Эпизод из ненаписанной книги

Рейс опять задерживался на несколько космических часов. Как опытный «летун», он мог авторитетно утверждать: абсолютно все авиакомпании задерживают абсолютно все рейсы. С большей или меньше частотой. Так что вылет по расписанию каждый раз – всего лишь вопрос везения.
В этот разу ему не везло капитально. Сначала в гостинице (язык не поворачивался назвать это выдержанное в барачном стиле строение отелем) отключили горячую воду. Потом водитель такси умудрился его обсчитать, сдавая сдачу, и он как-то неожиданно остро загоревал о несправедливо утраченном «полтиннике». Казалось бы, мелочь, но обидно было идейно – его, такого опытного, внимательного, да еще математика по образованию так пошло и безвкусно надули!
А теперь вот самолет задерживается уже на восемь часов, и глубокая ночь, и аэропорт N-ска, и зима-минус-двадцать, и две недели до Нового Года, и ни в одном баре в этом аэропорту не подают приличного кофе, а подают только неприличный «вискарь» местного, по всем признакам, розлива.
Вместе с ним вылета ожидала огромная толпа каких-то оленеводов, суровых краснолицых мужчин в унтах и китайских пуховиках. Они стройными рядами вошли в зал ожидания, расположились, игнорируя ряды кресел, прямо на сумках, молча, но дружно достали водку и стали пить. Судя по всему, пили они не первую неделю. В полной тишине оленеводы выкушали несколько десятков литров и заснули крепким алкогольно-трудовым сном там же, где сидели. Он очень надеялся, что оленеводы проспят погрузку в самолет, но ровно за минуту до того, как механический женский голос объявил долгожданную посадку, оленеводы абсолютно синхронно подняли головы и открыли глаза, молча и сумрачно похватали свои баулы и такими же стройными рядами, как восемь часов назад, побрели к сектору посадки.
К моменту, когда его и еще сотню таких же измотанных, замороженных бесконечным ожиданием пассажиров злосчастного рейса Норильск-Екатеринбург запустили в самолет, этого самого местного «вискаря» в нем уже было столько, что галстук не завязывался на шее, а очки кособочились и жались к правому уху, словно на носу им было тесно и неуютно. Он машинально порадовался месту у иллюминатору (будет дуть все дорогу, назавтра шея и левая половина спины не будут функционировать) и огорчиться отсутстию соседей (ни поговорит, ни выпить, только спать и спать всю дорогу и видеть красочные, но абсолютно бессмысленные, не манящие надеждой и не сулящие счастья сны).
От аэропортной измотанности, холода и относительной удовлетворенности командировкой уже одинаково не хотелось ни лететь домой, ни оставаться в Норильске. Он вдруг неприязненно подумал о том, что квартира его имеет обыкновение выхолаживаться до состояния арктической свежести всего за пару дней отсутствия хозяина, а его не было дома почти неделю. По логике от визитов девушек всех мастей и калибров квартира должна была, наоборот, нагреваться, но ни количество, ни качество девушек на микроклимат в его «холостяцкой берлоге» никак не влияли.
Он вдруг подумал о том, что все равно надо будет рано или поздно на ком-то жениться, потому что и возраст, и общественное мнение, да и просто «надо бы». Подумал об этом равнодушно, как когда-то о планах на ипотечный кредит или на покупку машины. В конце концов, скоро уже 30, и родители в недоумении, и кто-то же должен содержать его квартиру и жизнь в целом в тепле и чистоте! И если никто не вызывает желания жениться, значит, надо подойти к вопросу с рыночной точки зрения – выбрать самое выгодное соотношение «цена-качество» из имеющихся вариантов. Благо выбирать есть из чего.
Почувствовав, что виски, недосып и холод почти победили в нем рыночный подход и невеселые мысли, он пообещал себе вернуться к этому вопросу через год. За мгновение до сна он увидел на соседнем сиденье симпатичную темноволосую девушку в винтажном (читай, «бабушкинском» нафталиновом) шарфе. Глаза и улыбка девушки ему немного понравились, а шарф не понравился совсем. Поэтому мимолетному знакомству «на небесах» он предпочел крепкий здоровый сон. Видал он шарфы и получше…