Деточкам

посв. С. и М.

***
Тогда был точно такой же день, как и сегодня (вот он, на ладони моей распластался): седеющий, нахмурившийся, хныкающий. Он ничего не обещал: ни надежд, ни «прости, и всё с начала». Он ничего не просил взаймы: ни улыбки, ни нежности (ненужной уже), ни слез. Он защитил от бросаемой горстями колючей гальки обид, от жалкого «ненавижу», от слабого да!, от гордого нет?. Он прятал, кутал в себя, пел созвучием с моим сердцебиением.

…А рассыпь он морщинки солнца, разлей благоухание юности – покатилось бы тогда всё опять по направлению к нулю: к необъяснимым склокам, рычанию, ядовитой (по собственным рецептам) тишине. И сил бы не хватило снова карабкаться, ждать, кубарем вниз: дальше, дальше, дальше…

Тогда, как и сегодня: под вечер снег – крупой, как манна, россыпью: то кто-то плачет обо мне – только этого и недоставало. А в утешение безвестному – надежда на весну – внезапную, изменчивую, спасительную.
Дождем пахнет.

***
Иными словами:
Она любила коньяк. Им успокаивалась, нервы, которые истерлись до нитей, штопала им. Исключительно. Ну, это уже выяснилось потом, года полтора после моего появления в ее жизни. Эта история, деточки мои, пересказана тысячи раз. Вы и сами можете выболтать ее кому-нибудь при случае.
Знаешь, как было? – ты, М. начнешь:
Одна спасалась от декабря в кафе. Другая вторые сутки писала какую-то чушь. Одна – в Питере. Другая – на задворках Северо-запада. Через какие-то часа полтора, обе уже на одной волне, в теме; уже сотни лет, как знают друг друга, и, ****ь, одиночествами совпали.
(деточки, не делитесь ни с кем одиночеством своим, не отдавайте его на поруки – погибнете).
А потом другую понесло в Питер ненастье выплескивать. Та, блин, ждала, надеялась на что-то, должно быть. И закружило их ветром пронизывающим, хороводило по тропам, дворикам, по кабакам пьяным, в ночь, полную безумия вбило.
На том и оставили. На время. На полгода. А лето было отдано им на растерзание. Ночи проматывали, меняли you на Ю, друг друга под микроскопом рассматривали. Мне (это С. скажет) сразу было видно, кто из этих дур больше любит. Прошло… Когда осень листья мести стала, другая вернулась к себе, на задворки. Искусными изысками, короче, всеми правдами и нет пути обратного возвращения прокладывая. И вот…приехали, бля…

Да, деточки, приехали… Воспоминания привезли, о хорошем – так нутро теплом омывали. Мираж это все. И потом, уехать в ни во что и в никуда – это либо без мозгов совсем, либо «сердце слишком полно». Второй вариант (в моем случае) вычеркиваем как неверный.

***
Закопались мы в мирке нашем. Вместе пытались лепить подобие гармонии в отношениях: она нежеланием и равнодушием, я претензиями неприкрытыми и раздражением. (Советовал мудрый один – не надо брать на себя больше того, что сможешь вытерпеть: «ни любви, ни ненависти…»). Горячность молодости моей нежно-зеленой решила: плевать, взвалю и потащу. Волоком тянулось. Тяжеловато. И свыкнуться с сущностью ее не получилось. Деточки, уживаться надо уметь. Терпеть: и ковыряния в носу, и чашки усранные, и чавканья, всё, короче.
Промыкались мы так. Драки могли затеять – от нечего делать. Обе всё правду искали: она – мою, я – ее. Еще она умела жилой тянуть чушь про суть и душу, невину свою. А ее желание потрахаться до онемения – легко, на это и прерывались, забывая про сутки ругани и лая.

Ты всегда щитом перед собой несла доброту и чувствительность. Ха-ха… Не ври теперь, себе хотя бы НЕ ВРИ, эти сраные добродетели на тебя только работали, не распространяя тепло свое на окружающих. Чего уже теперь слезки давить?

***
Я-то давно была готова жирную точку влупить, а она не ожидала; думала, стерплю и слюблю, на всю оставшуюся. В общем, быстро свершилось задуманное черт знает когда: лихорадочное пакование шмотья, метания по квартире «где то, где это», беспрерывные звонки бабам каким-то, нарочито громкие смешки и «да чё ты, я в норме буду через неделю». Смоталась-таки. Истеричка. Дурище.
Уф-ф-ф.
Конец.


***
P.S.
В воскресенье пойду скотинку домашнюю покупать. Неважно кот это будет или псинка. Какая разница к кому всей душой прилипнуть, главное – не к двуногому своенравию.