Лететь за Солнцем-1

       Лететь за Солнцем
       (Рассказ-триптих)

ОНА

Заснуть. Поскорее бы заснуть. Поскорее бы переползти этот горбатый, скользкий мост из сознания в подсознание, который, говорят, отлит из золота чистой правды. Не хочу я её. Горькая, мерзкая, безысходная и мешающая жить по-человечески. Скорее. Там, в глубоком сне, всё иначе. Там нет неразрешаемых проблем, нет страха смерти. И страха жизни тоже нет. Там я умею летать. Без крыльев, но легко и свободно. Без тормозов, но безопасно. Я не знаю, как это происходит. Знаю только, что ни одно земное счастье не может сравниться со счастьем свободного полета во сне. А может... может я просто не познавала настоящего земного счастья? Не помню, не знаю, не хочу... Мама, мама! Не лети так быстро, слышишь меня? Я не успеваю за тобой... Ответь хотя бы - когда я умру, мама! Не знаю, дочка. А почему ты спрашиваешь?..

       I

– Смотри вперед и не скачи, как коза. Упадешь.
– Не упаду!
– Упадешь, если не будешь смотреть под ноги. Дорога неровная, камней да стекол кругом полно. Упадешь, поранишься.
…Они идут по широкой, солнечной дороге – мужчина средних лет и вертлявая, румяная девочка. Рука в руке, быстро и весело. Она не помнит, когда и откуда начался путь. Солнце всегда над головой. Он говорит, что они вышли из сиреневой рощи. Но она не помнит.
– Что это? - девочка остановилась и протянула руку с вытянутым пальчиком в сторону холма, утыканного железными крестами.
– Это кладбище. – Ответил мужчина. - Все там будем…
– А мы не будем! Мне там не нравится! – девочка засмеялась, чмокнула его руку и запела веселую песенку про улыбку, слона и улитку. Она все время пританцовывала, даже когда хныкала. Мужчина тоже засмеялся и подпел. Он любил это живое, неугомонное существо, которое, само того не подозревая, не позволяло отставать от Солнца.
– Почему мы все время идем? Почему вон те люди, на берегу, сидят, а мы идем? А вон те, в овраге, лежат, а мы опять идем? – подняв лицо кверху и прищурив голубые глазища, спросила она однажды.
– Солнце не может светить всем одновременно. Если ты его только что встретила и радуешься, то кто-то в это же время его проводил и несчастен. Он дрожит в холодной темной ночи и с надеждой ждет возвращения ускользнувшего за горизонт тепла. То есть, он невольно ждет твоего несчастья. Так устроен мир.
– Ну и пусть ждет, а мне-то что?
– Разве тебе приятно, что кто-то ждет твоего несчастья?
– Нет, не приятно. Тогда надо переделать мир.
– Но он создан не нами. И не нам его переделывать.
– А как тогда быть?
       – Идти за Солнцем. Надо всем идти за Солнцем. Если всем будет тепло и светло, то в мире не останется ни зависти, ни злобы, ни печали. А самое главное – никто не будет ждать твоего несчастья. Ведь то, чего очень хотят и ждут, всегда сбывается.
– Смотри! Смотри! Там мальчик. Он идет за нами.
– Идем быстрей, не оглядывайся. Ты заметила, откуда начался его путь?
– Нет.
– С кладбища.
– Ну и что? Пусть идет с нами. Будет веселей.
– Не будет, я знаю.
Девочка захныкала. Мужчина взял её на руки, укутал полами широкой телогрейки и ускорил шаг. Но она еще долго смотрела через его плечо на шедшего сзади бледного, тощего мальчишку, а когда надоело, уснула за пазухой у попутчика…
– Смотри, смотри какой красивый сад! А в нем дети. Три мальчика и три девочки. – Подергала она мужчину за рукав, когда однажды они подошли к развилке на солнечной дороге.– Давай свернем на маленькую дорогу. Там весело.
– Нет, это не наша развилка. Наша еще далеко впереди.
– Почему? Ну давай свернем… – заканючила девочка, – а если нам не понравится, вернемся назад.
– Назад?! – мужчина остановился и сердито посмотрел на нее. – Ты уйдешь от детей, которые к тебе привыкнут? Которые тебя полюбят?
– Нет… – девочка стыдливо опустила голову.– Не уйду...
Они двинулись дальше. Она долго молчала, а когда сад с детьми исчез из виду, печально вздохнула и спросила:
– Откуда берутся дети?
– Из женщин. Как яблочки из цветочков.
– И из меня когда-нибудь?..
– Наверняка… Когда подрастешь и станешь женщиной.
– Как страшно…
– Не будет страшно, если рядом с тобой будет добрый и сильный мужчина.
Девочка долго шла молча. А он, видя ее замешательство, продолжил:
– Сначала ребенок поселится у тебя под сердцем и будет питаться твоими соками. Потом он освободит твое чрево. Потом грудь и руки. Чуть позже он слезет с твоей шеи. Движения станут свободнее, взгляд шире, мысли дальновиднее. И только твое сердце, оседланное им еще в момент зачатия, никогда не поскачет налегке… У тебя хрупкое сердце. Шестерых ему не выдержать...


ЛЕЙЛА

Лейла не хотела выходить замуж за дальнего родственника из соседнего села, которого видела только в раннем детстве. Поговаривали, что у парня спесивый характер и что в городе у него есть женщина. Но кто Лейлу спрашивал?
– Лучше выйти за спесивого дальнего родственника, у которого есть свой дом, чем за покладистого ближнего соседа-безлошадника. – Не очень уверенно сказал отец.
С «безлошадником» Лейла училась в одном классе. Нравились друг другу, но его забрали в армию.
– Не противься отцу. Он дело говорит. – Сказал третий брат, который давно хотел жениться, но не мог сделать этого раньше сестры, старшей его на год. – Сама видишь, дом не резиновый. Невестки плодятся, как кошки, присесть некуда. Выходи замуж.
– Не бойся, мы тебя в обиду не дадим. – Сказали сестры, которых так же «отдали» несколько лет назад.
Семья у отца была большая – три сына и три дочери. Все, кроме Лейлы и последнего брата, были уже семейными. Два старших сына со своими женами и детьми жили в отцовском доме. Третий тоже не собирался никуда уходить.
Первая брачная ночь стала для Лейлы и первой ночью боли, стыда и страданий. Новоиспеченный муж сделал ее женщиной так скоро и напористо, будто выполнил повинность. Совсем не так, как она себе это представляла до свадьбы. Какая любовь? Какая нежность? Какие Лейла и Меджнун? Забудь про сказки. Начинается жизнь.
Посопев полчаса в постели, спесивый родственник ушел, а, вернувшись под утро то ли пьяным, то ли обкуренным, завалился спать.
Первое избиение произошло через неделю – за то, что вовремя не приготовила обед.
Она даже вскрикнуть не успела, когда он, схватив ее за волосы, притащил на кухню, и, заломив ей руки за спину, стал тыкать лицом в стол, приговаривая:
– Это тебе не папин дом! Не папин дом! Не папин дом!
Наплакавшись, Лейла убежала. Домой.
– Ты что, с ума сошла, дочка? Что подумают люди? – сказал отец.
– Терпи. Тебе некуда возвращаться. Думаешь твои братья лучше? Но мы ведь терпим. – Сказали невестки.
– Возвращайся к мужу, а завтра мы с ним поговорим. Не бойся, больше такого не повторится. – Cказали братья, сажая ее на попутную машину.
Первый ребенок родился через девять месяцев. Весь ужас, страх и боль, пережитые ею за это время (муж не стыдился избивать ее и беременную), отразились на здоровье ребенка. Он появился на свет хилым и болезненным, но радость материнства немного компенсировала страдания от нелегкой участи. Правда, петь, смеяться и надеяться на лучшее она перестала. Избиения вошли в привычку. Она понимала, что надо сегодня перетерпеть, тогда завтра, возможно, будет спокойный день. Так и жила – терпела, рожала, терпела, рожала. Муж частенько отлучался - то в город, то на войну забрали, и это тоже было, хоть кратковременным, но счастьем. С войны он вернулся еще злее. Впрочем, кого война делает добрее?..
Когда старшему сыну стукнуло 16 лет, отец, взяв из подвала сумку с чем-то тяжелым, повел его в горы. Вернувшись, сын потихоньку рассказал Лейле, что отец учил его стрелять из автомата.
– У нас есть автомат?
– Да, мама. А ты не знала? Отец с войны привез.
– Слава Богу, что не танк. Смотри, не говори младшим. А то доиграются.
Дети… Надежда и отрада. Чего ради них не вытерпишь? От чего не постараешься уберечь?
…На восемнадцатом году совместной жизни они уже не спали в одной кровати. У него был кто-то на стороне, но Лейлу это не волновало. Главным в ее жизни стали дети.
Лишь бы им сытно и тепло было, пусть мотается, пусть избивает, - думала она. Но однажды…
Однажды среди ночи он привел домой пьяную девицу и, распахнув ударом сапога дверь в ее спальню, крикнул:
– Иди смотри, как настоящие женщины это делают! Да воды согрей, помой ее!
Она покорно встала и пошла …мыть, смотреть…
…Сколько горя может выдержать человек, в котором нет склонности к суициду? Сколько мучений может выдержать мать, ради благополучия и здоровья детей? Говорят, что одна женщина подняла самосвал, раздавивший ее ребенка. Лейла не выдержала...
 Когда муж-садист, удовлетворившись телом проститутки и мучениями жены, заснул, Лейла вышла из дома и вернулась с автоматом.
Остается только догадываться, кто показал забитой деревенской женщине, как пользоваться автоматом. Но она стреляла по спящей парочке, пока не кончилась обойма...
…Лейла сидит в городской колонии за двойное убийство. Каждый месяц братья привозят к ней детей, которые ее очень любят.
Она счастлива...
(продолжение следует)