Серингера

Мне семь лет. Опять меня родители отправили к бабушке на все лето. Свежий воздух, витамины, перемена обстановки. А лето только началось, и мои братья и сестры еще не пополнили ряды нашего дружного отряда. Соседских пацанов отправили в лагерь, Ритка уехала с родителями на Байкал, Оля уже три месяца лежала в больнице… В общем, улица выглядела серой и унылой. Нет, конечно, по ней ходили взрослые дяденьки и тетеньки, с ними надо было здороваться и отвечать на какие-то нелепо-стандартные вопросы. Все это угнетало. Иногда я ходила в гости на соседнюю улицу к близнецам. Инне и Жанне. Но они были младше меня на год и скучны. Оставалось только мешать бабушке на кухне, окуная пальцы в клубничное варенье и выпрашивая пенок. Было, конечно, еще одно интересное занятие – поливание огорода из шланга, но после последних моих фокусов со струями воды, мне запретили даже близко подходить к огороду. Оставался лишь сад.

Бабушкин сад - это отдельная история. Роскошные яблони и груши, сливы и одинокая облепиха, кусты красной и белой малины, крыжовник и смородина. Да… Все плоды обрывались мною в любом виде и с разными целями. Например, зеленой твердой ягодой крыжовника можно было из рогатки залепить прямо в попу, торчащему все дни на своем огороде, злобному и некрасивому дяде Паше. Потом долго прятаться в колючих кустах и хихикать, наблюдая, как он бегает вдоль забора и орет. А еще можно было поставить себе цель: «Съесть все ягоды с конкретного куста малины!» Все! Чтобы потом уже противно на нее смотреть было. Еще была крыша сарая. Там можно было расстелить детское покрывало с идиотскими зайцами и наслаждаться теплом летнего солнца и свежестью ветра, читать «Робинзона Крузо» и мечтать…

Но больше всего меня привлекала небольшая дыра в заборе, в самом дальнем углу сада. Около этой дыры висел большой серый мешок, и в нем свили себе гнездо осы. Мешок трогать было нельзя! Это я запомнила еще с прошлого лета, когда сидела на кухне с примочками и вытирала сопли рукавом, пытаясь объяснить бабушке, что меня заинтересовала жизнь ос в таком неподходящем для этого месте. Чтобы пролезть в эту дыру, надо было встать на колени, стараясь не потревожить ос и аккуратно втиснуться между досок. Что я и сделала. Я вползла на соседний участок, и … Передо мной стоял какой-то совершенно незнакомый мальчик и смотрел на мои старания пересечь границу. Я быстро вскочила на ноги и стала отряхивать землю с коленей и рук.

- Ты чего на наш участок приползла? Своего мало? – Мальчик засмеялся и добавил. – Тебе сколько лет, шпион?
- Семь… С половиной… - Было откровенно стыдно, но шанс заполучить нового друга заставил меня выпрямить спину и поднять нос повыше. – А тебе?
- Мне девять уже! – Пацан явно гордился своим перевесом в возрасте и с интересом осматривал меня. – Я тут к тете приехал на пару недель, а потом с родителями на море махнем. Тебя как зовут?
- Наташа. А тебя?
- Сергей. Но это так…не серьёзно. Вообще, меня зовут Серингера.
- Чего?
- Серингера! Дерево такое. Её еще гевеей называют. Мне так папа рассказывал. Из нее сок добывают, а потом каучук делают. Вот, дай свою рогатку. Видишь эту резинку? Тоже из серингеры!
- Понятно… - Информация мне показалась убедительной и я с уважением посмотрела на Серингеру. – Пошли ко мне, на крышу? Или в сад? А то скучно одной целый день… У тебя есть друзья?
- Теперь есть! – мальчик протянул мне руку, и я ответила ему невинным детским рукопожатием. – Сейчас полезем к тебе. Только я сбегаю к себе и карандаши захвачу. Подожди. Я мигом.

Я стояла в незнакомом саду и критически осматривала чужие деревья, колупая носком сандалии какой-то комочек земли. Потом утрамбовывала его и опять расколупывала. Размазывала землю по траве, а мой новый знакомый все не шел. Тогда я опять встала на колени и полезла в дыру. Сзади раздался голос:

- Извини! Меня тетка молоко заставляла пить… Пролазь уже, а то влетит мне. Это же я дыру в заборе сделал.
- Осторожно! Тут осы! Ползи за мной!

Мы лежали на крыше и раскрашивали иллюстрации в моём «Робинзоне», смеялись и, прижимаясь лбами, листали страницы, выискивая новую картинку. Бабушка сварила компот, и мы с Серингером сидели на скамейке и, болтая ногами, рассуждали о смысле жизни. Выпив ароматную сладко-кисленькую жидкость, обменялись чашками и доедали ягоды.

И началось лето, вернее весна! Каждое утро около нашей дыры я находила маленькую записку, написанную разноцветными карандашами. В ней были описаны все наши планы на текущий день. Я мчалась к бабушке и выпрашивала листочек бумаги и химический карандаш. Потом долго сидела и вырисовывала ответные каракули, изредка облизывая карандаш. Бабушка подружилась с теткой Сергея, и мы теперь почти весь день были вместе. Он рассказывал мне о пиратах и туземцах. А я ему втирала информацию про новые взрослые фильмы, которые успела посмотреть с моей тетей и ее парнем. Мы залезали на старую яблоню, и он смотрел на меня и молчал, потом отводил взгляд и начинал пальцем колупать кору дерева. Малину я больше не обрывала. Серингера срывал самые зрелые ягоды, осматривал их, сдувал невидимые пылинки и протягивал их мне. Мне казалось, что это очень смешно – есть у него с ладони, но в этом было столько счастья. Старый серый мешок над нашей дырой мы все-таки подпалили и убежали в дом. Попало, конечно, потом и мне, и ему, но осы нас больше не тревожили. Наш портал стал еще более доступным.

- Наташа… Я завтра уезжаю… Меня родители забирают… - Сережка стоял с другой стороны забора и даже не пытался перелезть ко мне. – Я тебе адрес оставлю. Будешь мне письма писать?
- Буду…

В этот вечер мы были такими взрослыми. Мы стояли и смотрели друг другу в глаза и думали, что все в этом мире несправедливо. Все решили за нас. Взрослые и бездушные люди.

Мы больше никогда не встретились, но письма Серингеры до сих пор хранятся, перевязанные ленточкой. В последнем письме он написал, что если бы он был Робинзоном, то хотел бы прожить всю жизнь на необитаемом острове только со мной. Ему тогда было 18.