У бога добавки не просят. часть2

1. Тревога

Даше 5 лет и я беременна. Ничего не говорю мужу, сбегала к врачу, купила торт и цветы, приготовила его любимый грибной суп, жду, волнуюсь, думаю, как преподнести новость. Почему волнуюсь? Никогда в наших разговорах Али не высказывал желания иметь второго ребёнка, а однажды в откровениях резко высказал, что и одной Даши достаточно, одну бы вырастить-выучить, на ноги поставить.
Не раз я задумывалась об этом его нехотении. И сразу возникал вопрос: - Почему? У всех его родичей по 2-3 ребенка, и он очень привязан к племянникам, возим им подарки, охотно встречаемся, он играет даже с самыми маленькими, а самому иметь сына? Нет, не хочет. А вдруг дочка? Потому и волнуюсь.
Приятно удивлен: - У нас праздник?
- Да, дорогой, вроде того. У меня для тебя интересная новость. Но давай сначала пообедаем, а потом её обсудим.
- Беременна? А меня ты спросила, хочу ли я? Какой срок? Однозначно – аборт!
Я в слезах, в горе настойчиво доказывала, как важен, как нужен этот ребенок для нас, для Даши.
- Растёт непослушной эгоисткой, какой человек из неё получится?
- Какой бы ни получился, только она для меня ребёнок, никакого другого не хочу и обсуждать не буду. Или аборт, или развод.
Хлопнул дверью и ушёл. Целая неделя полного бойкота. Что бы вы сделали на моём месте? Я согласилась. Но как же тяжело я всё это пережила. Постоянно мучил вопрос: - Почему? и начала я припоминать всякие мелочи, случившиеся за эти 5 лет, которые вызывали недоумение, порой смех, а порой и злость.

* Я впервые в Турции, знакомлюсь с семьёй, моя будущая свекровь (немного говорит по-русски) выдаёт:
- Не надо жить моему сыну в России, надо здесь. Надо бы и жену турчанку.
* Сестра Нур:
- Не рожай много детей, всё равно Али сюда жить вернётся. Ха-ха, я пошутила.
* Ильхам, старший брат, было Даше годика три, приезжал, жил около месяца, куда бы они с Али не ходили, меня не брали с собой.
- Женщина должна сидеть дома, а не таскаться следом за мужем.
И мой Али смолчал. Иногда Ильхам брал Дашу на руки, играл с нею, но очень часто вздыхал и был потом неразговорчив, грустен. На мои вопросы через мужа отвечал, что надо девочку растить в турецкой семье, приучать её к обычаям, традициям.
На мои ответы, что вряд ли дочке это пригодится в Москве, грустно улыбался и говорил:
- Трудно будет ей переучиваться в старшем возрасте.
И мой Али никак не комментировал эти высказывания брата.
Рассказала отцу. Александр Федорович резюмировал: - А может, Аня, у него мысли уехать на родину, да тебе не говорит об этом? А вдруг мысли одному уехать, потому и против второго ребёнка? Чтобы бросить здесь одного, а не двоих? А, дочь?
Обмерло сердце, стало тяжело дышать.
- Не может быть! Не может быть этого! Не может, папа! Ведь он так любит Дашеньку.
- Потому так и любит. Дай бог, чтобы я ошибался, дай бог! Но жизнь я прожил долгую и много чего видел в ней. Такие порой трагедии разыгрывались перед глазами. Что там твои мыльные сериалы против них? Тьфу! А ты присматривайся, Аня, к мужу, присматривайся! И мне не хочется верить в то, что говорю, но жизнь – школа суровая, не знаешь, что от неё ждать через день, что же загадывать надолго.
Вот и присматриваюсь уже 3 года.
Всё чаще стал Али ездить на родину, когда всей семьей, когда только с Дашей, а когда и вовсе один. И каждый раз неожиданно, завтра ехать – сегодня скажет. А потом признался:
- Уже несколько лет, как я вложил деньги в турецкое производство: в развитие почты, купил обувной магазин, сдаю квартиру, организую школу для малышей.
Я опешила. – Почему ничего об этом не знаю? Наши общие деньги вкладываешь, а я узнаю последней. Почему?
- Давай, Аня, сразу уточним всё. Наши деньги – это громко сказано. Мои – это точнее, ты уже не работаешь года четыре. Верно?
- Верно-то, верно, но мы семья, у нас дочь, наш семейный бюджет – это наши деньги. Или я чего-то не понимаю?
- Не понимаешь, Аня! Деньги мои и я ими распоряжаюсь, как сочту нужным.
А папа уже увереннее сказал: - У него далеко идущие планы, но в этих планах тебя уже нет. Будь начеку, дочка!
Я обратилась к адвокату. Вопросы пришлось задавать разные, но ответы я получила исчерпывающие.
- Всё движимое и недвижимое, находящееся в России, в случае развода делится пополам. Это если деньги в банках. А если нет? Нет и ответа. Всё что заграницей трудно объяснимо и трудно доказуемо. Если вы с дочерью будете зафиксированы там, как жена и дочь Али Истамбета, то в случае развода вы и ваша дочь (если он её вам отдаст) получите 1/6 часть его состояния.
- Что значит, если отдаст? Разумеется, Даша останется со мной.
- Нет, не разумеется. По их законам, при разводе дети остаются с отцом.
Удрученная, взволнованная, не заходя домой, я поехала в Голицино, к родителям и всё им рассказала. Расстроена мама, расстроена я, а папа сохраняет благоразумие и дает советы:
- Ничего не говори мужу о том, что была у адвоката, ты ничего не знаешь о его планах, а если в них оставить тебя, то надо действовать умнее. Для начала, Анна, иди работать, посидела, отдохнула и хватит.
- Но это копеечная зарплата медсестры!
- Попробуй в фирму, офис какой, жаль нет у тебя высшего образования, но надо поискать. Ищи, и что-нибудь найдешь. И второе. Прояви все дипломатические способности, уговори взять с собой в Турцию, и зарегистрировать там всё имущество на дочь или на тебя. Есть у тебя знакомые женщины с мужьями-иностранцами, поспрашивай их.
Поспрашивала. Лучше бы я этого не делала. И знали они такое о моём муже, чего я и не подозревала. У моего Али вторая семья в Турции, есть и ребенок – сын, двух лет.
Как всё случилось? Что я пропустила? Что делала не так? Господи, знаю ведь, не поможешь, не надо было выходить замуж за мусульманина! Но как же надо? Любила до беспамятства, и он меня любил. Я же не слепая, не глухая и не бесчувственная. Знаю точно, что любил. Так что же делать? Что?!
Плакала, стонала, выход один – развестись. Другого – нет.
А муж уже второй месяц на родине. Звонит, расспрашивает, беспокоится. Поручил Хасану (напарнику по бизнесу) привозить продукты – так было всегда, когда надолго уезжал. Уведомил, что приедет через неделю. Всю эту неделю я придумывала планы мести, планы разорения мужа – один нереальнее другого.
Что делать? Что делать? Нет ответа. Не нужен он мне больше, не нужны его деньги.
Мне – да, а Даше?
Даша же, как чувствует моё состояние, посерьёзнела, помогает на кухне, жмётся, спрашивает – не больна ли? Не буду её посвящать в наши дела. Девять уже девочке, как отреагирует на новости? Я страшно боюсь подросткового периода, даже с психологом консультировалась. А тут вдруг ошарашить её известием, что есть брат, у отца вторая семья… Только не это! Нет!
Приезжает благоверный и расставляет всё по местам. Как всегда нежен, предупредителен, привёз чемодан подарков. Они мне нужны? Золото считано уже не поштучно, а по весы – более килограмма, наряды в конце каждого года толпами раздаю сёстрам двоюродным и тёткам. Мне он нужен, он, а не его подарки! И только мне, мне одной!
- Нет, Аня, не тебе одной. В начале нашей совместной жизни я объяснял тебе, что по закону могу иметь несколько жён, но ты обошла этот вопрос. Да и не нужно нам было тогда это обсуждать, очень мы друг друга любили. Но Россия сложная страна, что ждёт её в будущем? После дефолта 98-го я понял, что деньги надо не хранить в банках, а вкладывать в производство в других странах. Какие другие страны я знаю? Турцию. Там я начал свою коммерческую деятельность, бывал там подолгу, оттого и женился. Я мужчина, а мужчине нужна женщина. Не ходить же по клубам, не искать приключений! Вот и женился. Тебя не хотел обидеть, потому и не говорил. Зачем? Ты всё равно уже ничего не изменишь. Не изводи себя, да и меня. Я тебя по-прежнему люблю, и тебя, и Дашу. Как она там, кстати? Привез ей мобильник, подарю – буду говорить напрямую. Иди ко мне, Аня, неужели не соскучилась?
Соскучилась, конечно, но «иди ко мне». После всего услышанного, узнанного. Кричала, подлецом называла, тарелки била. Невозмутимо смотрел, а потом ушёл.
Через час позвонил от родителей, просил успокоиться, приехать. Ехать придётся, но не сегодня, не сейчас.

2. Решение

Встречали у калитки всей семьёй – родители, счастливая Дашутка с телефоном в руках, спокойный, улыбающийся Али. Обнял, целует, шепчет слова любви. Всё как всегда. Только я уже не вчерашняя Аня. Все передумала, раскладывала и так, и эдак. Решила: смирись! А как бы вы поступили? Это чужую беду – руками разведу, а свою только тебе и решать, ад так чтобы всем хорошо было: чтоб дочь спокойно росла, чтобы родители были обеспечены, а не считали копейки от пенсии до пенсии, чтобы Али был со мной. Вот и решила:
- Пока со мной- мой, а уедет – я не вижу, что он там делает и думать об этом не буду. Но этому надо ещё учится. Ох, и трудно! Но никуда не денешься, люблю ведь его. А добавки у бога не просят.

Уж который год так живём – здесь семья, и там семья. И ведь любит же нас Али, видно даже постороннему. Сама забота и внимание, нежность безграничная, потакает всем нашим с Дашенькой желаниям. Но впереди главное – объяснение с дочкой. Али настаивал сразу, как только я узнала, но я против была – боялась за психику Даши, боялась непонимания, боялась подросткового возраста, который так незаметно пришёл. Девочке семнадцать, брату десять. Как сказать? Выручает, как всегда, папа:
- Не мучайся, Аня. Коли смирилась, надо ребёнка подготовить. Оставь её, сам поговорю с внучкой.
Мамочки моей уже нет 2 года. Умерла от инсульта. Мы с папой обезумили от горя, себя не помнили, всё взял на себя Али, подставил свои руки, плечи, кошелек. Вот тогда, 2 года назад, и простила я мужа окончательно. А Дашенька, как и я когда-то, в субботу-воскресенье с продуктами в Галицино, помочь дедушке.
Даша любила к нему ездить. Как и я в юности, любила возится на грядках, убирать деду дом. – Знаешь, ма, вымою всё, переглажу, занавески развешу, такой воздух приятный, а у деда лицо молодым становится. А уж в реке поплавать – красота!
Дочка с удовольствием осталась на недельку, а я уехала в тревожном раздумье: может самой надо было сказать, а не перепоручать отцу? Но сделанного не вернешь.
Тишину московской квартиры прервал звонок.
- Готовься, дочь, мчится к тебе. О настроении говорить не буду, но стакан в стенку швырнула.
Сижу, жду.
- Мама! Дай мне срочно денег! Лечу первым рейсом к папе.
- Может не стоит сейчас? Может через недельку, когда успокоишься?
- С такими, как вы, успокоишься! Да, смотри, очень прошу, не звони, не предупреждай, прилечу, из аэропорта позвоню, даже не знаю, о чём говорить буду, просто в глаза посмотреть хочу. Не предупреждай! Обещаешь?
Звонок застал Али за обедом в кругу семьи. Молча взял Ильяса (сына) за руку, сел в машину. Дашу заметили сразу, её невозможно не заметить – высокая, белокурая, ждала приближения отца. Не обняла, не прижалась, как прежде, молча смотрела в глаза. Вдруг заплакала, взяла Ильяса за руку, спросила только: - Он?
Али кивнул. – Ты меня знаешь?
- Знаю, ты Даша, моя сестра, твой большой портрет висит у нас в гостиной. Тебя все знают и любят, сейчас приедем – дом полон гостей, особенно обрадуется бабушка, очень ждёт тебя.
Вот так и разрешилась наша история. Даша ездит в Стамбул, Ильяс – в Москву. Очень дружны. А я удивляюсь себе – зачем так долго тянула? Сама я в Турцию не езжу, не хочу видеть соперницу, но мальчику рада – показываю ему Москву, покупаю гостинцы. Самыми приятными бывают те моменты, когда с нами Али. Видели бы вы его лицо, когда он смотрит на своих детей! Счастливое, вдохновленное. Он мечтает о том времени, когда мальчик закончит школу и будет учится в Москве.
- Только в Москве. Но жить после института уедет в Турцию.


3. Я свою соперницу…

Мне надо быть неотразимой, как Ирина Алфёрова в молодости, мудрой, как буддийский монах, спокойной, как египетская мумия. Надо. Надо!
А как же? И неотразимость, и мудрость, и спокойствие, потому что сегодня прилетает Али. Не один. Не спрашиваете с кем? И правильно делаете. Сама скажу. С ней, с соперницей. Позвонил и очень спокойно так известил:
- Аннушка, везу Зулейку с сыном, надо же ей когда-то Москву увидеть, да и познакомиться вам пора. Будь на высоте!
Ну что ж, на высоте, так на высоте! Обошла квартиру – всё на местах, всё красиво. Наготовила еды – полный холодильник. Достала золото – обвешалась как манекен из ювелирного магазина. Нарядилась. Сижу, жду. А почему сижу-то?
- Даша, собирайся, едем отца встречать!
Волнуюсь, но вида не показываю. Какая она, Зулейка? На фотографиях видела, а в жизни?
Не высокая, слегка полноватая, платок завязан назад, надо лбом очки, с красивой дорожной сумкой. Ох и дурища ты, Анна, зачем золотом обвешалась? Кого удивить хотела? Чтобы не уступить турчанке? Ну да не снимать же его сейчас, на глазах у безразличной публики.
А Али уже протягивает руки, обнимает, ласково шепчет:
- Любимая, как я соскучился! Попробуй скажи, что не люблю тебя, видишь даже турчанку выбрал на тебя похожую.
А ведь и впрямь похожа – белокурая, с большим носом. Засмеялась:
- Ну и как мы тебя будем делить с нею, а?