Братство Че, 19, 20

       Андрей Бондаренко
Авантюрно сентиментальный роман

«Братство Че», 19, 20

Книга первая

«Карибская эскапада»
       

       
       Глава девятнадцатая.
       Тайны женских душ.



       Подбежал я к обрыву, заглянул в зал Драконий. Никого и ничего, чистый каменный пол, только у противоположной стены что-то ярко так блестит.
Усталость навалилось - столько событий разом приключилось: и радостных, а вот теперь – и печальных - до невозможности. Как же жаль доктора Мюллера, вернее – Карла Мюллера, отважного и честного человека, Героя настоящего…..
Прикинул – а ведь уже часов сорок прошло, как не спали. Не пахнет отдыхом в ближайшее время, надо срочно вниз спускаться. К Лёхе курьера отправил с запиской: о смерти доктора рассказал, но просил – пока на месте оставаться, не дёргаться понапрасну, следующих новостей дожидаться.
Тут ещё выяснилось, что у Мари что-то с глазами случилось: не может их открыть, только приоткроет – тут же режет их нещадно, даже кричит от боли жуткой. Да и цвет волос её изменился: были такие шикарные – платиновые, а сейчас – то ли серые, то ли – седые.
Выяснилось, что в момент взрыва только она на Дракона смотрела, остальные – на Джедди пялились.
Уложили Мари на матрац, из наших курток и сюртуков наспех изготовленный, в аптечке капли какие-то глазные нашли, примочки.
Непросто это было сделать, даже напоминания о дисциплине и её обещаниях – моих приказов слушаться неукоснительно, не помогали, всё к лестнице пыталась на ощупь добраться, с закрытыми глазами, всех, кто на её пути попадался, отталкивая. Только когда я её связать пообещал, голосом злым и непреклонным, угомонилась, дала себя уложить. Капли тут же в уголки глаз закапали, примочки приложили.
С Мари я Капитана Зорго оставил – ухаживать и присматривать. Мужчина он силой физической не обделённый, вырваться от такого - женщине хрупкой, тем более с глазами больными, куда как непросто.
Все остальные, вслед за мной, вниз полезли, рюкзаки продовольствием и канистрами с водой нагрузив и медикаменты различные по карманам рассовав.
Спускаться – непросто совсем было: лесенка к стенке зала подземного прижимается вплотную, а стенка гладкая и скользкая, несколько раз ноги с деревянных ступеней соскальзывали, приходилось на руках висеть, ногами опору усиленно ища. Чувствую – открылась рана на плече, до конца не зажившая, кровь закапала. Насилу до конца дополз.
Спрыгнул с последней ступеньки – из штрека мне навстречу, шатаясь, Бернд выходит. Худой, бледный, с бородкой реденькой, одет в лохмотья неприглядные. Глаза воспалённые, красные, в гнойных подтёках. Идёт, на плечо индианки молоденькой опираясь.
 - Брат! Брат!
Опущу я подробности? А? Не сериал голивудский, чай, снимаем…….

- А где наши, остальные? – Бернд вопрошает, - Папа - где, Мари? Она писала – что Лёха в Загадочном зале остался. А сама – где? Папа – почему его не вижу? Дракон – как вам его убить удалось? А Мари – где она?
Твою мать! Сколько можно – одно и то же трендеть и выспрашивать, словно магнитофон испорченный? Особенно, когда и не знаешь – что отвечать. То ли – правду, то ли – наоборот всё вовсе?
Тут ещё индианка эта - смотрит неотрывно и тревожно, симпатичная такая барышня – высокая, стройная, и личико милое достаточно, разве что – худое очень и измождённое.
Отвёл я Бернда в сторонку для разговора, а симпатяшке этой индейской, на испанском, велел Джека в штрек проводить – для оказания помощи больным и голодающим.
С видимой неохотой пошла, оборачиваясь, и на Бернда глазами собаки верной, посматривая. Не нравятся мне такие взгляды, Айна на Лёху точно так пялится. Возможно, и здесь история аналогичная место быть имеет, в смысле – с оттенками любовным. В данном случае – неуместными, к Бернду применительно, оттенками.
Джедди тем временем шустро в противоположный зал кинулся – место гибели доктора (и – Дракона, соответственно) осмотреть, свой талисман поискать.
Про Мари другу я очень коротко рассказал – мол, во время взрыва, с глазами что-то случилось, но примочки есть – полежат немного на глазах – всё пучком и будет.
Потом, чтобы время как-то потянуть, не сразу Бернду о смерти отца его сообщать, спрашиваю:
- Брат, а вот индианка эта хорошенькая, у тебя что, любовь с нею?
Ждал, похоже, Бернд этого вопроса, поэтому и ответил сразу, честно в глаза мне глядя, без тени смущения:
- Нет, Андреас, ты же знаешь – я только Мари люблю. Тут другое. Помнишь, у Джека Лондона рассказ есть – «Тайна женской Души»?
- Конечно, - отвечаю, - Помню, отличный такой рассказ. Там в главного героя дочь вождя индейского влюбилась – сильно и безвозмездно, ничего взамен не требуя. Даже умерла потом – возлюбленного спасая. А он – и не просил её об этом, и, даже, о чувствах ответных – не намекал вовсе. Красивый – рассказ.
- В корень, друг мой, зришь, - Грустно Бернд вздыхает, - И здесь всё – один в один. Индианка эта, её – Нару зовут, действительно в меня влюбилась. И жизнь мне не раз спасала, и – вообще. Не давал я ей ни малейшего повода на ответные чувства надеяться, а ей, похоже, этого и не надо: я рядом – она и счастлива. А, может, притворяется, и надо ей всего-всего? Андреас? Как-то не хочется её обижать…..
Не успел я ответить, от того места, где лесенка верёвочная в зал опускалась, повизгивание раздалось, жалобное, щенячье.
Оборачиваюсь - Мари, с повязкой на глазах, покачиваясь, по направлению к нам бредёт,
руками за стенки зала держась. Интересно, а с Зорго, что она сотворила? Жив ли?
Бернд жену свою узрел, охнул, побежал к ней, вернее, попытался побежать – упал от слабости, на четвереньках пополз.
Опущу я подробности? Правда? Не мелодраму слезливую, голивудский, чай, снимаем…

       Сидят влюблённые, друг друга нашедшие, пройдя через тернии гадкие, обнимаются, целуются, шепчутся…
Идиллия сплошная – чистая, как будто - одни они в этом Мире…

Две Души.

Две Души – на Белом Свете,
Больше – никого.
Только месяц ярко светит.
И вокруг – светло.

Две Души – на Свете Белом
Сколько ни зови –
Эхо лишь рисует мелом –
На воде – круги.

Нет ни серебра, ни – злата.
Нет – других планет.
Нет – ни бедных, ни – богатых,
Нищих – тоже – нет.

Да и женщин – нет в помине.
Только вот – одна.
Тихо дремлет у камина,
Нежности - полна.

Две Души на Белом Свете,
Больше - никого.
Да ещё – Бродяга-ветер,
Что стучит в стекло……

       Слышу сзади – ещё один щенок заскулил коротко, и – затих.
Оборачиваюсь в очередной раз – уже зная, кого увижу.
Стоит эта Нару неподвижно – словно статуя каменная, лицо гримасой ужаса перекошено, рот приоткрыт, глаза круглые – одни такие зрачки сплошные.
Как бы эта красотка, приревновав, на Мари с ножом не бросилась
Подошёл осторожно, предварительно – чисто на всякий случай, пистолет с предохранителя сняв, за рукав осторожно подёргал. Бесполезно, барышня словно в сон летаргический впала.
Вот они – превратности любви, в полный рост, превратные такие – превратности.
Тут Джедди подошёл, отрапортовал в пол голоса:
- Нет там ничего, командир, ни пепла, ни других следов. А Огнин – уцелел, без всяких повреждений!
И гордо на медальон, на шее висящий, пальцем своим мохнатым показывает.
Действительно, медальон мало того, что цел остался, так и сверкает ещё, такое впечатление, ярче гораздо.
Рассказал я Джедди о последних катавасиях любовных, Нару окаменевшую продемонстрировал.
- Да уж, - мальчишка заявляет, - Любовь эта – заморочки сплошные, данные нам Богами – чтобы жизнь конфеткой не казалась.
- Ладно, - говорю, - Споры философские мы до лучших времён оставим. А пока, поднеси, пожалуйста, к глазам этой статуи индейской свой медальон волшебный, говорят, Огнин для чиго – авторитет непререкаемый.
Джедди медальон с шеи снял, к глазам Нару поднёс, через секунд десять индианка на колени опустилась, залопотало что-то на своём наречии.
- Это она, - Джедди переводит, - О своей покорности полной вещает. Спрашивает – какие приказания будут. Так – какие?
Подумав немного, отвечаю на английском:
- Пусть к ближайшей стене отойдёт, сядет – лицом к стене, естественно. И - молча там сидит, до следующего приказа. Только ты уж это всё - как-нибудь по-другому изложи, солидно, как местному Живому Божеству полагается
Мальчишка перевёл – голосом строгим, длань к каменному потолку воздев.
Нару тут же к стене зала бросилась, да и застыла там неподвижно.
Вот и ладушки, на одну проблему меньше.
       Тут Бернд сзади вскрикнул – тоскливо так, протяжно.
Видимо Мари ему о смерти доктора Мюллера рассказала.
- Что ж ты, папа! Зачем? Как же так? – Бернд кричит.
Потом на ноги вскочил, и прямиком ко мне.
Тут я и понял, за что старый доктор передо мною взглядом своим прощальным извинялся.
- Как же так, Андреас? – Друг меня вопрошает, глаза бешенные, ладони рук – в кулаки сжаты, - Почему ты ему позволил? Почему – не остановил?
- Думаешь, - отвечаю, глаз не отводя, - Было бы лучше, если бы вместо него – Мари пошла? Сам я не мог, знаешь ведь, что Старшим группы такого нельзя делать. Охолони немного, успокойся.
Бернд в пол уставился. Потом и говорит:
- Да ладно, всё я понимаю. Не обижайся.
Тут и Мари, на руку Джедди опираясь, подошла.
Обнял её Бернд за плечи, и пошли они – медленно-медленно, к тому месту, где доктор Мюллер погиб.
С той стороны, где лесенка верёвочная свешивалась, шум неясный раздался. Оказалось, это Зорго спускается, с трудом немалым: голова разбита, лицо всё в крови.
Помогли мы с Джедди Капитану на землю, в смысле – на пол зала подземного спуститься.
- Извини меня, Андреас, - Зорго говорит, - Не уследил. Отвернулся всего на секунду, она мне по голове камнем и приложила. Извини. А, где она сама, Мари?
Оглянулся, увидал, как Мари с Берндом в обнимку бредут, успокоился.
Бедный Зорго! И кот камышовый его покусал нешуточно, и Дракон без бороды и шевелюры оставил, теперь вот – слабая женщина черепушку проломила. Не везёт – одним словом.
Пошли в штрек, где Джек Негро находился, с медикаментами вместе.
Джек уже двум больным чиго инъекции сделал, накормил, напоил водой безвредной.
- Нормально всё, - докладывает, - ослабели очень, но, похоже, помирать не собираются.
Увидал окровавленного Капитана, захлопотал над ним – как та наседка над цыплятами, рану промыл тщательно, аккуратно перевязал.
Пора к следующему этапу действий переходить.
Джек с медикаментами, продовольствием и водой в Драконий зал отправился – прямо там Бернда лечить и, вообще – в порядок приводить.
А Джедди я решил к Лёхе с окончательным докладом отправить, ещё одно дополнительное дело поручив:
- Во-первых, расскажешь обо всё, что было. Во-вторых – пусть все сюда перебираются, начинают продовольствие и прочее необходимое сюда переносить. Думаю, дальше штреком, что Дракон охранял, дальше двинемся, на второй горизонт. В-третьих, возьмешь с собой эту Нуру. Вот Алексу записка, тут про эту непонятку любовную всё изложено. Пусть подумает – как дальше с этим быть. Если что – пусть Айну подключит, она девушка мудрая у нас, опять же – дочь вождя. Если вопросов нет – двигай, со скоростью ветра!
Убежал мальчишка, Нуру с собой прихватив. Индианка покорно вслед за ним на лестницу верёвочную полезла, оглянулась, на прощанье, всё же, на Бернда взгляд любовный бросив.
А я на хозяйстве остался. Дел – невпроворот: и с больными нянчится надо, лагерь в Драконьем зале обустраивать, из шрека вентиляционного грузы разные по верёвочной лестнице спускать, а главное – поспать хотя бы часок, потому как устал до головокружения и тошноты.
       Проспал часа четыре, никто, видите ли, разбудить не захотел, наоборот, берегли обормоты, сон начальственный. Проснулся, умылся, нагоняй подчинённым устроил, как полагается.
Вместе с Джеком всем нуждающимся раны перевязали, инъекции сделали, Мари в глаза капли закапали. Плохо у неё с глазами, надо быстрей на поверхность подниматься, и
настоящим врачам её срочно показывать.
Ещё через пару часов первые чиго, гружёные всякой разностью, из вентиляционного штрека по лесенке верёвочной полезли.
Ещё через некоторое время, Лёха спустился – на одних руках, ногу загипсованную в сторону выставив. Красиво и элегантно так – словно в фильмах о Джеймсе Бонде, воч что значит – подготовка спортивная.
За ним – Айна, после неё Нуру – с лицом непроницаемым.
Пообнимались все друг с другом, кто с кем был незнаком – перезнакомились, даже Нуру, вопреки ожиданиям, приветливо со всеми держалась, улыбалась направо и налево.
Улучив минуту, отвёл Лёху и Айну в сторонку, поинтересовался – как это с Нуру всё сладилось.
- Сперва, - Лёха рассказывает, улыбаясь, - Айна её посерьёзке зарезать хотела. Мол, так для всех лучше будет, да и безопасней, опять же. Мол, будь она на месте Нуру – обязательно бы всех конкуренток, явных и потенциальных, извела бы. Велел ей простых решений не искать, подумать хорошенько. Вот, вроде придумала.
- Старалась, пень ясный, - Айна ему вторит, также до ушей улыбаясь, - Приказали мы с Джедди этой Нару – и вместе и по очереди, сменить объект любовных притязаний. Джедди – на правах владельца Огнина, карой на Том Свете, пригрозив, я – как дочь Великого Вождя, лютую смерть на Этом Свете пообещав. Вроде проняло, обещала всё выполнить. Но, присматривать за ней всё же надо, вдруг - что……
Стал я за Нару присматривать, так – по мере возможностей.
Хлопот разных навалились – выше крыши небоскрёба американского: переход на второй горизонт предстоял, дело серьёзное такое, несерьёзного отношения не приемлющее. Носилки для больных и раненых изготовить было нужно, оптимальный набор грузов необходимых сформировать, людей правильно распределить, функциональные обязанности - каждому растолковать.
Но, при каждом удобном случае, невзначай – поглядываю – что там наша красавица индейская? Где? С кем? Не подходит ли к Мари на расстояние небезопасное?
Странные вещи какие-то, на мой взгляд, происходили.
Первым делом Нару принялась Капитану Зорго глазки строить: всё возле него вертится, улыбается, лепечет что-то. Тем более странно это, учитывая нынешний внешний вид Капитана: весь в бинтах, борода обгоревшая - клочками торчит, брови отсутствуют – тот ещё - писаный красавчик. Только ничего у неё не получилось. Отворачивается Зорго, словно неприятны ему эти ухаживания. Я давно уже подозревал, что его сердце несвободно, а, вернее, принадлежит полностью, без остатка, одной красивой женщине – сеньоре Саре Монтелеон.
Нисколько Нару не расстроилась – через некоторое время переключила своё внимание на Джека Негро, старого карибского охотника.
Тут дела у неё гораздо более успешно пошли. Попервости, Джек с недоверием к тем знакам внимания с её стороны отнёсся, всё глаза в сторону отводил, ворчал что-то себе под нос украдкой. А потом заулыбался, смотрю – болтает о чём-то с Нару весело, рукой за плечико смуглое приобнимая.
Сборы те – трое суток по времени заняли. К их окончанию отношения у этой парочки – куда как далеко продвинулись: всё уединится в краткие минуты отдыха норовят, Джедди их даже как-то целующимися застал.
Да, блин подземный, дела!
Один такой огромный, не разгадываемый кроссворд, эти загадки – душ женских.
Чем дольше разгадать пытаешься – тем больше во фрустрацию впадаешь.
Три парочки у нас влюблённых образовалось: Мари - с Берндом, Лёха - с Айной, и, Нару - со старым Джеком.
Смотрел я на них, смотрел, грустно стало – до невозможности. Жену свою вспомнил, бедняжку, что сейчас в Питере далёком – волнуется, сто процентов, обо мне, переживает - за мужа своего непутёвого…….
Хочешь, не хочешь, - стихи сами по себе – сочиняются.

Баллада Странствий.

Эхо – былых времён.
       Зов – тех далёких стран.
Вновь – ветер перемен
       Бьёт – в наши паруса!
Тени – прожитых лет
       Нам – не дают уснуть.
Отблески – прошлых побед
       Наш – озаряют путь!
Чаек – тоскливый крик
       Вслед - летит – за кормой.
Жизнь – это только миг.
       Нам - не надо - другой.
Клипер – поднял паруса.
       Все – словно бы - навсегда.
И – голубая звезда
       Снова – слепит глаза.
Сотни – ужасных бурь
       Где-то - в засаде сидят.
Нынче – у нас июнь,
       Плаванье – до декабря.
Месяц – и белый песок,
       Тёплый – и нежный такой
Кошкой – лежит у ног.
       Ластиться – под рукой.
В том кабачке – огни,
       И – гитары поют.
Тропики – рай для любви.
       Может – останусь я тут?
Вдруг – позабуду Тебя,
       Завтра – встав по утру?
Златом – пошло звеня,
       Я - гарем – заведу?
В трюм – его помещу,
       Вновь – поднять паруса!
Отчего же – грущу?
       Отчего же – слеза?
И – миллиарды звёзд
       Нежно - так светят вдали……
Слушай – не надо слёз,
       Просто – меня позови.
Ты – позови всерьёз,
       Через – шторма и года.
Что – мне те полчища звёзд?
       Ты – у меня одна.
Сон – вдруг, снится ещё:
       Первый снег – на полях,
По полю – мы вдвоём
       Дружно шагаем. Зря
Снился – под утро тот сон
       Яркая – в небе заря,
Чистый – совсем горизонт.
       Может – всё это - зря?
Значит – всё решено:
       Вся – команда - на верх!
Рулевой – путь домой!
       Даст Бог – всем!

Снова – знакомый причал.
       Кто там – стоит на краю?
Пирса – не уж то – Она?
       Та – что так нежно – люблю…….




       Глава двадцатая.
       Подземные пленники.

       Собрались, как всегда, быстро и качественно. Тут ещё новость хорошая подоспела – глаза у Мари на поправку пошли: уже без боли совсем может их открывать, видит пока только не очень – лишь силуэты расплывчатые различает. Но всё же – прогресс наметился.
Ещё – с Лёхиной ноги гипс сняли. Прыгает – как козлик молодой, прихрамывая чуть заметно. Так что, произошли изменения – оптимистические, однозначно.
Вышли рано утром, хотя такой термин для подземелья весьма сомнителен.
Вернее, только разведгруппа в Драконий штрек проследовала, остальные тремя часами позже должны были в путь отправится, если от разведчиков информация положительная поступит. Если же, через означенное время, вовсе никаких вестей от ушедших не придёт – вторая разведгруппа, усиленная значимо, в дело вступит. Далее – по обстановке.
       В первую разведгруппу вошли: я – в качестве командира, Джедди, Маркиз, старик Негро, Нуру, и четверо чиго с Мэлви во главе. Нуру я с собой взял уже по привычке - автоматически старался её подальше от Мари держать, а чиго, тоже уже традиционно – как быстроногих курьеров и посыльных, связь с основным отрядом поддерживающих.
Штрек Драконий – красота совершенная: в сечении – идеальный полукруг диаметром двадцать метров, стены идеально гладкие, прожилками всё той же светящейся горной породы прорезанные. Достаточно светло в том штреке, а самое удивительное – по самой середине рельсы проложены. Самые обычные такие рельсы, только изготовленные из какого-то неизвестного сиреневого металла, да и шпалы отсутствуют.
Когда по штреку двинулись, первыми идти я Джедди определил, с Маркизом на плече, соответственно.
С чего такое решение в голову пришло? Кто его знает, интуиция, наверное. Великая вещь – интуиция, для тех, кто понимает, естественно.
Как бы там ни было, но спас нас котяра в очередной раз.
И метров ста по штреку ещё не прошли, заорал Маркиз истошно, на пол каменный соскочил, Джедди зубами в штаны брезентовые вцепился, и давай мальчишку к выходу тащить. Интересное кино, визуально – всё нормально впереди, тихо и благостно.
Может, думаю, гранату наступательную, маломощную бросить по ходу движения?
Запросто мог бросить, да вот та же интуиция, голос внутренний используя, воспротивилась.
Послал я Мэлви с напарником обратно – за доской длинной. Минут через пять гонцы сразу три доски притащили – молодец Мэлви, перестраховался. Вот с одной из этих досок в руках, словно со щупом каким, я вперёд и двинулся.
Шагов десять только и успел сделать – сверху, со страшной скоростью, решётка металлическая, с заострёнными нижними прутьями, обрушилась.
Доску в мгновение перерубило, даже по рукам совсем не ударило.
Да, а если бы – гранату швырнул? Вдруг у этой решётки – реакция мгновенная? Посекло бы меня осколками – в труху натуральную.
Закурили по этому поводу – для успокоения организмов. Потом решётку эту осмотрели, ощупали тщательно – солидная штуковина, крепкая такая. Взрывать? Резать? И тротила вдоволь, и пилы специальные, для работы с камнем предназначенные, имеются.
Да вот подсказывало мне что-то, что не будет от всего этого толку никакого – непростая эта решётка, сработанная много веков назад мастерами неизвестными, по технологиям хитрым.
Присмотрелся – по серёдке преграды этой металлической, в полутора метрах от земли, нашлёпка круглая имеется, а в нашлёпке той – гнездо, слегка вытянутое по вертикали, правильной многоугольной формы, словно бы знакомой. Сунул туда палец – а там штырьки какие-то внутри, полоски выпуклые.
Очень уж на замок похоже это. А вот – где же ключ? Где же эту форму я уже видел?
Тут и Джедди подошёл, на нашлёпку с замком хмуро уставился. Стоит себе, хмурится задумчиво, медальон на его груди бликами играет, отражая свет неизвестного подземного минерала.
Ага, вот почему форма замка мне знакомой показалось, это же Огнин – по размерам геометрическим, один в один!
Похоже, Джедди и без меня об этом догадался, снял медальон с шеи, да и той стороной, где клинопись выбита была, в гнездо загадочное и вставил.
Решётка тут же мгновенно исчезла куда то, словно бы истаяла – только струйки пепла из воздуха на каменный пол потекли, словно бы – из неоткуда….
       Дальше уже параллельно пошли: я с доской наперевес, рядом – Джедди с датчиком, об опасности сигнализирующим, с котом Маркизом, то бишь, на плече.
За час – ещё с парочкой решёток коварных разделались.
Вдруг, справа боковой коридор неожиданно нарисовался: тоже – полукруг идеальный, только диаметром поменьше – метров двенадцать, наверное; от наших центральных рельсов в этот боковик такие же рельсы отходят; у стенки штрека рычажки всякие – стрелка железнодорожная, не иначе.
Заглянули с предосторожностями, автоматы с предохранителей сняв, в то ответвление странное – а там дверь железная, фиолетовая, всё сечения бокового этого хода перекрывающая.
Подошли поближе – и на двери замок-гнездо располагается, формой и размером Огнину соответствующее.
- Что, командир, - Джедди спрашивает, - Будем счастья пытать – дверцу открывать?
Я только головой в знак согласия кивнул.
Снял мальчишка, в очередной раз медальон волшебный с шеи, в гнездо нужной стороной вставил, но – ничего не произошло, не исчезла преграда.
Джедди ещё немного Огнин в замке пошевелил.
- Нет, - говорит, - не совпадают их штырьки с нашими выбоинами. Другой ключ здесь требуется. Дальше пойдём?
- Подожди, дружок, - отвечаю, - Попробуй медальон другой стороной вставить, той – где роза выгравирована.
И с чего это вдруг – идея эта мне в голову пришла? С каких радостей? Может – Провидение, может, просто привычка многолетняя - все варианты, в ситуации тупиковой, апробировать? Кто – знает?
Приложил Джедди Огнин другой стороной – тут же звук странный раздался, словно рядом где-то бокал хрустальный лопнул, на тысячу осколков рассыпавшись.
Тут же, справа от замка, в металлической двери образовалось круглое окошко, диаметром сантиметров пять. Не сквозная дырка, а именно – окошко, «застеклённое» прозрачным зеленоватым материалом. Более того, слышно стало, как кто-то по ту сторону двери говорит возбуждённо.
Подошли с Джедди поближе – осторожно в окошко заглянули.
Зал огромный, а прямо напротив нас стоят два гуманоида, руками возбуждённо размахивают, гомонят о чём-то на языке непонятном. Симпатичные такие ребятки: ростом метра по полтора, из которых метр двадцать – сплошные ноги, над ногами – туловище с руками и глазами, именно так, нет головы вовсе – туловище, две руки и три глаза – там, где у людей пупку быть полагается, чуть выше – ротовое отверстие. Одеты в серебристые комбинезоны, достаточно потрёпанные, в прорехах комбинезонов кожа видна – голубая, с сиреневым отливом.
Да, блин, дела! Инопланетяне, ясен пень, однако.
А за странными фигурками, на заднем плане, и тарелка летающая обнаружилась. Натуральная такая, как в фильмах фантастических, метров десять в диаметре.
Открывается люк, и по лесенке из этой тарелке ещё два гуманоида лезут: гораздо ниже двух предыдущих и голые полностью, без серебристых комбинезонов всяких, а цвет кожи – бирюзовый такой, чистый.
Смотрю, а у этих то признаки половые совсем определённо просматриваются: вот это – явный мальчик, с ним рядом, определённо - девочка.
- Очень похоже, - Джедди извещает, - Что это они на древнем языке Средиземья что-то рассказывают, или – требуют даже.
- Ну и попробуй с ними пообщаться, ты же у нас полиглот известный, - предлагаю.
Покричал мальчишка с минуту в окошко это, ухо, в свою очередь, приложил, опять – покричал, снова ответы послушал.
Минут сорок канитель эта продолжалась, наконец, Джедди в сторонку отошёл, меня за собой поманил. Смотрит – а глаза у него в два раза больше, чем обычно. От удивления, что ли, их так раздуло, в смысле – укрупнило?
- Тут такое дело, - говорит, головой мотая, - Это действительно – инопланетяне. Из какой галактики не понятно, название созвездия говорят, да не силён я в этой астрономии. Короче говоря, тут другие инопланетяне, плохие насквозь, долгое время опытами всякими занимались: рыб в ящериц превращали, ящериц – в динозавров, ещё кого-то – в обезьян, обезьян в людей, ну и так далее. И было это, по их словам, всё абсолютно незаконно, с нарушениями какой-то хартии космической. Эти, за дверью, это полиция космическая, прибыли сюда разобраться с безобразиями, типа - нарушителей к ответу привлечь. Да вот сами в плену оказались. Сколько времени они тут провели, я и не понял – у них время по-другому совсем течёт, но, думаю – не одну тысячу лет. Что потом случилось, они без понятия, просто пропали все куда-то. Окошко это переговорное уже давно не открывалось, вот инопланетяне и разволновались так, слышишь – до сих пор вопят как резаные?
Действительно, вопили наши гуманоиды знатно, на два голоса: один басом густым, другой фальцетом. Даже Маркиз в основной штрек вернулся, только хвостище бурый виднеется.
- Подожди, Джедди, - спрашиваю, - А почему эти чудики с голоду не померли, или от жажды? Почему они разного роста, а те, мелкие – вроде как голышом разгуливают?
Похоже, засмущался наш юный хоббит, нос свой почесал и мямлит, в пол глядючи:
- Наряд космической полиции – он из двух особей состоит. В данном случае, одна особь мужская была, а другая – женская. Вот за время заключения тюремного они и размножились слегка, близнецы у них народились. Вот. А еда и жидкости? Так они другие, не такие как мы, и питательные элементы для жизни по-хитрому получают, прямо из атмосферы, благо вентиляция в их камере всё это время нормально работала, без поломок. Кстати, им для жизни, в том числе и для дыхания, практически любая атмосфера подходит, кроме вакуума полного.
Интересное кино получается. Подсказал бы кто – что с этим дальше делать?
- Ладно, - говорю, - Давай, Джедди, объясни этим страдальцам, что ключа от их двери у нас нет, но как найдём – тут же освободим. Извинись, и Огнин свой доставай из гнезда.
В основной коридор возвращаюсь - все остальные бойцы на местах, определённых боевым походным расписанием, замерли, оружие наизготовку в руках держа. Отлично просто – когда дисциплина в отряде беспрекословно соблюдается, значит – боеспособность подразделения высока, что оптимизм дополнительный навевает.
Джедди подошёл, с медальоном на шее, грустный и задумчивый – прямо вылитый мыслитель древнегреческий.
- Потом, когда на поверхность выйдем, - сам с собой разговаривает, - надо будет про это в ООН сообщить, или – в ЮНЕСКО….
- Мэлви! – Приказываю, - Самого шустрого бойца – послать немедленно к основным силам! Пусть выступают немедленно, но – неспешно, с оглядкой. В этот ход боковой, как и в любые другие, которые дальше могут встретиться – пусть не суются, и даже близко к ним не подходят! Выполнять!
       Снова вперёд двинулись, в прежнем порядке, предосторожность соблюдая.
Но решётки падающие, больше на пути не встречались, следовательно, попали уже в основную, секретную часть коридора.
Где-то через километр - ещё одно ответвление. Заглянули – такая же дверь огромная: полукруглая, фиолетовая, с гнездом – замком точно таким же.
Джедди тут же медальон с груди снимает осторожно и гнезду протягивает, еле успел руку его перехватить.
- Что за дела, курсант? – Строго так вопрошаю, - С каких это пор Вы, команды не дождавшись, лезете – куда Вас и не просили совсем? А вдруг, дверь и откроется, а там – врагов орды, до зубов вооружённых?
Смутился парнишка, конечно, шепчет чуть слышно:
- Извините, командир, очень интересно, всё же, что же там – на этот раз?
Понятное дело, что интересно, мне ведь – аналогично невтерпёж.
- Так сделаем, - решение принимаю, - Ты розой Огнин вставляй, может, и узнаем чего.
Вставил Джедди медальон-ключ свой, тут же зазвенело тоненько так, жалобно, открылось смотровое окошко, как и в первом случае.
Ага, неплохо, «будем посмотреть».
Большой зал, освещённый прожилками неизвестного светящегося минерала, весь пол, сколь хватает взгляда, усеян гигантскими костями. Возле дальней стены – человеческий череп, только очень большой – словно девять трех камерных холодильников составленных вместе. Рядом – ещё один череп, визуально – собачий, да и размером поменьше – примерно как шесть двух камерных холодильников, вместе составленных.
Молча переглянулись мы с Джедди, плечами синхронно пожали.
Вынул мальчишка медальон из гнезда, рукой махнул – мол, всё здесь ясно, надо дальше двигаться.
Ещё немного прошли – очередной боковик обнаружился, с дверью аналогичной.
- Ну, давай, ключник, - предлагаю, - ещё полюбопытствуем.
Снова звон хрустальный, очередное окошко.
Смотрим – у меня даже волосы на голове зашевелились: по залу подземному, в сиреневых сполохах семь приведений над полом плавно передвигаются. Пятеро молочно-прозрачных мужчин в доспехах старинных, и две девушки прозрачных – в платьях элегантных, длинных. Вроде как танцуют, под мелодию неслышную.
Казалось бы – ничего страшного, но пот у меня по спине потёк – ледяной просто.
Тут, наверное, призраки открывшееся окошко заметили, рванулись дружно в нашем направлении, воя противно и зубами лязгая.
Вырвал Джедди медальон из гнезда, тут же на корточки опустился.
- Что это было, дяденька Андреас? – Дрожа, спрашивает, по щекам слёзы крупные текут.
- В обычном нашем понимании, - отвечаю, стараясь свой собственный страх от мальчишки скрыть, – командир всё же, - Это призраки, то бишь - приведения. Но местные реалии учитывая, – это эльфы, или атланты – тут уж как кому нравится, в иной своей сути.
Выродившиеся, так сказать, но до конца не умершие.
- Понятно, - Джедди говорит, всё также дрожа.

       Много ещё потом нам таких боковых коридоров попадалось, с дверями массивными, загадочными.
Но мы уже к ним не подходили: ну его, вдруг - что, себе дороже…….
 
Продолжение - следует...