4. Золото и серебро

       


       Пойдемте, следуйте за мной;
       Простерся вечер над землей,
       Как пациент под маской на столе;
       Пройдем сквозь опустевших улиц ряд,
       Где ночи утопить хотят
       Бессонницу по грязным номерам,
       По барам, где ликером угощают дам;
       Пройдем по улицам, тягучим, словно
       спор,
       
       Который оборвет в упор
       Вопрос ошеломляющий...
       Не спрашивайте: «Что грозит?» –
       Пойдемте, нанесем визит.
       Томас Элиот,
       «Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока"
       (перевод И. Кашкина)



       В первый день каникул Кристина проснулась от того, что в ее окно сквозь неплотно задернутую занавеску заглянуло красноватое морозное солнце. Она тут же села на кровати и взяла со столика часы. Было совсем еще рано, но спать уже не хотелось. Внизу, где часы показывали дату, значился «15 день зимы». Отлично. Всего каких-то десять дней до Нового года. С этой мыслью она принялась одеваться, особенно тщательно выбирая платье и ленту для волос, словно сегодняшний день был чем-то особенный. На самом же деле, ее всего лишь пригласила в гости Лизадора, а больше никаких планов у нее и не было. Конечно, не считая того, что она по-прежнему будет смотреть в Зеркала...
       Бабушка сидела на диване в гостиной и читала какую-то книгу в толстом переплете. Судя по всему, она встала уже давно.
- Доброе утро, - весело сказала Кристина.
       Адора оторвалась от книги и взглянула на внучку. Но слова, которые она собиралась сказать в ответ, застряли где-то на полпути, а зародившаяся было улыбка, потухла. Как же Кристина была сейчас похожа на ее Марию! Словно время вдруг каким-то чудом вернулось на двадцать лет назад – и перед ней стояла ее дочь в этом матово-голубом платье, сидящем точно по фигуре и с синей тонкой ленточкой в волосах... Да, Мария всегда носила точно такую же прическу.
- Что с тобой, бабушка?
- Ничего, - Адора, все-таки, выдавила какое-то подобие улыбки сквозь странную тупую боль в районе сердца.
- Не ври мне! Я же вижу, что у тебя глаза на мокром месте.
- Просто Долена дала мне очень грустную книгу, - отозвалась она и, словно извиняясь, указала на темно-зеленую обложку, на которой витиеватыми буквами было выведено «Огарок свечи».
- Ты такое читаешь? – усмехнулась Кристина. – Кажется, это любимый роман Маривиты... Ладно, прости. Ты, правда, ничем не расстроена?
- Правда. Ты лучше скажи, как там у тебя с Зеркалами? Есть какие-то новости?
- Думаю, я видела тот мир, о котором говорила Мудрейшая, - задумчиво проговорила девушка, сев рядом с бабушкой на краешек дивана, и принявшись машинально оправлять свое платье. – Но я не уверена до конца. Это странный мир... там есть много такого, о чем рассказывала Анилис – например, высокие серые дома, самолеты – железные сооружения, похожие на оргомных птиц, в которых люди могут передвигаться по воздуху. И люди там какие-то очень серьезные. Я слушала их разговоры: они всегда сомневаются в чем-то, чего-то боятся. Может быть не все, конечно, но те, которых я видела... Одна девушка советовалась с матерью, стоит ли ей выходить замуж за какого-то парня. Они долго говорили о том, насколько он надежный, не собирается ли ее обмануть, сколько у него денег и достаточно ли он серьезен. Но ни разу за весь разговор я не услышала слова «любовь». А еще они там быстрее взрослеют. Кажется, все же, в разных странах не одинаково, но где-то совершеннолетними становятся в восемнадцать, а где-то – в двадцать один. Об этом говорили двое мужчин, они... обсуждали девушек. Очень грубо осуждали.
       Кристина замолчала, вспоминая еще какие-то детали. Кажется, в том мире – а она уже научилась отличать его от других – не было гномов, сильфов, нимф, наяд... словом, никого, кто, не будучи человеком, обладал бы человеческим разумом. Это был только мир людей. И это было так непривычно, что пугало ее, пожалуй, даже больше, чем шумные города и мчащиеся по дорогам железные повозки-машины.
- Но почему ты говоришь, что не уверена в том, что этот мир – и есть тот самый, куда попали твои родители? – спросила бабушка.
- Не знаю... я их не чувствую. Может быть, вообще есть много похожих миров, в одном из которых их и нужно искать... не знаю. Анилис сказала, что я пойму, когда увижу тот самый.
- А это значит, - вставая, сказала Адора, - что ты действительно это поймешь, когда придет время. Не надо торопить события.
- А что тогда делать?
- Сейчас? Завтракать.
       Около полудня к ним заглянул Брин. Войдя в прихожую, он стряхнул со своей шапки целый снежный сугроб и извиняющимся тоном пожаловался на метель. Пока Адора угощала его горячим грогом, гном расспоасил ее о том, какую елку лучше принести сегодня к вечеру, и рассказал о том, что готовят его собратья к Новогоднему празднику. И как раз тогда, когда он принялся рассказывать о фейерверках, Кристина вдруг вксочила со стула.
- Что-то не так? – не понял Брин.
- Нет, просто я вспомнила, что уже опаздываю к Лизадоре! Всем до вечера!
       Она быстро натянула на ноги высокие кожаные сапоги, надела пальто, посадив в широкий внутренний карман своего котенка и выбежала за дверь. Метель, и правда, была ужасная. От снега ничего не было видно на расстоянии вытянуной руки, и Кристине пришлось плотнее запахнуть капюшон, чтобы он не летел ей в глаза. Дом Лизы был недалеко, и она добежала до него всего за несколько минут, но когда девушка оказалась на пороге, снега на ней было столько, словно она весь день бродила где-то в горах.
       Дом родителей Лизадоры был далеко не таким скромным, как бабушкин. В нем была два этажа, стены внутри были обиты розовым деревом, так хорошо отшлифованным, что все кругом блестело. С потолков свисали изяшные серебряные люстры со множеством тонких белых свечей, а в каждой комнате на полу стояли большие фарфоровые вазы с изображениями фениксов, горизонталов и наяд – и статуи, изображавшие каких-то высоких и очень красивых существ, названия которым Кристина не знала. Но, несмотря на внешнюю красоту, этот дом был еще и уютным, и именно поэтому Кристине здесь нравилось.
       У родителей Лизы была служанка – лесная нимфа по имени Лилия. На первый взгляд она была очень похожа на простую молоденькую девушку, но для человеческого существа была слишком легкой и хрупкой. Казалось, она ступала, почти не касаясь земли, а талия у нее была такая тонкая, что ни одна девушка не добилась бы такого эффекта, даже дважды затянувшись в корсет. Кроме того, у Лилии были огромные глаза, такие зеленые, как листья, когда смотришь сквозь них на солнце, и длинные волосы, отливабщие цветом весенней травы. Она встретила Кристину на пороге, помогла ей снять пальто (Селениан, никогда прежде не видевший нимф, недовольно зашипел) и проводила в гостиную.
Там уже был накрыт обеденный стол, но Лизадора, видимо, еще не спустилась. Вместо нее Кристину встретил ее младший брат Бенадриан, такой же светловолосый и голубоглазый, как и его сестра.
- Привет, Кристина, - поздоровался он. – Красивое платье.
- Спасибо, Бен. А где Лиза?
- Переодевается. Она все утро вместе с Лилией наряжала елку, так что просто не успела этого сделать.
       Елка, стоявшая в гостиной, была высотой чуть ли не до потолка. Кристина подумала, что никогда еще не видела так красиво украшенного навогоднего дерева. Банты из полупрозрачной блестящей ткани, светящиеся стеклянные шары и отливающие перломутром гирлянды были полностью выдержаны в синем и золотом цвете. Сама же ель была зеленой (раньше, насколько помнила Кристина, Лиза предпочитала голубые), а в ее густых ветвях пархали крошечные сильфы с тонкими радужными крыльями, похожими на крылья больших стрекоз. От взмахов этих крыльев слышался легкий и нежный звон, так что, если не присматриваться, можно было подумать, что звенит сама елка.
- А сильфы у вас откуда? – спосила Кристина. – Разве они не спят зимой?
- Они у нас тут с осени. Сейчас отогрелись в тепле – вот и летают. О, вот и Лиза!
       Увидев подругу, Лизадора спустилась с лестницы чуть ли не бегом. На ней было чудное платье цвета молока с вишневым сиропом, а на лице играл веселый румянец.
- Кристина! Давно ты здесь? – спосила Лиза, крепко обняв ее и снова отпустив.
- Нет, я только что пришла. Метель на улице страшная!
- Да, я видела. Ты замерзла? У нас есть вино, сейчас мы тебя отогреем, - заговорческим тоном прибавила она и тут же рассмеялась. Было непривычно видеть Лизу в таком веселом расположении духа. «Наверное, на нее подейсвовали каникулы и предстоящий праздник, - решила Кристина. – Ну, и долгое общение с Лилией – ведь нет никого смешливее нимф».
       Родители Лизы уехали в гости в соседний поселок, а потому вина сегодня налили даже Бену. Селениану же досталась копченая рыба и фруктовая вода. Правда, поначалу он не хотел ее пить, но вскоре понял, что ничего другого ему не светит, и покорно вылакал целое блюдечко. Друзья долго говорили о гимназии с ее учителями и студентами, о подготовке к празднику и ярморке, которая теперь не прекращала свою работу ни на минуту. Но когда еды на столе основательно поубавилось, а все общие темы иссякли, Лиза достаточно деликатно намекнула брату, что хотела бы поговорить с подругрй наедине. Бен не стал особо возражать – он как раз собирался пойти с друзьями на площадь.
- Ну, что нового показали твои Зеркала? – спросила Лиза, как только дверь за братом закрылась.
- Многое... Знаешь, мне кажется, я уже почти нашла то место, где оказались мои родители.
- Что это значит – «почти»?
- Не знаю, - снова ответила Кристина. – Наверное, то, что я не уверена в этом до конца. И еще... мне не совсем нравится тот мир, о котором я думаю.
       Она не стала говорить этого бабушке, но не могла не сказать подруге. Она и сама не могла понять, что же именно в том мире плохого, но он не нравился ей – и это ее тревожило.
- Но ты ведь все равно постараешься попасть туда – если, конечно, это то самое место? – тихо спросила Лиза.
- Конечно! Как только буду уверена. И чем скорее это произойдет, тем лучше. Бабушка сказала мне сегодня утром, что я не должна торопить события, но я вижу, с каким нетерпением она ждет, что я найду маму. Она очень скучает по дочери.
       Лиза помолчала немного. Для нее это была нелегкая тема – ведь это не ее родители попали в другой мир, и она не могла ничего советовать. Но ей не хотелась, чтобы Кристина рисковала. Она боялась за нее.
- Знаешь, когда это случится, - наконец сказала она, - постарайся побыстрее вернуться. Мы без тебя долго не сможем – и я, и Маривита, и Тим.
- Почему не сможете? – улыбнулась Кристина. – Во мне ведь нет ничего особенного.
- Ну, мы просто тебя любим. И потом, раз Мудрейшая доверила тебе зеркала, значит что-то особенное в тебе, все-таки, есть.
       Пока они говорили, метель за окном утихла. Теперь лишь мелкие снежинки кружили в голубовато-сером морозном воздухе. Приближались сумерки, и Кристине было так тепло и уютно в кресле у камина, что ее стало клонить в сон. Что до Селениана, то он давно уже уснул, свернувшись клубочком у нее на коленях. Но неожиданно Кристина почувствовала какой-то странный внутренний толчок и резко выпрямилась. Было такое ощущение, что кто-то громко, но при этом, абсолютно бесшумно крикнул ей на ухо.
- Что с тобой? – спросила Лизадора.
       Кристина постаралась прислушаться к себе, и вдруг случайно нащупала круглый и плоский предмет в кармане платья. За окном постепенно сгущались сумерки...
- Все в порядке, - сказала она, вставая. – мне просто нужно выйти ненадолго.
       И, резко посадив на плечо недовльного тем, что его разбудили, котенка, девушка бросилась в прихожую.
- Мне пойти с тобой? – крикнула Лиза.
- Не надо!
       Кристина кое-как накинула пальто, пересадила Селениана во внутренний карман, и выбежала из дома. Что-то внутри н словно подгоняло ее, твердило: «Быстрее, быстрее!», ускоряло ее пульс. Она даже не стала дожидаться того момента, когда окажется дома, на своем диване, при свете люстры – просто присела прямо тут, на крыльце, и достала Зеркала из кармана платья. Когда она открывала защелку, от волнения у нее дрожали пальцы. Наверное, именно это она и должна была почувствовать – и не чувствовала до сих пор.
       Зеркала уже привычно поприветствовали девушку своими яркими серебристыми искраим, но на этот раз картинка проступила из тумана почти мгновенно. Кристина увидела довольно узкую и темную улочку, освещенную только сверкающей красной вывеской над неприглядной темной дверью какой-то забегаловки. Судя по всему, мир был тот самый, где сейчас могли быть ее родители. Но чтобы убедиться, она принялась внимательно разглядывать то, что услужливо показывали ей Зеркала. Для того, чтобы прочесть, что было написано на вывеске, ей, как это обычно и бывало, потребовалось несколько секунд. Но вскоре незнакомые буквы превратились в размашистую надпись «У Тома», а снизу черной краской было приписано: «Банально и паршиво». К чему это относилось – только к вывеске или ко всему заведению, Кристина не поняла. Но она не стала на это отвлекаться, потому что недалеко от дверей этой, какой бы она там ни была, забегаловки, столпилось человек десять-двенадцать. Среди них были и мужчины и женщины, которые что-то оживленно обсуждали: то и дело слышались грубые выкрики и довольно-таки мерзкий смех. Женщины были, судя по всему, очень молоды, но одеты так ярко, открыто и безвкусно, а на их лицах было столько краски, что сразу было не так-то просто определить их возраст. Почти на каждой из них висело золото, но эту почему-то не украшало даже самых хорошеньких. И, несмотря на то, сколько денег было затрачено на их вещи, они смотрелись как-то почти неопрятно. Мужчины же, напотив, казались какими-то отвратительно приглаженными, словно начищенная до блеска плохая обувь или расшитое золотом дырявое платье. И все они толпились нестройным полукругом вокруг молодого мужчины в темно-синих брюках из какой-то плотной ткани и черной кожаной куртке. У него были темные волосы, аккуратно зачесанные назад и, кажется, чуть волнистые; темные борви и, наверное, темные глаза, но рассмотреть это сейчас было трудно. Лицо у него было приятное и немного необычное. Наверное, потому что, оставаясь почти неподвижным, оно казалалось одновременно и скульптурно-резким – и неуловимо мягким. Кристина никогда еще не встречала такой такой двойственности восприятии при почти абсолютной правильности черт. Мужчина казался внешне совершенно спокойным, но что-то выдавало его. Он был напуган.
- Ну, Спарк, как ты собираешься выкручиваться на этот раз? – громко спросил мужчина с широким лицом и капелькой пота над верхней губой. – Мы все уже успели устать от твоих обещаний.
       Спарк... это неуклюжее имя совсем ему не подходило. Как и эта компания. Кристина спрашивала себя, что его может связывать с этими людьми, но не находила ответа. Он был слишком на них не похож.
- Подождите еще несколько дней, - ответил он. Голос у него был твердым и сдержанным. Но сам он был слишком напряжен, словно хотел по собственной воле сделаться каменным. – Я достану вам нужную сумму.
       Одна из девиц, с неестественно светлыми волосами и в очень короткой юбке, открывающей стройные ноги на высоких каблуках, громко расхохоталась. Спарк даже не взглянул в ее сторону.
- Послушай, - тихо и вкратчиво проговорил высокий мужчина с бесцветными волосами. Он был самым лоснящимся из всех от своего наносного блеска, и Кристина решила, что он он и есть главный в этой пестрой толпе. – Мы здесь не шутки шутим. И задолжал ты нам отнюдь не десять баксов. Так что или выкладывай деньги или...
       Он кивнул парню слева от себя, и тот достал откуда-то из-за пояса странный черный металлический предмет. Он нарочито лениво покрутил его на пальце и направил на Спарка.
- Еще раз повторяю, - все тем же ровным голосом отозвался тот. – Деньги будут через пару дней. – Он так плотно сжал челюсть, что губы сделались совсем тонкими. Но он не мог превратиться в камень – не имел такой власти над собой.
- Тебе прекрасно известно, что все сроки давно уже вышли, - сказал человек с бесцветными волосами. И на мгновение там, за зеркалом повисла звенящая, давящая тишина.
       Кристине вдруг стало страшно. Словно предчувствие наступающей непоправимой беды парило не только в воздухе того, другого мира, но каким-то образом проникло сквозь стекло в морозный воздух у дома Лизы. Ее окатила волна какого-то незнакомого тошнотворного страха. Хотелось крепко зажмуриться или захлопнуть Зеркала, но она не могла пошевелиться. Она смутно сознавала, что вот сейчас...
- Тебе конец, Спарк, - прошелестел парень, державший на вытянутой руке железную (смертоносную, конечно) штуковину. Кристина видела, как сильно Спарк сжал руку в кулак – до хруста в пальцах.
- Подожди минутку, Дик, - вдруг передумал «главный». – Дадим нашему смельчаку еще один шанс, - и, вяло усмехнувшись, прибавил. – Последний.
- Ты хочешь снова упустить его, Фрост? – недовольно воскликнул один из мужчин.
- Вовсе нет. Просто хочу полуить свое. Словом, Спарк, ты останешься жив, если кто-то из девушек согласится внести за тебя залог. Я бы и нашим парням предложил, - он снова скривил губы в неприятной усмешке, - да вряд ли кто-то из них захочет.
       Девушки больше не смеялись. Двое из них даже заметно побледнели под толстым слоем пудры, глядя на Спарка со смесьсью жалости и безотчетного ужаса. Но Кристина понимала, что если у кого-то из них и хватит золота или денег, чтобы заплатить за его жизнь, то смелости явно не хватит. Они боялись Фроста. А может, и Дика с его оружием.
       Кристина почувствовала, как в ней закипает возмущение, даже ярость. Как же так? Неужели ни у кого не хватит и того грамма смелости, который требуется для того, чтобы просто пойти наперекор заранее продуманной схеме? Ведь от этого зависит жизнь человека! К тому же, он был совсем еще молод: насколько она могла понять, по меркам его мира, Спарку было никак не больше тридцати...
       Нет, это было несправедливо! Так несправедливо, что Кристина больше не могла осторожничать. И, почти не думая о последствиях, она прикрыла Зеркала, позволив одной зеркальной створке отразиться в другой, создав тот самый бесконечный коридор, о котором ей говорила Мудрейшая. Она до сих пор не была уверена, что это и был тот мир, который ей нужен. Зато она точно знала, что сейчас она сама ему нужна...
       Глядя а к зеркальный коридор, Кристина сперва снова увидела только искры. Но на этот раз они были такими яркими, что слепили глаза. У девушки возникло вдруг странное чувство, что она проваливается куда-то вниз, словно тонет в огромном серебряном море. Где-то в уголке сознания, словно короткая вспышка света, возник набросанный карандашем портрет, висеший над ее кроватью: молодая женщина с длинными волнистыми волосами и ласковой улыбкой, мужчина с темными усами – и маленькая девочка с короткими кудряшками, сидящая между ними. Она сама... Портрет вспыхнул и тут же погас. На смену ему в сознание ворвался пронзительный писк котенка. Селениан рвал внутренний карман пальто, пытаясь остановить свою хозяйку. Но это было уже не важно.
       Кристине вдруг не стало хватать воздуха, голова кружилась. Пришлось крепко зажмуриться и посильнее сжать пальцами Зеркала. Как странно... Интересно, от этого еще никто не умирал?..
       Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Кристина так глубоко вдохнула врздух, что казалось, он вот-вот разорвет ей лекие. Она сидела на корточках, все еще крепко сжимая в руках Зеркала, ее била крупная дрожь, а платье под пальто прилипло к спине от пота. Кругом было темно. Она прижалась спиной к шершавой стене, и встала на ноги, используя ее, как опору. На тамно-серой каменной дороге лежал обрывок гирлянды, а справа... да, справа, выглядывая из-за соседнего дома, виднелась светящаяся красная вывеска.
       «Успеть бы», - стремительно мелькнуло в голове у Кристины. Ее слегка шатало, но она постаралась с этим справиться.
- Умоляю, сиди тихо, - сказала она котенку, на ходу расстегивая пальто. То ли здесь было слишком тепло, то ли так подействовало на нее перемешение, но ей было мучительно жарко. Котенок тихонько обиженно мяукнул и успокоился. Кристина снова спрятала Зеркала в карман своего платья, наощупь убедившись, что плотно закрыла защелку....
       Когда девушка вышла на слабо освещенную вывеской площадку, все стояли в точно таких же позах, в каких она в последний раз увидела их сквозь стекло. Казалось, с того момента, как она приняла решение покинуть свой собственный мир, здесь прошла всего секунда.
- Что, никто не хочет заплатить за этого мерзавца? – изобразив насмешливое недоумение, осведомился Фрост.
- Я хочу, - выступив вперед на все еще нетвердых ногах, сказала Кристина. Произносить чужие звуки, складывая их в слова, оказалось еще более странно, чем слушать и понимать.
       Что-то громко стучало у нее висках, давая силы действовать, а не бежать обратно. Что-то похожее она в последний раз чувствовала на четвертом курсе, когда ей пришлось при всей гимназии вступиться за Гордиана. Странно, но сейчас было ничуть не страшнее... Ничуть.
       Спарк, у которога она стояла почти за спиной, но немного левее, резко обернулся. Несколько секунд все взгляды, словно тускловатые прожекторы, были направленны на нее. Но по прошествии времени, вполне хватившего, чтобы перевести дыхание, тишина взорвалась визгливым и хрипловатвм хохотом. Кристине это было все равно. Ее даже подбодрило немного, когда она заметила (или это только так показалось?), что одна из девушек засмеялась от облегчения. Кристина перевела взгляд на Спарка. Он делал ей какие-то знаки глазами, очень похожие на бессловесное: «Уходи!»
- Шла бы ты домой к маме, малышка, - омерзительно-приторным тоном озвучил эту идею Фрост.
       Снова послышался смех. Кристина протянула правую руку к левому запястью и расстегнула застежку часов. Она надеялась, что на самом деле они хотябы немного тяжелее, чем стали казаться ей за все эти годы.
- Смотри-ка ты! – поразился Дик, снова принявшийся крутить на пальце свое дурацкое оружие. – Не уходит! Сколько тебе лет-то, детка? Шестнацать есть?
- Немного больше, но это тебя не касается, - разозлилась Кристина. Она посмотрела прямо на Фроста и резко спросила, - Ты здесь главный?
       Фрост приподнял бровь, что, скорее всего, должно было означать удивление, а затем обвел взглядом своих приятелей и подружек, словно приглашая их оценить представление.
- Тебе не хватит денег, чтобы выкупить его жалкую шкуру, девочка, - вяло проговорил он.
- Денег, может и не хватит, - Кристина старалась не обращать внимания на то, как странно звучат слова, которые она сама же и произносит. – А золото ты берешь?
       Она сняла часы и незаметно взвесила их на руке. Все-таки тяжелые, хвала Творцу, но хватит ли этого Фросту?..
       И тут Кристина вдруг вспомнила слова Мудрейшей о том, чтобы она берегла часы, потому что они ей еще пригодятся. А она вместо этого собирается отдать их какому-то грязному убийце в чистеньком костюмчике! Но девушка тут же мысленно себя одернула и постаралась посмотреть на это с другой точки зрения. «Что ж, - сказала она себе. – Вот они и пригодились».
- Золото? – между тем насмешливо переспросил Фрост. – и сколько же золота у тебя есть?
- Немало, - сказала Кристина. – Не кулончик.
       И она бросила ему часы, надеясь хотя бы на то, что Фрост их поймает. Отдавать их лично ему в руки ей было бы слишком противно. Он поймал, с удивлением отметив, как часы оттянули вниз его руку. Спарк на мгновение прикрыл глаза, словно борясь с мимолетной слабостью, но тут же укоризненно посмотрел на Кристину и покачал головой – мол, не стоило этого делать. В ответ девушка вопросительно подняла брови («А как еще я должна была поступить?!»).
       Тем временем Фрост внимательно разглядывал часы. Широкий и толстый золотой ремешек, круглую золотую крышку, крошечные солнце и луну вместо стрелок – тоже из чистого золота... Очень тяжелые часы. Как эта девчонка вообще их носила? И золото явно высшей пробы...
- Ну что, Фрост – или как тебя там? Ты теперь отпустишь этого человека?
       Но он еще около минуты молча рассматривал часы. Несколько раз подбросил и поймал, словно желая поточнее оценить их вес, и только потом лениво произнес:
- Можете идти. Вы оба. Только учти, Спарк, если через два дня у меня на руках не будет всей суммы, Дик, не задумываясь, тебя пристрелит. И на этот раз никакая сумасшедшая школьница тебе уже не поможет.
       Спарк коротко кивнул и, не дожидаясь дальнейших слов и насмешек от снова оживившихся приятелей Фроста, бросил Кристине: «Идем!» Он так быстро зашагал в сторону дома, за которым Кристина появилась здесь, что она едва за ним успевала. С обратной стороны дома стоял какой-то странный двухколесный предмет, похожий на большое железное насекомое. Девушка только сейчас его заметила, и решила, что это очевидно что-то вроде машины. Спарк отчасти подтвердил ее догадку, забравшись на него верхом, как на лошадь и заведя мотор.
- Ну, чего ты ждешь? – крикнул он ей. – Садись быстрее – и поехали! Тебе опасно здесь оставаться.
       Кристина послушалась, сама не зная, как, сев позади него. Селениан жалобно мяукнул и крепко вцепился в карман.
- У тебя там что, котенок? – спросил Спарк.
- Да, - сказала Кристина. – Непослушный немножко.
- Потрясающе! Надеюсь, он не очень боится мотоциклов? Держись за меня, а то упадешь.
       Двухколесная машина стремительно сорвалась с места и помчалась вперед сквозь темные улочки. Хорошо, что Кристина успела схватиться за Спарка. Через несколько секунд они выехали на большую ярко освещенную улицу, где их встретила широкая дорога и резкий порыв холодного ветра. В воздухе появились первые мелкие снежинки.
       Ветер сорвал ленточку с головы Кристины, растрепал ее волосы, и Спарк почувствовал, как от нее повеяло каким-то легким лимонно-цветочным ароматом. Странная двочка... Такая хрупкая – и такая смелая. Ему до сих пор не верилось, что ей с ее золотыми часами удалось сохранить его жизнь. Но главное – он никак не мог понять, почему она сделала это...
       А в это время тонкая синяя ленточка, подхваченная порывом ветра, взметнулась высоко в воздух и закружилась, как новогоднее конфети. С высоты своего полета она словно окинула взглядом огромный город, украшенный к празднику и ярко сверкающий тысячами искусственных огней, а потом полетела вниз – и остановилась, зацепившись за антенну на крыше. Она была здесь такой же чужой, как и ее хозяйка.