Маэстро

       Илюша и на этот раз спрятался в свой любимый уголок за платяным шкафом в маминой спальне, но его вытащили оттуда. Папа, ставший чужим в последнее время, буквально силой выволок его и велел спуститься вниз. Он так сильно сжал руку Ильи, что мальчик понял – сопротивление бессмысленно. Илью с самого утра пытались заставить выйти из угла, чтобы попрощаться с мамой, но он не выходил. А теперь он должен был спуститься во двор, куда стали выходить все остальные люди. Илюша задержался на миг, но папа возвратился за ним и потащил за руку. Тут пришла на помощь Илье соседка с пятого этажа. Она что-то прошептала папе, но он всё равно завёл Илью в лифт.
       Спустились. Во дворе на двух табуретках стоял гроб. Какие-то люди подходили к нему и смотрели на его маму… Илюшу тоже подтолкнули туда:
       –Подойди, чего ты боишься. Попрощайся с мамой…
Илья увидел мамино лицо, кружевную накидку, цветы, которых было очень много возле неё, он определил под покрывалом, где ноги, подошвы как-то неловко повёрнуты, как ему показалось. Но это и мама и совсем не мама… Он не плакал, а старался смотреть на всё вокруг, чтобы не замечать этого гроба.
       Во дворе на клумбе трепетали от ветра разноцветные петуньи. Когда-то мама сказала, как называются эти цветы… Тут же, на горочке женщина повесила ковёр на железную перекладину, но не стала его выбивать, а вместе с выбивалкой подошла к гробу. Она сказала: «Какой ужас! Такая молодая, и теперь эти двое детей!»
       Илюша отошёл к лавке возле парадного и присел на неё. Он смотрел на ножку табуретки, под ней что-то блестело. Чуть повернёшь голову – синий цвет, а в другую сторону повернёшь – красный огонёк, потом жёлтый. Яркий блестящий кристаллик как-то успокоил Илюшу, он забыл обо всём. Потом папа стал звать его, чтобы сесть в автобус, Илья упирался, он даже заплакал, подошла та самая женщина с пятого этажа и теперь в присутствии Илюши сказала: «Я – врач, прошу вас, не нужно заставлять ребёнка ехать на кладбище. Вы даже не представляете себе, какая это для него травма. У вас же кто-то остался дома с малышкой. Пусть он идёт домой. Прошу вас».
       Илья услышал, как водитель автобуса забибикал, он, наверное, торопился. Через распахнутые створки задней двери сильные дяденьки втащили в автобус гроб, а папа им не помогал, его отодвинули в сторону. Потом внесли венки и цветы, потом люди стали туда заходить, только через нормальную дверь… Автобус заревел и тронулся с места. Объезжая клумбу и другие машины, он стал выруливать на шоссе. Илюша остался во дворе, кто-то стал уносить табуретки, кто-то повёл Илью за руку к лифту. Дверь в квартире была открыта. Илюша хотел снова спрятаться, но тут он услышал плач ребёнка. Остановился…
       Он подумал, что эта маленькая девочка теперь, наверное, будет вместо его мамы…
       – Иди, деточка, иди, посмотри на сестричку, – пригласила Илюшу няня, тётя Шура, – тебе сколько лет?
       –Мне шесть лет, – сказал Илья.
       –Вот видишь, целых шесть лет ты жил с мамой, а эта малюточка мамы так и не увидела. – Тётя Шура заплакала, она вложила в маленький ищущий ротик соску-пустышку. – И не покормит никто цицей, и не приласкает. А тебе, золотой мальчик, ещё повезло!
       Только мама так называла Илюшу – «золотой мальчик». Теперь Илья заплакал, тётя Шура принесла ему молоко в стакане. Потом Илюша вспомнил тот огонёчек под ножкой табуретки, там во дворе, где раньше стоял гроб. «Может быть, мама хочет, чтобы я не плакал. Я вспомнил эти искорки, и стало хорошо». Илья допил молоко и пошёл смотреть на малышку.
       Папа говорил ему, что они ждут девочку, сестричку, он купил много всяких маленьких вещичек для ребёночка, а маме приготовил торт и цветы, но папа пришёл из больницы не таким, каким пошёл туда. Он больше не замечал Илью, пригласил в няньки соседку тётю Шуру. Потом привёз на машине маленькую, завёрнутую в одеяло девочку, но без мамы. Девочка плакала тоненьким голоском. Илья не спрашивал, где мама. Он сразу же подумал, что случилось что-то очень плохое, и папу не нужно ни о чём спрашивать…
Теперь девочка спала, и Илья улыбнулся впервые за весь день. Она была такой маленькой, ручка сжата в крохотный кулачок, соска выскочила из ротика, а губки так и остались раскрытыми. Илья осторожно тихонечко наклонился и вложил соску в ротик малышки. Та только вздохнула и засосала быстро, быстро.
–Ты что? – забежала тётя Шура.
–Я – ничего, у неё соска выпала, я ей опять вложил. Я – тихо-тихо. И вы не кричите, ладно, а то она проснётся, и будет плакать из-за мамы.
–Она ещё ничего не слышит. Ты не крутись, сейчас люди с кладбища вернутся, будут поминки, я уже всё приготовила с соседкой. И ты сядешь за стол. Хорошо? Ты, по-моему, целый день не ел. Хочешь кушать?
–Хочу. А они скоро приедут?
–Скоро. Ладно, побудь тут, а я побегу накрывать на стол.
С этого дня жизнь Илюши изменилась. Папа сказал ему, что мама приготовила всё, что нужно для поступления его в музыкальную школу. Илюша это знал, он давно хотел научиться играть, но думал, что без мамы никто и не вспомнит о музыкальной школе.
Его зачислили сразу же после того, как прослушали. Он что-то спел, простучал то, что попросил учитель, повторил за учителем какую-то мелодию. Вскоре Илья уже получил маленькую скрипочку, и началась учёба. Илья знал много всяких музыкальных пьесок, мама покупала ему кассеты с записями сказок, они шли под музыку, Илья любил эти сказки и эти мелодии, ему хотелось самому сыграть что-то знакомое. Но получалось не всегда. Учителем Ильи был Лазарь Михайлович. Он сразу же стал уделять Илье много внимания, и говорил Илюшиному папе, что такого способного ученика у него ещё не было.
 А дома тётя Шура присматривала за малышкой, которую назвали Соней, наверное, потому, думал Илюша, что она любила поспать. Когда девочка начинала плакать, Илья подходил к ней, то ручку потрогает, то щёчку. Девочка замолкала на минутку, а потом снова начинала плакать. Как-то раз Илья, чтобы успокоить малышку, взял в руки свою скрипочку и стал играть, девочка тут же притихла. Так Илья нашёл способ, как мигом успокаивать ребёнка.
А вскоре папа повёл Илью знакомиться с тётей, она работала точно там же, где раньше работала мама. Эта женщина часто приходила, чтобы помочь папе, она иногда долго не уходила, Илья её видел, но папа ничего ему про неё не говорил. А теперь он вызвал эту женщину из общей комнаты на маминой работе и сказал: «Вам пора познакомиться. Это – мой сын Илья. А это – Вера Алексеевна». «Очень приятно», – сказал Илюша, как научил его папа.
 С тех пор Вера Алексеевна стала жить у них дома вместе с Илюшей, папой и маленькой Соней. Совсем скоро Илье пора было поступать в нормальную школу, не музыкальную. Папа купил портфель, а Вера Алексеевна всё время учила Илюшу, как нужно себя вести в школе. Но Илья и так всё давно знал. Сидеть нужно тихо, поднимать руку, если есть вопросы, не бегать, не драться. Он и не думал драться, к нему, правда, приставали. Ещё бы! Ведь он был рыжим. Вот они все и во дворе, и теперь в школе декламировали: «Рыжий, рыжий, конопатый, стукнул дедушку лопатой…»… А, дураки... Илья не обращал на это внимания. Он всегда в трудную минуту вдруг представлял себе искорки под ножкой той самой табуретки, и ему становилось легче, он мог в это время вообще никого не слышать. «Наверное, так мне помогает мама, она иначе не может…»,– думал Илья.
–Ты опять спишь,– спрашивала учительница, а ребята в классе смеялись. – Повтори, что я только что говорила.
–Вы спрашивали, сколько будет, если к пяти прибывать семь. Я не спал, я всё слышал.
Учительница успокаивалась. Продолжала рассказывать что-то, а Илья умел как-то и слушать, и не слушать одновременно. Учился он хорошо, при этом труда не прилагал, всё делалось само собой.
А по музыке успевал просто отлично. Его часто записывали на выступления в академических концертах. Он был там самым маленьким, много аплодисментов доставалось именно ему. Но Илья не задавался… Играть на скрипке было нелегко, требовалось уделять этому много времени…
А сколько времени требовала малышка! Илья очень её полюбил. Она уже научилась сидеть, хлопать в ладошки, когда он играл. Она обожала его скрипочку, протягивала ручки. Илья даже как-то дал ей подержать инструмент, девочка заулыбалась, попыталась схватить и смычок, но уж очень маленькими были её пальчики.
Вера Алексеевна хорошо относилась к мальчику, но ни разу не назвала его, как мама: «золотой мальчик». А волосы Илюши постепенно темнели, они уже не были золотыми, а стали вдруг какими-то медными.
 Между тем, учитель музыки Лазарь Михайлович уволился, его пригласили играть в оркестре филармонии. Илью взяла себе в ученики учительница с таким гладким лицом, с тёмной и тоже гладкой причёской, что Илья про себя назвал её куницей. Он видел этого зверька в большой книге с разноцветными картинками. Эта учительница, Ида Натановна, всегда была тихой и ласковой, но, кроме Ильи, у неё было много учеников, а Илья не требовал большой работы в классе. Ида Натановна чаще всего прослушивала то, что задавала Илье на дом, и проигрывала «новый материал», который нужно будет выучить.
Вскоре Илью забрал к себе в ученики профессор. Он был очень строгим, долго занимался с Ильёй в классе. Как оказалось, Илюша был у него самым младшим из учеников, остальные были старшеклассниками, ездили на концерты. И Илью брали с собой в большие залы, где он пока сидел среди зрителей.
«Привыкай к аудитории»,– сказал ему профессор. А Илье не было страшно, он вообще спокойно ко всему относился. Как-то он услышал, что говорят о нём учителя:
«Его можно выпускать. Он никогда не волнуется. Он не подведёт». «Что за парень? Какой-то заговорённый, у него есть как будто талисман или защита от всего и от всех. Просто чудо!» А Илья знал, что за талисман у него есть, но никогда никому не говорил про искорки под ножкой табуретки…
Пришло время, когда мальчика забрали в специальный музыкальный интернат. Там очень хорошо кормили, везде звучала музыка, когда выйдешь из спальни, разнообразные звуки слышались изо всех углов. Кто-то гудел на трубе, кто-то пиликал на скрипке, а кто-то толкал ногами огромные педали фисгармонии, которая почему-то стояла в коридоре. Илья попробовал на ней играть, ведь его уже учили игре и на фортепиано. Тяжело совмещать игру рук и ног, но красиво получается. Настоящий орган.
Учеников интерната часто водили в органный зал и на разные концерты. Илья подрос, он бывал дома только по выходным дням. Когда он приходил, всегда приносил с собой футляр со скрипкой, а маленькая Соня просто вцеплялась в него. Она и целовала мальчика, и плакала, когда он уходил, и просила играть, играть, и играть. Она уже давно научилась ходить и говорить, но ближе Ильи у неё не было никого, а он должен был уходить на целую неделю. Перед уходом Илья всегда заплетал Сонечке косички, успокаивал её, обещал скоро придти. Расставаться брату и сестричке было нелегко.
Однажды Вера Алексеевна даже сказала, что Соня так расстраивается, когда ты, Илья, приходишь, может, лучше, мол, как-то отучить её от тебя… Но тут Илья проявил твёрдость: «У меня фактически нет дома, а теперь я должен потерять и сестру!» Вера Алексеевна стала извиняться, она просто имела в виду спокойствие девочки, а так – конечно, как хочешь…

       * * *

Прошло много-много лет. Илья стал высоким парнем с тёмно-каштановыми волосами. Пришлось ему покинуть страну, стать эмигрантом. В городе, где он родился, теперь у него оставалась только Соня, она оканчивала обычную школу, готовилась к поступлению в ВУЗ. Илья часто звонил Соне, они переписывались.
 В новой стране его скрипка не понадобилась, нужно было как-то пробиваться. Илья пока не женился, хоть ему давно перевалило за тридцать. Но работу он нашёл, и со временем стал так преуспевать, что выигрывал все призы на конкурсах…
Однажды, когда он работал, как всегда вдохновенно и с огоньком, кто-то позвал его.
–Минутку, – крикнул Илья, – я занят.
Человек, который его позвал, остался в холле, ждать, пока «маэстро» и «виртуоз», как назвали Илью сотрудники, не освободится.
–Кто меня хочет видеть?– Илья подошёл к пожилому человеку. Когда тот встал с кресла, Илья не поверил глазам: –Это Вы – Лазарь Михайлович?
       –Да, это я.
       –Когда Вы приехали? – не сразу придумал, что спросить Илья.
–Год тому назад. Жена моя умерла, и я остался один… Проходил мимо, смотрю, вроде, ты, спросил людей, уж не Илья ли это. Мне и сказали, что это ты, что тут тебя называют «маэстро», «виртуоз». Неужели ты совсем бросил музыку?
–Лазарь Михайлович, Вы же знаете, что здесь, если с самолёта кто-то сходит без скрипки, значит, – это пианист.
 –Но ты… и парикмахер…
 –Да, я – парикмахер, но непростой, а виртуоз. Я успешно адаптировался в эту профессию. Вы же видели, сколько людей приходит специально ко мне. Женщины, мужчины. Я уже три конкурса выиграл, даже за границу ездил. Сами понимаете, если называют «маэстро» – это что-то значит.
–Да, я видел, как ты работаешь. Не обижайся, что говорю «ты», ладно. У тебя пальцы порхают, как мотыльки! Все движения выверены и взвешены…А мне жаль твоей музыки… Каким ты был талантливым ребёнком!
– Всё в прошлом… А впрочем, музыка всегда со мной. Пойдёмте ко мне в гости!
–У тебя есть семья?
–Нет, я всё ещё холостяк.
–Дома, ТАМ, кто-то остался?
–Сестрёнка, Соня, – лицо Ильи просветлело. Мы часто перезваниваемся, я ездил туда уже три раза. Она заканчивает учёбу, я постараюсь вызвать её сюда, если, конечно, сама этого захочет.
Дома Илья усадил гостя, поставил чайник и раскрыл скрипичный футляр. И полилась мелодия без сопровождения, в небольшой комнатке мягко струились звуки, скрипка так пела, что у Лазаря Михайловича глаза наполнились слезами…
А перед мысленным взором Ильи искрился его талисман – защита… И было спокойно и радостно на душе…
–Ну, вот, а Вы говорили, что Вам жаль моей музыки… придвигайтесь к столу, будем чай пить…