не задавая вопросов, не ища ответов

Яркие вспышки молний фотоаппаратов освещают ее спину.
Она стоит к нам спиной. В ее мире нас не существует. В ее мире живут только факты и то, что она видит.
Мы за ее спиной, нас не существует.
Вездесущие, до всего любопытные фотографы петлей окружают ее, а молнии фотоаппаратов врываются во все глаза, образовывая вокруг нее ореол святости, свечение решимости, которого хочет каждый из нас. О котором мечтаем. Которого жаждем. Но боимся.
Ее высокие каблуки и вьющиеся волосы будут растиражированы по всему миру. Плоское изображение, как будто в последний миг по ней проехал каток этой реальности. Каток веры для всех. Несколько десятков тонн веры в другого человека, не себя.
Сотни лет превратят ее красное платье в стыдливый скромный наряд, замусоленный чужими руками, заляпанный лобзающими устами.
Ее имя, липкими, тягучими звуками будет выливаться из разверзнутых в порыве отчаяния ртов.
Но никто не пойдет вслед за ней сейчас. Нам страшно. Нам слишком нужны святые. Не истертые и такие новые. Которые смогут предложить нечто больше чем запах нафталина. Прямо из под печатного станка, с еще не обсохшей краской, с еще не выветрившейся идеологией.
Будущее строится сегодня. Завтра начинается сейчас. Фундамент необъятного здания человеческой культуры строится здесь, прямо поверх старого.
Она делает шаг вперед, и мы затаиваем дыхание.
Только вспышки фотоаппаратов гремят, создавая будущие двухцентовые фотокарточки спасительницы.
Она приспускает лямку красного платья и обнажает волнующе вздымающуюся поверх ребер, мышц и кожи — дверную ручку.
Мы не видим ее лица, но нам кажется, что она — сама решительность спасения. Отождествление святости.
Она тянет руку к ручке, и мы боимся все больше, чувствуя, как пульсирует сердце в наших собственных дверных ручках.
Она открывает дверь себя, нас озаряет яркий свет, и мы закрываем глаза, боясь ослепнуть, слыша только гром.
Когда мы распахнем веки — ее уже не будет. Возвышенные чувством приобщенности к великому мы разойдемся по домам.
Чтобы завтра, выйдя пораньше из домов, из квартир, купить веру за два цента.