Отдых у моря

Жизнь в Подмосковье. Часть 1

Итак, я приехал в пионерлагерь на последний срок в августе. Меня поселили вместе с такими же мальчишками, как и я, в длинный дом, очень напоминающий барак. Пионерлагерь располагался в предгорье Кавказа на берегу моря.

Большинство детей были детьми тогдашней элиты, партийных деятелей, крупных офицеров Армии, НКВД, чиновников и директоров крупных предприятий. Они настолько привыкли, что перед ними, детьми руководителей, даже взрослые, но подчиненные их родителям работники, пресмыкаются и выполняют их капризы, поэтому появление детей тех, кто работал на Колыме, даже руководителей приисков, и других горных предприятий, приводил их в бешенство, и они старались с нами не общаться.

Мы по привычке считали, что нельзя пренебрегать друзьями, которые могу выручить нас в трудную минуту, поэтому относились друг к другу, как к равным себе. Так же мы относились и к детям начальников, и никак не могли понять, почему они не общаются с нами. Так как нас было много, мы, не считаясь с их амбициями, общались друг с другом.

Особенно я подружился с одним парнем, который жил в соседнем поселке с Усть Омчугом. Он был постарше меня, но такой же любопытный и безалаберный, как и я. Нам частенько попадало от руководителей лагеря. Самым страшным наказанием в то время для нас было лишение утреннего компота, казалось бы, в краю, мандаринов и абрикос, мы должны были привыкнуть пить соки настоящих фруктов. Ничего подобного, видно по привычке, компот для нас был самым вкусным напитком.

Утро начиналось с зарядки, а потом мы строились на пионерскую линейку, в которой нас с другом вспоминали в различных выражениях. После ужина мы все строем шли на черное море купаться, между лагерем и пляжем проходила насыпь железной дороги.

Мы проходили на пляж по туннелю под дорогой, и на самом краю туннеля осы построили себе гнездо, и, как, оказалось, внимательно смотрели за нами. Однажды мой друг, решил проверить, есть ли в гнезде осы, и метнул камень в отверстие для выхода ос. Оказалось, что осы там были, они немедленно зло загудели, тучей поднялись над нами, и стали пикировать на нас.

Строй тут же распался, и мы бросились бежать к морю. Все-таки нам всем досталось, они пикировали на нас, как бомбардировщики и жалили в наши открытые места, а так как кроме трусов у мальчиков ничего не было, мы были усеяны осколками жал.

 Когда мы прибежали к морю и нырнули в него, осы еще недолго покрутились над нами и исчезли.

Потом над нами смеялся весь пионерский лагерь. Мы были похожи, на каких-т невиданных зверей, вместо глаз щелочки, носы больше походили на картошку, губы растолстели так, что видны были зубы, а наши тела распухли от шишек, как елка с елочными украшениями.


Как ни странно пострадал больше всех мой друг, видно они рассмотрели его и искусали больше всех, он даже неделю полежал в санчасти.


Самый крупный подарок для нас северян было море. Что понимают эти хлипкие южане, жители приморья, что такое море. Когда мы бросались в море, казалось, что теплые руки матери ласково обхватывали нас, не давая утонуть, а легкое прикосновение волн по коже похож был на материнский поцелуй. Когда нырнешь в морскую глубь и откроешь глаза, то можно увидеть необычайное зеленое чудо, на дне сверкали различными цветами камешки, чуть глубже, размахивали своими длинным листочками водоросли, а мимо проплывали, почти прозрачные медузы, от которых мы шарахались, так как прошел слух, что они могут ударить током.
Наконец, воздух кончался в легких и я выскакивал наверх и проплывал немного до того места, где можно стать на ноги.

Мы ходили всем отрядом в походы в соседний колхоз. Однажды пришли на табачную плантацию и нам показывали, как большие листья табака собирали в мешки, и уносили в небольшой перерабатывающий заводик. Ходили также и на чайные плантации, их тоже уже собирали на переработку. Однажды поехали в Сочи в дендрарий, где ходили по небольшим пригоркам и рассматривали необычайные растения.

Все пионеры должны были чем-то заняться, делать модели машин, лодок, самолетов. Я, конечно, выбрал собирать модели самолетов, но, как я ни старался, они у меня почему-то не взлетали, тогда я перешел на поделку маленьких лодочек, так они, сделанные в основном из дерева, назло мне переворачивались и тонули. Слава богу, можно было заняться спортом, вот тут у меня даже выявился талант, бегать на короткие дистанции, и я даже выезжал в какой-то другой Пионерский лагерь на соревнования и занял там призовое место.


Однажды мы с другом решили залезть на большую скалу, которая стояла над морем, и куда лазили старшие ребята. Нас, из младших групп туда не допускали, но нам с другом очень хотелось попасть на вершину этой скалы, если вы спросите зачем? Я бы не смог ответить, есть такое слово “Слабо”, и все, для меня это было, как для дуэлянта брошенная перчатка.

И вот тихим ранним утром, когда солнышко только встало, но лагерь спал, мы с ним, взяв простые бельевые веревки, вылезли в окно барака, и пошли по направлению скалы. Дойдя до нее и стоя у подножья, мы с другом стали думать, зачем нам веревка. Плюнув на нее, мы стали осторожно залезать, почти по отвесной скале. Правда, на ней было много выступов, и мы, переходя от одного выступа на другой, начали свое восхождение наверх.

Вы можете мне не поверить, но так как я пишу воспоминания, а не сказку, то это, к моей радости и гордости было, мы часа через два, а может быть, через три забрались на вершину. Оказывается, это был просто большой уступ, и надо было лезть еще выше, и мы бы полезли, если бы нашли удобные выступы, но их не было.

Выступ, на который мы забрались, имел углубление в скале, и мы удобно расположившись, решили немного отдохнуть, вот тогда мы за все свое восхождение, впервые посмотрели вниз на море, и не узнали его. На громадном пространстве до самого горизонта, ходили по морю громадные волны, сильный ветер срывал с верхушек волн брызги, и они сплетались в сплошной водный поток. Только сейчас мы услышали рев ветра, который обрушивался на скалу, но не доставал нас.

Потом мы узнали, что на линейке, ребятам объявили о штормовом предупреждении, переданном по радио. Пионеры должны были сидеть в своих домах и не высовываться наружу. Мы сидели и смотрели, как над нами собираются черные тучи в одну, и она постепенно заполнила все небо, скрыв от нас солнце. Потемнело так, что мы не видели друг друга, ветер бесновался в нашем укрытии, теребя наши майки, пытаясь сорвать с нас скальпы.


Потом с одного края неба на другой сверкнула острым зигзагом молния, нам казалось, что она пролетела недалеко от нас, но мы не успели испугаться, так как раздался страшный грохот, и опять мы не успели испугаться, потому что сверкание молнии и удары грома слились в одно целое.

Не знаю, сколько это продолжалось, но выстрелы из пушек по нашему убежищу продолжались, для нас бесконечно. Вой ветра, сверкание молнии, и удары грома еще усилились, когда откуда-то сверху полилась вода.

Нет, это был не дождь, это море приподнялось до неба, и обрушилось на нашу скалу. Это неистовство мы уже не видели, а только слышали, как грохочет гром, и как ливень бесконечным потоком обрушивался на нас.

Мы очутились под водой, также как тогда, когда ныряли в море. Вскоре воздуха совсем не оставалось в легких, и мы не выдержав, вдохнули его, и неожиданно чистый необычайно вкусный озоновый воздух, прошел в наши легкие, очистив их от углекислоты, а наши души от страха и ужаса.

Мы взглянули вниз на море, оно все еще пыталось достать небо, но ветер уже не срывал с волн брызги. Черная туча куда-то ушла и солнышко победно, как ни в чем не бывало, осушило нашу одежду и слезы, которые были на нашем лице.

Полежав немного на спине, и придя в себя, мы стали думать, как спуститься на землю. Я все время говорю мы, потому что нас было двое. Оказывается, только я ощутил не только страх, но и еще какое-то невероятное очарование в этом ужасе, заставившего меня помнить это волнительное и счастливое упоение в невыносимом страхе.

Вскоре к нам подошли горноспасатели и сняли с вершины. Мой друг, не только покаялся в нарушение дисциплины, но и обвинил меня в подстрекательстве.

Я, как всегда искренне не понимал, в чем моя вина и не раскаялся ни в чем. Директор пионерлагеря потребовал исключить меня из пионеров, но его не поддержали воспитатели, так как почему-то я им понравился, несмотря на все мои похождения.

Так я в очередной раз остался пионером. Друга я больше не встречал, хотя он жил где-то в Москве, и мы даже хотели с ним переписываться, и даю слово, что я тут же забыл бы о его предательстве, но он так и не написал мне ни строчки.


Наверное, через неделю, закончилось время отдыха в лагере, и нас повезли в Москву. Так получилось, что я попал в одно купе к тем самым ребятам, чьи родители для тех времен были высшим обществом в стране. Вот тогда я впервые столкнулся с дедовщиной, они решили сделать из меня мальчиком на побегушках и пытались заставить меня выполнять за них различные дела.

Я, конечно, воспротивился их намерениям. Я мог бы сказать, что не стал им прислуживать из-за того, что я свободолюбивый человек, но я пишу чистую правду, я просто был ленив до чертиков, и заставить меня делать что-нибудь выше того, что я должен сделать невозможно до сих пор. Начались драки, и так как я отчаянно сопротивлялся, то мне здорово попадало, пока одна из пионервожатых, которая в лагере заступилась за меня, взяла меня в свое купе, и я спокойно доехал до Москвы, а потом до поселка “Заветы Ильича”, где я и жил четырнадцать лет.


В сентябре я пошел в школу, в 6 класс. Школа была еще старой, она находилось в деревянном двухэтажном здании, где и начались мои занятия. Вот тут и дала знать о себе Колыма. Я стал учиться все хуже и хуже, у меня стала постоянно болеть голова, а главное, что больше всего испугало мою маму, это то, что я стал очень тихим и скромным, и никаких проказ и записок от учителей не было.

Тогда она отвезла меня к своему знакомому врачу в Москву, он осмотрел меня, и сказал, что ужасный климат Колымы изменил у меня вегетативную систему, и мне надо просто напросто отдохнуть и хорошо питаться.

 Все-таки я попытался, окончить 6 класс, но меня замучил Русский язык, и я не сдал экзамен, может, кто помнит, одно время мы сдавали экзамены после каждого класса. Так я на следующий год оказался все в том же шестом классе, но уже отдохнувший и здоровый.


Г.Д.