Продолжение 15 моисей. староста

 

                СТАРОСТА.
       Всё время Валентину терзало беспокойство, что  картошки  и  хлеба еще на один рот может не хватить до весны, и что староста с сыновьями зверствовал в деревне. Они выследили у лесника на хуторе  прятавшегося родственника-коммуниста, председателя сельсовета. Ночью  нагрянули, взяли прямо в постели  тёпленького. Лесник  стал  было  уговаривать отпустить, но староста, ни в какую. Тогда  лесник  схватил  ружьё. Один из сыновей старосты застрелил  лесника,  вывели  коммуниста  и  тут же расстреляли, трупы положили на сани и увезли в комендатуру  под  крики и вопли домочадцев.
     Вернувшись из Рославля, староста заявил в дереве, что у тех, кто  будет прятать жидов и коммунистов, будет расстреляна вся семья. Иван выслушав эту трагедию, рассказанную Валентиной, сказал:
- Никак не могу понять, почему евреи всем мешают, что их нужно уничтожать. Наоборот, наша иудейская религия, учит смирению, не сопротивлению зла, - и прочитал стих  из «Ветхого завета».
      «Твёрдо храни заповеди Господа, Бога вашего, и уставы Его и постановления, которые Он заповедал тебе. И делай справедливое, доброе перед очами Господа, дабы хорошо тебе было».
- Ведь православие мало того, что основано на «Ветхом завете», оно  же и полностью поддерживает эти принципы, - продолжал Иван,- мы никого не трогаем, мой народ в молитвах и смирении просит Всевышнего  за все народы, а нас убивают, унижают, издеваются. За что? А всё  потому, что мы не оказываем сопротивления, и поэтому легко с нами расправляться. Дальше так жить нельзя. Я сижу, прячусь, жду, когда  меня  найдут и убьют. Одновременно убьют и, Тебя, прекрасную,  честную, благородную женщину за доброту, щедрость и заботу, за то, что спасаешь меня. 
   Иван всегда, прежде всего, ценил в людях не внешнюю, а внутреннюю красоту, душевность и духовность. Валентина  ему  нравилась, неважно, что она хромает, важно, что она человек.  Она  по-своему  привлекательна, не  избалована городской цивилизацией, доверчива и откровенна.
    Близкие отношения переросли в настоящую любовь. Валентина в своем воображении и мечтах представляла необычного  мужчину,  но  Иван оказался человеком сверх её ожидания. Еще  с  первого  знакомства  она определила, что он не  православной веры, но по высказываниям и отношению к Богу его  нельзя  было  отнести  к  атеистам-коммунистам. Они проводили долгие вечера в тёплой натопленной хате. В беседах  она  поняла, что Иван отлично знает Библию, доступно и понятно рассказывает её содержание и комментарии к ней - особенно «Ветхий завет» и совсем мало – «Новый завет», который когда-то учила в школе, и Закон  Божий, и слушала в проповедях батюшки в церкви.
   Валентина по  разговорам и по реакции Ивана,  давно  догадалась,  что он еврей, но афишировать это она не хотела. Он был ей дорог, и ей было безразлично кто он? Она боялась,  что  этим  разоблачением,  она  Ивану испортит настроение. Главное, что он хороший человек, она любит его.  Но всё – таки  Валентина задала ему провокационный вопрос:
- Скажи, почему баптисты так превозносят евреев (Одно время  она  посещала баптистскую секту, пока не арестовали руководителя и секту  не разогнали). По твоим  суждениям  можно  догадаться,  что  ты  баптист? Нет, я не баптист. Иван разъяснил, что среди баптистов имеются разные направления. Первым пунктом устава баптистов является свобода  совести. Во имя Господа должна быть абсолютная свобода совести для всех. Это подразумевает право каждого человека во всех религиозных  вопросах действовать так, как это ему подсказывает его совесть, однако с  тем условием, чтобы этой его свободой не был, причинен ущерб  другому человеку, имеющему на эту свободу такое же право, как и он сам.
    Православная церковь вместе с царским правительством вела ожесточённую борьбу со всевозможными  отклонениями  от  православия. Баптистам приходилось  уходить  в  глухие  недосягаемые  места. Советская власть с её идеологией построения коммунистического общества закрыла на всей территории России все храмы всех религий, уничтожает  всех священнослужителей, считает, что одна должна быть вера в коммунизм.
    Иван рассказывал, что у него были беседы с одним из крупных баптистских священников, который поражал его знанием Библии и мог на  память трактовать все её разделы. Впоследствии он был арестован и осуждён. Действительно, баптисты с большим уважением  относятся  к  евреям. Больше того, они считают его святым народом, избранным Богом на земле, так как Бог даровал им Тору и  передал  им  на  земле  всю духовную жизнь.
- У баптистов жизнь построена строго по  Слову  Божьему,  по  библейским законам,- продолжал Иван, - священник, мне доказывал и приводил конкретные  примеры, что основное  поэтапное  развитие  человечества, или вернее прогресс в обществе идёт от  евреев  и  людей  сотрудничающих с ними.  Что  подтверждает  библейский  стих; который  священник тут же продекламировал: «Итак, если вы будите слушаться гласа  Моего  и  соблюдать  завет Мой, то  будите  Мои  уделом  из  всех  народов: ибо Моя вся земля. А вы будете у Меня  царством  священников  и  народом святым. Вот слова, которые ты скажешь сынам Израилевым».
 Баптисты в это верят,- продолжал священник, - что Бог передал евреям, духовную власть. Но священнослужители другие религии не хотят  признавать, что основа православной, католической, и  мусульманской веры идёт от евреев, от иудаизма, от Торы (Ветхого завета) Особенно мириться с тем, что Бог передал евреям духовную власть. С народом, живущим в галуте (54) не составляет никакого труда заставить  отречься  от  своей веры унижать, оскорблять и уничтожать.  Священник  считал, что  евреи древний Божий народ, который в галуте (54) потерял  свою  гордость, но он был бы сам счастлив, если бы был евреем.
- Странно; почему везде не любят евреев, - стала спрашивать Валентина, - немцы, одна из самых цивилизованных европейских  наций,  так  ненавидят евреев, что устроили тотальное их истребление?
- Я не знаю, могу высказать только своё мнение, – сказал Иван, - я могу согласиться с мнением баптистского священника, но думаю, что причин ещё много. В связи с тем, что евреи упорно признают только свою веру, не желают ассимилироваться, и среди простонародья  они  оказываются чужаками. Евреи  беззащитны  в  чужих  странах,  правительства в  этих стран не только закрывают глаза на беззаконья, творимые против еврееев, но и сами подстрекают к этому и создают преступные законы. А заступиться некому, так как нет у них своего государства. В связи с  таким положением многие евреи сами себя ненавидят за то, что они  родились евреями, не желают быть людьми другого сорта. Вот это  все  и  создаёт общую ненависть.
- Откуда, ты всё это знаешь? - спросила Валентина.
- Я дорогая специально учился, был большим человеком,  был  политруком дивизии, имел высокий чин, занимался атеистической пропагандой. Я знаю, что ты уже догадалась, что  я  еврей,  ты  баба  мудрая. Можешь пойти и доложить старосте.
- Да шо ты гутаришь мой любимы? Да я  ж тябе  не  променяю  на  тыщу мужиков. А шо ты яурей то мини до етого няма дела, глаунае, шо ты чаловек  харошый.
   После того, как Иван признался Валентине, что он еврей, ещё ей признался (хоя скрывать не было смысла), что после его ареста, по  его  мнению, что Всевышний сохранил ему жизнь,  услышав  его  молитвы, и он считает что снова родился на свет. Что отношение к Богу у  него  коренным образом изменилось. Он теперь с молитвой встаёт и ложится спать. Все чудеса, которые с ним произошли в последнее время, заставили его задуматься и вернуться к своей вере, которой он учился с малолетства, вере его отцов. И очень сожалеет,  что поверил пустым  декларациям, и отрёкся от своей веры. И чтобы она не удивлялась, как он будет выполнять свой ритуал.
- Да молись соби мой любимы сколько табе нада, ци  мени жпалко.

     Иван попросил Валентину достать ему пистолет или  другое  какое  оружие, чтобы была у него возможность защищаться, если неожиданно  нагрянут  немцы  или  староста  с  сыновьями.  Имея  за  плечами  военный опыт, Колыму, он знал, что ему самому нужно себя  защищать, надеться не на кого, и если будет у него оружие, он  один  сможет  справиться  со старостой и его сыновьями. Во всяком  случае, его  не  поведут  убивать, как скотину. Он беспокоился  больше  за  Валентину, чем за  себя.  Из-за него может пострадать невинная женщина. Он  продумывал,  как  нужно действовать, если неожиданно нагрянут «гости». А пока стал  держать  в доме вилы и топор.
     У Ивана из головы не выходил убитый коммунист и лесник - как  они могли допустить такую оплошность. Если  уж прятался  коммунист, значит, мужикам  нужно  было  предвидеть,  что  будут  искать. В  лесу, где имеется там такая возможность спрятаться, можно  многое  продумать и предусмотреть. Это не евреи, которым некуда деваться  и  спрятаться,  к которым местное население спокон веков настроено враждебно, и редко кто найдётся защитить и спрятать, а наоборот, выдаст, поможет поймать и передать полицаям и немцам.
     Вскоре предположения Ивана подтвердились. Валентна принесла хорошую весть, что Красная Армия прогнала немцев из-под Москвы. Всякий раз, когда Иван ночью вылезал из подполья, ямку оставляли  откры-той и проверяли, чтобы наверху не оставалось никаких его вещей.  Иван бичевал себя за свою беспомощность, что он, здоровый мужчина, прячется в то время, когда идёт война со злейшим врагом  человечества, злейшим врагом его народа. А он, как кадровый военный,  мог  бы  принести огромную пользу, а он сидит под полом.
       В первых числах февраля ночью раздался резкий стук в дверь.  Иван юркнул в свою конуру в подполье. Валентина в темноте уложила доски, застелила половик, зажгла лампу, накинула полушубок и вышла в  коридор. В дверь беспрерывно колотили.
- Кто там? – спросила Валентина.
- Открывай немедля! – послышался голос старосты.
Забрав из рук Валентины лампу, младший сын старосты  остался  на  пороге с обрезом, староста со старшим  сыном  ворвались  в  дом. Облазив весь дом и весь сарай, старший слазил на чердак, сбросил  одеяло  и  подушку и заявил, что на чердаке кто-то жил.
- Говори, стерва, где жида прячешь? – орал староста.
- Да тож пастель Николая, он жа спал на сене, пока яго не  забрали, – перепуганным голосом хныкала Валентина.
- Гляди, Валька, с огнём шутишь, поймаем, ня жить табе! - сказал староста, оставив открытыми двери, и ушёл с сыновьями.
     Этот визит напугал Валентину до смерти. Иван тоже, хотя и готовился, оказался неготовым. Чудом они не заглянули в подполье - они знали, что почти в каждом доме есть подполье. По-видимому, они не знали точно, что кто-то прячется, только предполагали. Нужно было Ивана  срочно куда-то переправить.
       В деревне периодически появлялись немцы, забирали у односельчан кур, поросят. Размахивая оружием, говорили:
- Матка, давай яйки!.
Заглянули и к Валентине. Видя, что у неё ничего нет, посмотрели на  поросёнка. Валентина стала умолять оставить его, что больше у неё ничего нет, и один из немцев сказал:
- Ger klain!.
Они ушли. Иван в это время сидел в подполье.  Когда  ночью  он  вылез, то посоветовал заколоть поросенка, так как в следующий раз нагрянут и поросёнка заберут. На следующий день Валентина пригласила мужика и заколола поросёнка.
       В пригородном колхозе под Рославлем жил  старик  Игнат.  Он  был лучшим другом бати Валентины - вместе призывались, вместе служили. После армии продолжали дружить, а  поженившись,  дружили  семьями. Когда отец с матерью умерли, Егор приезжал  забрать  брата  Николая  в свою семью. Валентина его не отдала, да и Николай, которому было  лет двенадцать, не хотел оставлять одну Валентину. Егор ещё приезжал, несколько раз привозил хлеба, сала, оставшимся сиротам своего друга.
    Сын Егора Василий, сверстник Валентины, был комсомольским вожаком, работал в райкоме, а затем в обкоме в Смоленске. Вот,  решила  Валентина сходить к Егору за советом, больше обратиться было не к кому.
     Иван за это время, что жил у Валентины, зарос рыжей бородой, которую Валентина аккуратно подстригла ножницами, и в деревенской  одежде выглядел стариком.  Однажды  ночью,  огородами  пробравшись  на дорогу, они отправились в Рославль. На рассвете, их остановил  патруль на железнодорожном переезде. У Валентины не  было  немецкой  справки, а красноармейская книжка и справка  Ивана, выданная  комендантом лагеря, не вызвала никакого подозрения. Их отпустили, но  предупредили, чтобы оформили в Рославле документы.
    Это событие ободрило обоих - они уже считали, что их сейчас арестуют. Они подошли к дому  Егора.  Дверь  открыла  незнакомая  женщина. Когда Валентина попросила позвать Егора, женщина  подозрительно  на них посмотрела и сказала, что они бежали еще до прихода  немцев. Чтобы они быстрее уходили, так как в доме живёт сейчас полицай.
    Иван предложил пойти в город и попробовать достать немецкие справки. Они спросили у женщины, где можно получить справки. Она  ответила, что в рейхсканцелярии в центре города. В  длинном  коридоре  на скамейках сидели посетители и, согласно очереди, заходили  в  комнату. За столом сидела женщина-переводчик в немецкой форме и немец в чине сержанта.
       Валентина объяснила, что они пришли получить немецкие документы,  иначе их предупредили - если документов не будет, то их арестуют. Переводчица перевела, немец стал спрашивать, задавать вопросы,  переводчица переводила, хотя Иван отлично понимал вопросы,  которые  задавал немец:
- Dain man Ivan? O jvol Ivan gut, – сказал немец, разглядывая справку.
- Да, да, это мой, мой ман, - скороговоркой стала говорить Валентина. Немец заполнил форменные бланки аккуратным  немецким  почерком  и поставил печати.
       Выходя из канцелярии, Иван сказал:
- Это теперь уже кое-что.
Хотя  имелся документ, но возвращаться в деревню, открыто  было  рискованно. Это здесь, в городе, согласно документам, выдали справки, а  в деревне староста может прицепиться, что не отвяжешься. В  городе  шла обычная жизнь. Работали  магазины,  на  рынке  толкался  народ,  кто-то что-то продавал, кто-то покупал.
       Неожиданно Валентину окликнули. На санях в  тулупах  сидели  два бородатых мужика:
- Валюха, ты что - не узнаёшь меня? – спросил один из них.
Валентина стала присматриваться и узнала – да  это  Ванюшка,  бывший сосед, друг детства. После того, как родители его женили, она Ванюшку не видела.
      Поговорив с полчаса и обменявшись новостями, Ванюшка рассказал, что торгует скотом, что дела у него  идут  неплохо, и  если  нужна  какая помощь, он готов помочь. Ванюшка спросил, указывая на Ивана:
- Это шо, твой мужик?
- Да,- ответила Валентина.
Разговор сразу  прекратился, образовалась  молчаливая  пауза,  они  распрощались и разошлись. Валентина спросила:
- Не попросить ли помощи и совета у Ванюшки, куда нам деваться?
- А он надёжный?
- Думаю, что надёжный, надёжней не бывает, – ответила Валентина.
      Валентина вернулась, отозвала Ванюшку в сторону и стала  излагать ему сложившуюся ситуацию. Вскоре подозвали Ивана, и  он  включился в разговор. Ванюшка говорил, что в данный момент  он  сделать  ничего не может, что ему надо время подумать, связаться  с  нужными  людьми, но что-нибудь придумает примерно через недельку подъедет, а пока  по- советовал прятаться.
- Нет ли у тебя какого оружия, пистолетика? А то,  представляешь,  мы в каком положении - поймают, кокнут на месте.
Иван полагал, что у делового человека  в  это  тревожное  время  должно  быть оружие. Кроме того, если он даст оружие, то  появится  психологическая надежда, что вряд ли побежит закладывать.  Ванюшка  задумался и сказал:
- Ладно, другой достану!
Отошли за угол, Ванюшка достал из бокового кармана кольт и две обоймы по семь патронов. Иван сунул пистолет в валенок.  Проходили  через переезд в конце дня. Охрана, состоявшая из немцев и  полицаев, остановила, проверила документы. Невысокий немец спросил:
- Frau, dain man?, - Указывая на Ивана.
Среди полицаев Валентина узнала мужчину, полицая из  соседней  деревни. Он стоял с карабином в стороне, и Валентина подумала,  что  он  её не узнал. К деревне подошли, когда было уже темно, но они ещё больше часа прятались в лесу и огородами пробрались к дому.
     Несколько днями позже староста со старшим сыном были в Рославле - приезжали к Гришке, младшему сыну, которого мобилизовали  в  охрану. Возвращаясь, он повстречал полицая из  соседней  деревни. Полицай спросил у старосты:
- Что за мужика здорового рыжего  завела  себе  Валька-кривая?  Давича она была в Рославле с ним.
Староста ничего не сказал, но подумал:
- Значит, не зря был слух, что она кого-то прячет? Кого она  может  прятать? Точно, какого-то жида.
Отъехав от города, сказал сыну:
- Пока никому ничаго не говори, завтра  раненько  возьмём  яго  вдвоём, тёпленького.
        Под утро раздался стук в  дверь,  Валентина  встала,  зажгла  лампу. Иван выскочил в коридор с пистолетом, шепнув,  чтоб  не  брала  лампу, спрятался в темноте. Отворив дверь,  поблескивая  фонариком,  староста схватил Валентину,  потащил  её  в  дом,  обкладывая  отборным  матом, чтобы признавалась, где прячет жида. Сын шёл следом с карабином, держа на изготове, и остановился у открытой двери у порога.
       Через открытую дверь Ивану было  видно  сына,  стоявшего  к  нему спиной, и старосту, который  ударил  Валентину.  Рядом  лежала  охапка поленьев дров. Иван нагнулся, взял полено и со всей силы  ударил  сына по голове. Сын оглушённый, упал на пол. С пистолетом в руке, Иван вошёл в дом  и закрыл дверь. Староста от неожиданности отпустил Валентину, которая отбежала в угол.
- Ну вот я здесь, что тебе нужно? – спросил Иван.
Староста стоял бледный и тихим дружелюбным голосом произнёс:
- Хотели проверить документ.
- Сейчас я покажу тебе документ, – Иван подошёл к старосте, приставил пистолет ко лбу и выстрелил, пуля прошла навылет.
     На дворе была темень, валил мокрый снег. Запряжённая лошадь стояла, привязанная к плетню. Иван с Валентиной перетащили  труп  старосты и оглушенного сына, который стонал, в сани. Деревня  спала,  кругом была мертвая тишина. Иван один хотел отогнать лошадь в лес, Валентина запротестовала, что одного не отпустит. Отъехав километра два от деревни, Иван сказал, что сына надо пристрелить - если  очухается,  то  нам кранты.
       Отъехав ещё километров,  пять  Валентина  сказала,  что  лес  сейчас кончится, а там начнётся открытая  местность  и  потом  деревня. Нужно принимать какое-то решение, что делать с сыном.  Как  ни  хотелось  его пристреливать - молодой парень, но деваться было некуда,  несмотря  на библейские заповеди «не убей». Пришлось взять грех на душу, война - не ты его, так он - тебя. Сделав контрольный выстрел в голову, Иван и Валентина сняли автомат  с  плеча  сына.  Стегнув  лошадь, свернули  в  лес, чтобы окольными путями вернуться в деревню. Начинало светать.
       Наблюдая из леса за деревней, Иван и Валентина  видели,  что  пока всё тихо. Шла обыденная жизнь, дымились трубы хат, выходили  мужики и бабы выходили из хат и возвращались. Решили, что Валентина отправится домой, а Иван пока понаблюдает за деревней.  Ближе  к  вечеру, со стороны, куда отгоняли лошадь, показались две  подводы. Возвращалась лошадь старосты. Мужик, держа вожжи, шёл рядом, на другой  подводе ехали мужики из соседней деревни.
    В деревне начался переполох. Люди выходили из домов и шли к дому старосты. Иван замёрз, целый день на морозе, хотя  был в  полушубке  и валенках. Идти в деревню не решался. Стало темнеть. Иван услышал голос Валентины и пошёл к ней. Валентина рассказала, что они вне подозрения. Мужики говорят, что на старосту напали партизаны,  но  странно, что не забрали лошадь, и тёплые вещи. Полицаи рыскают  по  деревне  и говорят, что их прикончили кто-то из своих. Заходили и в её хату,  спрашивали, может, у неё есть какие-либо подозрения. Валентина принесла хлеба, сала, беспокоилась, что Иван весь день голодный и сказала:
- Родный, пидимо до дому.
     Немцам особого дела до убийства старосты не было, у них появились другие заботы. Убили одного старосту, назначат другого.  К  весне  1942 года в лесах появились вооружённые люди – партизаны, которые начали тревожить немцев. Трудно определить,  где  партизаны,  а  где  бандиты. Ночью наезжали в глухие деревни, забирали у  крестьян  последнее,  называли себя партизанами. Этих партизан местные люди боялись больше немцев. Они не церемонились и со словами:
- Ах сволочи, бережёте продукты для немцев! - могли тут же  убить  любого и каждого.
      Вскоре старостой стал уважаемый старик Кузьмич (к большому удивлению Валентины), который  принимал  активное  участие  в  создании Советской власти в деревне, и она никогда не могла подумать,  что  этот человек начнет работать на немцев. Когда Кузьмич понял, что такое Советская власть, когда крестьянам вначале дали землю, а затем  все  отобрали а работящих мужиков стали раскулачивать и отправлять в  Сибирь, Кузмич отошёл от власти и стал  тихо  работать  простым  колхозником, ссылаясь на плохое здоровье.
     Иван задумался, что в этом деле есть какая-то логика. Человек,  который хочет продолжать дело убитого старосты, хорошо подумав, побоится сразу занять этот пост.
- Посмотрим, поглядим, приглядимся, - сказал Иван Валентине.
 Через две недели приехал Ванюшка навестить родителей  и  заглянул  к Валентине. Он стучал, уже хотел уходить, как Валентина открыла дверь.

16 Продолжение        http://www.proza.ru/2008/01/30/230