Спасибо, Митя!

       
       Прочитал я вчера в газете, что воздушному террористу Сапрыкину Дмитрию Никифоровичу, который самолёт ТУ с пассажирами в Стокгольм угнал, десять лет по суду припаяли.
       Не знаю, кто как – лично я к Сапрыкину Дмитрию Никифоровичу претензий никаких не имею, хотя и находился среди пассажиров этого рейса. А попал я туда, возвращаясь из командировки. Все вопросы решил, договора подписал, в честь удачного завершения совместных дел мы с заказчиком отобедали, пол-литра на посошок раздавили, и в несколько приподнятом состоянии, именуемым в народе «под мухой», я отправился в аэропорт. Занял своё место в самолёте и мгновенно уснул.
       Проснулся от какого-то необычного шума. Обстановка в салоне была возбуждённой. Бледная стюардесса носилась, как угорелая, то к пилотской кабине, то обратно, вид у неё был переполошенный, в глазах испуг и недоумение. Смотрю из-под полуприкрытых век – подбегает стюардесса к моему креслу, наклоняется к самому уху соседа и заискивающим голосом что-то шепчет. А он в ответ грубо так, повелительно:
       - Нет, только в Стокгольм!
       Ага, догадался я, вот в чём дело: пока я дрыхнул, в самолёте объявился террорист и потребовал взять курс на Швецию. Знаем, читали о неоднократных угонах наших самолётов. Но одно дело – читать в газетах, другое – в том же самолёте лететь, тем более когда угонщик рядом с тобой сидит.
       Стал я к нему потихоньку приглядываться. Он-то на меня ноль внимания – думает, я сплю, а я уже проснулся, засёк его и незаметно так изучаю. Лет 25-27, худощавый, невысокий, морда блином, нос картошкой, подстрижен «под канарейку». На коленях «дипломат» держит, двумя руками в него вцепился. Из «дипломата» медная проволочка торчит и конец её на палец правой руки намотан. Кто-то попытался встать со своего места, он на него как гаркнет:
       - Сидеть! Сейчас чеку дёрну, распотрошу самолёт!
       Ну, хорошо. Летим мы дальше, но никто не знает куда. И тут я подумал, что сейчас, наверное, у пассажиров на меня вся надежда, я ведь ближе всех к террористу сижу. Вот возьму, кинусь на него, скручу и освобожу людей от воздушного пирата. Но сразу же другая, противоположная мысль: а вдруг он окажется проворнее, опередит меня, успеет дёрнуть за проволоку? Нет, рисковать нельзя. Попробуем его обойти. Главное, чтоб он не догадался, что я уже бодрствую, вступил на тропу войны. Кажется, не догадывается. Ну да, я же ведь маскируюсь, стараюсь изо всех сил: храплю, губами во сне чмокаю, от меня лёгкий запах алкоголя исходит. В общем, притупил его бдительность, а сам соображаю, что дальше делать.
       Зевнул я в последний раз, открыл глаза, посмотрел по сторонам, его, сукина сына, вроде только что увидел.
       - Сколько, - спрашиваю, - времени, мужик?
       - Отстань! – он говорит. – Спал себе и спи.
       - А чо ты такой некоммуникабельный? – спрашиваю. – Мы ведь соседи, рядом летим. Давай познакомимся. Я – Володя, - и руку ему протягиваю.
       Он как завизжит:
       - Сидеть! Не шевелиться!
       Я головой тряхнул, будто спросонья, и говорю:
       - Ну чего ты орёшь? Не хочешь знакомиться – не надо. А ты куда летишь? До конца? Или до промежуточного пункта?
       - Не твоё дело, - огрызается он.
       - Ну, не хочешь отвечать – не надо. Слушай, а чо ты чемодан на коленях держишь? Тебе же так неудобно.
       - Сиди и не гавкай, - зарычал он. – Ещё одно слово скажешь – взорву самолёт.
       - Так ты террорист? Дай-ка я на тебя посмотрю. А то я живого террориста ещё ни разу не видел.
       - Заткнись! – завопил он и к пассажирам стал апеллировать: - Усмирите этого идиота, иначе я самолёт разнесу.
       Все меня просить стали:
       - Перестаньте его нервировать. Прекратите терроризировать террориста.
       Я тогда говорю ему потихоньку:
       - Ну чего ты разорался на весь самолёт? Я же просто хочу узнать, что у тебя в чемодане.
       - Динамит, - буркнул он.
       - А ну, открой чемодан, покажи.
       - Не приближайся! Дёрну за чеку!
       - Ну, а вдруг ты обманываешь. Люди тебе поверили, а в чемодане пусто. Давай я посмотрю, удостоверюсь, что ты честный человек.
       - Командир! – заорал он. – Уберите этого ублюдка! Иначе я за себя не ручаюсь!
       Пока он орал, я за пальцем его наблюдал, тем самым, на который проволочка намотана. И заметил я, что от резких его движений проволочка эта переломилась, так что дёргай теперь не дёргай – никакого взрыва не будет. Больше того, я понял, что в дипломате у него и динамита-то никакого нет, это он блефует, на понт всех берёт. Ах ты гад, думаю, сейчас ты у меня попляшешь. Сейчас я тебя скручу. Совсем уж было к броску приготовился, но вдруг сказал сам себе: стоп. А на кой мне это всё нужно? Опасности для самолёта никакой уже нет, так почему бы мне в самом деле не слетать в Стокгольм? Я там раньше никогда не был, а благодаря этому террористу первый раз в жизни загранэкскурсию совершу. Притом бесплатно. Притом в капстрану. Притом в такую высокоразвитую, как Швеция. За путёвку туда бешеные деньги платят, чтобы только краешком глаза взглянуть, как там люди по-людски живут. Мне законным путём там сроду не побывать. Пусть сажают в Стокгольме.
       Принял я такое решение и успокоился. Перестал теребить террориста. Сижу, куняю, жду пункта назначения. Проходит время, стюардесса объявляет:
       - Прошу пристегнуть ремни, наш самолёт приземляется в аэропорту Стокгольма.
       Приземлились. Подали трап. Первым, как положено, террориста высадили. Он соответствующее заявление у трапа сделал, и его увезли на машине ШМОН – шведской милиции особого назначения.
       Затем пассажиров выпускать стали. Журналисты вокруг, телекамеры, фотовспышка. Вопросы сыплются, как из мешка. Я, конечно, в центре внимания. А как же – ближайший сосед террориста, у меня в руках максимум информации о нём.
       - Что вы почувствовали, когда узнали, что летите в Стокгольм?
       - Я почувствовал, что опоздаю из служебной командировки и могу получить нагоняй от начальства.
       - Ха-ха-ха! А как вы оцениваете своего соседа? Он действительно мог бы пойти на самопожертвование и взорвать самолёт?
       - А как же. Такой бандюга, вылитый шахид, камикадзе, ни свою, ни чужую жизнь ни в копейку не ставит.
       - Скажите, вы бы хотели остаться в Швеции?
       - Хотел бы, - ответил я и сделал длинную паузу. Переждал, пока утихнет всеобщий стон восхищения, и добавил: - Но только на сутки, не больше. Меня ждут работа, Родина и жена.
       Смех, аплодисменты, то же самое многоголосое «О-о!», но уже с другой интонацией.
       - А теперь, господа, обратился к пассажирам представитель шведских властей, - вам придётся немного подождать в аэропорту, пока ваш самолёт подготовят к обратному вылету. Успокойтесь, пожалуйста, пройдите в зал ожидания, там для вас накрыты столы.
       Заходим в зал, смотрим – стоят столы, а на столах чего только нет. Накинулись все на столы: ну, во-первых, действительно проголодались, а во-вторых, там такие вкусные вещи, что не знаешь, за что раньше хвататься. Каждый жуёт и думает про себя: наемся на год вперёд, когда ещё такая лафа подвернётся. Мало того, вокруг столов шведы расставили красивые бутылочки с напитками, стаканчики одноразового пользования, разложили всякие кулёчки, пакетики, записные книжки. И всё такое привлекательное, аккуратное, добротное. Смотрю, мои попутчики стали этими кулёчками, бутылочками, стаканчиками свои сумки и авоськи набивать. За каких-то пару минут всё со столов смели. Шведы удивились и новый ассортимент доставили. И этот подмели подчистую. Но тут всеобщее внимание переключилось на одного пассажира. Он держал в руках два рулончика туалетной бумаги.
       - Где брали? – кинулись к нему.
       - В туалете, - показывает он.
       Тут же все от столов оторвались и в туалеты бросились. Вмиг расхватали находившиеся там рулончики. Шведы ещё принесли. И эти разобрали. Они ещё – и пассажиры ещё. Видят шведы, что они нам в скорости проигрывают, что их служба сервиса не успевает за нашими прыткими гражданами – то есть мы быстрее расхватываем эти рулончики, чем они их приносят. Шведы, правда, сперва посмеивались, с любопытством на нас поглядывали, потом всё больше мрачнеть стали, шушукаться между собой; мы, мол, сроду такого нашествия саранчи не видывали, надо поскорей их домой спровадить, не то они в своих авоськах пол-Швеции увезут. В общем, приложили максимум усилий и вскоре отправили нас на Родину.
       Возвратился я домой, разложил все эти кулёчки, стаканчики, бутылочки – жена в неописуемый восторг пришла. А когда я показал ей авоську с рулончиками, она аж в ладоши захлопала.
       - Где, - спрашивает, - ты весь этот эксклюзив раздобыл?
       - По блату, - отвечаю, - устроили.
       - Первый раз у тебя такая удачная командировка. Почаще бы посылали.
       - Да, - соглашаюсь, - командировка превосходная. Мы за неё одному человеку должны быть благодарны. Фамилии его я пока что не знаю, но думаю скоро узнать.
       И вот вчера я действительно узнал из газеты, что фамилия этого замечательного человека, так много для всех нас сделавшего – террорист Сапрыкин Дмитрий Никифорович. От своего имени, имени своей жены, экипажа и всех пассажиров я хочу поблагодарить этого бескорыстного храбреца, единственного из всех не получившего от загранпоездки никакого навара. Если не считать, конечно, десяти лет по приговору суда. И ещё. От имени тех же попутчиков я хочу пожелать тебе, дорогой Митя, крепкого здоровья, счастья в личной жизни и больших успехов в труде на лесозаготовках. Сиди спокойно, дорогой друг, досиживай оставшиеся девять лет восемь месяцев и двадцать пять дней и знай, что ты навсегда остался в наших сердцах. В отведенном тебе прекрасном далёко и ты вспоминай про нас, твоих бывших попутчиков по рейсу.
       До новых встреч, Митя! До новых полётов!