Вечный Жид, притча об избравшем Жизнь

       ВЕЧНЫЙ ЖИД, ПРИТЧА ОБ ИЗБРАВШЕМ ЖИЗНЬ
Во времена, не относящиеся ни к древности, ни к нынешним дням, жил человек, звавшийся Агасфером. По происхождению своему он был не знатным, но и не безродным. Имущества имел не много, но и не мало, а жил со своей роднёй в небольшом доме, что стоял далеко как от оживлённого центра Великого Болота, так и от малолюдных и заброшенных окраин. Жизнь Агасфера была серой и довольно однообразной с раннего детства, поэтому он предпочитал солнечному и ясному болоту обывателей туманную трясину пустых размышлений и расплывчатых надежд на неопределённое будущее. И, как многие, подобные ему, он пробудил этим утончённым бездельем яркое, но призрачное пламя Воображения. Не знал он ещё, как опасно разводить огонь на болоте! Причудливые образы, рождённые туманом его фантазии, были для него куда реальней, чем грязь и слякоть мелочных забот, по которой ходят и великие, и ничтожные, ибо не дано человеку летать над мерзостью земли вместе с туманами и птицами. Но подули ветра новых бед и развеяли сладкий и дурманящий туман, рождённый от столь - же яростного дыхания их предшественников. Огляделся Агасфер и, вместо расплывчатых, но прекрасных видений, увидел он вокруг себя бескрайнее болото! И тогда он, тяжело вздохнув, смирился и решил – «что ж, стало быть, придётся мне жить по законам болота!» Но странными и непосильными показались ему законы, по которым испокон веков жили другие люди, что населяли это болото. Не мог он научится тем хитростям, которые другие постигали почти во младенчестве, не понимали и не принимали его суровые жители болот. А Агасфер вновь и вновь пытался сыграть ту роль, что по-прежнему казалась ему своей, но в действительности никогда для него не предназначалась. Вот нашёл он себе друга среди людей болот и решил, что хоть одиночество его завершилось. Но, прошло совсем немного времени, и увидел он, что нашёл не друга, а всего лишь нового врага! А в один из дней встретил он девушку неописуемой красоты и тотчас страсть приковала к её образу мысли Агасфера своими цепями, раскалёнными, как лёд. Долго мечтал и бездействовал Агасфер, но потом решил открыть ей свои чувства. И однажды, при встрече с ней, он сделал это. Она же отвергла его, сокрушив его душу и самомнение своим коротким и презрительным ответом. Тогда в печали захотел найти Агасфер смысл для бессмысленного своего существования. Но не прошло много времени, а терпкое вино печали успело уже превратиться в уксус! В стихи, красивые, но малопригодные сосуды, решил Агасфер излить ту мерзостную жижу, которой стал сладкий яд его печали, надеясь, что уксус вновь станет вином. И решил Агасфер, что прекрасны его стихи, ведь знал он, как они правдивы, знал, какая бездна отражается на дне этих сосудов! Но иных стихов и песнопений хотелось слушать жителям Великого Болота – не плакать, а смеяться желали они, не размышлений, а отдыха и веселия искали в стихах и песнях. Не поняли они Агасфера и посмеялись над его по-детски жалкой искренностью. В отчаянье пришёл от этого Агасфер. Но и тут попытался он найти выход для себя. Решил он вернуть себе тонкоголосых птиц забытых мечтаний, вновь спрятаться от ужасов этого мира за туманной пеленой полусна. Но иные туманы сгустились в его душе – дикие очертания страшного лица Безумия увидел он в них! Тогда Агасфер снова обратил свой взор к миру сему и к его жителям. В веселии пьянящих напитков, в искусной любви блудниц решил он искать счастья. Но счастье столь многих не стало его счастьем – жалкими были и средства его, и здоровье, ему ли было посягать на радости воинов и лихих людей! Знал он и то, как судит такие радости общество и, хоть презирал он прогнившие морали всех этих улыбчивых палачей и воров, но боялся осуждения тех, кого презирал. В бессильной злобе изливал он страх и гнев в новые стихи и песнопения, не столь печальные, сколь яростные и призывные. Но давно уже не находил он в этом утешения для себя, да и мог ли он излить всю злобу и грусть в эти дырявые чаши?!! И вот, гордая мысль пришла в его голову, вечно склонённую от обид и лишений. Решил он, что великое право дано ему Судьбой – ПРАВО НА СМЕРТЬ. Решил он, что это и есть тот меч, который разрубит одним уверенным и точным ударом змеиный клубок противоречий, чьё шипение так ему опротивело. Гордо поднял голову Агасфер, светом свободы озарился его взгляд, столь мутный и робкий ещё недавно! Но вот знакомый шорох раздаётся в недрах души Агасфера – то шелестят крохотные и безобидные с виду, но неутомимые и неодолимые на деле, пепельно-серые мышки сомнений, мрачные зверьки, которых сотнями и тысячами плодит в чувствительных душах омерзительная крыса Тревога, порождение Страха и Слабости, их любимое дитя. Днём и ночью стачивают разум Агасфера эти гнусные твари, прогрызая извилистые и запутанные ходы в его душе, их пронзительный писк не даёт ему покоя! Слабость заливает те ходы раскалённым свинцом тяжёлых мыслей. «А что если я не смогу сделать ЭТО, как следует и всё закончится такой неудачей, какой ещё не бывало в моей жизни? А мои родители и братья – в какую печаль повергнет их мой ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫЙ уход? И кто сказал, что я проклят, что Судьба никогда не снимет жуткую маску Недоли со своего лица (если, конечно, это всё-таки только маска)?!! Не должен ли я подождать…, чуть-чуть…, ведь я всегда успею…. И я же должен быть готов к этому!!! Ведь нельзя же…» - вот каковы были те трусливые мысли, что наполнили собой всё его существо. И, хоть знал Агасфер, что всё это лишь трусость и малодушие, отложил он свой уход на неопределённое время, утешая себя лукавой мыслью, что всегда успеет он совершить, то, что задумал. Между тем, продолжал он писать стихи, которых никто не читал и песни, которых никто не пел. Навязывался он и к некоторым жителям Болота, которые могли терпеть общение с ним. Он же тщетно старался обмануть себя, называя их своими друзьями и тут же содрогаясь от отвращения к собственной лжи. Стал он ухаживать и за девушкой, которая, впрочем, походила на ту, которую он любил когда-то не более чем отражение в кривом зеркале напоминает то, что оно пародирует. Эта девушка не была красива, не была умна и не могла бы привлечь к себе стороннего наблюдателя ничем, кроме громкого, грубого и глупого хохота, который вырывался из неё, когда ей не хватало слов, что случалось весьма нередко. Но она, как казалось Агасферу, была к нему благосклонна, в отличие о той, тогдашней. И он таскался за ней, сам понимая, до чего это смешно и недостойно. Однако, не нужно было много времени Агасферу, чтобы увидеть, какую муку доставляет он «друзьям» своим обществом, а когда он, наконец, решил заговорить со своей «любимой» откровенно, то та только громко рассмеялась и объяснила, насколько ей позволило её словесное искусство, что Агасфер ошибся и меж ними не было ничего такого, завершив (и подытожив) свою речь тем же бессмысленным смехом. И, разумеется, Агасфер не был столь глуп и столь мелочно-тщеславен, чтобы не понять, как бессмысленны все его стишки и песенки, которым во веки веков не суждено войти в чьи-то сердца и сойти с чьих-то уст! Кроме того, будучи чужд и непонятен для жителей Болота, он каждый день терпел от них всё новые и новые оскорбления и обиды, которым не было ни конца, ни края. Но и этого оказалось мало его грозной Судьбе - семенами болезней засеяла она его и без того слабое тело, а разум затуманила тяжким дымом мрачных и безрадостных видений.
Однажды, сидя в своём доме и размышляя надо всем этим, Агасфер озлобленно воскликнул, пнув ни в чём не повинный стол, на котором валялись остатки еды и старые свитки: «И всё же я ещё пока что поживу! Почему это я должен умирать сейчас?!!» Стоило только ему это сказать, как всё вокруг наполнилось грохотом и дымом, а когда шум утих и дым рассеялся, Агасфер увидел, что стоит посреди совершенно мёртвой равнины, а небо над ним расколото на две части и, между ними, в чёрном провале стоит высокий ангел, чей взгляд пуст и бездонен, а лицо словно высечено из мрамора.
 - Кто ты? – в страхе воскликнул Агасфер, дрожа и закрывая лицо руками.
 - Я Ангел Смерти, над которым ты так подло подшутил! Ты был избран мной, и я хотел уже забрать тебя, но ты отвратил от меня лицо своё и развернул его к миру, который не дал тебе ничего, кроме боли и унижений! Я мог бы понять тебя, если бы слава или любовь, власть или дружба удерживали тебя на этой земле. Но нет! Ты солгал себе и подменил понятия лишь для того, чтобы выжить и продолжать своё рабское существование, лакействуя и пресмыкаясь перед одушевлённой грязью!!! За это я навечно лишаю тебя святого права на смерть и тем обрекаю на вечные мучения, ибо мука жизни не закончится для тебя никогда! Отныне ты будешь странствовать по земле, нигде не находя себе приюта и отдыха, одинокий и унижаемый всеми, изъязвлённый всеми возможными болезнями и недугами, вечно проклятый и потому – вечно живой! Твой пример будет уроком для других… Глупец, ты избрал жизнь, но не был избран жизнью!
В ужасе заплакал Агасфер, корчась от диких, безумных рыданий на земле и тщетно простирая руки к неумолимому Ангелу Смерти, поднимавшемуся на своих неподвижных крыльях в небо, всё выше и выше, всё выше и выше. Когда же он пришёл в себя, перестал плакать и встал на ноги, то увидел перед собой старуху с головой, подобной тевтонскому шлему и хищным, жестоким лицом цвета ржавого железа. В руках она держала плащ, похожий на человеческую кожу и усеянный мерзкими, гноящимися язвами красного, мясного цвета.
 - А это тебе в дорожку! – сказала она голосом, похожим на скрежет заржавевших дверей и набросила на Агасфера язвенный плащ, который тут же сросся с его кожей в одно целое, наполнив его тело болью, а душу отчаяньем и отвращеньем.
Агасфер глубоко вздохнул и пошёл в неведомом ему направлении вялыми неровными шагами. Он только взглянул в последний раз на небо и, слабо улыбаясь, сказал сам себе: «Всё! Врата небес закрылись для меня навсегда!»