Кровавое воскресенье. История одной провокации

Причем здесь Каддафи? - спросят простодушные. Потому что это звенья одной цепи. Горби не пришлось убивать - он отвалился вместе с обломками СССР. Да, это история одной подлейшей провокации. Но с Путиным вполне это может случиться, или он предаст страну мирно, выторговывая, т.о., свою жизнь и нажитый непосильным трудом капитал.

Пишу для того, чтобы вновь подлейшая подлость не повторилась,
ибо многие так и не поняли до сих пор,
что же тогда, на самом деле, было и как это влияет на сегодняшний день..

А события современности складываются так, что есть чего опасаться.

Стало расхожей фразой в кругу право-либералов:
да, мол, расстрел Белого Дома в 93-м - преступление Ельцина, но тем самым была предотвращена гражданская война.

На самом деле всё было не совсем так, а точнее – совсем не так.

Ельцина именно тогда, у Белого Дома возвели, как на трон, на танк, с него он и произнёс свою тронную (точнее – трупную) речь.

 Так начался неправедный делёж бывшего народного достояния, созданного потом и кровью нескольких поколений.
 Так Ельцин жестоко отомстил за свои недавние обиды - мало кто тогда оценил степень солености совсем не крокодиловых слез на последнем съезде КПСС, когда его исключали из партии...

 Что же касается предотвращения гражданской войны, то всё было ровно наоборот.

Эти события – расстрел законного парламента из государственных же пушек – были заранее тщательно спланированы, всесторонне подготовлены, к ним вела длинная, кривая и очень скользкая антинародная тропа.

Уже начиная с 91 года, когда и ежу стало ясно, что никакого
обещанного Горбачевым
«социализма с человечьим лицом» нет и не предвидится,

а растяжка на ВДНХ:

«Всё для блага человека. Всё – во имя человека» -

вызывала лишь усмешку (мол, знаем мы этого человека! Потом стали говорить, что этот лозунг придумали-де во время Брежнева, но нет, это относилось лично к Горби),

появилось устойчивое ощущение, что вместо обещанной вожделенной демократии нарождается нечто весьма малопривлекательное, клыкастое, в откровенном зверином обличье, к тому же, развязывающее свободу рук криминалу,

 и в народе, естественно, начались недовольства.

Что намечалась большая смута – в этом ничего удивительного нет.
 Подлый обман всегда раздражает и понуждает к ответным действиям.

Неудивительно было и то, что уже с 90 года началась инициированная властью целенаправленная раскачка ностальгических настроений по ушедшим временам:

 к 93 году уже пол-Арбата было завалено сувенирными майками с изображением Отца всех времен и народов, красными флагами с надписью СССР;
 а ранее вывалилась из химических недр препсостава одного ленвуза прямо на страницы "Правды" Нина Андреева со своей невозможностью поступиться принципами;
 в Москве прошло очередное (едва ли не сотое) заседание суда «Шеховцов против Адамовича: иск в защиту чести и достоинства Сталина», на которое сам Адамович ни разу не явился, а Шеховцов всякий раз лил настоящие мужские слёзы;
 а по Арбату, ставшему популярной пешеходной улицей, каждое воскресенье маршировали железные ряды качков-люберов, выкрикивали речёвки, переворачивали урны и комки (коммерческие киоски),
а милиция всякий раз куда-то испарялась и появлялась не ранее, чем через час после очередного погрома…

Однако народ наш тогдашний был не так уж глуп и наивен, как полагали некоторые политтехнологи - план этот был разгадан,
 к тому же…
Сопротивление не дремало.

Пару слов о том, что оно (Сопротивление) собой в те времена представляло.

Это была гражданская, хорошо структурированная всесоюзная
(то есть охватывающая всю территорию СССР)
самопроизвольно возникшая неформальная просветительская организация трезвомыслящих патриотов своей страны.
Существовала она исключительно на свои собственные средства – то есть была значительно ограничена в них. Её сила и богатство были в мобильности, активности и преданности своей стране и народу её членов.

Начиная с 91 года, актив (в основном, интеллигенция, почти все с высшим образованием и научными степенями) начал проводить целенаправленную разъяснительную работу среди населения тех городов и весей, где проживали сами активисты, по поводу происходящих в стране коллизий.
Людей призывали сдерживать эмоции, не спешить ввязываться в драчки,
не поддаваться на провокации, и как следует обдумывать каждый свой шаг и публичное слово - ведь борьба предстоит длительная, и, чтобы в ней победить, надо заново определиться с целями и средствами. А на это потребуется время.

Я, также будучи членом Сопротиивления и её актива, тогда опубликовала в четырёх многотиражках статью за подписью «Товарищ»
с предупреждением, что провокаторы готовят массовую жестокую расправу над теми, кто не принял «горбачёвщину».
А потому: будьте бдительны - грядёт кровавая «Ночь длинных ножей».

 Её, эту статью, потом несколько раз перепечатывали различные неформальные газеты.

Я сама по ночам расклеивала на остановках общественного транспорта листовки с предупреждением о грядущей расправе и категорическим призывом:
 НЕ ВЫХОДИТЬ НА УЛИЦЫ, не поддаваться экстремистским настроениям, кто бы ни призывал к этому,
ибо агрессивность нарождающегося класса собственников в тот момент была запредельной,
и они не останавливались ни перед чем.

(То, что случилось в первых числах октября 93-го, подтвердило самые худшие опасения.)

Кроме того, их хорошо финансировали, и у них, в отличиек от нас, кроме денег, было ещё и оружие.

Наши же сторонники были вооружены только словом.

Но вот появился журналист Анпилов, тогда он был депутатом Мосгорсовета. И его экстремистские настроения вызывали тревогу – ведь за ним шли люди, не так много, всего около пары сотен в Москве.

Они, от имени всех коммунистов страны,
(других официальных лидеров, кроме Анпилова, уже не было)
каждое воскресенье стояли цепочкой вокруг музея Революции,
а потом шли к Мавзолею с красным знаменем и возлагали цветы. Когда иностранцы фотографировали эту левую оппозицию, они всегда выбирали людей самых старых, с раздраженными, злыми лицами, и потом в западных СМИ показывали именно их - как лицо протеста, хотя молодых и интеллигентных лиц там также было достаточно, но видеокамера предпочитала этот контингент не замечать.

Призвать Анпилова к разуму было невозможно – в приватной беседе он кивал головой и говорил: да, да, да…
Но прилюдно продолжал вести подстрекательскую пропаганду – грудью проложить дорогу к победе, взять реванш.
Кроме того, рядом с ним всегда были какие-то люди в штатском, которые не очень-то поощряли эти разговоры с ним начистоту.

Но бдительная «охрана», тем не менее, не уберегла его от похищения и избиений - его несколько дней держали где-то за городом, потом привезли в Москву, избитого и со сломанным пальцем на правой руке.

После событий 93 года популярность Анпилова постепенно
сошла на нет:
он уже был не нужен ни сторонникам коммунистической идеи,
ни её противникам.

(Коммунист на букву ЗЮ, эта новая подсадная утка, появится из недр дома на набережной существенно позже, уже после кровавых событий, когда запрет на деятельность КПСС был отменен.
Году в 95-м он станет уже респектабельно репрезентовать якобы коммунистическую оппозицию.
На самом же деле он будет играть роль всё той же пробки от бутылки.
Сосуда, в который надёжно заточён уже никому нестрашный
джин коммунизма.)

!!!Именно так готовился кровавый октябрь 93-го!!!
 ***

Ничто не предвещало в то ясное воскресное осеннее утро...
Да, светило солнце, небо было чистым и синим, а воздух свеж и прозрачен.

…Итак, поутру, на Арбате, у самого его начала, со стороны Смоленской площади гулко застучали молотки. Там спозаранку стали сооружать нечто вроде эшафота.

К десяти часам довольно просторная площадка была уже готова. Повсюду заиграла музыка. Появилось множество людей в масках и пестрых одеждах, а в метро зазвучали рекламные сообщения о том, что на Арбате проходит неурочный весёлый праздник – День смеха.

Мне это показалось странным – я жила на Арбате не первый десяток лет, и ни разу здесь по осени не проводили дней смеха.
Однако к шести часам вечера здесь уже было настоящее столпотворение. Многие навеселе.

В седьмом часу вечера внезапно появились некие дюжие молодцы в тёмных куртках и вязаных шапочках, надвинутых на глаза, к тому же обутые в тяжёлые ботинки. Комки вдоль Смоленского гастронома оказались в мгновение ока перевернутыми, Садовое кольцо – перекрытым, а на дороге уже горели какие-то доски, на кусках картона лежали батоны, а рядом вдруг проявился народный коммунизм - в открытом доступе стояли ящики с пивом. Я сначала подумала даже, что это бутылки с зажигательной смесью.

Незаметно подъехали крытые машины, из них выпрыгивали люди в камуфляже – и моментально в районе Смоленской площади Садовое кольцо с двух сторон сказалось перегороженным двумя рядами вооружённых военных. Площадь мгновенно опустела, но на Арбате по-прежнему шло беспечное веселье, выморочно корячились клоуны,

а на площадке-эшафоте выступали уже митинганты.

Поскольку ничего особо страшного пока не происходило, люди на Смоленке стали успокаиваться и понемногу группами даже выходили на Садовое. Некоторые выскакивали на самую середину дороги, заговаривали с военными и пытались даже перед ними плясать.
Каким-то образом оказалась между этими рядами стоящих друг напротив друга вооружённых людей и я. Подошла к одному из них и спросила, зачем они здесь.

Ответ был простой: для охраны порядка. Но как-то не очень верилось...

Я ещё хотела проинтервьюировать пару-тройку солдат, но тут меня кто-то грубо схватил за локоть и со словами:

«Ты что, Гавроша, тут скачешь?» -

человек решительно поволок меня прочь.

На мне были джинсы и куртка, на голове кепка, возможно, этот человек в потёмках принял меня за бестолкового подростка.

Через пару минут мы оказались на улице Веснина, это сразу за МИДом. А ещё через две-три минуты раздалась беспорядочная пальба. Кто в кого стрелял, не было видно, но потом уже рассказывали те, кто находился на Арбате, у Смоленского гастронома, что два первых ряда вооруженных людей быстро и организованно развернулись на 90 градусов и, образовав цепочку, медленно двинулись на Арбат.

Стреляли по трибуне – той самой площадке для смехачей…

В обход я кое-как добралась до своего дома;
беспорядки – шум, крики, стрельба, продолжались до глубокой ночи.

Наутро всё было приведено в порядок, моечные машины чисто вымыли брусчатку, и только покалеченные комки, которые ещё не успели вывезти,

печально напоминали о вчерашнем «Дне смеха»…

Ни пресса, ни телевидение, ни словом не обмолвились в новостях о произошедшем.

А через несколько дней грянул «красный октябрь».

Так же на ступеньках Белого Дома цепочкой стояли вооруженные люди…

 …Я тогда училась в Литинституте на Высших литкурсах. После второй пары к нам забежал один студент и сообщил, что всем надо срочно двигаться к Белому Дому, там что-то такое происходит.
Занятия отменили, и мы, стайкой человек в 20, двинулись туда.

Я рассказала о том, что было в воскресенье на Арбате.
Почти никто ничего об этом не слышал…

Солдаты также отвечали, что они здесь, у Белдома, для охраны порядка и стрелять ни при каких обстоятельствах не будут…

Мы потолкались среди разношёрстой публики и ушли.

А ночью Анпилов, после неудачного митинга у Моссовета, повёл горстку людей «брать Останкино».

А ещё через некоторое время уже пушки палили по народным избранникам. Люди не выходили из Белого Дома ещё и потому,
что были разбросаны листовки по всем этажам –
на выходе ждёт неминуемая смерть.

Впервые население страны с замиранием сердца смотрело и слушало не чарующие звуки «Лебединого озера», а прямую трансляцию расстрела законного правительства страны .
Хорошо оснащённая команда СИ-ЭН-ЭН, как рояль в кустах, очень вовремя оказавшаяся на крыше близлежащего дома, показывала всему миру –

 ХУ из русские варвары…

(Кстати, благодаря этим съёмкам и прямой трансляции, можно было видеть, как стреляли снайперы из окон домов и чердаков по толпе внизу – по сторонникам Ельцина стреляли вовсе не из Белого дома, как потом говорили в своё оправдание те, кто расчехлил пушки.)

Несколько дней мы, жители Арбата, передвигались по своим квартирам если не ползком, то на полусогнутых – ведь по дворам разгуливали групки нетрезвых вооруженных людей в поисках «повстанцев» и палили для острастки, куда ни попадя, нередко пуская шальную очередь и по окнам жилых домов...

Однако занятия в Литинституте не отменялись, и я, так же как и все, ходила на лекции. Грохот выстрелов был слышен и там. Преподаватели выражали осуждение происходящему – но это вместо «здравствуйте», активных протестов не было ни в каком виде.
Тем не менее, в общежитии Литинститута начались обыски и облавы.

(Об одном таком эпизоде рассказано в моём очерке
«Солнце восходит над городом стольным…»
http://www.proza.ru/2007/03/25-178

На месте расстрела защитников Белого дома, точнее, на Стене плача (это ограда вокруг краснопресненского стадиона) ещё долго вывешивались бесконечные списки убитых и пропавших без вести в те страшные дни и ночи.

Горели денно и нощно сотни свечей в память о безвинных жертвах. В любое время суток здесь были люди – родные и близкие погибших.
Каждое воскресенье, несмотря на запреты, собирались они, и оппозиционные священники устраивали молебны об убиенных.

Так была расстреляна вера в демократию, приносимую на нашу землю щедрыми «данайцами».

Сведущие люди говорили, что ещё целую неделю по ночам вывозили трупы на закрытых машинах за город, сбрасывали в заранее вырытые траншеи, засыпали землёй, утрамбовывали валиками для укатывания асфальта и сверху заваливали мусором…

В тот же год, один за другим, странными смертями погибли почти все руководители и активисты хорошо законспирированного Сопротивления –
люди, чьими усилиями, собственно, и была предотвращена предсказанная и хорошо подготовленная предателями народа гражданская война.

(Эти люди так легко стали добычей убийц, потому что всё ещё не могли поверить в то, что враждебные действия против патриотов осуществляют не "агенты влияния" из ЦРУ и их приспешники, а уже вполне легально сущестующая в госструктурах собственная либеральная охранка.)

Ведь подлый расстрел Белого дома вовсе не предотвращал гражданскую войну, как теперь говорят право-либералы.

 Он должен был с неизбежностью спровоцировать неконтролируемый протест населения и вывести из подполья всё потенциальное Сопротивление:
вызвать массовые, стихийные волнения по всей стране,
что в то время только и могло закончиться террором –
 массовыми расстрелами и арестами сопротивленцев.

После чего в России легитимизировалась бы и надолго установилась мрачная диктатура грубой силы нарождающегося, алчного и криминального, коммерческого, полуиноземного сословия.

Однако не случилось.

Тем не менее, акция устрашения состоялась.

Вслед за этим поменялась конституция - незаметно прошла ещё одна подлейшая подмена:
народная собственность стала именоваться государственной, потом госкорпоративной - т.е. так было приватизировано само государство.

Так, теперь уже беспрепятственно, путём контрреволюции сверху, активно поддержанной криминалом, свершилось это подлейшее действо.

(убивали людей, в том числе, и уголовники, ряженые в камуфляжи)

Однако всё уже было предрешено, Ельцина просто поставили перед фактом, и он, глубоко обиженный Горбачевым, исключившим его со словами: "Борис, ты не прав", из КПСС, не устоял… перед искушением мести и последующего реванша.

Пишу об этом уже не первый раз, десятки моих статей и документальной прозы тогда, в те годы, не могли, конечно, перебить "бурный поток" дезы, льющейся на замутнённое сознание граждан.

Но сейчас, надеюсь, всё же найдутся люди, которые смогли за эти годы переосмыслить происходившее тогда и по-новому взглянуть на историю "октябрьского переворота" 93-го.

И новая провокация не пройдёт.

Хотя потуги такие есть. Правда, это уже не баррикады, а пока лишь попытка развязать хаотические разборки и подстрекательство к самосуду. А в состоянии хаоса очень легко вводить комендантский час, цензуру, наконец, откровенный режим военной диктатуры.

И народ сам об этом попросит.

Начало положено - уже идёт дискуссия по поводу легитимности смертной казни, и повсеместно поощряемый самосуд к этому предрасполагает.

Люди, будьте бдительны, как говорили в старину.

Либеральный фашизм предпочитает заходить сзади -
в мягких тапочках демагогической болтовни
о демократии, гуманизме и правах человека...
Да, эти персонажи очень себе на уме.
***

...Когда годы спустя Ельцын узнал, что стреляли из пушек по Белдому натовские военные - в наших формах и на наших танках, а штатовская SNN (как рояль в кустах) вдруг оказалась в полном оснащении на крыше напротив Белдома ещё до того, как там началась стрельба, он проплакал всю ночь. Но развернуть "колесницу смерти" ЕБН "ниасилил".
***
19 мая 2013 года.
И ещё один документ из прошлого:
http://www.proza.ru/2013/05/18/1500
Письмо Ельцину от коллеги грязному делу.