Писательский хлеб

Он жил один в маленькой комнатуле , писал-писал на проломленном стуле ... Целый кусок его реально прожитой жизни теперь поселился в нём ... Он с давних пор был одержим радостью писательства, ему не нужна была слава, которая бесцеремонно щекочет пятки в ходьбе, он даже не мечтал о выпущенной книге своих произведений , потому что больше всего боялся что то, что доставляло радость жизни для него , будет тихо , никем не замеченным , пылиться на прилавках магазинов. Самым значительным для него была возможность бескорыстно подарить осколки своей писательской радости другим : как знакомым, так и незнакомым людям . Ему было интересно вживую видеть и наблюдать за результатами своих , хотя и радостных, но вымученных, как высохшая мочалка, своих писательски напряжных поисков.
Как правило, ночами его посещала желанная Муза, она протягивала ему ручку, бумагу, зажигала его радостью, и он начинал писать . Его так порой захватывал этот процесс, что тут же хотелось проверить на ком-то результат своих радостных писательских поисков. Он стучал в стенку соседней комнаты, к Ваньке Молчанкину, тот всегда отзывался на его ночные звонки в стену : понимал - плохо человеку. Приходил всегда с бутылём, молча слушал, молча пил. Потом медленно начинал смаковать папироску,на писателя наваливалось отчаяние, он резко вставал со стула, тот в солидарность подкашивался под ним , и писатель уходил в тишину ночного города , на ходу втискивая в дырявые карманы своего плаща только что написанные куски радости . Глаза его излучали надежду, что вот сейчас в этом большом городе он встретит хоть кого-нибудь, кто поймёт, оценит написанное им.
Свежая ночная прохлада его тотчас же отрезвила первой встречей с незнакомкой. Он увидел её издалека, писателю нестерпимо захотелось закурить - она изящно держала сигарету в своих утончённых руках.
- Простите, я Вам не помешаю ?
- Нет, садись , мне теперь как бы не помешать самой себе !
Сигаретный дым окутал писателя. Он вдруг предложил:
- Хотите я почитаю Вам только что написанный мною рассказ о понимании ?
- Валяй !
Это слово погасило в писателе искорку-надежду , но ему так нужно было выплеснуть хоть кому-нибудь свою уже погасшую радость, и поэтому он всё-таки начал читать. В самые напряжённые моменты написанного его начинало колотить, руки выбивали дрожание . В голове при этом звучало:
Не дай мне, Бог, сойти с ума!
Уж лучше посох и сума.
- Слушай, а цепляет, сам написал?
- Простите, Вы не могли бы мне дать ... сигарету?
- Да легко, на, травись на здоровье !
Писатель ушёл в себя, ему тут же захотелось править только что написанное, он достал всегда шагающие с ним блокнот и карандаш и ... начал строчить-строчить, его прервал вопрос незнакомки :
- Наверное, есть хочешь, вон худющий-то какой, на!
Она протянула ломоть хлеба, он стал механически жевать его , не ощущая ни вкуса, ни запаха.
- Как Вас зовут?
- Надежда!
Писатель вздрогнул : эта радостная и одновременно постылая ночь подарила ему надежду вместе с протянутым куском хлеба ... Сердце его так непривычно заныло, он, постанывая, стал прислоняться к боковине скамейки, потом его тело начало медленно сползать вниз ...
- Эй, что с тобой? Вот свалился на мою-то голову, самой так тошно !
"Тошно", - это были последние слова, которые услышал он.
Приехала скорая, врач просто так , по- будничному сказал:
- Отошёл в вечный покой .
Незнакомке всё пережитое показалось сном, она вдруг вспомнила и трепет дрожащих рук при чтении писателем рассказа и выкуренную им последнюю сигарету, как оказалось, последнюю в его жизни ... На краю скамейки она заметили тихо лежащие написанные им осколки - листки, которые именно ей, Надежде, он только что читал. Ветер пощадил их, они ему, видно, и были только дороги в эту роковую ночь ... Незнакомка собрала все до одного листочка : другой Надежде попробую почитать, глядишь, и заработаю что-то на них ! Та-то Надежда хоть чего-то смыслит в этом, а мне сегодня самой до себя.
- Ну и ночка !
Надежда, убыстряя шаги, пошла по аллее . Остановилась под горящим фонарём, подумалось ей почему-то : вот и встретились два одиночества под сиянием русской души .
- Я ничего не сказала ему о рассказе, а он так хотел, наверное, оценки ... Дааа ... Жизнь - штука сложная : не поймёшь ведь в ней, где потеряешь, а где найдёшь !
Она уверенно понесла с надеждой исписанные прыгающими буквами оставленные на краю скамейки листы.
- Хорошо хоть хлебом поделилась с ним !
Не всякому дано понять, что в этой жизни каждый по-своему понимает-принимает хлеб этот насущный. Впрочем, писателю уже было всё равно , главное, что , повстречав Надежду, он отошёл в вечный покой ...
Через год была выпущена первая его книга, она раскупилась мгновенно, но писателю уже было всё равно : на крышку гроба мы не кладём ничего. Хорошо, что память его осколков радости, выплёскиваемых когда-то им на бумагу, нашла свою гавань, ведь он так не хотел славы, а она, пусть и с опозданием, пришла к нему.
Да, труден, горек и ... радостен ты, писательский хлеб!
Гонорары за его чудесные произведения получает Надежда, но не та, незнакомка, а другая ...