Тайная дорога. Глава 3. Бирюзовый цвет

ГЛАВА 3. БИРЮЗОВЫЙ ЦВЕТ.


       - Будь здесь, - сказал правитель Клавдию, чем изумил всех присутствующих. Какой толк от малолетнего деревенщины?
       Но Внедрилий знал, что делал. Несмотря на всю свою недотепистость, мальчик отличался редкостным качеством. Он мог чувствовать грядущие неприятности. За те несколько недель, что он здесь, Клавдий умудрился проявить это во всей красе. Он оттолкнул повара прежде, чем на него начал падать здоровенный стеллаж, высотой почти до потолка. При этом повар чуть не расшибся о противоположную стену, и на него упала-таки вязанка лука. Но все же не тяжеленные полки.
       Были и другие подвиги, менее значительные. Например, спасение любимой собачки одной знатной особы. Зверюшке удалось сбежать от хозяйки. Но поскольку она чаще передвигалась на чьих-нибудь руках, чем на собственных лапах, устала и села отдохнуть посреди Кривой улицы. Клавдий пинком отбросил ее с пути понесших лошадей, впряженных в чью-то повозку. Он же их и остановил.
       Внедрилий пораздумал с утра и решил, что следует опасаться подвоха от неожиданного посольства. Он надеялся, что особый дар Клавдия поможет разобраться, кто перед ним: парламентер Лесного Края или человек Акорса. С чего он взял, что такое может быть? Просто Эжен Лаэнса во время своего посещения Собрания, говорил, что Акорс любитель трюков с переодеванием. Такой весельчак и артист.
       Правитель был уверен, что справится и сам, но подстраховаться не мешает. Не все поддерживали его идею переговоров с Лесным Краем. Нельзя было допустить, чтобы речи посла вселили в души этих людей еще большие сомнения, разочарование и гнев. Если нынешнее посольство - происки Акорса, то именно этого он и добивается.
       Элоизу, конечно, не пригласили в Зал Приемов. Она тихо и спокойно проползла в вдоль стены по крыше над первым этажом и затаилась за перилами балкона. От взглядов из окон и со двора ее закрывали декоративные каменные завитушки. Хуже, если кто-нибудь выйдет на балкон и вздумает посмотреть вниз. Позору не оберешься. Но приходится рисковать, если хочешь быть в курсе. Не каждый день во дворец прибывает посланец Белого Острова.
       Когда Элоиза осмелела и решилась прильнуть к облюбованной щелке, высокий человек с какими-то стертыми чертами лица и ее отец покончили с приветствиями. Правитель предложил послу сесть и задал вопрос, вроде бы, ничего не значащий. Но от ответа человека, назвавшегося Шоэттом Кэло, дальним родственником короля, зависело многое.
       - Отчего государь Лесного Края сам не явился к нам, как гость?
       - Мой повелитель однажды уже был в Синем Городе. Тогда его не посчитали за гостя.
       - Память о первом визите удержала его от повторного? – поднял брови Внедрилий.
       - Второй визит мог бы оказаться бесполезным или даже опасным для моего короля.
       «Так, - отметил про себя правитель. – Он сказал «второй». И вздохнул. Его надеждам не суждено было сбыться сегодня.
       Если бы Эжен решился на нынешний визит, эта встреча с Внедрилием была бы третьей.
       - Сейчас такие времена, - продолжал посол,- что лучше каждому государю оставаться в пределах своей страны. Надеюсь, уважаемый правитель понимает, о чем я говорю, - он наклонился в кресле, доверительно приблизив лицо к Внедрилию. – Акорс…
       - Давай, почтенный, не будем долго о том, что и так известно всем. У Акорса отличная, хорошо обученная армия. Он хочет воевать с нами. Желает ли Лесной Край помочь нам? На каких условиях? Я должен вернуть Хранителям Золотую Реку? Отменить Слова Изгнания? Тогда они возвратят нам воду? Помогут в войне против Акорса? - Он снова ждал ответа, понимая, каким он будет и, взвешивая то, что сделает после.
       - Разве не люди Нетума виноваты в том, что лишились воды? Отобранное у них самой природой, Хранители не в силах вернуть. Насчет войны… Вряд ли Акорс захочет воевать с Нетумом. Немного чести одолеть страну, не имеющую приличной армии. И даже воды. Он готовит удар по Лесному Краю. Моему королю победа дастся легче, если он будет владеть своим древним оружием.
       - Золотой Рекой?
       - Да. В ваших силах помочь Лесному Краю.
       - Но чем же Лесной Край поможет нам?
       - Когда все благополучно закончится, мой король надеется на прежние добрососедские отношения.
       Советники заговорили. И это - все? Не насмешка ли это?
       - Если наш государь откажется вернуть Золотую Реку, твой король придет и возьмет ее сам? Однажды он наплевал на Слова Изгнания. Так что ему стоит? – воскликнул молодой Тоэм из клана Серой Цапли.
       «Ну не был ли я прав? – думал Внедрилий.- Его цель – просто вывести нас из себя и направить наше возмущение в нужное русло. Акорс надеется поднять мой измученный народ против Лесного Края. А потом… Что потом? Нетум тоже будет стерт с лица Иллена".
       - Я высказал наши пожелания и выслушал пожелания твоего повелителя. Если он больше ничего предложить не может, иди, отдыхай, почтенный, и завтра покинь наш город.
       - Правитель Внедрилий хочет войны с Лесным Краем? – посланец сделал круглые глаза и обвел ими советников и представителей степных племен. Те переглянулись. Все знали, что он хотел бы как раз обратного.
       - Клавдий, - позвал правитель.
       Парень двинулся вперед. За его ботинком потянулась какая-то тряпка. Лука наступил на нее, чтобы отцепить. Клавдий чуть не упал. Он вылетел в центр зала и едва не перевернул кресло правителя. Внедрилий отодвинул мальчишку в сторону.
       - Клавдий, скажи что-нибудь об этом человеке.
       - Ну… Я думаю…
       - Долго думаешь.
       - Это имя, Шоэтт, ему не идет. Не к лицу. Не его это имя.
       Сказав это, Клавдий исчез там, откуда явился.
       - Это оскорбление! – взвился посол. – Этот человек говорит, что я не тот, за кого себя выдаю.
       Стоящий у двери молоденький гвардеец, которого знали под именем Тим, воодушевлённый примером недотёпы, попросил разрешения сказать несколько слов:
       - Я однажды встретил человека по имени Шоэтт Кэло. Ему около двадцати лет, а этот гораздо старше. Брюнет. А у того, с кем я был знаком, волосы светло-русые.
       Внедрилий распахнул глаза: где это его гвардейцы знакомятся с дальними родственниками короля Эжена?
       - То есть я лгу? - снова вскричал самозванец.
       Правитель сделал успокаивающий жест.
       - Докажи обратное. Верни то, что должен мне Эжен Лаэнса. Ты ведь знаешь - за ним есть долг. Мне.
       Посол растерялся. Что вернуть? Воду? Как? Когда успел Хранитель задолжать что-то Внедрилию?
       Люди, что присутствовали пять лет назад при второй встрече двух государей, засмеялись. Это же так просто! Но тому, кто не знает, не догадаться. Но интересно, к чему клонит правитель?
       - Посланец Акорса, - усмехнулся он, - скажи что-нибудь от себя лично. Или хоть от имени своего господина.
       Тот встал и сделал шаг назад. На всякий случай. И чтобы между ним и Внедрилием оказалось кресло.
       - А что, - поинтересовался правитель, - без этого спектакля Акорс не мог предложить нам союз против Лесного Края? Или он не этого добивается?
       - Правитель Нетума стал бы вести переговоры с моим повелителем?
       - Смотря, что он может нам дать. Оживить Золотую Реку? Другие водоемы? Как я понял, нет.
       Он поднялся. Элоиза, подглядывающая в щелку, залюбовалась отцом. Такой красивый, умный и смелый! Акорсов обманщик сжался и отступил еще.
       - Кое-кто просто хочет выяснить наши намерения, - подал голос Лука. – Вспомни, что случилось с Тиошем, когда он решил заключить союз с Эженом. Пять лет назад погибло княжество Вэрлетт. Теперь та же участь ждет Внедрилия и Нетум. Так?
       - А мы, Лука, еще ни с кем не заключили союз. И даже не собирались, - выдавив из себя невозможно приторную улыбку, сказал правитель. – Акорс хочет поговорить? Пусть пришлет кого-нибудь поумней.
       Бесполезная попытка потянуть время.
       Неожиданно зло разоблаченный самозванец воскликнул:
       - Ха! Ваши намерения яснее ясного, Нетум словно на ладони у моего повелителя. Эта земля продержится еще год, может два, потом превратится в пустыню. Войско Акорса уничтожит ее за несколько недель. Вы могли бы сдаться, объединить свои силы с армией Н’дэра…
       - И протянуть еще год?! – выкрикнул горячий Тоэм. Внедрилий знаком остановил его – еще наговорит лишнего.
       - Иди, - обратился он к послу. – Каждый из нас сказал, что хотел. Передай: Нетум просто хочет жить в мире с уцелевшими на Иллене странами.
       И посол покинул зал.
       У Элоизы затекли ноги, и она стала их потихоньку разминать, собираясь ползти обратно. Она уже не раз подслушивала все эти переговоры об оружии и вооружении, об армии и ополчении, о провианте и обмундировании и, так далее, и так далее. Сейчас говорили еще о том, что надо предупредить пограничные города и племена. Это значило, что война началась. Следует опасаться нападения Акорса.
       Почему именно его? Почему отец не считал нужным опасаться хозяина Белого Острова?
       Из-за вещи хрупкой и ненадежной, как весенний лед за час до ледохода. Из личной симпатии.


       * * *

       Пять лет назад Внедрилий, только недавно ставший правителем, возвращался из Мирославля. На седле перед ним спала семилетняя Элоиза. Внредрилий женился очень рано и очень быстро потерял супругу. Теперь мир вращался вокруг дочки. Он боялся, что девочка будет чувствовать себя одинокой и нелюбимой, и она всегда была при нем.
       День стоял такой теплый и яркий, степь пахла цветами, синие башни Столицы казались маревом в золотом от солнца небе. Отряд въехал на длинный каменный мост, что вел через Реку к Восточным воротам. Древнее огромное сооружение показывало истинную ширину русла. Людям, не видевшим больших рек, она казалась пугающей.
       - Смотри, правитель, - отвлек его от созерцания города Лука.
       Со стороны Степных Скал по правому берегу мчался всадник. Весь в черном, на белом коне. Внедрилий остановил отряд на середине моста.
       - Что случилось? – спросил он сам себя.
       Спутники пожали плечами. Почему дурную новость сообщают им не из города?
       - Вестник несчастья, – пробормотал кто-то. Лука дернул себя за бороду. Элоиза выпрямилась в седле, разбуженная внезапной остановкой.
       Черный цвет одежды немыслим в Нетуме. Это знак траура, и в другие дни его не носят. И уж тем более в него не втиснешь жителя Лесного Края. Внедрилий узнал Эжена Лаэнса.
       И все вопросительно посмотрели на правителя. Он еще не дозрел до своего нынешнего решения, но велеть арестовать нарушителя границ не мог. Слишком много утрат пережил сам Внедрилий. Причинить сейчас зло человеку в черном? Нет, немыслимо.
       Эжен остановился в начале моста и сразу развернул коня в ту сторону, откуда приехал. Выражение растерянности и горя на его лице заставило сердце Внедрилия подпрыгнуть от жалости к нему. Что произошло? Эжен потерял кого-то из близких? Но почему он не дома, со своей семьей? Люди молча глядели на Хранителя. Он же смотрел в глаза Внедрилию. И вот он тронул поводья, собираясь уезжать.
       Тогда правитель поднял руку в Жесте Приветствия. Когда-то он был простым и общим для двух народов, но на Синем Берегу его усложнили.
Взгляд Эжена потеплел, он улыбнулся. И хотел было ответить тем же. Но на полпути резко опустил руку.
       - Это мой долг! – почему-то крикнул он и тронул коня…
       Они узнали о гибели соседнего княжества Вэрлетт только спустя два дня. Еще позже Внедрилию рассказали о проклятии безумной Тэин, свалившемся на голову Эжена.
       Почему Акорс тогда же не двинул войско на Нетум – осталось загадкой.


       * * *

       Все закончилось очень быстро. Все занялись своими делами, обозначенными давно. Внедрилий сидел в Зале Приемов и размышлял, что в войне с Акорсом слова «предусмотрительность» и «рассчет» не имеют никакого значения.
       Он сделает неожиданный ход и не будет ни возможностей, ни сил противостоять ему. Так Акорс захватил Анорру, Восточные Земли, Вэрлетт и Каиссу. Внезапно погибали правители стран, задумавшие союз с Белым Островом. Внедрилий так и видел, как в серой мрачной дыре, по ошибке именуемой замком Гаро, Акорс скрежещет зубами и, рыча, требует от своих слуг:
       - Убейте мальчишку!
       Это про него, про Внедрилия Двадцать Первого. Он вздрогнул. Но не от того, что убоялся рычащего Акорса. Просто за окном раздался жуткий грохот.
       Элоизина нога застряла между дурацкими завитушками на крыше. Она дергала ее так и эдак, и даже пыталась отколупать кусок каменной загогульки. Ничего не вышло, дворец строили на совесть.
       - Эх, жаль, тут Клавдия нет, - хмыкнула девочка. Уж этот парень мигом бы раздробил всю крышу! Наконец она легла на пузо и повернула ступню под невероятным углом. Потихоньку отползая к стене, Элоиза задела старое помятое ведро, непонятно зачем оставленное за очередной завитушкой. Проклятая железяка покатилась вниз и подняла столько шуму, что юная шпионка уткнула лицо в синюю черепицу и заткнула уши. Когда она взглянула наверх… ну понятно, на балконе стоял ее отец.
       - Ну? – спросил он, хмурясь и улыбаясь одновременно.
       - Ну-у-у… - ответила Элоиза, не зная, что соврать.
       - Ну и?...
       - А что такого? Гуляю я тут. По крыше. Дай, думаю, пройдусь.
       - Прошлась?
       - Угу.
       Элоиза ощупала пятку и всю ступню. Вроде, косточки целы. Внедрилий протянул руку.
       - Вылезай, позорище мое.
       Он вытащил ее на балкон.
       - Подслушиваешь?
       - Нет, папочка, что ты!
       - Хочешь, чтобы сказали: у правителя невоспитанная дочка?
       - Но я же воспитанная. Очень воспитанная, - промурлыкала Элоиза, ласкаясь к отцу. Ясно. Просто так он это не оставит.
       - Хорошо, что ты такая, именно такая, - промурлыкал он в ответ. И даже по головке ее погладил.
       - Да?
       - Ага. Значит, тебе и только тебе удастся научить Клавдия хорошим манерам.
       - Что? Нет!! Только не это!
       - Это, котенок, это. И приступай прямо сейчас.
       - А то что? – осведомилась дочь правителя. Надо рассмотреть все варианты.
       - Пять дней без права прогуляться.
       Элоиза застонала. С таким отцом, как у нее, не поспоришь. Добрый-добрый, а слушаться заставит всегда. Но это надо же придумать такое! Издевательство над ребенком!
       - Иди, котенок, я спешу.
       Элоиза подумала и нашла веский аргумент в свою пользу.
       - Но зачем, папочка? Я слышала: началась война. Что, Клавдий не обойдется без манер?
       Правитель изменился в лице. Он сжал руки так, что ногти впились ему в ладони.
       Зачем все это?
       Дни Нетума сочтены.
       Боги благословили его девочкой, дочкой, чтобы уже очень скоро разлучить их навсегда.
       Эжен Лаэнса не сдержал обещания.
       Дочь правителя подслушивает под окном умные речи государственных мужей.
       В свете всего этого какой-то Клавдий точно может обойтись без манер.
       Элоиза бросилась ему на шею.
       - Прости, папа, прости! Я уже иду. И она помчалась отбывать наказание. Отец едва успел чмокнуть ее в макушку.
       С другой стороны, нечего оплакивать себя, свою семью и свою страну, пока еще он жив и может прочитать мораль Элоизе и нелепому Клавдию.


       * * *

       Во дворе – неслыханное дело! Внедрилия ждали четыре гвардейца, чтобы вместе с ним подняться на стену. Всего-то. Зато весь город будет потешаться: правитель боится собственного народа и ходит с охраной. Он решил наплевать на сплетни. С некоторых пор собственная особа стала ему очень дорога. Слишком много незаконченных дел.
       Вот ими-то он и занимался все оставшееся утро. В том числе в сотый раз выслушал сказку начальника городской стражи о неприступности стен Столицы. Их-де строили при участии самих Хранителей прошлых лет. Они так здорово защищены магией, что могут противостоять колдовству Акорса и осадным машинам. В очередной раз Внедрилий усомнился в правдивости этой байки. Он пожелал, чтобы старый Аким усомнился в этом тоже. В поисках чего-нибудь подходящего для того, чтоб как следует треснуть по краешку зубца или ступени, Внедрилий спустился вниз, туда, где под арочным сводом у стены он видел какие-то инструменты. Спустился сам, к тому же напрочь забыв о своем эскорте.
       Там, где под колонами отступал дневной свет, правитель уловил подозрительное движение. Человек, прятавшийся в тени, резко выкинул вперед руку. Разумеется, не пустую. Короткий меч в ней был заметен вполне отчетливо.
       Внедрилий увернулся от первой попытки проткнуть его насквозь. Беспечный сын почти никогда не воевавшей страны, естественно, не был вооружен. Кинжал – и все. Он ухватил прислоненную к стене лопату и, не медля, врезал ее ребром по кисти человека, снова занесшего клинок.
       Куда там с мечем против лопаты! Парень взвыл и выронил оружие. Но правитель не успел его подобрать. На него выскочили трое – и он отступил к стене, держа лопату наперевес. С той стороны, откуда он пришел, слышались крики и стук оружия. Видно охрану не подпускали к Внедрилию.
       Ай да Акорс!
       Действуя лопатой, словно боевым топором, правитель заставил нападающих держаться на почтительном расстоянии. Один ощупывал голову. Парень с раненной рукой присоединился к товарищам. «Долго я так не продержусь», - признался себе Внедрилий.
       Четверо бросились вперед одновременно. Неудачно развернувшись, правитель ударил лопатой по стене, и черенок сломался. Он остался с палкой против четырех мечей. Хватаясь за кинжал, Внедрилий еще подумал, что вот мол, ненормальные. Воспользуйся они луками или арбалетом – и все было бы кончено сразу же и без проблем. К чему такие сложности?
       Правитель сумел задержать кинжалом опускающийся клинок, отчетливо понимая, что это последнее в его жизни действие. Однако он еще успел отклониться от удара сбоку и…
       Один из нападающих рухнул Внедрилию под ноги. Он тут же схватил его меч и встретил следующего противника с достойным оружием. Слава Богам! Кто-то вовремя пришел ему на помощь!
       Через минуту все закончилось. Один из четверых сумел удрать, трое лежали на камнях. Внедрилий и его спаситель бросились в сторону лестницы, где все еще шел бой. Но видно их помощь уже не требовалась. Уцелевшие враги разбегались, преследуемые воинами в синем. Правитель с радостью увидел, что никто из его охраны серьезно не пострадал. К нему подбежали, смеясь разглядывали и ощупывали. Старый Аким трясущимися руками вытирал слезы.
       - Обшарьте все! Закройте городские ворота! – велел Внедрилий. И обратился со словами благодарности к своему спасителю.
       Это был совсем молодой человек в одежде зажиточного горожанина. Однако у этого горожанина имелся отличный меч, предел желаний любого хорошего воина. Оружие явно было сделано в Лесном Крае, славном своими мастерами, владеющими секретом особой стали, лучшей на всем Иллене.
       - Кто ты? Как тебя зовут? – спросил паренька Внедрилий.
       Тот улыбнулся и тряхнул светлыми волосами.
       - Время для знакомства еще не наступило, правитель. Позволь мне идти.
       Что ж, нет, так нет. Мало ли какие причины у парня для такого ответа. В его тоне не было ни вызова, ни нахальства. Внедрилий кивнул. Молодой человек испарился.
       - Посмотри, государь, - сказал Тим, один из сопровождающей четверки. Он показал на тех, кто после знакомства с ним, остался лежать на ступенях.
       - Что?
       - У них на головах бирюзовые повязки.
       Бирюзовый – цвет Лесного Края.
       - Обыщите все, - повторил правитель.


       * * *

       - Раз – и, два – и! Раз – и, два… Ты здорово танцуешь, Клавдий. Обычно тот, кто так танцует, не разрушает мебель в помещениях.
       Клавдий покраснел. Одна из причин его неловкости – как раз Элоиза.
       - Покажи, как ты проводишь даму. Раз – и, два – и! Вот. Ага. Ты просто чудо. Чего тогда притворяешься? Поклонись. С ума сойти!
       Мальчишка, еле живой от смущения, издал непонятный набор звуков.
       - О! Ты и разговаривать умеешь? Теперь переведи, пожалуйста.
       - Ну… Кхе-кхе…
       На фреске, на стене Собрания предок Клавдия запечатлен рядом с тогдашним Внедрилием. Это он привел корабли с Синего Берега через Бесконечное Море. Предки мальчика – гордость флота Нетума, Синего Берега и той невозможно древней страны, из которой отправились однажды к новым землям. Сейчас их потомки не у дел, не приспособлены ни к чему, лишены кораблей, водных пространств и уважения. Их занятие – заливать тоску по рекам и морям веселящими душу напитками. Родители Клавдия держались на удивление стойко, но и они, в конце концов, покорились судьбе. Среди своей семьи они считались самыми просвещенными и культурными.
       - Тьфу, чистоплюи! – до поры до времени говорила про них родня.
       Пока родителей не довели до смерти крепкие вина, они успели многому научить Клавдия. Сам он мечтал вырваться из этого болота. Мальчик всеми лапками цеплялся за единственную надежду – учебу. Он желал достичь хоть каких-то высот, стать хоть кем-то. Но кем? По ночам ему снились корабли. Он бредил ими и наяву.
       Корабли.
       Много-много воды и нечто необычное, что ждет за Бесконечным Морем.
       И Золотая Река.
       И повзрослевшая Элоиза, встречающая его на пристани. Каштановые волосы, желтое платье с кисточками. Их маленький сын и дочка у нее на руках.
       Кошмар! Куда его занесло!
Клавдий стал смущенно переминаться с ноги на ногу. И, конечно отдавил хвост Элоизиной кошке.
       - Молчишь? Ну, молчи, молчи. Только когда мой папа вернется, ты уж ему скажи, что я с тобой занималась, - попросила девочка.
       Парень вдруг испуганно вытаращился на нее и спросил абсолютно внятно:
       - Вернется? А куда он пошел?
       Элоиза тоже вытаращилась. Она чуть не задохнулась от ужаса – так напугал ее вид мальчишки. Они стояли и пялились друг на друга, пока девочка случайно не взглянула в окно.
       - О-о-ох! – выдохнула она и припала к раме. Вдвоем ребята следили, как Внедрилий пересекает широкий двор. В разодранной, забрызганной кровью одежде, с чужим мечом и обломанной палкой в руках.
       - Вот видишь, - сказала Элоиза, - он возвращается. Всегда возвращается ко мне.


       * * *

       Если кто-то думает, что бедные детки, пережившие пожар, ночную пробежку по лесу и близкое знакомство с ненормальным усатым убийцей, заслужили покой и отдых, он ошибается. Если начнется гроза с бешеным ливнем, они вступят в борьбу со стихией и победят. Несмотря на синяки, усталость и потрясение.
       Ветер трепал и гнул деревья. Яна боялась сильного ветра. Ей казалось, что четыре осины, растущие за забором, когда-нибудь не выдержат и рухнут прямо на дом. Он, естественно, тут же развалится, радуясь, что отмучился. И с восторгом придавит ее, Яну.
       Какое-то время Янек со двора любовался тем, как романтично светится Алинин дом. Таким загадочным светом. Сквозь щели в стенах первого этажа. Потом поднялся наверх, где хозяйка выполняла роль капитана тонущего корабля. Она сидела на кровати в дырявой прадедушкиной рубашке, в шерстяном платке и валенках, один из которых был серым и обрезанным до половины.
       - Янек! Там сбоку пять мисок. Это специальные миски. Мы этими мисками не пользуемся на кухне. Там мы пользуемся другими мисками. Ты эти миски сюда принеси.
       Мальчик обалдел от обилия мисок и бестолково крутился на месте. Яночка его выручила: принесла посуду и стала расставлять под струи воды, текущие сквозь дыры.
       - Яночка, - громовым голосом велела Алина, - дай ему накидку. Да не эту, а в клеточку. Янек, сходи вниз и принеси ведро из-под крыльца. Что ж ты его сразу не принес? Ясно же, что в таком старом доме вся крыша течет. Яна, там в углу кусок коры. Подопри его палочкой. О, вот и ведро. Да нет, это не то. Это ведро для удобрений. Оно же оцинкованное. А надо эмалированное, то, что под лестницей…
       Яна пыталась с помощью куска коры направить капель с дырявой крыши в миску. Непосредственно в угол миска не влезала. Руки и ноги у девчонки дрожали от усталости и пережитого страха. Глаза попросту не открывались. Всем известно, что много таволги нюхать вредно – усыпляет. А тут еще ведро.
       - Алина, не все ли равно? Пусть будет оцинкованное.
       - Не все равно. Чего ты? Не лезь. Я знаю, какое надо.
       - Алиночка, давай уже спать, - простонала девочка. Она тупо смотрела на кусок коры.
       Янек, вернувшийся с ведром, отобрал у нее «трубопровод» и закрепил куском проволоки. Потер глаза и спросил:
       - Я не пойму, у вас что, крыша так сильно течет?
       Яна чуть не упала. Интересно, он что, только что заметил? Мальчик между тем вышел на лестницу.
       - Сейчас починю, - крикнул он и принялся чем-то стучать.
       Яна заметалась в поисках плаща.
       - Ты что? Не смей? Не лезь на крышу, она же скользкая! – причитала она. Стук продолжался.
       - Ну что ты? Хочет лезть – пусть лезет. Кто-то же должен починить, - сказала Алина.
       - Но не ночью же!
       Яна вылетела за дверь и задрала голову. Противный парень был вовсе не на крыше. Он стоял у стены и стучал по ней палкой. Причем звук слышался сверху. Девочка застыла с разинутым ртом. В него хорошо попадал дождь. Хитрый Янек отбросил палку и затолкал Яночку в дом.
       - Течет?
       Она оглянулась.
       - Не… Нет.
       В миски и ведро ничего не капало.
       - Ха-ха! – гордо сказал Янек. – Но это не надолго. Дождей на пять-шесть. Вообще-то чинить надо капитально.
       - Кто ж чинить-то будет? – вздохнула Алина, наматывая шарф поверх шерстяной шапки. Ее прадедушкина пижама очень смешила Янека. – Ну что, ложитесь, вы же хотели спать.
       - Да, уже можно? – обрадовался мальчик. И не упустил случая повредничать. – А не стоит ли протереть пыль? Помыть полы? Почистить картошку? Собрать розы для букета?
       Алина окончательно убедилась, что Янек дерзок, некультурен и дурно воспитан. Но что делать он же погорелец, не выгонишь. Тетушка ограничилась длинной речью на тему: «Как должен вести себя благодарный ребенок». Но маленький хитрец совершил большую подлость. Через две секунды после начала речи он уже крепко спал. А Яночка заснула еще раньше. Все попытки Алины разбудить ее для почесывания своей спинки пропали даром.


       * * *
       Паэрл ночевал под высоким помостом местной лавки. Он прислонился к одной из свай, а возле другой расположилась собачья стая в количестве шести штук. Дождь заливал все вокруг. Паэрлу было относительно сухо, но холодно, вонюче и унизительно. Хотя, видят Боги, ради выполнения некоторых заданий, он коротал ночи и не в таких местах! Скрючившись в три погибели, он следил за жизнью аборигенов.
       В глубине садов виднелись небольшие домики. В них горели теплые огни. Люди, наверное, ужинали, дети играли или читали. Старый лейтенант в казармах рассказывал, что и в Н’дэре были такие времена, когда мальчики жили при родителях в таких же домах и вечера проходили именно так.
       Лавка торговала и ночью. Когда дождь стих, к ней стали подкатывать вонючие повозки без лошадей. Сильны же волшебники в этих местах – придумали ведь такое! Порой из повозок слышалась музыка. Паэрл недоумевал: кто там мог петь и играть? Над головой раздавались голоса, смех и шаги.
       Он все же задремал под утро. Ему то ли снился, то ли вспоминался Нетум, помешанный на синем, золотом и зеленом. Паэрл будто снова лежал в степи и глядел на стены и башни Столицы. По слухам, именно здесь обосновался мятежный доктор Грэм. Этот тип, главный лекарь армии Н’дэра, соизволил бежать. Он прихватил с собой некоторое количество народа, так, незначительных мошек, о которых можно забыть. Но сам бунтарь и подстрекатель Грэм заслуживал смерти. Ее и нес ему Паэрл.
       Не донес. Он выехал совсем больным. Никто не подумал, что Паэрлу следует отлежаться и только потом браться за это задание. Болезнь доконала его почти у стен Синего Города. Паэрл лежал в сухой траве и понимал, что это все. Некому было пожаловаться на то, как ему плохо. Фляга была пуста. Он сжимал ее в кулаке и мечтал хотя бы о глотке воды.
       И он получил его!
       Открыв глаза, Паэрл потрясенно глянул в лицо какой-то малявке с волосами каштановыми и волнистыми.
       - Папа! Папа! – кричала девочка, - тут человек совсем больной.
       - Плохи его дела, - сказал Внедрилий Двадцать Первый, потому что папой оказался именно он. Паэрл в ужасе зажмурился. Правитель знал его в лицо. Так уж получилось. Не было сомнения в том, как он поступит. Прямо сейчас.
       Однако вскоре убийца обнаружил, что смотрит в белый потолок. В тюремной камере такого быть просто не могло. Хотя кто его знает, этого Внедрилия? Это в его духе - сделать в тюрьме капитальный ремонт. Паэрл оглянулся и увидел Грэма. В его лекарские лапы хитроумный правитель отдал Акорсова слугу.
       После того, как Грэм его выхаживал и читал ему лекции о смысле жизни (где только понабрался таких идей?), он уже не смог поднять на доктора руку. Паэрл вернулся в Н’дэр с уверенностью в скорой расправе Акорса. Но – о чудо! – тот даже пальцем не тронул провинившегося. Правда, и не объяснил ничего.
       Может и правы некоторые, которые говорят, что с Акорсом в последнее время что-то не то.
       Что-то не то было и с Паэрлом. Он не хотел причинять зло этой девочке, Яне. Да, вчера он стрелял в нее, устроил пожар в ее доме, надеясь забрать камень с мертвого тела. Да, случайно наткнувшись на нее в лесу, пытался достать мечом. Перепугал девчонку и ее друга. Но вчера Паэрл был пьян и растерян. Сегодня же он способен мыслить здраво. Наверное, Яна ночевала у кого-то из соседей. Он найдет этот дом, найдет ее и поговорит. Паэрл научит девчонку не высовываться, уговорит отдать Сердце Реки и вернется с ним к Акорсу. Нет, сначала к Коэлу. Пусть объяснит, как скрывать свои мысли, если это всего лишь фокус. Коэл не выдаст. Разве не он делал какие-то такие намеки…
       Паэрл, кряхтя, вылез из-под магазина. Сквозь кусты он увидел вдалеке воду. Огромное туманное водное пространство. Еще одно чудо этого мира.
       Ноги понесли Паэрла к пруду.

       * * *
       
       Утром Яна проводила Алину на станцию. Было ужасно рано - ведь следовало успеть на первую электричку. Мальчик остался в доме отстирывать свою одежду. Алина раз двадцать повторила, что после ее высыхания он должен отправиться в город и ни в коем случае не ночевать с девочкой под одной крышей. Это же так неприлично! Нет, Яночке не будет страшно здесь одной. Она привычная. Алина всю дорогу давала племяннице указания: что покупать и готовить, что сделать по хозяйству и на что не стоит тратить деньги. Обе так увлеклись, что не заметили, как за ними крадется Янек. Он боялся, что на Яну кинется вчерашний псих, поэтому, надев штаны-галифе, сорокового года выпуска, незаметно отправился следом.
       Возле пруда тусовались два его приятеля, Ванька и Ленька. Вынесло же этих любителей рыбалки с утра пораньше! Если они увидят Янека в штанах-галифе, в женских калошах на каблуке и в женской же кофточке, они не оставят его в покое. Они будут потешаться над ним всю жизнь. Янек решил обойти их кустами. Там виднелись холмики земли, вынутой из ям, вырытых для помойки.
       Янек вполне мог бы остаться незамеченным. Да вот беда: глина после дождя сделалась скользкой. Неловко ступив, Янек съехал в яму, наполовину заполненную мокрым мусором. Он затрещал, завонял, из консервных банок что-то полилось мальчику в чужие калоши.
       - Караул! – пропищал он и бросился к отвесной стене. У его ног на стенку кидалась жаба. Янек засмеялся, представив, что сейчас, как она, начнет наскакивать грудью на мокрую глину. Он изловил животное и выпустил из ямы.
       Привстав на цыпочки, мальчик увидел Яну, бредущую со станции, только почему-то не дорогой, а лесом. Она остановилась за кустом. Потом легла на живот и поползла к яме, в которую попался Янек. Девочка нацелилась за земляной холмик. Опасаясь, что Яна проползет мимо, он тихонько позвал ее.
       - А-а-а! – заорала она.
       - Ты что? Чего ты орешь? Чего ты ползешь? Девочка захлопнула рот грязными руками, посмотрела на Янека и прошептала:
       - Псих!
       - Сама психическая.
       - Нет, там вчерашний псих!
       - Где?
       Яна замахала рукой в сторону пруда.
       - Я иду. Вижу – он. Я –в кусты. Он не заметил. Я ползу-ползу, а тут ты!..
       И она немного поревела от страха. Пока Яна занималась этим полезным делом, ее приятель проковырял в глине ступеньки и выбрался на свободу.
       - Знаешь, что надо сделать? – всхлипнула девочка. – Надо в милицию сообщить.
       - Надо срочно тикать отсюда, фантазерка ты наша.
       Янек потянул ее в сторону дома.
       - Вот узнаем, что твоя Алина улетела – и на Белый Остров.
       - Сам ты фантазер, - забыв об осторожности, крикнула Яна. – Ты враль. И сумасшедший. Никакого Белого Острова нет. Ничего нет. Ты все выдумал. Если мы не заявим в милицию, он проткнет нас мечом.
       - Но меч-то ты видела?
       - Да! Ну и что? Это маньяк. У таких что угодно может быть. Даже бластер.
       Янек упорно толкал истеричку домой.
       - Знаешь что? Если до вечера ты не убедишься, что я прав, утром пойдем в милицию. А пока успокойся.
       - И что?
       - Просто верь мне, - сказал Янек.


       * * *

       Маленький Хранитель запретил Яне выходить из дома. Она была мало на что способна. Поэтому он сам постирал их ужасно грязную одежду и все утро сушил ее на электрокамине, чтобы она на дворе не мозолила глаза всяким маньякам. Он сам разогрел обед и заставил Яну как следует поесть. Остатки супа Янек вылил в миску и выставил под забор для местных бродячих собак.
       - Ведь не известно когда мы вернемся, - сообщил он.
       Поглощая свою порцию, Яна думала, что мальчишка тоже маньяк и откармливает ее неспроста. Она решила, что так просто не сдастся и, сунула за пояс полезный инструмент: разборную лопатку. К рукоятке можно было прицепить вместо нее большое лезвие ножа, маленькую пилу или топорик. Такой набор. Алина купила в электричке.
       Когда высохли рубашка, бейсболка и джинсы Янека, пришло время звонить в аэропорт. Он отправился куда-то по этому делу, оставив перепуганную Яночку собираться.
       -Не забудь Камень, - велел мальчик.
       Если бы он видел, что она запихала в рюкзак, его бы удар хватил. Запасливая девочка взяла аптечку, в которой были зеленка, йод, бинт, вата, перекись водорода, лейкопластырь, аэрозоль от боли в горле и две упаковки антибиотиков. Она сунула туда же два батона хлеба, четыре банки консервов, огурцы и помидоры - все, сколько было. А также все, что нашлось в холодильнике: сыр, колбасу, пакет творога. Подумала и сгребла в другой пакет остатки пюре. Присовокупила печенье, соль и заварку. Сахар она в чай не клала, но вдруг Янек любит сладкий чай? Яна захватила баночку сахара. Ну и разумеется, две ложки, кружки, миски и кастрюльку. И килограмм гречневой крупы. И шерстяной платок – навертеть на голову, если сквозняки. Чтобы не раздражать Янека тяжестью и объемом рюкзака, ветровку она надела на себя.
       Если не удастся уговорить мальчишку уехать в Москву, она удерет и будет пробираться лесами. Если усатый псих отрежет им путь на станцию, они будут пробираться вместе. Рассуждая таким образом, Яна поднялась на второй этаж. Запуская руку в тайник в чуланчике, она была уверена, что никакого камня там нет. Все это привиделось ей в период помрачнения сознания. Скорей всего от жары. Сорок два градуса!
       Сердце Реки легло ей в руку. Чуть не плача, Яночка уставилась в его зеленоватую глубину.
       И вдруг ей страстно захотелось узнать, что это за Нетум такой. Слезы все-таки потекли из ее глаз. Получалось, что Синий Город – родина ее отца. Яна смотрела на синие крыши, на разнокалиберные улочки, на площадь, где активно торговали продуктами сельского хозяйства и изделиями местных мастерских. На другую площадь, где смешались все оттенки всех цветов в чашах фонтанов и на клумбах… Жаль, что это только ее выдумка.
       Яна ощупала голову. Может, у нее воспаление мозгов? Почему ей так хочется увидеть тех, кого неугомонный Янек называет ее дядей и двоюродной сестрой? Она же знает отлично, что у нее есть одна лишь Алина.
       Но вот перед ней прекрасное строение, как и все здесь сине-зелено-золотое, все в башенках и завитушках. Высокий человек во дворе, на газоне с чахлой травкой выглядит так, будто его только что хорошо побили. Это движение мечом – салют. Мужчина улыбается девочке, что смотрит из окна. Яна узнала ее. У Истока, заморочившего ее видениями, она хотела спасти свою ровесницу от воина в серебристых доспехах. Яночка переводила взгляд влево и вправо, высматривая этого гада. Но снова увидела лишь город с высоты, какое-то поселение у моста на другом берегу останков Золотой Реки и скалы вдалеке. Степные Скалы, догадалась Яна. Красота!
       С легким сердцем она закрыла дверь второго этажа на замок и спустилась вниз. И когда вернулся Янек с сообщением, что самолет улетел, и Алина благополучно отбыла на его борту, Яна сказала:
       - Что ж, я готова.
       Отчего бы и вправду не побывать там, на Иллене и убедиться, что его не существует? Может ей повезет пройтись по Синему Городу, тоже, наверное, несуществующему?
       Мальчик удивился. Ему казалось, что девочку придется еще уговаривать и уговаривать. А вдруг она откажется, заверещит, как это не рассказали обо всем Алине? Велит Янеку убираться?
       - Не дрейфь, мы вернемся. Быстренько сделаешь, что от тебя требуется, и дядя доставит нас обратно, - подбодрил он Яну. – Познакомишься с моей тетей и с сестренкой. Классные они!
       Но в этом деле девочка имела свой интерес. Ей приспичило познакомиться с собственной сестренкой.
       - Пошли уже, - сказала она. – Кстати, куда?
       - Как куда? Искать Проход.
       - Ты не знаешь, где он?
       - Нет.
       Очень весело!


       * * *

       Янек повел девочку в сторону своего сгоревшего дома, поясняя на ходу:
       - Самому мне еще не разрешают путешествовать по мирам. Говорят, маленький, заблудиться могу. А папа делает просто. Мы идем-идем, бац – и уже на Белом Острове. Но я знаю, где-то есть Проход. Жалко, не знаю где.
       - В Вологде-где.
       - Вот и нет. На нашей улице.
       - А как же Поющий Дом?
       - О! Для меня там ходу нет. Папа так сделал. Говорю же, заблудиться могу.
       - Что?!!
       - Да не бойся. Все будет тип-топ. Видела, куда впадает Исток? Прыгнем туда же.
       - Что?!!
       - Тебя заклинило?
       - Переклинило! Не буду прыгать в эту лужу.
       - Подумаешь, - пожал плечами, Янек. – Вчера и не в такой грязи валялась.
       - Вот именно! Валялась! Боюсь, что утонуть по собственной воле не смогу.
       - Да там мелко. – Мальчик усиленно отводил глаза от того, что осталось от его дома. Все-таки он тяжело переживал эту потерю, хоть и старался не показывать вида.
       Яночка гнула свою линию.
       - Там пиявки!
       - И лягушки!
       - И личинки!
       - И мерзкое илистое дно.
       - Ой, что же делать?
       - Ой, вон усатый!
       Он действительно бежал к ним по улице. Полы плаща развевались, усы шевелились. Маньяк что-то кричал и размахивал руками. Вроде, он пытался подозвать ребят к себе. Ну, уж нет!
       - Караул! – заметалась по берегу Яночка.
       - Давай! Прыгаем! Ну! – кричал мальчик. Он поймал девочку за шкирку.
       - Нет! Ни за что! – заверещала она и бросилась в открытые ворота сгоревшей дачи. Приятеля, прицепившегося к ней, она втащила туда же.
       Проезжающий грузовик на секунду скрыл ребят от глаз Паэрла. А в следующую секунду их на берегу уже не было.
       Ненормальные! Они отправились на Иллен. В отношении сгоревшего дома Акорсов слуга слышал фамилию: Лаэнса. Выходит, он спалил жилище Хранителя, а мальчишка – его сын. Так что ничего удивительного.
       Паэрл подумал - и пришел к той же мысли, что и Янек. И с разбегу бухнулся в воду. И тут же убедился, что в озерке есть и пиявки, и лягушки, и личинки, и мерзкое илистое дно.
       Не было только прохода в его родной мир. Не было возможности предупредить двух маленьких проныр.
       Почему не Акорса?
       Акорс догадается сам.
 
      * * *

       Разноцветными озерами разливался закат. Там, где в воздухе не ощущалось примеси пыли, свистели ласточки. Скоро они угомонятся под синими крышами, уступив небо летучим мышам и ночным птицам. Внедрилий будет сидеть и слушать их голоса. Вряд ли он уснет. Возбуждение, возмущение, разочарование, отчаяние и страх за все любимое и привычное заставили отступить усталость.
       Если не брать в рассчет его самого, всего лишь на двоих из вереницы правителей было совершено покушение. На Внедрилия Первого, который из-за своей любви к нелепым реформам заслужил своему роду прозвище, ставшее именем, а себе лично – кинжал в бок. И на его деда, правителя под номером девятнадцать, убитого отцом Эжена. Надо же, теперь этой чести удостоился он сам.
       Что это? Младший Хранитель решил пойти по пути кровной мести? Расквитаться за гибель собственного родителя от руки Внедрилия Двадцатого? Но какой смысл? В такое – то время? Каждый должен сейчас заботиться о собственной шкуре, а не пытаться проткнуть чужую. К тому же только живой Внедрилий может призвать Хранителя в Нетум и вернуть ему Золотую Реку.
       И еще. Правитель просто не мог представить, что Эжен способен причинить ему зло. «Это Акорс», - в сотый раз повторил он про себя.
       И все же…
       Что если на это «и все же» и рассчитывает колдун? Что бы ни думал об этом случае Внедрилий, языки заработают со страшной силой.
       Может, спектакль устроен специально для сплетников, а его, правителя Нетума, Акорс не принимает в расчет? Вроде как его уже и нет на свете?
       Допросить было некого. Стража не смогла арестовать никого. Еще бы. Очень удобно. Снял повязку – и вот ты уже неотличим от любого человека из толпы.
       - Мой город наводнен врагами, - в отчаянье прошептал Внедрилий.
       Ворота закрыты. Патрули усилены. Но все может быть уже напрасно.
       Измученный сегодняшними событиями, сомнениями и ожиданием худшего, правитель не зажигал огня.
       Он все чаще поглядывал на подаренную картину. Ему казалось, что над той рекой тоже наступает вечер, опускается темнота. Мягкая и теплая, как одеяло. Внедрилий положил голову на подоконник. Он вдруг решил, что все вопросы как-нибудь разрешаться, когда придет для этого время. И заснул с уверенностью, что все будет хорошо.
       Ему снился тонкий, никогда им не виденный ручеек, впадающий в русло Золотой Реки со стороны Замостья, степи и Степных Скал на левом берегу.
Скажи кто-нибудь Внедрилию, что покой, залетевший в его душу извне, вопреки всему, и есть легендарная и особая магия Хранителей, он бы не возмутился. Принял бы с благодарностью. Разве правитель не заслужил спокойную ночь?
       Элоиза заглянула в кабинет. Увидела спящего в кресле отца, вошла и накрыла его пледом. Она затворила окна и устроилась на ночлег тут же, на диване. Если что – злоумышленники будут иметь дело с ней. А уже она-то, Элоиза, покруче всей армии Нетума.