Сказки Литаджи

Огонь погас. Пегас стрекрылен.
Принесу-ка я в жертву богу бабочек оригинал символа мира, а заодно и его создателя. Все равно ему пох.
Лох киммерийский с горем пополам
добрался до Литаджи и теперь
на местном рынке
торгует сигаретами без фильтра,
но с ментолом.
К нему, не спеша перекатываясь, подходит лоснящаяся морда, отдувается и вопрошает:
- И это всё?
- Всё.
- А что же я курить буду?
- Кури куриные яйца. А лучше отсоси у петуха, - зло отвечает лох и показывает человеку перочинный мачете. Ножик остер, как крыло птицы Сирин, и непредсказуем, словно полёт мухи.
Человек испуган. Человек грузен, весом и пышен, точно базар древнего крымского города Ак Мечеть. Мимо него проходит стройная молодая женщина. Волосы, как смоль. Юбки белы. И то и другое почти касается земли.
- Красавица, - моментально забывает о мнимой опасности грузный человек, - сколько ты стоишь?
- Убей смерть, если получится, - говорит ему женщина, улыбается и, надев на шею нитку жемчуга, засыпает. Ей снится

«Литажда. Бескрайний край сновидений. Местами он похож на Джалиту – город моего детства; местами – ни на что. С деревьев облетают листья вчерашние, любовь вечная и сердца преданные. В небе синем-синем летают убитые листопадом и стоят дома, заботливо выкрашенные в белое, а над главной площадью – между почтамтом, фаст-фудом и громадой памятника неизвестно кому – парит (23 см. от земли) огромный, побитый шашелем, старый сундук с замком без ключа – местная гордость и достопримечательность.
Литаджа исполосован двумя горными речками – Дерикойкой на востоке и Оранжевой Су на западе, – а также двумя неработающими кинотеатрами – «Сатурн» и «Октябрь». Кстати сказать, «Октябрь» стоит аккурат над Дерикойкой. В ней плавают апельсины с колибри и корабли летают, что само по себе не ново, но до сих пор забавно; а на западе плещутся золотые карпы лученосные и красивые синие девственницы, коих в городе моём – раз два и обчёлся.
С кинотеатрами всё гораздо запущенней. Не смотря на то, что от них осталось только название, и то лишь в памяти старожилов, их до сих пор посещают. В «Октябрь» захаживают местные банкиры в легчайших туниках и дорогих сандалиях, их приспешники и клиенты – все в поисках презренного металла, а в «Сатурн» – тени моих друзей в сотый раз поглазеть на аппетитные формы героини «Танцора диско» и на пидарский макияж Джека Воробья. Какой кинотеатр, такие и друзья.
Сундук, что парит над траурной тротуарной плиткой главной площади, по преданиям местных аксакалов, принадлежит пирату, как две капли воды похожему на Джека Воробья. Может быть, даже ему самому. В сундуке хранится горсть медных монет, грусть твоего взгляда, стихи Аполлинера: «полицай. Цай. Цай», золотое дыхание зурны и устное предание о том, как убитый неопохмелённым горем, старый корсар раскурил свою трубку, положил её на подоконник, дождался волшебного слова и повесился на одной из сказок Литаджи.
А в это время в одном из номеров «Тавриды» некто Редин целует фаллосом в уста свою жену. Она бережно собирает капли его спермы, нанизывает их на нитку холщовую, и уже через несколько минут является обладательницей превосходного жемчужного ожерелья.
Когда муж её засыпает, она надевает юбки белые, потихоньку выходит из номера и направляется на местный рынок для того, чтобы обменять там нить жемчуга на чудодейственный корень ихтиандра. Редин очень любит настоечку именно из этого редкого корня…»

Саня Корявый – временный беженец с полотна Бабеля – отложил в сторону книжку, поморщился, налил полстакана водки, выпил, вздохнул, закурил и положил на стол свои руки.
- Щас убивать будет, - обреченно сказала тетка, глядя на татуированные предплечья Сани.
- Никого я убивать не буду, - заверил ту Саня, огляделся и добавил: - к тому ж и некого тут...

29.01.2008 г. Ялта.