Страхи

Страхи (8.34)
С самого детства Робин Нибор-Круз любил плавленную сгущёнку. Когда он приходил со школы, мама немедленно запрещала ему есть её, а также нюхать клей. Робин всё равно не слушался, и трескал, и нюхал. А сейчас Робину хорошо в свои годы: до окончания жизни ещё было время, и Круз сидел в мягком кресле, размышляя о прошлом, настоящем и о глупом Бухало, пропавшем возле Цветочного полуострова.
Напротив горел настольный светильник-люцифер, а рядом плясали тени ночных жуков. Деревянный потолок усеян резными выкрутасами, которые на редкость пошлы и мрачны, ну да ведь это искусство!
Робин глядел на ящик с водкой с нежностью, но с сожалением, что она заканчивается, а Варфоломейка Розеткович Распутников не жалел водки и выливал её в глотку бутылками. Вообще, Робин ненавидел Варфоломея, но судьба поселила их в одном домике на окраине Арки Оно, страшного района города Апельсин.
- Робин, почему за окном ррр, блин? – поинтересовался Розеткович, открывая ставни и сгребая пыль с подоконника.
- Не знаю, видимо, судьба, рок, фаталити, будущее – чушь, надо смириться и послушать зов внутреннего себя! – многозначительно подняв все глаза вверх, прошептал с придыханием Нибор. Он курил несвежую махорку и пространно мыслил – так, как никогда ранее не мог… Люцифер погас, и от него запахло мятой.
- Слушай, Варфоломей, где ты находишь эти свечи?
- Я, блин, не знаю, стоит открыть шкаф – сыплются, блин!
- Понятно…
Вдруг за окном замелькали молнии, озаряя комнату сизым бархатом неувядающей красы. От страха Варфоломейка припал к статуе средневекового водоноса Гарри, идущего в сторону пекарни, и попросил Робина закрыть дверь, вдруг придёт капут – Богомол. Эта богомолофобия началась у Распутникова около года назад, и тех пор жизнь для него - постоянная боязнь за свой мозжечок, который намеревается сожрать Богомол. Каждое резкое движение или звук причиняют страх и наполняют Розетковича апокалиптическими соображениями. В такие ночи он особенно склонен к страху перед богомолами, и те чудятся ему во снах и наяву…
- Чай, пронесёт! – сказал ободряюще Робин и предложил чаю. Но Розеткович запрыгнул на шкаф и уснул, свернувшись как пёс. Кстати, о псах: Оно Гогиашвили – понтовый сердцеед и кобель паршивый! Этот пёс частенько ухаживал за немощными сучками и помогал им рожать…
За окном опять громыхнуло, и уснувший было Варфоломейка вскрикнул и завыл по-собачьи.
- Хватит, мешаешь размышлять, - говорил Круз, попивая чай. Вот почему всегда надо бояться? Неужели мы такие неразумные трусы? В детстве Робин боялся одеял и того дядьку в чёрном, который рекламировал «Присыпку для утех». А сейчас он никого не мог бояться, разве что опасаться: вот, к примеру, Тире опасен, поэтому его следует опасаться.
Гениально.
Неужели нельзя избавиться от фобий и фантомов совсем?..
Вот так уже за полночь, вот так уже десятый месяц, так вот и жизнь скоро проживу, вот и всё кончится, думал Робин Нибор-Круз, сидя в кресле, глядя на полыхающие свечку и стену и попивая чаёк.

© Quoon; Crawl. 2005.
® Quoon. 2008.