я хотел пойти. Так что выбор был небольшой.

У Занусси была династия архитекторов, и я тоже думал продолжить его, но когда посмотрел на Дворец культуры, на всю эту страшную византийскую фантастику – тоже отказался, и решил пойти на физика. И она меня увлекла, потому что среда физиков была великолепна. Знаете, у них очень сильно развит интерес к религии, многие - верующие люди.

Спустя четыре года моего пребывания в физике один из мои наставников заметил: “Пан Занусси, мне кажется, что вас больше привлекает человек, который стоит над прибором, чем то, что этот прибор показывает”. И это меня поразило, потому что в словах была абсолютная правда. Мне люди были гораздо интересней. К тому времени в Кракове уже открыли факультет философии, где преподавали лучше, чем на всей другой территории соцлагеря. А я делал уже любительские картины и получил много призов. Молодому человеку особенно нужно подтверждение. Тогда я решил попробовать поступить в Академию кино. Там было сто кандидатов на одно место. Когда меня приняли – это был огромный успех, правда, после трех лет выгнали.

- А за что выгнали?

- Первые два года я нравился своим учителям, а на третий стал раздражать их. Я тогда в первый раз поехал во Францию. Это было время “новой волны”, мне, естественно, захотелось это отразить через картины. Однако мои профессора сказали: “Он пришел к нам как кинолюбитель и вернулся к тому, с чего начинал. Значит, он не хочет учиться”. Учиться тому, чего хотели они: в студии, с освещением, где все сделано в голливудском виде. Как все это преподавали в других киношколах. А мне потянуло свободное кино, с импровизацией, когда люди уже играли на улице, съемки скрытой камерой. Потом я долгие годы пытался доказать своим профессорам, что они были не правы. Многих из них сейчас нет. Они потом уже говорили, что хотели меня напугать, и это, как ни странно, пошло мне на пользу.

- А ведь, став физиком, вы могли узнать, есть ли жизнь на Марсе…

- Вполне возможно… Я думаю, что то поколение, которое сейчас начинает жить, узнает, что-то больше интересного о мироздании и Вселенной.

- Бывает ли пан Занусси довольный своими работами?

- Сейчас для меня самое важное, – какие чувства и мысли передаст моя картина. Любой художник не может до конца быть довольным своей работой. Я начинаю новую картину, потому что меня не совсем устраивает предыдущая. И она тоже будет несовершенна. Хотелось бы сделать лучше. Пока человек чувствует, что до конца не выразил того, что хотел сказать, он пробует еще раз.

Переживания всегда есть. Конечно, они прямо не переносятся на материальные вещи. В жизни мне удалось не очень заниматься деньгами – они сами приходили ко мне. Во время коммунизма я много работал за границей, и тогда было очень легко разбогатеть. Тогда в Польше с зарубежных заработков брали 20-процентный налог, а все остальное оставляли себе, хотя это было ближе к “черному рынку”. Но государство так драматично требовало валюту…

- Вы только на работе ощущаете себя режиссером или смотрите на мир, как на одно большое кино, у которого тоже есть режиссер?

- Нет. Я хочу этому миру что-то рассказать, но не могу сказать, что вся моя жизнь – кино. Видите все эти бумаги вокруг меня. Это не только кино. Это еще и общественная деятельность. За последние семнадцать лет появились много новых задач, где надо быть активным. Делаю много театральных пьес, участвую в дипломатической жизни. С польской делегацией меня посылали в Совет Европы, меня хотели еще назначить послом. Но несколько раз встречаться с отвратительным человеком и улыбаться ему, как все дипломаты, я не смогу.

Я заседаю у Папы Римского в Совете культуры. Я был президентом разных международных организаций, связанных с аудиовизуальным пространством. В свое время я был руководителем союза всех киношников Европы. И всякие похожие вещи, которые отнимают много времени.

А потом вместе с женой и ее семьей мы построили среднюю школу почти своими руками. И еще институт, который формирует учителей, потому что здесь видим великие недостатки. Понимаете, учитель – это самая консервативная часть общества. Они ненавидят новости, перемены – практически, это авторитарная школа. После стольких лет таких нехороших мыслей возникла идея построить новую школу и собрать других учителей. И чтобы они учились, как воспитать молодежь другого вида. Чтобы это не было чисто идеологическая школа. Мы не хотим иметь чемпионов. Мы хотим иметь гармоничную личность. И это считается достижением учителя.

Раз в год в моем в загородном доме устраивают пикник, куда приезжает до двух тысяч людей, вручаются стипендии. Школа считается популярной в Варшаве. В еженедельнике “Политика” я веду разные колонки, и понимаете, какая это трудная работа... Также стоит людям напоминать, чтобы не увлекались новостями. Оставьте глупым покупать новости. Когда они будут улучшаться, тогда мы будем их покупать. Я много читаю серьезных лекций, касающихся культуры Западной Европы. На это тоже много времени уходит.

Как-то раз наш фонд поехал к Папе Римскому, и мы повезли к нему танцоров с улицы, рэперов. И это появилось в телевидении всего мира. А ведь в последний день пресс-секретарь Ватикана мне звонил и спрашивал: вы полностью отвечаете за то, что произойдет? Но все прошло очень живо, очень интересно. Или художники с улицы, рисующие граффити. Умные интеллигентные люди говорят ему: ты ничем не ограничен, поэтому ты - не художник, это мы - художники, потому что у нас формы ограничены. Мы не можем себе ничего позволить, у нас разрешается только так делать, и тогда уже видишь, кто талантливый, а кто нет. И интересно, что в высоком искусстве – в живописи сейчас уже никаких принципов не наблюдается. Я часто встречаю художника, и смотрю: а умеет он рисовать? Или он ничего не умеет? Поставит в пустом зале сапожки и будет полчаса говорить о том, какие они имеют значения.

- Так вам все-таки близок позитивизм?

- Я не назвал бы это позитивизмом, но то, что в русской истории называлось подвижничеством. И я чувствую, что мы настолько опоздали по отношению к развитому миру, и что это еще очень актуально. Похожий подход во Франции, в Италии, где общество более богато, и там можно уже немножко по-другому вести себя. Но у нас это нужно, и надо это делать. Я езжу в провинцию, и для меня это не развлечение. Это обязательство по отношению к обществу. Мне помогают, дают деньги на мои картины, я должен обслуживать это общество. И меня где-то в провинции в какой-то клуб приглашают, и я даже не знаю, сколько людей придет, а придет, может, человек десять, для меня это никакого практического значения не имеет, это надо делать. И я бы чувствовал себя виноватым, если отказался.

- Говорят, театр начинается с вешалки. А с чего начинается кино?

- Хм, не знал этого выражения… Для меня кино начинается с моих наблюдений, моего сценария. Для меня это, прежде всего, жизнь, современность. Я не согласен, что современность не дает сюжетов…

- Говорят, что жизнь стала настолько пошлой, что нечего искать в этой жизни.

- Ну, а какая была жизнь во времена Достоевского? Уж более пошлой жизни, чем та, которую показал он, я не могу себе представить.

- А чем Вы занимаетесь в свободное время?

- Я с гордостью могу сказать, что свободного времени у меня уже много лет нет (смеется). Но на самом деле люблю ездить на лошади, а потом, знаете, спасает разнообразие. Вот вы видите расписание моих дней, и то, что отмечено красным, я провел за границей, а то, что зеленым, в провинции Польши. И, наверное, если бы я работал в банке, где восемь часов считал деньги, мне нужен был отдых. А так, например, последний уик-энд я провел во Флориде, а уже в понедельник поехал в Европу, и тихо работал в Берлине, на кинофестивале. Я настолько загружен работой и встречами, что порою к концу дня тяжело понимаю, с кем и на каком языке разговариваю. Это либо начало склероза или просто усталость. Вот вчера я только прилетел в Варшаву, а завтра еду на самую окраину Польши - Католице, где есть факультет кинорежиссуры.

- Интересно, чему вы учите студентов?

- Чтобы они были самостоятельными. Но в тоже время “серая масса” тоже нужна: потому что кто-то же должен работать на телевидении и делать сериалы. Это как во время долгих полетов на самолете – мы начинаем лететь с одним капитаном, а когда воздушный лайнер приземляется, там руководит другой летчик. Режиссер мыльной оперы – это похожее занятие. У меня есть документальная видеокассета, как в Казахстан приехали англичане учить снимать телесериалы. Это невероятно смешно.

- Может ли кино менять общественное сознание?

- Безусловно, может, но это не является его задачей. Я лично не буду заниматься этим как манипулятор. Но если мне хочется верить своим зрителям, если мы можем поделиться чем-то важным, то это кому-то где-то поможет. Только просчитать это невозможно и не надо даже..

- Над чем вы сейчас работаете?

- Нынешний мой проект называется “Персона нон грата” – нежелательное лицо. Эта картина о дипломатах. Там принимают участие польские и русские дипломаты. Там есть роль для Никиты Михалкова. Может быть, он будет сопродюсером с российской стороны. Итальянская и французская стороны там тоже есть. Знаете, а ведь у меня великолепный восточный костюм, но я не помню, то ли он из Узбекистана, то ли из Казахстана... Моя жена его носит на иногда балы и приемы.

- Вы знакомы с кинематографией Центральной Азии?

- Конечно, я видел, но признаюсь, всех не помню. Когда это было советское кино, никто не обращал внимание на национальную специфику – Казахстан это или любая другая республика. Мы смотрели картины, озвученные по-русски, и принимали их за советские. Да, недавно видел фильм, который создавался, по-моему, Узбекистаном совместно с французами. История человека, который приезжает, его мать кончает с собой, а у него оказываются долги... Весьма интересный сюжет…

- Сейчас многих беспокоит глобализация, мол, она стирает национальные границы, понятия...

- Не согласен с этим мнением. Меня тридцать лет тому назад увлекало индийское кино, и там никакой национальной проблемы не существовало. Просто надо, чтобы искусство имело универсальную ценность. Если мне картина непонятна, значит, там есть какая-то художественная ошибка. Или что она пользуется таким кодом, который понятен только очень ограниченному количеству людей. Почему я могу читать древнюю иранскую поэзию, и она вызывает у меня слезы? Она универсальна, несмотря на национальный характер.

Я боюсь, что мы все будем делать голливудские картины, находить такой язык, который не связан абсолютно ни с какой реальностью. Но если американцы рассказывают что-то из своей жизни своим образом, мы не хотим, чтобы индусы рассказывали о своей жизни таким образом. Потому что их жизнь очень сильно отличается и их стилистика должна отличаться.

- Как физик без диплома скажите, существует ли формула кино?

- Нет, такой формулы не может быть. Все-таки наука и искусство – это абсолютно разные пространства. Но если картина не вызывает чувств и мыслей, значит она бесполезна. Если я после просмотра фильма или чтения книги почувствовал себя лучше, значит это хорошее произведение искусства. А если почувствовал себя глупее, значит это плохое. Я не видел такого сериала, от которого я почувствовал себя лучше. Это просто такой уровень, который никогда человека не поднимает.

- Гм-гм, а моя мама плачет, когда смотрит бразильские сериалы.

- Мы можем плакать, но все-таки это нас унижает. Мы также смеемся над анекдотом, а потом нас ставят в анекдотичные условия.

- Как вы относитесь к голливудскому кино – этой индустрии грез?

- Там, конечно, есть много примеров хорошего кино, но и много примеров плохого кино. Например, мне нравится первая “Матрица”. Это серьезный философский фильм. Там все происходит на уровне развлечения, но под ними лежат очень серьезные философские вопросы.

В завершение беседы пан Занусси попросил меня, к удивлению, оставить запись в его Книге гостей, что было сделано мной с огромным удовольствием. Но что я оставил на странице – только для великого режиссера.
(Варшава, февраль 2004)

RELATIVES DO NOT FINANCE MY FILMS AND I DO NOT BUY THEIR EQUIPMENT

Famous Polish film director and script writer Krzystof Zanussi dwells on his work, hobbies and relatives

The opportunity to meet with Krzystof Zanussi entranced me. What did I know about this man? Only a bare listing of facts: he was born in Warsaw on June 17, 1939. In 1955-1959, he was a student of the faculty of physics at the Warsaw University. In 1959-1962, he learned philosophy at the Yagellon University in Krakow. In 1996, he graduated from the Lodze cinema school as producer.
His graduation film, called “Death of Provincial” shot in 1966 for television won the Silver Lions Prize at the Mangheim Festival (1968), and later on – prizes at the festivals in Venice, Valaydolida, Moscow and Poland. Since 1994, Zanussi worked as consultant on cultural matters in Vatican, president of the EUROVISION Society, member of Poland’s Pen Club, and the Polish Writers’ Union.

And the final well-known detail: Krzystof Zanussi is a prize winner of many international film festivals. In particular, he is the holder of the First Class State Prize (1974) and David di Danatello Prize. In addition, he was awarded the Cavalier Cross of Revival of Poland Order and Cavalier de L’Ordere ete Sciences et Lettres (France). In 1998, Zanussi was conferred a diploma of honored VGIK Ph.D.. In the year 2000, his film “Life as Fatal Sexually Contracted Disease” was awarded the Grande Prix of the 22nd Moscow International Film Festival.
We met in his house located in one of Warsaw’s prestigious districts, where, according to his own confession, he is practically a guest.

- Mr Zanussi, excuse me, but on hearing your surname, an association of consumer electronics heavily advertised throughout the world automatically crosses one’s mind.

- That’s right, you are not mistaken. The famous producers of consumer electronics are my distant relations from Italy. Many years ago, one of my nephews started manufacturing refrigerators, whose trademark is now easily recognizable worldwide. We are on friendly terms. However, my relatives don’t finance my films. I, for one, don’t buy their refrigerators. There are no direct links between us.
I think you are not right. The creator of a powerful company with transnational production volumes requires a certain degree of talent. Well then, a creative approach to any activity runs in your family.

Of course, it is a wonderful success story of how they founded and ran their huge empire. Over two generations, this empire accumulated a pile of wealth, but today the Zanussi have lost almost everything: as a matter of fact, they do not own a lion’s share of their business.
For the time being, we are witnessing the influx of American films, whose quality, in most cases, leaves much to be desired. Their aim is to satisfy modest tastes of the men in the street. Doesn’t this fact put you, the master who creates true art, on your guard?
I am firmly convinced that the majority cannot be right and that culture is exclusively the lot of elite. And the entire march of history affirms this fact. Who advances progress? A person working alone. Because even within the elite, there is one individual who makes a decision on behalf of ten persons. He has a wish to do something and does it.

In this sense, the fact that mass culture fails to match my taste makes me happy. I have never wanted to have a taste similar to other’s. Instead, I have always sought to develop a good taste. As for the majority of people, they are simply led by fashion. Women use low-quality perfume, and everybody knows that. Because the majority are always wrong, and if all people like something, then it is not good. And for an artist, in the true sense of this word, serving the minority is viewed as a virtue. Dostoevsky didn’t write for masses. And what about Tchaikovsky? Who went to his concerts? Only 2-3 per cent of the population. In the US, there are only 4 per cent of people now, who have once visited the theatre. It means that the remaining percentage of citizens have never gone to the theatre, despite the fact that the American theatre art does exist and develop.

And that the audience prefer reading light books and seeing light films doesn’t frighten me. I am free from any complexes. I go on working and creating my films. And if my producer got broken on them, then it would be worth pondering over whether or not to proceed with my work. But, fortunately, all is well now on this front.

We live at a time, when people are seized with fear of the unknown and uncertain future. We hardly know in what direction we are going and what we want. The poor hope to become rich one day, and what about the rich? What do they strive for? Three days ago I was in Florida. It is nice to bask in the hot sun in winter. And while warming myself there, I thought why local people work at all. They need not do it. Naturally, they become a bit poorer, but all unemployed are on the dole there. They won’t go hungry. The sunshine is in abundance, the sea, all look marvelous…

I’d like a man to fly (?) on Mars, and I’m ready to work hard and deduct a portion of my earnings towards the realization of this goal. Is it possible to fly farther? There are several more purposes which don’t allow me to spend hours lying on the beach. My laziness is an insult for those who cannot earn much money.

- What interests me is how it came that a certified physicist turned into a man of letters?

- You see, I have been explaining this transformation for almost 35 years. I was 17 when I entered the faculty of physics. For my family and the world as a whole, there was such thing as humanitarian science, not to mention literature, at the time. Because those studying at humanitarian faculties learned the gibberish of Marxism, false history and economics. Everything was based on pure ideology. So, as you can see, the scope of disciplines to choose from was limited.

The Zanussi had a dynasty of architects, and I thought to continue the cause begun by the family’s previous generations. But when I saw a local palace of culture, I decided to abandon my plans to become an architect in favor of physics. And strange as may seem, physics enthralled me. The environment was excellent. You know, physicists had a strong interest for religion, moreover, many of them were true believers.

Four years later, one of my instructors noted” “Mr Zanussi, I think you are more interested in a person who operates a device than in the latter’s readings”. His observation astonished me, because that was the exact truth. By that time, the faculty of philosophy has already existed at the Krakow University. And what’s more, the teaching there was far better than elsewhere across the socialist countries. In that period, I have already shot amateur films and even managed to win several prizes. I decided to enter the Academy of Cinema. The competition was fierce: 100 entrants per place. My acceptance was a great success. Three years later, however, I was expelled from this higher educational establishment.

- And what was the reason?

- In the first two years, my teachers liked me. But during the third year of my studies there, they got irritated when associating with me. That year I went to France for the first time. It was the “new wave” period and, quite naturally, I wanted to reflect this in my films. My professors said, however: “He had come to the Academy as amateur, and returned to the starting point. So he doesn’t want to study”. And it was true, I didn’t want to learn how to make Hollywood-like films. What attracted me was a free cinema, full of improvisation, where actors played right in the street. Later on, I spent many years proving that my professors were wrong. According to them, they only wanted to frighten me. As it has turned out, their ackward (?) trick did me good.
But if you had become a physicist, you might have discovered whether there is life on Mars…
Quite possible. I think the new generation will learn much interesting about the universe.
Mr Zanussi, are you satisfied with your works?
Today, the main thing for me is what feelings and thoughts will be conveyed in one or another film of mine. Any artist can’t be pleased with his works completely. I launch a new production because the previous one failed to fully satisfy me. Interestingly, it won’t be perfect too. But I always hope that my next effort will be better. My heart is always primed with feelings and emotions. Of course, I don’t mean material things. I have never been in need of money. During the communist period, I worked much abroad and it was quite easy to grow rich. In Poland, hard currency receipts were taxed at the rate of 20 per cent, with the rest being transferred to the state budget.

- Do you perceive yourself as producer at the workplace only, or do you look at the world as if it is a film produced by someone else?

- I want to tell the world something, but I cannot say that all my life boils down to cinema. I am involved in public activity. Over the past 17 years, there emerged a lot of areas where one should be active. I stage lots of plays in the theatre. Besides I take part in diplomatic missions. Together with a Polish delegation, I was sent to the Council of Europe. They even wanted to appoint me an ambassador. But I didn’t relish the prospect of meeting, over and again, with a person I dislike and smiling to him, as all diplomats used to do.
I am a member of the Pope’s Council for Culture. I was chairman in different international organizations that deal with the audio and video matters. In addition, I was at the head of Europe’s Cinematographists’ Union.

Then my wife and I have practically built a secondary school with our own hands. As well as that, I have sponsored the construction of a pedagogical college. Teachers, to my mind, are the most conservative section of society. They hate news and changes. To build a new school and accumulate new specialists there was the subject-matter of my considerations for many years. Its students should learn how to bring up the youth of other formation, not champions, but harmonious individuals.
Once a year, a picnic is organized in my country-house, with up to 2,000 visitors arriving to attend. It is during such picnics that scholarships are granted to talented producers. In the weekly, called “Politics” I run several columns. And to tell the truth, this work is far from easy. I’d like to warn people: don’t take such a great interest in news. Leave them to fools.
Besides, I deliver lots of serious lectures about Western Europe’s culture, which take much of my time.

One day, several representatives from our Fund visited the Pope together with a group of street dancers and rap performers. That meeting was broadcast by all television companies of the world. A day before the meeting, Vatican’s press secretary asked me: “Do you assume full responsibility for what will take place?” But the meeting turned out to be a success. It was very interesting. I’d like to note in this context that no principles are observed in arts today.

- So positivism answers your spiritual requirements, doesn’t it?

I would not call it positivism. And I feel that we have lagged behind the civilized world. But it is not the whole story. We fail to keep the pace with life. Nowadays this is one of the most pressing problems. A similar approach can be observed in France and Italy, where the population is richer and can behave in somewhat different way. I often go to the provinces and it is not an amusement for me. Rather, it is my obligation vis-а-vis society. You see, the latter gives me assistance and money, which are needed to make my films. And I am obliged to serve this society. Sometimes I am invited to a club situated somewhere in the depths of the country. I don’t know how many people will attend (their number may not exceed 10). But this doesn’t matter. I know this work should be done, and I do it.

They say the theatre begins with the cloak-room. And what does cinema begin with, I wonder?
I didn’t know this expression. For me, cinema begins with my observations and my script. Cinema, above all, is life and up-to-dateness. I disagree with those who claim that the present epoch doesn’t supply interesting subjects and plots.

- Mr Zanussi, what are you occupied with in your leisure hours?

- I can take a legitimate pride in the fact that I have not had spare time for many years. Actually, I like riding on horseback. What helps me is a diversity of activities I carry out. Look at my daily schedule. The days indicated in red mean my foreign trips, while the days painted in green will be spent in Poland’s provinces. I think if I worked in the bank, counting money within eight working hours, I would need relaxation. Fortunately, I am not a bank employee. I spent the latest week-end in Florida, and next Monday I was already in Europe, at the Berlin Film Festival. I’m so overloaded with work and numerous meetings that in the evening I barely realize who I talk to and in what language. It is either the beginning of sclerosis or a mere fatigue. Judge for yourself: yesterday I arrived in the Polish capital city, and tomorrow I have to make for Katolitse, an outlying district of Poland, where the faculty of film production functions.

- What do you teach your students?

- First of all, I teach them to be independent. At the same time, the so-called “grey mass” is also needed: somebody should work on television and make serials. Production of “soap operas” resembles long-haul fights, when your plane takes off under the guidance of one pilot and lands – with another. I have a video cassette demonstrating how a group of British producers came to Kazakhstan to teach local cinematographists to make serials. How funny, isn’t it?

- Can cinema change the public consciousness?

- Certainly, it can, but it is not the main task that cinematograph is designed to address. Personally, I mind any manipulations with consciousness of people. If I know that something important is sure to help them, I’ll share certain feelings and thoughts via my films. Still no opinion s are thrust or tastes foisted on them. They are only invited to deliberate over one or another problem and draw their own conclusions.

- Mr Zanussi, what are you working at now?

- My present project is called “Persona Non Grata”. This film is about diplomats. Both Polish and Russian diplomats will take part in the project. There is a role for Nikita Mikhalkov. Could he be a co-producer from the Russian side? Italy and France also participate in the project. By the way, I have an excellent Oriental costume at home, but I don’t remember whether it is from Uzbekistan or Kazakhstan. My wife wears it sometimes to balls or parties.

- Are you acquainted with cinematography of Central Asia?

- Yes, of course. I have seen the works by the region’s producers, but it must be confessed that I don’t remember all of them. When it was the Soviet cinema, nobody paid attention to the national specificity. I mean whether a film was made by a producer from Kazakhstan or any other Soviet republic. All the films from the USSR were dubbed in the Russian language and we viewed them as Soviet productions. I have recently seen a film made in Uzbekistan in conjunction with France. It features a man who finds himself in a difficult situation. The plot is rather interesting…
Today many people throughout the world are concerned about such a phenomenon as globalization, claiming that it obliterates, together with national boundaries, specific features of different nations…

I disagree with this opinion. 30 years ago I was keen on Indian cinema, there was no national problem in Indian films. What is essential is that the art should have a universal value. If it is impossible to understand the idea of one or another film, it contains an artistic error. Or the code used there is so sophisticated that it is clear only to an extremely limited portion of audience. Why can I read the ancient Iranian poetry, which moves me to tears? Because it is universal, notwithstanding its distinctive national character.

I fear that all of us will soon make Hollywood-like films, using the language that is not bound up with any reality. The point is, if Americans tell something from their life in a specific manner, why should Indians do it in the same way? As the modes of life in these countries differ substantially, the stylistics used by their cinematographists should differ as well.

- As a former physicist, can you deduce any formula for cinema?

- There is no such formula in the world. After all, science and art are absolutely different spaces. If a film fails to provoke curiosity, anger or any other strong emotion, it is useless. If I feel better after seeing a film or reading a book, it is a good work of art. On the contrary, if I feel sillier, a film or a book is bad. I haven’t seen any serial, which made me feel better. The level of this kind of cinema will never raise the viewer’s cultural requirements.
But numerous Brazilian serials draw tears from many people worldwide…
We can shed tears when seeing such “soap operas”, but still this abases us. In exactly the same way, we laugh at anecdotes, and then we are put in anecdotal conditions.
What do you think about Hollywood cinema, a powerful industry of dreams?
I can cite many examples of good films made in Hollywood, but the number of bad ones is impressing. For instance, I like “Matrix”, a serious production with a philosophic context.

- Thanks, Mr Zanussi.
At the end of our meeting, Krzystof Zanussi asked me to enter his visitors’ book. I complied with his request with great pleasure. But what I wrote there is only for the eyes of the outstanding master.
(Februar, 2004, Warshawa)