Части 66-108 завершающие

Часть 66

жил, скрипел, далее жил, никому не звонил, тихо с ума сходил, но всё же жил, и в какой-то мере не тужил, но до того дожил, что на всё положил и руки сложил, так, что не осталось сил, и тихо спрыгивая с ума решил, что пора бы бросить всё, что нажил и сорваться туда, где ещё не был, да поскорее, побыстрее, пока совсем не забыл, что и как по жизни этой делать надо.
я всё своё продаю, берите, друзья, почти даром, всё, даже жизнь возьмите мою, может? она вам на что-то сгодится, или как-то правильнее вы ей сможете распорядиться, потому что я не знаю, как жить дальше, не знаю, не умею, не хочу и не буду.
покупайте всё, я для вас всё найду: и диван, и кресла, даже телефон возьмите - не нужен он более мне, вот ещё в нагрузку, если поможете избавиться от всего поскорей, берите дорожку, а вот, специально для вас, правда, правда, для вас, у меня есть почти совсем новый стол, я его недавно купил. зачем? да чёрт его знает. просто так, хотел и купил, а теперь не хочу и продаю, а вернее отдаю, и только вам, потому что более у меня такого стола нет, чтобы предложить его кому-то другому и вам отдать.
у меня нет жизни более, значит и того, чтобы приятно жилось, не будет, поэтому вот вам, друзья, всё, что осталось, забирайте, да поскорее, а то я с работы уже увjлился и хочу чтобы более ничего не напомнило мне о том, что я работал здесь. поспешайте, господа, а то я не успею на последний автобус в аэропорт.
ух, всё, хорошо, я простился со старой жизнью, которой не было, а теперь я уже перед стендом расписания самолётов в аэропорту. что же мне выбрать, на чём же и куда полететь? ага, вот, Москва - час и десять минут, хорошо, сейчас пойду и возьму билет, да полечу. пусть поездом я туда ездил, а самолётом давно уж не летал. а вдруг в кассе билетов нет? ой! есть! пошёл я, пройду регистрацию и взмою в небо.
ай, какой я быстрый, ой, какой ловкий - да это же три часа ночи, а я уже выспался. а знаешь, почему? а потому что я уже в Москве, в аэропорту домодедово и собираюсь куда-то ехать дальше... ой, что-то ноги не слушаются... а, я же их в самолёте отсидел напрочь. щас расхожу... ах, какой милый экспресс ходит тут на павелетский вокзал, как самолёт, я в нём поеду, потому что он на поезд похож очень мало... о, шестой час утра, а я на вокзале, да ещё и на павелецком - очень хорошо, а я и не был-то на павелецком ни разу. щас в метро зарулю, да куда-нибудь рвану... за границу!.. в Украину!..
ой, как жаль, что на Киевском вокзале на Харьков билетов не осталось! так я же щас на Курский поеду! да что-то уже не хочу я в Харьков, и на поезде не хочу ехать никуда!.. но уж ладно, поеду, а то совсем некуда уже.
это кто там меня зовёт? да ну вас нахрен, я тут в Москве никого не знаю и звать меня некому. вот щас возьму до Харькова билет, приеду к Ольге и пошлю всех к чорту и буду пока у неё.
только вот, купив билет, сев в поезд и доехав почти до Курска, я вспоминаю, что адрес её, Ольги, я потерял. что же делать? вспомнить,как ехали? да нет же! я на такси ехал, а как, уже не помню.
а ну её к хренам, щас в Курске выйду, теперь-то всё равно, где бомжевать.


Часть 67

в Курске я вышел из пятого купейного в шестнадцать тридцать семь, вышел, и даже пожалел, что вышел, ведь уже почему-то нетак поганы мне были поезда, а даже наоборот, захотелось вновь ехать поездом. наверное, это потому, что здесь я никогда не ездил и ничто не тянет меня в тоску, а Курский вокзал мне понравился. ой, какой вокзал хороший, я хочу жить в городе с таким вокзалом.
стоял, курил, думал про то, что поезд сейчас уйдёт и не будет возврата содеянному... и поезд ушёл, а я остался стоять и одну за одной смолил сигареты.
- - уважаемый, - услышал я вдруг строгий оклик в свою сторону.
- повернувшись на него, я увидел милиционера в форме, который, с недовольством глядя на меня, подходил ко мне.
- - ваши документы? - также строго сказал он.
- я вынул паспорт и протянул ему.
- он открыл его и, сверив мою физиономию с фото в паспорте, развернул страничку с пропиской и видать увидив, что я теперь без прописки, спрятал мой документ в карман и отрезал:
- - пройдёмте в отдел.
- что это ещё за бардак? я-то пойду, только что от этого толку?
- в отделе меня спросили бравые ребята, откуда еду, куда, почему без прописки, кого обокрал и всё такое. а я им просто и правдиво рассказал, без всех подробностей правда, что приехал из Владивостока, даже билеты показал, ведь они могут по закону заменить регистрацию на десять дней, приехал, мол, за тем, чтобы купить тут хату и жить, а ту, во Владивостоке, продал.
- - а где же ты жить-то будешь, пока хату купишь? - спросил меня их наверное начальник, сидя за столом и закуривая.
- - а мне уже зарезервирован номер в гостинице, а вернее я его ещё в Москве заказал.
- ладно, после долгих объяснений нашим блюстителям порядка, что я делаю всё законно, меня отпустили и пожелали более не видеть на вокзале.
- ой, нарвался! теперь придётся правда узнавать, где тут гостиница, и переть отсюда, так как кроме неё я не представляю, где мне ночевать, только вокзал и был моей идеей, но её накорню присекли.
- в гостинице меня обслужили, как следует, да, кстати, прибыл я в гостиницу "Курск", куда мне посоветовали обратиться в справочной: за совсем небольшую стоимость мне предложили очень даже неплохой номер с городским телефоном и с холодильником, не говоря уже о таком простом, как санузел, даже спросили: а не прислать ли девушку, но я отказался, так как ещё прошлое не зажило. потом я вышел в город, было часов, наверное, восемь вечера, дошёл до какой-то площади, где мне повстречался супермаркет с таким же названием, что и город, и гостиница (интересно, а есть ли в этом городе кинотеатр "Курск"?), где я решил купить что-нибудь поесть на вечер. зашёл, купил, погулял по рядом находящемуся парку и, ты знаешь, какое-то лечебное что ли, действие города я ощутил на себе: куда-то испарялась грусть, сожаление, казалось, что Катя - это не моя судьба, а моя будет чуть пожже, и вообще, я стал как-то выходить из оцепенения. прошёл почти что месяц от окончания той злополучной поездки, когда Катя ушла навсегда и с каких пор я её не видел, а мне показалось, что я уже начинаю вылечиваться от этой любви, от тяги к ней, к Кате, и вообще, от всего, что связано с прошлым, начиная от поездки на Москву пять лет с лишним назад. наверное, всё это потому, что мы с ней здесь не были и вообще этот город мне ещё не знаком: новые впечатления, новая атмосфера.
- в раздумиях над тем, что было, а чего уже и не вернуть, я вновь вернулся в гостиницу.
- а в очередную бессонную ночь в мою утомлённую голову пришла не менее дурная, а может и нет, мысль.
- "а почему бы не купить квартиру в Курске и не остаться тут жить, а? - от этой мысли я аж сам не заметил, как уселся в кровати и потянулся за сигаретами, чтобы покурить и подумать над этим, - ведь теперь-то какая разница, всё равно от Владивостока далеко, другой край, другая обстановка. и ведь не бомжевать же мне?"
- ой, эта мысль! ой, этот безумный мир! я сейчас уже не могу спать, а хочу свою квартиру. нет, не гостинку, а нормальную, однакомнатную, чтобы с кухней, с залом и, что самое главное, с балконом, куда можно выйти, покурить, развесить там бельё. ой! я в восторге! и никого мне не надо, только бы угол свой был, только бы с балконом и с кухней, а также не с коридором, а с площадкой, как у людей,чтобы четыре хаты и никаких детей, бегающих и кричащих, чтобы своё, и чтобы никакая сволочь не вышвырнула, где бы я не работал! ой! я сейчас сойду с ума от переизбытка чувств к своей ещё не купленной, но уже горячо любимой квартире. вот завтра... ах, да, уже сегодня, встану, возьму газету и пойду глядеть, пойду, побегу глядеть на мою радость. надо будет, так деньги я из любого банка российского возьму, счёт у меня единый по всей россии, поэтому мне беспокоиться не о чем. какая она будет? где? на краю города? нет, далеко ехать до центра. а может где-то возле вокзала? ой, нет, заколебало! а в центре? а хватит денег ли?..
- где телефон?! где?! нашел! щас позвоню!
- - алло, доброй ночи. я не разбудил?
- - доброй ночи. нет. а что такое?
- - ой, мне бы кофе, если можно. можно?
- - да, конечно, какой ваш номер?
- - мой?.. - а какой у меня? где ключь? бла! а, вот! - пятьсот три.
- - когда будет готов, я вам перезвоню.
- - хорошо.
- я бросил трубку, скорее выпрыгнул из постели и стал одеваться. ай, не успел! телефон звонит.


Часть 68

уже в девятом часу утра я купил газету и прямо на скомейке стал её просматривать. просмотрел, наметил и поехал сразу же по фирмам, что предлагали однокомнатные квартиры. ко мне очень вежливо подошли, предлагали хат просто уйму, по двум адресам я даже съездил и не понравилось мне,что далековато квартирки от центра. потом ещё раз поехал, и там мне предложили такое, отчего наверное сами убежали бы, если б не клиент. вобщем, ничего я не выбрал за день и пришлось мне вновь таращиться в гостинице.
а что, я бы и так в ней жил, ведь за один день такие дела не делаются, а даже если бы и делались, то на чём я бы там, в хате, ночевал.
в таком вот ожидании и действии прошло две недели, за которые я уже совсем разуверился в том, что найду себе приличную квартиру поближе к центру, пусть даже в железнодорожном районе, пусть близко к вокзалу, чёрт бы его побрал, но лишь бы нормальная, не в полуобвалившемся доме, а в надёжно стоящем. и вот однажды, когда я выходил из очередного офиса одного из многочисленных агентств по недвижимости, заставляя себя сделать выбор и наконец решить, что из предложенного мне подойдёт лучше всего, ко мне как бы невзначай подошёл уже немолодой человек, который поздоровался и сказал:
- - вы всё никак не можете найти квартиру? а что, вам предлагали хоть что-нибудь?
- - да, предлагали, но я, знаете ли, не доволен их предложениями. а что, собственно, вы страдаете из-за того, что у вас не берут жильё?
- - можно сказать, так, ведь не хочется переплачивать.
- - а что вы можете предложить? - сердце как-то странно забилось в груди и мне почему-то показалось, что этот человек предложит то, что я ищу, и даже все предубеждения по этому поводу куда-то испарились.
- - я могу предложить квартиру, однакомнатную, недалеко от хлебозавода, представляете, где это?
- - да, кажется представляю. а что за дом? каково состояние?
- - дом -хрущёвка, состояние, впринципе, неплохое, правда вид...
- - чей вид?
- - да нет, не квартиры, а из неё.
- - и что же за вид?
- - ну, там частный сектор.
- - да, интересно.
- - а может, если хотите, я просто отвезу вас туда и вы сами оцените?
- - да что, поехали, коль не шутите. лучше уж один раз увидеть...
- - да, да, вы правы, поехали.
- вобщем, недолго мы ехали в его Жигулях, а приехали мы к неплохого вида хрущёвке, кстати в ней, в её подвальном помещении, располагается отдел милиции, так что очень даже неплохо, вошли в третий подъезд и поднялись на четвёртый этаж, после чего человек открыл квартиру и прегласил меня прямо туда. ты знаешь, глядя на всё, что находилось в этой хате, я почему-то заранее расстроился, нет, не за то, что снова дрянь подсунули, а за то, что вдруг эта хата мне не достанется. здесь почему-то почти что без мебели было уютно, не знаю, почему, но казалось, что именно такую квартиру мне надо. всего здесь было просто помелочи: в прихожей можно найти всё, чтобы полноценно раздеться, а не скидывать одежду на табурет, как это было в первые мои дни во Владивостоке, в кухне был и кухонный гарнитур, и стол и даже холодильник, правда древний, но хороший, а также и газовая плита здесь даже имела место, что вообще превзошло все мои фантазии. правда, цветочки засохли, а пол был очень грязным, но это ничего - я отдраю, отчищу и отшкрябаю, только продайте мне эту квартиру. ой, уже хуже - окна почти не закрываются! ладно, зато какой из них вид: деревенька, домики, частный сектор, а вдалеке трамвайчик едет. ой, какая прелесть! а в зале даже есть два дивана и шкаф, и остатки от журнального столика, ага, и даже что-то вроде трильяжа, только одно зеркало в нём осталось. ой, нет, оно так и должно быть, этакая тумбочка с зеркалом. ну и пусть, ну и хорошо! вот и всё. балкон застеклён, правда очень странно: под окнами ничего нет, а именно, дыра на улицу сантиметров 10 в ширину, да и ладно, я хочу эту хату.
- - и сколько это будет стоить? - я попытался сделать лицо посерьёзнее, чтобы не подумали, что я вообще спрыгнул с ума.
- мне назвали цену и я с ней согласился, так как рассчитывал, что отдам за квартиру больше. а ещё меня хотел этот мужичок убедить решить все проблемы с как можно меньшей волокитой, то есть, проще говоря, хотел, чтобы мы сначала обошлись без юридической поддержки, но я могу тут жить, а уж потом, когда время, так сказать, будет, сделаем всё, как надо.
- - да вы что? такие дела так не делаются, - я был счастлив, но не настолько, чтобы меня одурачили, - я могу уступить вам, предложив лишь решать все дела при помощи натариуса, который будет контролировать каждый наш с вами шаг, чтобы потом не было мучительно обидно.
- Сергей Дмитриевич, так его звали, долго упирался, но потом всё же решился и мы с ним кое-как договорились, а я, как не странно, переехал в этот же день в квартиру, отвалив ему тысячу за найм, так как ещё не являлся полноценным хозяином квартиры.


часть 69

- но через 20 дней я им стал!!! стал без всяких проволочек и хитростей, стал, чтобы радоваться произошедшему. теперь я занимался своей пропиской в этой квартире, а также её уборкой, в которой она, квартира, очень нуждалась, приведением в порядок меня самого, развлекая и радуя себя, любимого, всевозможного рода обновами и прогулками по вечерам. как хорошо, когда набегаешься по городу, навозишься с водой и тряпками, со щётками и с бытовой химией, а потом прыгнешь в душ, помоешься и после этого как выйдешь на улицу и прогуляешься до "Стрелы" купишь там что-нибудь покушать, а потом, спокойно и невозмутимо, шагаешь обратно, закурив и глядя по сторонам. и знаешь, прямо рай на землю спустился, прямо чувствуешь, что живёшь и дышишь, а как придёшь домой, поужинаешь, посидишь, поразмышляешь под музыку и часов в двенадцать ночи ляжешь спать и заснёшь так крепко, и в то же время, так сладко.
- всё идёт удачно, причём, настолько, насколько вообще может быть: я уже прописался и обставился, настроение просто чудесное, вид из окна мне тоже нравится, а за окном между прочим уже конец октября и холодновато как-то становится. с окнами надо что-то делать, иначе на следующую зиму они развалятся и будет совсем холодно, а пока я купил обогреватель и, в савокупности с батареями, а также, если долго у окна не стоять, даже бывает жарко. а, чуть не забыл, ведь у меня есть и телефон, правда, жившие до этого квартиранты не оставили даже простенького апарата, но это я исправил, зайдя в ближайший магазин и взяв довольно-таки неплохой. теперь у меня есть дорожка на полу, ковёр на стене, шкафчик я планирую выбросить, так как заказал новый и через неделю его должны изготовить, обеденный стол тоже ни на что похож не был, поэтому наднях я обязательно куплю другой, а этот... не знаю, куда бы мне его деть. а ещё шторочки на окнах у меня новые и свежие, и окна, какие бы они позорные не были, я вымыл и вычистил. ещё у меня есть много музыки, которая не даёт мне скучать по вечерам и днём, когда я никуда не хожу, я купил музыкальный центр и теперь он как будто кто-то второй, говорит голосами диджеев популярных здесь радиостанций.ой,да не буду я сильно распространяться, что я ещё покупал, потому что, наверное, не надо тебе это, а только скажу: о чём мечтал я тогда в гостинице, то и сбылось у меня сполна.
- ты знаешь, как хорошо зима прошла? ты знаешь, как мне райско живётся? и то, что в феврале денег не стало хватать, меня тоже мало заботило, ведь всё прошлое уже стёрлось совсем и этот чудный райский город мне помог избавиться от грусти и отчаяния, а посему я с лёгкостью, с какой только вообще можно было это сделать, влетел на свою старую и добрую работу, а точнее на ту же, но новую и от этого ещё прекраснее выглядевшую. да, да, ты снова, как всегда, прав, двадцать шестого февраля, ровно через день после моего двадцать восьмого дня рождения, я был приглашён на работу на испытательный срок, мне предстояло с какой-то Курской бабёнкой, которая ну никак не могла быть проводницей, судя по её манерам и тактике работы, проехать на нашем, да, да, теперь уже нашем, Курском "соловье" до Москвы и обратно. и вот так, в 22:40 поезд номер 106 "Курск - Москва", под мелодию "Курского вальса" отправился от первой платформы, от этого красивого вокзала, от этого прекрасного города, куда я попал совсем случайно и где я теперь уже почти полгода живу. эх, родной ты мой, пятый купейный, сейчас я по тебе пройдусь и с народом, тебя населяющим, познакомлюсь!


часть 70

и что я могу сказать по этому поводу? а я скажу то, что я уже три месяца работаю на сто шестом, уже на полных правах, а не на правах испытуемого, так как у меня хватило смелости позвонить в ДВЖД.ВЛАД, чтобы те прислали рекомендации в Курский филиал РЖД, а те, в свою очередь, послали все свои предубеждения и прервали мои испытания на прочность, после чего взяли на работу на полных правах, почти как во Владивостоке. почему "почти"? а потому, что я тут ещё не всех знал так хорошо, как там, но это поправимо.
вот так, приехавши из поездки двадцатого мая, я прибывал в таком наипрекраснейшем настроении, что даже спать не лёг, а, поторчав дома, что называется, приведя себя в порядок, глянул в холодильник и, к своему изумлению обнаружил, что там, в нём, почти что ничего нет.
- - ай, да молодец! ай, да жрать! - воскликнул я, осознавая, что прямо-таки ещё никогда так весело мне в Курске не было, - ну да и ладно, щас съем, что осталось, а затем пойду на рынок и закуплюсь, да чтобы под самую завязку, чтобы надолго хватило.
- в одиннадцатом часу я выбрался из своего дома, взяв с собой большую сумку, большую купюру и большой запас хорошего настроения, чтобы не скучно было идти, и направился прямо к северному рынку, так как он у меня почти что под боком. правда, есть и "новый" рынок, возле которого тоже можно закупиться, но в северном дешевле.
- о, так меня же тут многие знают, и в овощном, и в мясном, а также в мелкооптовом, все со мной здороваются, спрашивают, как я, да что, а мне сегодня весело, как никогда, и народ это замечает и улыбается мне, а я - им в ответ.
- а потом я, набрав всего, чего вообще можно было набрать в рынке, попёр к остановке трамвая, чтобы доехать до своего хлебозавода, проехав одну остановку, так как жарковато уже становится, да и устал я непомелочи, всё же почти что две бессонных ночи на работе провёл.
- ой, свет зелёный горит, ай, не хочу ждать дольше - побегу! побежал, полетел и... ну, не увидел я немного, недовидел, и сбил с ног идущую мне навстречу девчёнку, да молодую. правда, моя проводниковая реакция не дала ей долететь до земли, а руки уже сами сделали своё дело - поставили её на ноги.
- - простите меня, пожалуйста, я, честное слово, недовидел.
- девушка стояла и, ещё не соображая, что уже не летит, а стоит на ногах, держалась за мою руку сразу обеими своими красивыми и тоненькими, а движение на дороге уже тронулось. её достаточно красивое лицо как-то странно побледнело. уж не отдавил я ей ногу случаем?
- - извините, малышка, я сделал вам больно? - поинтересовался я, припоминая, как подхватил и поднял её на ноги.
- - да, знаете ли, вы отдавили мне ногу. куда вы летели-то, я понять не могу?
- возле нас остановился трамвай и я, не теряя даром времени, пока народ выходит из трамвая, а движение стоит, подхватил девушку на руки, представь себе, как это у меня получилось с двумя немаленькими сумками, и перешёл с ней на обочину.
- - вообще-то, мне надо на ту сторону, - сказала она тогда, когда я опустил её на землю.
- - ну, хорошо, я перенесу вас на другую сторону, только вот, подождите, отдохну, да и пойдём.
- - вы что, ненормальный что ли? - она со всей силы вцепилась в мою руку своими ногтями, отчего мне хоть и не стало больно, но руку я её на всякий случай разжал, а то вдруг почует халяву и вытворит ещё что-нибудь, - у меня нога болит, вы это понимаете? вы мне наступили на ногу, а мне ещё до дома полчаса добираться.
- - извините ещё раз, но я, честно, не хотел.
- она ещё немного постояла, опершись на мою руку, а мне, знаешь ли, даже очень приятно было чувствовать рядом с собой девичье тело, только вот никаких других чувств это соприкосновение, кроме приятной дрожи, не вызывало.
- - вот теперь делайте, что хотите, - сказала она, оклимавшись, - только просто так я вас не отпущу.
- - а как же, непросто? - я и ничего в виду не имел, но мой язык привык болтать до последнего, - вы превратите меня в своего раба?
- - ага, конечно, травмировали тут бедную студентку, вот теперь и расплачивайтесь, - так, уже лучше, её голос стал мягче, а на лице появилась еле заметная, но я-то её заметил, улыбка.
- - чем? - ну, раз ты, девка малолетняя, хочешь со мной поиграть, давай, только потом не говори, что играю я нечестно, ведь я здесь сам устанавливаю правила.
- - а чем хотите, только чтобы мне понравилось.
- о, да ты ещё и наглеть?! ну, смотри, не пожалей.
- - а что такая дерзкая-то? ведь ещё же первый курс не закончила, а дерзости, как у третьего.
- - откуда вы знаете? - её дерзость вдруг куда-то испарилась, а изумрудные большие глаза (ох, и взгляд) уставились на меня, как будто виноватой была она, а не я.
- ну, раз такая масть попёрла, так я и подыграю.
- - а я на твоём поступлении в комиссии сидел, и ещё на экзаменах вот буду, а ты вот так просто взяла, и нагрубила мне.
- между тем народ уже собирался вокруг и я уже сгорал от стыда, зная, что вокруг тут всё слыхать и как всегда всем очень интересно, о чём это мужичок с двумя большими сумками спорит с молодой студенткой, но идея вовремя родилась:
- - извините, я не знала, - тихо ответила она, отпуская мою руку и очень неуверенно пытаясь встать на больную ногу.
- - ну что ты выпендриваешься? ну, держись же, пока держат, пойдём, чаем напою, пирожное куплю, хочешь? - ой, ручки-то,ручки, они ведь меня снова держат, а какие красивые.
- - да что вы? я ведь уже почти стою на ногах, - сказала она, но не отпустила меня.
- - ладно, всё равно пойдём, не стесняйся так сильно, отдохнёшь, потом дальше поедешь.
- я повлёк её за собой к подошедшему трамваю и ей ничего не оставалось делать, как пойти за мной, а в вагоне я усадил её в кресло, сам, правда, не стал садиться, так как одну остановку ехать.
- - что, сильно болит? - поинтересовался я, так как уж очень неравнодушен я к красивым девушкам, а эту с полным правом можно было такой назвать.
- - да, терпимо, но вы бы не беспокоились за меня, я доеду до дома, мне на этом трамвае только и ехать, да и всё.
- - а что же ты рванула на ту сторону, если на трамвае ехать.
- - я хотела, чтобы время сэкономить, на автобусе, мне до Дэйнеки ехать.
- - нет, я так не могу, давай тогда провожу до дома, а то вдруг что случится, только вот занесу сумки домой, и поедем, хорошо?
- девушка замешкалась и я воспользовался этим, чтобы вывести её из трамвая, да что там, почти вынести, а затем, худо ли, бедно, с передышками, довести до своего дома. она, правда, сначала воспротивилась, но потом я убедил её, что чай у меня вкусный, и пирожные свежие, ведь я, как будто знал, что всё так будет, сегодня из Москвы привёз несколько штучек.
- - давай, посмотрю твою ножку стройную, - предложил я, усаживая её на диван.
- - Да что вы? Там ничего страшного, поболит, да перестанет.
- - но ведь болит же, а у меня мазь обезболивающая есть, сейчас намажем, да и пройдёт всё.
- она смотрела на меня, а я - на неё и чувствовал я, что взгляды наши, как будто противостоят друг другу своей силой: мне хотелось убедить её своим взглядом в том, что я всё делаю искренне и ничего за это не возьму, а она смотрела на меня так, как будто говорила: "и что ты от меня хочешь? я же тебе не дамся просто так!".
- - ну, так как? - я решил окончить это никчёмное молчание.
- - можно, я сама?
- - можно, только сперва я посмотрю, что там у тебя случилось.
- ой, сколько возмущений было, когда я проделывал совсем даже не запрещённые действия, но потом, правда, эмоции поутихли, а я взял из аптечки мазь и натёр ушибленное место.
- посиди, через несколько минут ты забудешь, что у тебя что-то болело, а я сейчас тебе чайку приготовлю. как тебя зовут?
- Оля, а что?
- ну, ничего, я - Митя, ведь надо нам как-то общаться, а, зная друг друга по имени, нам будет легче это делать.
я разложил купленное на рынке по местам, подогрел чай, достал из холодильника пирожные, их было аж пять штук, а затем вернулся к Оле, всё также тихо сидящей на диванчике.
- а может покушаешь, а то могу и обедом накормить.
- нет, спасибо, я не голодная, - она смотрела на меня так, как будто я притащил её сюда неволей.
- ну, тогда пойдём, я тебе чайку налью, попьём, да и провожу тебя потом до твоих дэйнеки.
она поднялась и последовала за мной, чуть прихрамывая, а я, показав ей на табурет, где она может присесть, занялся чаем.
- крепкий не любишь? - спросил я.
- да, да, если можно, мне послабже, прямо чуть-чуть.
- ну что же, хозяин - барин, а ты же в меде учишься, правильно я понял.
- зачем вы спрашиваете, если знаете?
- послушай, а если ты не будешь меня за деда держать, а если на "ты" попробуешь со мной?
- да, не привыкла я с преподавателями на "ты" говорить.
- а с проводниками? - решил задать вопрос я, ставя чашечку с чаем на стол возле неё.
- с какими проводниками? - удивлённо спросила она.
- ну, ты на поездах когда-нибудь ездила? - я наливаю чай в свой большой, шестисотграмовый.
- я что-то вас плохо понимаю, вы же сказали, что вы в комиссии у нас сидели, когда я поступала, а теперь хотите навешать мне лапшу про то, что вы на поездах работаете.
я протянул руку к холодильнику и взяв с него мой пропуск в депо, где чётко и ясно было написано, кто я, и что я умею делать, положил перед ней, предварительно развернув так, чтобы было всё видно.
- я готовил сегодня на завтрак вермишель, - пошутил я, ставя к стене кофеварку. которая у меня и за чайник сошла просто за "нечего делать", - а она на ушах не виснет - короткая, знаешь ли.
девушка взяла в руки пропуск, глянула на фото, затем на меня, потом снова на фото.
- что, не похож? да, может быть, это фото двухлетней давности.
- и зачем вы меня обманули?
- да я пошутил, а ты поверила, но я больше так не буду, честно-честно, я даже могу искупить свою вину пирожными, они у меня сегодня только из Москвы привезённые.
- послушайте, не валяйте дурака, я сыта по самые "небалуйся" вами и вашей заботой и хочу уйти, разрешите? - выражение её лица вдруг из равнодушного превратилось в решительное, но она не сказала этого, так как мысли одного человека не могут полностью сойтись с мыслями другого, а затем его черты преобрели весёлый какой-то оттенок и девушка просто звонко рассмеялась, что меня просто выбило из колеи.
- ты что это? - недоумевал я, стоя перед ней и держа в руках свой пропуск, который она мне отдала.
- прости, ведь мы на "ты", но я просто всё поняла.
- что поняла? - это меня ещё больше смутило.
- да,дошло до меня,где я тебя видела.
- и где же?
- в марте, в конце марта, я видела тебя, когда встречала тётку из Москвы, а теперь вспомнила, что видела. ты в "соловье" ехал, правильно я говорю?
- наверное, правильно, но может это не я был?
- да кто ещё? здесь, в Курске, мало высоких, поэтому тебя мало с кем можно спутать.
- ну, спасибо, я польщён.
- а ты давно работаешь на "соловье"?
- нет, с февраля всего лишь.
- а до этого?
- а до этого, только не падай, во Владивостоке работал, в Москву тоже ездил.
- а почему я должна упасть?
- не знаю, но все, кому я говорю про Владивосток, почему-то сразу думают, что у нас там тигры по дорогам расхаживают, да людей жуют.
- ой, страсти-то какие говоришь.
- ну вот, и они так говорят, а я смеюсь.
- что смеёшься?
- смеюсь, что ерунду говорят.
вот так мы подружились с моей первой знакомой в Курске, первой не по железной дороге, а просто, с городской знакомой, а после всего этого, после чаепития, мы просто валяли дурня, почти что лёжа на диване, как я раньше любил один это делать, а потом и пообедать моя гостья не отказалась, правда, весьма поздновато, но и так сойдёт.
- а ты сам готовишь? - взгляд её был совсем весёлым и открытым.
- да, а кто ещё за меня будет это делать? хочешь, ты попробуй?
- ой, боюсь, что я так не смогу.
- ай-ай, не вгоняй меня в краску, а то совсем застесняюсь и отвернусь к стенке.
- да, да, ты, и застесняешься, интересно было бы на это посмотреть.
- ладно, при случае и за большие бабки, я тебе как-нибудь покажу.
и как быстро идёт время, когда не один, как хорошо, когда знаешь, что тебя поймут или хотя бы выслушают, но как не хочется, чтобы Оля уходила.
- да ты, Оль, оставайся на ночь, а завтра и на учёбу ближе идти, позже встанешь, а я тебе завтрак приготовлю. диван, вон, свободный есть, постель чистую я тебе тоже найду, ложись, спи, я приставать не буду.
- нет, Мить, я бы срадостью, но дома плохо поймут, поэтому, давай в другой раз, - она стала обувать туфли, да видно неловко встала на больную ногу и еле слышно вскрикнула.
- ну что же ты? пошла бы, да на диване обулась сидя, что ты напрягаешься?
- да нет, я подумала, что всё прошло, ведь до этого и не болело.
- ну, ты всё так сразу, а оно по-своему права качает, ты лучше сядь на диван, - туфлю она так и не обула, - и обуйся без проблем.
- да не хочу я, сейчас вот пройдёт, да обуюсь.
ну, раз не хочешь по-хорошему, будет, как я сказал, а посему (сейчас она стояла и смотрела на меня) я подошёл к ней совсем близко, присел возле неё на корточки, взял её руку в свою и положил её на своё плечо, а потом, не успела девушка опомниться, а я это делать уже наловчился хорошо, как я обул её простую и вместе с тем изящную туфельку на не менее изящную её ножку.
- ты что? - её глаза заблестели, а щёки тронул румянец.
- ничего, - я поднялся с корточек и положил ей на плечи обе свои руки, - всё по этикету, всё галлантно, как положено, только и всего.
- а говорил, что приставать не будешь, - она обворожительно улыбнулась, - но я ведь и сама могла.
- могла, но я смог первым. дома будешь сама, а тут пока я не помер.
а потом я просто решил проверить, захочет ли она продолжать наше общение, или нет, правда, этот способ был ненадёжным, но мне почему-то показалось, что если она, Оля, угадает сейчас мои намерения, значит будет всему продолжение, а если не угадает... попробую, чтобы было..
- хочешь? - я показал на стоящий на столике телефон, имея в виду совсем не то, что она должнна позвонить маме и сказать, что ночует у подруги.
- да, - тихо сказала она, открывая сумочку и извлекая оттуда записную книжечку, что означало очень, ну просто супергромкие фанфары в её адрес, так как то, что надо было понять, она просто безупречно правильно поняла, - а ты?
- да, тоже хочу.
она написала и аккуратно оторвала листочек, после чего протянула его мне.
- скажи, - эти односложные фразы показались мне настолько сентиментальны, что закружилась голова, и я сказал свой номер телефона.
а потом мы медленно шли до остановки, причём до дальней, чтобы подольше побыть рядом, и это было прекрасно. лёгкий ветерок развивал её пшеничного цвета волосы и они ласково касались меня, заставляя получать наслаждение, как будто от ласк девичьих рук, да и сама она как будто еле заметно прижималась ко мне, а может быть мне так казалось, но всё равно, так хорошо было, что впору оторваться от земли и полететь высоко в небо, чтобы наслаждаться лёгкостью и чистотой вновь налетевшего чувства, но не любви, а чего-то ещё, только вот не могу сказать, чего, ведь она почти что девочка, ей наверное и восемнадцати-то нет, а я, такой здоровый дядька и вот такой дурень.
- ты что это дрожишь, я заметил это наподходе к остановке.
- да, чуть-чуть прохладно.
- ну, ты как-нибудь хоть от ветра за меня спрячься, всё теплее будет, - и я сам встал так, чтобы закрыть её собой от ветра.
- да ты сильно не переживай, вон он, автобус идёт.
- да? правда? ничего себе!
мы с ней ринулись к автобусу, а то время уже позднее, около девяти, вдруг не заметит нас водитель, да так получилось, что вместе с Олей и я уехал на этом автобусе, забыл я, что провожал её лишь до остановки. так и проводил девушку до самого подъезда, после чего уже в одиннадцатом часу вернулся домой. вернулся, и было так хорошо, так прекрасно, что даже, несмотря на предыдущие бессонные ночи, спать совсем не хотелось, а хотелось вспоминать о том, что где-то там, на дэйнеки, она, Оля, сейчас, может, тоже думает обо мне, а может и не думает, но сколько радости она сегодня мне принесла, сколько прекрасных минут мне было ею подарено, сколько воспоминаний будет обо всём этом после. я даже и не пожалею, если нам суждено встречаться недолго, ведь одна такая встреча стоит многих встречь с теми, кто был раньше.


часть 71

и вот я, в полном удовлетворении мало того за то, что теперь живу в своей квартире, так ещё и за то, что имею такую прекрасную знакомую, как эта девушка, вид которой пробуждал во мне самые сентиментальные чувства, захожу на кухню, врубаю кофеварку и хочу сесть и выпить чаю, да покрепче, да чтобы такого, который сбивает с ног своим ароматом.
и снова она перед глазами: я вижу её, сидящую на табурете возле стола и пьющую чай со мной. она всё в той же своей голубенькой кофточке, такой лёгкой и она у неё вся вдырочку (как бедняга не замёрзла, когда мы ехали с ней в автобусе? а на улице?), её пшеничного цвета волосы, такие пушистые и густые, так и притягивали к себе, чуть ли не насильно заставляя меня дотронуться до них, а глаза, такие доверчивые, такие прекрасные!.. ой, девочка, маленькая несмышлёная девочка, только что, ну, год назад, закончила школу и уже пытается быть, по крайней мере казаться, совсем взрослой. а тоненькая какая! вот, когда нёс её на руках, точнее на одной руке, она показалась мне просто тростинкой.
ой, ой, телефон звонит! кто бы это мог быть?
- алло? - я взял трубку и поднял со столика телефон, чтобы пронести его на кухню и там, за чаем, по человечески поговорить. наверное это сашка, он всё хотел у меня с балкона плитку кафельную забрать, что хламилась там у меня, оставленная внаследство от господина Лыкова, бывшего хозяина квартиры.
- привет, - этот голос с придыханием наверное сегодня мне приснится, впрочем, как и сама его обладательница.
- привет, Оля! как? что? - я от неожиданности и сказать-то не знал, что.
- спать ложусь и тебя вспомнила, захотела позвонить.
- прекрасно, тоже надо. а я чайку решил вдарить, а потом посмотрю, что делать, ведь сегодня из поездки приехал, да так и не ложился спать, хотел с утра, да есть нечего было, хотел с обеда, да разве предположишь, что на сонную башку сделаешь. кстати, как ножка твоя? а ты у меня мазь забыла.
- ой, ты всегда так много говоришь? я за тобой не успеваю и придётся повторять вопросы.
- да где же много? ну я повторю, если что. как твоя ножка чувствует себя?
- нормально, спасибо, но что касается этой мази, я завтра и правда такую возьму в аптеке, очень хорошо помогает. а ты бы сказал, что устал, я бы не мучала тебя тогда.
- да ты что?! я же пошутил, что спать хотел, просто обычно, приезжая из поездки, я ложился, а сегодня что-то аж до сих пор неохото, - всё это время я стоял с телефоном в руках посреди зала и никуда не двигался, просто забыл, что мне надо куда-то идти, но теперь сказал про поездку и вспомнил, что на кухне чай стоит. пошёл и потянул за собой телефон, - чайку будешь? а то щас передам по телефону.
- нет, не хочу, я уже пила чай. а у тебя, кстати, чай такой хороший.
- ну, спасибо, я польщён, что ты оценила, но ведь это - почти что моя работа, вернее не почти, а часть моей работы, наливать народу чай, причём, наливать не просто так, а в движении и шатании из стороны в сторону.
- да? А я думала, что пассажиры сами носят чай.
- ну, может в плацкартных и носят, а у меня вагон с сервисом, да и без сервиса был во владе, так я всё равно носил сам.
а потом я стал рассказывать истории из своей жизни, разумеется, только весёлые, и расказывал, пока девушка на том конце провода не стала засыпать.
- ой, мить, я сплю уже, - сказала она, когда мне почудилось, что на том конце провода происходит что-то не то и как-то тихо воспренимаются мои приколы, хотя Оля всегда всё как-то тихо воспренимает.
- а, так что же ты не сказала, что спать хочешь? А то я уж подумал, что связь оборвалась. утомил, наверное. ну, ладно, не буду, а то и рассказывать потом нечего будет.
- да что ты? тебе, и нечего будет рассказывать? не смеши.
- ладно, не стоит, а то ведь я могу и до утра на самом деле травить байки, благо, что в дороге много происходит всяких приколов, да и рассказывают тоже немало, а тебе, наверное, завтра на учёбу?
- да, завтра снова ехать.
- ну, ты потерпи, ещё немного осталось, сегодня ведь четверг уже.
- а вот у меня к тебе вопрос, можно?
- можно.
- а что, если завтра?... завтра, после учёбы?...
- да приходи. Какой разговор? хочешь, я тебя встречу даже? восколько у тебя занятия заканчиваются?
- как ты понял, что я хотела сказать?
- ну, так скромно только в гости просятся обычно.
- она тихо засмеялась.
- а если бы я имела в виду другое?
- что, например?
- ну... не знаю... что-нибудь.
- так, я думаю, ничего такого ты бы не предложила, отчего я был бы в недоумении.
- да, наверное, а завтра у меня одна пара всего, так что часов около одиннадцати, я думаю.
- ну хорошо, я как раз в то время буду в той степи, да и увидимся.
- хорошо, тогда до завтра?
- да, конечно, спокойной ночи.
- спасибо, тебе того же. пока.
эти последние слова, сказанные ею совсем мягким полушопотом, заставили меня глубоко вздохнуть, когда я положил трубку на рычаг, а чай мой совсем остыл. ну, да и ладно! щас покурю, да нового согрею.


часть 72

да, кое как я заснул на своём диванчике, кое как успокоился от сентиментальных переживаний по поводу сегодняшней встречи с Олей, но всё же кое как это не значит, что всё плохо, а совсем наоборот хорошо и только одно меня уж сильно настораживало: ведь на вокзал надо с утра съездить, там на работе отчёт сдать, а то сразу у них там проблемы какие-то были и сказали, чтобы на следующий день я припёрся.
да нет, ничего так, поднялся я в семь часов утра, даже бодрячок почувствовал в себе, накатил кофейку, не забыв при этом позавтракать и пошёл с бумагами на вокзал, на работу. там мне сказали, что у меня получается недобор в часах и что мне надо бы напрячься и поездить почаще, на что я ответил, что мне всё равно, да и ехать-то тут нечего, полутора суток всего туда и обратно, поэтому с удавольствием я поеду хоть завтра. так и получилось. мне дали путёвку на завтрашний "соловей", после чего я отбыл в город.
побродил по городу, забурился в салон связи, припёрло меня взять там телефон, так как свой-то я во владике продал, купил, подключил его, да пошёл далее гулять.
а в без десяти одиннадцать я уже стоял на остановке трамвая, где мы с Олей вчера встретились, стоял и ждал её, стоял и предчувствовал, что будет снова так хорошо, что просто не передать словами, так как вчера так и было и аж сегодня захватывает дух от того, что вспоминается. вот не любовь это, нет, а какая-то нежность, и не привязанность, а какая-то нехватка человека, как чего-то жизненно важного, как того, кого хочется видеть рядом просто так, чтобы он лишь был, а не требовать от него любви, или чего-то ещё. стал мысленно обращаться к ней, к Оле, представив, как будто мы с ней поняли друг друга и можем сказать всё, что думаем и всё, что возможно и получилось такое, отчего просто дрожали колени и ноги стали ватными. нет, не хотел я её, не желал её тела, но какое-то умиление просто пронзило меня насквозь так, что аж почти до слёз стало хорошо от осознания, что я знаю её, знаю и даже имел честь поговорить с ней, с Олей, она касалась меня своими тоненькими нежными ручками, она была почти что в моих объятиях, я держал её на руках. а какая нежная, какая, кажется, наивная, словом, дитя, оно и есть дитя, хоть и большая уже девочка, но всё равно девочка, пушистая и стройная, может и ласковая, только не надо мне её ласк - мне пока и того, что она рядом, хватает, а с ласками я не хочу спешить, не хочу уподобляться животному, каким я был до этого, пусть она сама, пусть скажет, пусть намекнёт, и тогда... нет, хватит, я уже сыт погорло этими мыслями, стою и ничего вокруг не замечаю, а времени уже половина двенадцатого. половина двенадцатого? а где же Оля? она же к одиннадцати обещала прийти. но нет, ждать я её не буду, не унижусь, не заставлю себя водить за нос! хватит, пусть теперь сама ищет меня, а надо найти, телефон знает, адрес знает, позвонит, придёт, а я пошёл домой - нечего унижаться. может она где-то из окна глядит, как я, словно дурень, тут её жду, и улыбается, обсуждает с подругами, смеётся!.. ага, щас! не дамся я живым в твои руки! хватит мне уже! вот трамвай, сажусь и еду! что это ещё за ерунда?! тьфу! учебный! нет, не буду ждать, пойду пешком!!!
пошёл, перешёл через дорогу и пошёл в сторону хлебозавода, в сторону дома... пришёл домой. страсть, как хочется есть! щас погрею и сяду.
погрел и сел: супчик получился вкусный, наваристый, хотя и не мясной. а я и не люблю мясные, больше овощные да полуфабрикатные, а от мясных у меня тяжело на желудке становится. а на второе у меня картошечка с грибочками, да с подливочкой грибной, да ароматно, да вкусно, да объедение. ух! сейчас чаёчек крепкий, чтобы в горле всё свело, правда, Оля не любит такой.. А что мне Оля? у меня её нет... ой... нет пока её со мной... а когда будет? а никогда и посему я обедаю один и чай у меня крепкий, а к чаю пирожное, одно осталось от вчерашней встречи с Олей. нет! не буду я его есть! пусть лучше пропадёт, а я не буду! не хочу! вот если бы Оля... чёрт! что Оля-то, что Оля?! что, на Оле свет клином сошёлся?! знаем уже, проходили. потом всё легко достающееся быстро надоедает. не надо такого - пусть лучше не моей она будет, пусть я страдать буду (с чего это я взял такое?), но такого, что я при Кате вытворял, больше с моей стороны не повторится. если и будут у меня девушки, так будут на один раз, без чувств, а чтобы просто разрядку дать себе, а более никак… И Оля, Оленька, родная, нежная (ай-ай!!!), не станет такой никогда, потому что она создана не для этого, а для нежности и любви, для счастья, для того, кто её действительно любит и достоен, чтобы не страдать ей никогда. пусть даже если и обидит её кто, это буду не я, а вот если узнаю я что-то о том, что ей стало по чьей-то вине плохо... ой! так и окно разбить можно, крышкой-то, хорошо что хоть в стойку попал... берегись прохожий!!! я буду тогда долго гнать велосипед, и загоню его насмерть.
подберу крышку с пола и продолжу чаёк пить. а пить я буду его с... ага, телефон проснулся домашний.
- алло? - о, чёрт, аппарат навернулся, но вроде связь не прервалась.
- привет, Митя, - и я словно упал во что-то мягкое и приятное.
- привет, Оля, - но старался говорить без эмоциональной окраски.
- что с тобой? ты не выспался сегодня?
ага, волнуешься! а почему волнуешься? а потому что виновата.
- да нет, выспался, а с чего ты решила, что со мной что-то?
- не знаю, ты такой суровый, а вчера был такой ласковый.
- да что ты? почему же ласковый? - ой, расцвёл я уже, ой, хорошо мне уже! - какой был, такой и есть, а ты как?
- да вот, обещала к одиннадцати освободиться, а получилось только сейчас, ты не обиделся?
- ну, ты знаешь, на такое обижаться, по-моему, только ребёнок может, а я, наверное, понимаю, что учёба-то важнее, чем забавы, - ох я и дитя в этом случае несмышлёное, ведь я-то как раз и обиделся, а понял это только сейчас.
- ты, наверное, ждал меня?
- ждал, - признался я, хотя не хотел этого делать, но тут же выравнял, как мне показалось, ситуацию, чтобы нетак за себя стыдно было, - но решил, что если тебя нет, знать будешь пожже и оповестишь об этом, а посему пошёл домой.
- ну вот я, можно сказать, оповещаю, можно зайти, да?
- а почему же нельзя? конечно можно, заходи. а откуда ты звонишь сейчас?
- из коледжа. ну пока, я сейчас приеду.
- да, давай.
ой, как хорошо! она снова со мной! она снова сейчас придёт! ага, грею обед, грею по-новой, грею для тебя специально, родная!


Часть 73

Она пришла через десять минут, пришла такая пушистая и нежная.
- привет, мить. а я тебе принесла тоже пирожное,- прямо сходу выпалила она, я даже дверь закрыть успел только наполовину.
от такой непосредственности я застыл на месте, так и не повернув ручку замка, а потом у меня всё же получилось изречь:
- а зачем?
- хм? странный ты какой-то. чтобы тебя угостить. ты же сладкоешка.
- ой, угадала, - оцепенение прошло само собой, как будто эта девушка могла снять его взглядом (О, этот взгляд может избавить от чего угодно! Какая она наивная, какая светлая!), а я закрыл-таки дверь и взял из её рук пакет, чтобы положить его на диван, так как может что-нибудь девушке из него будет нужно, а он вот он, под рукой, а она жестом остановила меня:
- я думаю, на кухне ему будет лучше.
- серьёзно что ли? а чего ты набрала? а зачем? я что, говорил о том, что у меня нечего есть? да и если бы говорил, то...
- тише, - она коснулась моего плеча, - потом разберёшься, а порядок будет, обещаю. ты скажи лучше, какая муха тебя укусила, что ты такой суровый и грустный был по телефону, когда я тебе звонила?
- да брось ты, не был я грустным, может быть просто от недосыпа голос у меня такой. а ты обедать будешь? У меня супчик, У меня картошечка с грибами.
- ну, если немножко.
- ой, не надо! сейчас, как положено пообедаешь, а там и скажешь, что хватило или нет.
она пообедала, я посидел с ней рядом, а потом мы вместе с ней пили чай. она мне предложила пирожное, которое принесла, но я сказал, что только с ней напополам и девушке пришлось согласиться.
а потом снова трёп ни о чём, посиделки, полежалки на диване, но без шалостей, разумеется, только релакс и непринуждённые разговоры.
Оля учится на первом курсе медецинского колледжа на специальность какого-то психолога, не помню, какого, я как-нибудь ещё раз у неё спрошу и тебе расскажу, будущую профессию не очень жалует, так как утверждает, что ни с её характером заниматься психологией.
- а что же? разве не сможешь? - спрашивал я.
- нет, я не могу, честно, не могу видеть чужую боль, причём любую. свою я хоть как-то выношу, а вот при виде чужой хочется не знаю что делать.
- ну, а зачем же тогда медицина?
- не я, мама посоветовала, хочет, чтобы я медиком была, говорит, что у меня к этому склонность есть, но я что-то не наблюдаю.
- ну, а ты, вообще, какое мнение имеешь сама по поводу того, где тебе лучше будет учиться?
- да, не знаю я. может быть была бы… может... не знаю, только знаю, что какое-то образование надо получать, а вот какое, выбрать не могу, поэтому и пошла, как мама посоветовала.
- ну, раз так, то даже и не знаю, что тебе по этому поводу сказать.
- Да ладно, что говорить-то? Время покажет.
У неё, у этой девочки, всё так просто, что я не могу равнодушно это слушать. И то, что произошло потом, произошло с её подачи, а посему тоже очень и очень просто.
- хочешь, мы пойдём ко мне? – вдруг спросила она.
Мне этот вопрос показался очень необдуманным и посему я ответил:
- ты со всеми, с кем знакомишься, так поступаешь? И как мама твоя реагирует на такого рода вещи?
Девушка сначала хотела было обидеться, это было видно по вдруг изменившемуся выражению её прекрасного личика, но потом мновь воспряла и с улыбкой сказала:
- да я же не домой тебя зову, а на квартиру, сегодня я здесь неподалёку обитаю.
Так, это уже интересно, но зачем?
А девушка, как будто читала мои мысли.
- мама позвонить должна, а я… Ну, ты понимаешь.
- ага, шалунья, теперь-то я понял, что ты хочешь. А мама твоя не будет против?
- а мы ей скажем?
- ну, это тебе решать, ты у нас хозяйка положения.
- ну, так вот, если что, никто ничего и не узнает.
- ладно, хорошо. Тогда давай, знаешь что? Давай, забежим в магазин, да чего-нибудь возьмём, чтобы чайку попить.
- Ой, мить, наверное, нет времени, потому что мама обещала к шести позвонить, а если меня не будет… Она строгая.
- Ладно, тогда, когда мы с тобой придём, я схожу в магазин сам, пойдёт?
- посмотрим.


Часть 74

Лёгкая, пушистая, нежная, она как будто полуреальная, я всё никак не могу поверить в то, что она есть рядом, а когда мы расстаёмся, мне её не хватает. Катя, она красивая, страстная и яркая, а Оля – какая-то полупрозрачная и лёгкая, я и с ней-то никак не могу поверить, что она рядом, всё происходит как будто во сне.
Мы чудесно провели время с ней у неё дома, где она временно могла жить одна, чтобы не ездить на КЗТЗ каждый день. Я пришёл вечером, часов наверное в двенадцать, домой, заварил чай, попил и, пожелав девушке спокойной ночи по телефону, лёг спать. Оля очень огорчилась, когда узнала, что на следующий день мне надо в поездку, она обещала прийти в обед и провести время, пока я не покину город, со мной.
И вот теперь, провожая меня, А вернее, выходя из моего вагона за минутку до отправления, она говорит мне о том, что придёт встречать послезавтра.
- не знаю, - говорит она, - я за эти три дня так привязалась к тебе, что ты уезжаешь, а я думаю, что навсегда.
- глупенькая, я всегда так езжу, только на две ночи и один день, а потом вновь возвращаюсь.
- я знаю, но всё равно…
и тут поезд тронулся, а Оля медленно пошла за ним.
- пока, я буду ждать тебя, - сказала она и так посмотрела в мои глаза, что, кажется, её взгляд сказал намного больше, чем вообще чей-либо.
- До встречи, малышка, - зачем я так сказал? Ведь теперь сам не знаю, что сделать, чтобы оторвать взгляд от этой прекрасной девушки.
Но поезд разлучил нас, он набирал скорость и всё отдалял меня от неё.
А потом я просто не стал понапрасну тревожить сам себя, доставая сентиментальными мыслями и рассуждениями, а просто закрыл дверь и прошёл в вагон.
А в вагоне было очень приятно: тихо играла музыка, которую я просто подсознательно, не прилагая никаких усилий, ассоциировал с Олей, мне показалось, что если здесь и сейчас звучит эта музыка, значит вернувшись, я вновь буду окружён её вниманием. Кроме музыки, в вагоне также царила какая-то атмосфера, которая пробуждала во мне всё самое светлое, наверное, потому, что здесь была Оля.
А народ такой весёлый сегодня: все что-то рассказывают, хоть и не мне, но я слышу и мне становится хорошо, улыбаются, даже мне, как будто знают, что мне хорошо.
Весело, романтично: поезд, народ, стук колёс, музыка, иногда выбегаю, открываю тамбур, впускаю народ, а народу много, никогда так много в моём купейном не было, а сегодня вообще, как будто билеты в цене упали.
Ух, и мелкие станции! Они пролетают, как будто поезд и вовсе не стоит на них, потому что я и не открываю дверь – вагон у меня полный.
В Орле стоянка 38 минут, за которые я просто вдоволь нагулялся по вокзалу, пока мой коллега, очень тихий и смирный молодой человек, следил, чтобы никто из «зайцев» не пробрался в наш поезд, нагляделся на вокзальные достопримечательности, вроде дизель-поезда, которых я ещё никогда не видел: у него по концам состава два тепловоза, являющихся также и вагонами, а меж этими тепловозами – четыре обычных, чем-то смахивающих на электропоездные, вагона. Очень интересный поезд, такого даже в Курске нет. Зашёл я также в тамошний буфет, глянул цены – вокзал, он и есть вокзал, цены на порядок выше – потом ещё пошатался по окрестностям, набрёл на переговорный пункт, мне почему-то сразу захотелось позвонить Оле в Курск, правда, этого я не сделал, так как посмотрев на часы понял, что в пять минут я с ней не уложусь, а более мне не позволяет расписание моего поезда.
И вот, я пришёл к своему вагону, а мой напарник… ой!!! Чуть в штаны не наклал.
- куда тебя унесло? Я уже чуть ментов наших не поднял, хотел отменять отправление, - его Курская манера говорить проявилась тут во всей своей красе и мне стало очень, ну просто очень, смешно.
- да перестань ты. Я что, не знаю, когда мой поезд уходит?
- а хрен тебя знает. Ты исчез и я уж беспокоюсь, шо я без тебя делать буду.
- эх ты, тоже мне, проводник со стажем, - сказал я и показал ему на дверь, что значило, что уж зелёный свет горит и надо бы зайти в вагон, а то можно и до утра спорить, проважая и встречая поезда.
До Скуратово ехали относительно весело. Почему относительно? Да потому что общество моего коллеги меня не очень радует, как-то не очень нравится он мне то ли из-за своей простоты, то ли ещё из-за чего. А после Скуратово я оставил его в смене и отправился спать в соседнее купе, так как на сегоднешний день мою смену можно считать завершённой.


Часть 75

Я стоял возле своего вагона, на четвёртой платформе Курского вокзала Москвы, когда всё случилось. Она подошла ко мне, как будто между нами не было размолвок, она обняла меня, как будто это было не в Москве, а во Владивостоке, она пробудила во мне чувства вновь так, как будто они и не угасали.
- Катя, мы с тобой, кажется, расстались, - Зачем я это говорю, ведь мне хорошо с ней? Зачем я убираю её руки от меня и отстраняю её? – мне кажется, я не устроил тебя, как человек, мне кажется, я волен сам выбирать, с кем мне быть и куда ехать и приследовать меня не стоит.
- но, я согласна на всё, что ты захочешь, только не прогоняй меня.
- я не согласен, чтобы ты была со мной, поэтому прогонять тебя я не буду, а ты сама уйдёшь.
- нет, я не уйду, если ты меня не прогонишь, а прогонишь, тогда просто исчезну.
- так вот исчезни и более не надо мне старых воспоминаний и возврата на всё прежнее, не для того я уехал, чтобы снова встретить тебя, не для того я здесь сейчас стою, чтобы видеть тебя, поэтому, я прошу тебя, не попадайся мне на пути более никогда, иначе я не отвечаю за свои действия.
Я хотел было взять девушку за плечи и развернуть в направлении «от себя», но только я коснулся её, как меня прошибло таким разрядом, что аж искры из глаз посыпались.
- что ты делаешь? – меня затрясло от злости и негодования.
- не трогай меня, если я не твоя, - только и сказала она и медленно направилась в сторону перехода в метро.
И вместе с её отдалением от меня, я ощущал всё наростающую грусть, а потом появилось желание вернуть её, но я не мог позвать, хотел догнать, но тело окаменело, хотел позвать глазами, но девушка меня не видела


Часть 76

А проснулся я и правда наподъезде к Москве, но вместе со сном не исчезла грусть. Мне хотелось увидеть её хоть на одну секунду, пусть даже она не скажет мне ни слова, пусть не заметит меня… Пусть это будет не она, но девушка, похожая на неё, пусть она не будет моей, пусть просто пройдёт мимо.
Поднялся на ноги – муторно, надо выпить кофе, вышел из купе – холодно – опять Мишка открыл форточку.
- мишка, в рот тебя нехорошо! Тебе что, жарко что ли? – Я хлопнул форточкой и бросил взгляд на самовар, который (ой чёрт!) был холодный, - Мишка, ты что, совсем что ли крышу продал? До Москвы час, а у тебя конь не валялся.
Из рабочего купе вышел Мишка. Спал, сволочь!!! Да я его же сейчас… Эй, потише, а то выкинут с работы.
- ой, я заснул… Чёрт!
Его виноватая рожа просила, а я не мог исполнить просьбу, и посему, чуть не плюнув в неё, сказал:
- так, народ будить, быстро! С самоваром я сам справлюсь. Пошёл!!!
Налил воды, врубил самовар. Бла!!! Не хватит, наверное, времени!!!
Влетел в рабочее купе, там всё вроде в относительном порядке, выставил стаканы, чтобы наливать чаю пассажирам.
- всё нормально, Сербиерович, все подняты, - Миша появился на пороге.
- А ты им чаю предложил? Нет, наверное?
- нет, а что надо было?
- ну ты даёшь!!! Проснись, а я пойду.
Я выбежал из купе, чуть не сбив его с ног, и попёр по вагону требовать с народа постельное, предлагать чай и кофе.
Желающих набралось прилично, что аж пришлось на бумажку записывать, в какое купе и сколько стаканов и, самое главное, чего, надо притащить.
- Алёнка? – это просто невозможно, но это она!!! – Алёнка, ты?
Одного лишь взгляда, беглого взгляда, хватило мне, когда я заглянул в седьмое купе, чтобы узнать её, хоть и прошло почти десяток лет с тех пор, как я видел её в последний раз.
Она повернулась ко мне от окна, в которое смотрела – да, всё та же Алёнка, всё та же!!! Ничем она не изменилась, такая же, как была, молодая и красивая, только почему-то как-то чуждо она на меня смотрела.
- Да, но вы?.. Кто вы?.. Я не помню, чтобы мы виделись.
И голос её, и интонации в нём!!! О, попал я!!!
- не помнишь? А Если Митрофан? А Владивосток если?
- молодой человек… я… - она продолжала, как я понял, вглядываться в меня, а потом молча поднялась с места и буквально повисла на мне, - Митя, - её голос стал почти шопотом, - я не могу поверить, Митя.
Ой, держусь, ой, пол из-под ног уходит, ой, как я рад Алёнке!!!
- Алёнка, ты где пропала?
- не спрашивай, я не хочу об этом, теперь я знаю, что ты здесь и мне больше ничего не надо, только бы всё не оказалось сном.
Чувства не пробуждались, но внутри всё как-то приятно струилось, голова кружилась, а воспоминания наплывали и без страсти, причём так, что аж всё плыло перед глазами.
А между тем поезд прибыл на Курский вокзал.
- ой, я олух, щас меня съедят, ведь надо было разнести чай и собрать постели.
- не волнуйся, никто ничего тебе не сделает, только не уходи.


Часть 77

За окном и правда был перрон Курского вокзала, пассажиры проходили мимо, задевая иногда сумками и пакетами за двери купе, но Алёнки рядом не было, а я всё также находился в своём спальном и ещё даже не думал подыматься на ноги, не говоря уже о том, что разносить чай, или беседовать с Алёнкой.
- - ух, приснится же такая чушь, а, - прокоментировал я вполголоса увиденное во сне и решил, на всякий случай ущепнув себя, подняться с полки и выйти, что называется, в народ.
- Как-то и о Кате мне думать сильно-то не хотелось, в отличии от того, что было во сне. Ну, приснилась, так приснилась, что теперь, а вот про Алёнку получилось очень даже правдоподобно.
- Вышел из купе, закрыл, дёрнул дверь рабочего, вспоминая, как во сне я хотел убить Мишку за рассеянность и несобранность – всё в порядке, купе закрыто вышел в тамбур, шагнул на перрон – да вот он, родной, стоит и курит.
- - мишка, слыш, а я тебя убивать хотел? – с радостью поделился я своими снимыми эмоциями.
- - это почему же? – он смотрел на меня и улыбался.
- - а мне приснилось, что ты заснул на работе.
- - ууу, и за это убивать?
- - да ладно тебе, я же так, в шутку, во сне бы убил.
- - а, ну тогда ладно.
- Народ весь вышел из вагона, никого более небыло, только по платформе пёрла толпа в сторону переходов.
- - ну что, куда сегодня пойдёшь? – поинтересовался тогда я у Мишки, когда мы зашли в вагон и я закрыл дверь, потому что мне сегодня идти что-то никуда не хотелось.
- - Да пойду, наверное, к братишке, поторчу там, а то может он что придумает.
- - а вот я, наверное, спать лягу – что-то мне всё сегодня влом
- - ты что это? Вроде такой, динамичный, и «всё влом»?
- - ну, вероятно, кончился завод в моторчике, сколько же можно пропеллер в заду вертеть?
- А поезд между тем тронулся, а затем прибыл на «Москву Каланчёвскую», где и предстояло ему торчать до двадцати минут десятого вечера, после чего отправляться в обратный путь. Ну что, за работу, уважаемые проводники!!! Помойте сортиры, пошерудите под полками, пособирайте бутылки, натрите до блеска столы, пропылесосте ковры… О, хорошо сейчас нам придётся!!!
- Ой, а я телефон вчера, как поехал в Москву, не вырубил и теперь он у меня звонит, аж от пятого купе слыхать… Ого!!! Это кого могло так прижучить? Ведь никто ещё моего номера сотового не знал. Подхожу, достаю и…
- - Алло? –а я уже знаю кто, но как?
- - привет. Ты меня узнал?
- - Привет, Олька, но я в растерянности…
- - а, так я же любопытная и краешком глаза умею читать, особенно то, что хочется. У тебя конверт с контрактом на музыкальном центре лежал.
- - ну ты даёшь! А я-то думал, кто бы так ловко мог.
- - я тебя не обкрадываю?
- - в каком смысле? – я ещё не успел привыкнуть к её выражениям.
- - ну, как дорого я тебе сейчас обхожусь?
- - ой, да перестань ты! Ведь ты позвонила, а значит будем говорить, а там уж, когда их не станет, денег, тогда и не будем, а сколько там всё стоит, ну его.
- - ты уже в Москве?
- - да, вот уж в тупик прибыли, да за вёдра и веники берёмся.
- - ой, трудно, наверное? Там, за всеми убирать надо, кто что оставит…
- - да ну, брось ты, было бы трудно, не ездил бы, а то в приморье катался, и всё до той же Москвы, а сюда приехал, пожил немного, и снова потянуло кататься.
- - Где ещё катался? – переспросила девушка и в её голосе слышалось удивление.
- - в приморье, а ты что услышала?
- - да нет, я просто думала, что ты всегда в Курске жил.
- - нет,Олька, я приехал к тебе из Владивостока, приехал в Сентябре прошлого года. Разве я тебе об этом не говорил? Да ведь говорил по моему.
- - правда? А что?
- - не знаю, наверное просто припёрло переменить обстановку, хотя вся моя жизнь на колёсах, но и то место, где бываешь редко, тоже, наверное, хочется сменить.
- - Классно, ты расскажешь мне про приморье?
- - конечно, только завтра, когда приеду.
- - а я тебя встречать приду, ты не забыл?
- - нет, конечно, такое разве забудешь?
- - ой, да ладно тебе.
- - ну а что, разве плохо помнить о том, что хоть кто-то ждёт тебя в Курске?
- - можно подумать…
- - неа, можно, оно так и есть, поэтому не стоит, - я уже понял, что она хочет сказать, поэтому и перебил.
- - Ладно, Мить, до завтра, а то я тебя без штанов оставлю. Завтра в шесть двадцать восемь, да?
- - ой, а ты уж всё и знаешь, оказывается.
- - а вагон у тебя будет обратно какой?
- - двадцатый, но станет там же, откуда ты меня проважала, поэтому особой разницы нет.
- Ой, как стало весело после такого разговора! Ой, как заработали сразу руки, а, следовательно, и щётки, веники и тряпки!
- Теперь я уже и передумал спать, хотел вырваться в город и что-нибудь Оле купить. А что бы ей такого купить? Ладно, по дороге решу.
- Убрались мы с Мишкой в десятом часу и, хоть и гудели руки, но было мне хорошо.
- - ты ещё не передумал спать? – он, сволочь, как будто знал, чем мне грозит звонок в мой карман.
- - ага, передумал: пойду поброжу по городу, что-то припёрло.
- - ну так вот же, а ты хотел спать.


Часть 78

Шагая по столице, я почему то сам собой дошёл до мыслей о Кате: всплыла вдруг наша последняя сцена в поезде, когда мы с ней, с Катей, ехали из Новосибирска, Всплыло всё, что было, просто до мельчайших подробностей: как я захотел выяснить отношения и как получилось, что не получилось ничего, как я наговорил ей такую гору ерунды, что, вспомнив всё это сейчас, просто не знаю, всё ли было в порядке тогда с моей головой. Я ведь сам сказал, что всё кончено, чтобы девушка убиралась прочь из моей жизни, после чего отпустил её на все четыре стороны и она, разумеется, ушла, и ушла только в одну, помнишь, в какую, так как всё остальное было недоступно. А с другой стороны, я ведь и не мог не сказать всего этого, ведь помнишь, читатель, как я спросил, что она собирается делать далее, на что получил ответ: доехать до Владивостока и разойтись. Ну и что теперь? Доехали и разошлись, а смысл? А смысл в том, что я просто олух и вместо того, чтобы пойти на мировую, поступил, как мешок, доведя и себя, и её до белого «бычка». Ну, а гордость, гордость-то где была бы в таком случае? А-А-а!!! В мешке, и если бы я пошёл на мировую, тем самым мне пришлось бы уступить, а уступая однажды, я подписал бы себе приговор подкаблучника, что ох, как было бы «обалденно», то всё может быть и решилось в лучшую сторону, но зато потом… А смысл??? Смысла просто нет, как ты сам догадался и посему, как бы мне не было грустно, я никогда, никогда не вернусь к Кате, никогда её не увижу и не узнаю, что с ней было после того, как она исчезла.
Так вот, буду сидеть на лавочке… Ох, ничего себе!!! Это я где такой красивый оказался???
Я сижу на скамейке, раздумываю, сам себе режиссёр и вообще непонятно кто, в то время, как вокруг царит очень непринуждённая атмосфера: кругом деревья, птицы, тишина и немного людей, которых, впрочем, можно и не заметить.
«хорошая атмосфера, однако, для того, чтобы думать вот так, в одиночестве», - я подумал об этом и решил, что стоит, наверное, отсюда вылезать, а то я хотел… А что же я хотел? Я хотел пойти и подобрать Оле что-нибудь, какой-нибудь мелкий подарок, но вспомнилась Катя и увела меня куда-то вдрездон, да так, что за мыслями о ней я совсем и не понял, куда ушёл.
- - Добрый день, - это приветствие было столько неожиданно, что я вздрогнул и просто в один миг выпал из грёз в реальность.
- Я медленно поднял голову, чтобы взглянуть на того, кто меня так строговато поприветствовал и был готов уж вынимать из кармашка сумки свое железнодорожное удостоверение, так как был уверен, что этот человек ни кто иной, как милиционер, но взглянув на пришельца, я понял, что если это милиция, то уж больно секретная, так как одежда на человеке была самая, что не есть, гражданская.
- - Здравствуйте, - ответил я на автомате, что уже просто мной не контролировалось, впрочем, как и почти что у всех людей.
- И тут я понял, но как бы не совсем… Ага, всё же понял… Ой, да этого вообще быть просто не может!!! Но я понял, что этого человека я уже где-то видел.
- Где же? Не помню, где, но видел. И не железнодорожник он, и не мент, и даже в городе… Нет, это кто-то знакомый… Что-то вспоминается… Что?.. Не знаю… Кто?.. Не помню… Но, когда очень плохо, он приходит… Когда хочется выть на луну… Он приходит… Мне разве плохо?.. Да, может быть, потому что должно так быть, когда он приходит…
этот голос… Он далеко… Я его знаю!… Но почему мне должно стать плохо?.. А может уже стало, только я не заметил?..
- - Кто вы? – ой, это говорю я.
- - Я – Станислав, - он ответил.
- - А я – Матопх, - я сказал и…
- Бежать, быстро бежать, куда угодно бежать, только не он, не этот мужик… Он какой-то не такой… я его боюсь…
Ветер в ушах, ноги устают, задыхаюсь, бегу, лечу, плачу деньги за метро, лечу… Хлобысть – двери за спиной, вжбабах-бабах – поезд тронулся и полетел, и засвистело всё вокруг, и похолодало… И очнулся я – метрополитен, электричка, я стою, народ стоит, мужика рядом нет… А может он там, в толпе? Боюсь!!! Да нет его там! а я его увижу? Да, если он здесь. И что тогда?.. Ой, тогда я его убью!!!
- - Станция Курская. Переход на арбатско-покровскую линию и станцию Чкаловская, - объявлялка окончательно привела меня в себя и я решил выйти на Курской, потом доехать на электричке до каланчёвской и вернуться в поезд.
- «а как же быть с Олей? Ведь я обещал себе, что подыщу что-нибудь ей вподарок из Москвы», - размышлял я, подымаясь на эскалаторе к Курскому вокзалу.
- И решение пришло прямо в руки, а точнее, на меня его столько навесили, что просто «туши свет». Сумочка, маленькая элегантная сумочка, чёрненькая такая, Ольке она понравится, я точно знаю, а уж подойдёт она ей, это точно. А там ещё и отдельчики есть, много, туда и косметику, и книжечку… Ой, а тут ещё и шнурочек под мобильный!!! Эй, очнись, только же недавно про матреархат размышлял, и очень негативно о нём отзывался!!! Но сотовый я ей брать не буду, а вот сумочку…
- - Сколько?
- Цена, ох цена, аж почти что целый билет до Курска. Ладно,получайте, мешки, а Олька завтра будет рада всё равно.


Часть 79

А вот и Электричка, прямо до Москвы-Каланчовской, сажусь, поехали!!! Ой, сколько я уж в них, в электричках, не ездил!!! Ага, ещё бы столько не ездить, а то что-то плохо мне становится от воспоминаний о том, как от дальнего востока и до сибири… Ну, да ладно, сейчас всё далеко не так, как было, всё у меня хорошо, Кати нет со мной – далеко она отсюда, а это значит, что всем неприятностям пришёл конец.
- - уважаемые пассажиры, - обратилась к нам, к сидящим в поезде, гнусоватая тётенька из динамиков поездного радио, - мы прибываем на конечную станцию, Москва Каланчовская. При выходе из вагонов не забывайте свои вещи, о вещах, забытых другими пассажирами, просьба сообщать поездной бригаде.
- Ух, какая террада!!! Достойно рекламы.
- Вышел из поезда, стою на платформе, закуриваю – а мне просто хорошо и не знаю, почему, но кажется, как будто и всё вокруг говорит мне об этом. Наверное, я знаю, что приеду в Курск и там меня будет уже кто-то ждать, а именно Олька, она ведь пообещала встретить меня завтра с утра.
- В вагоне моём, или, нашем с Мишкой, прохладненько, правда и на улице не сказать, чтобы сильно жарко было, но в вагоне приятнее. Щас вот газировочки холодненькой, ага. а сколько времени? Третий час дня? У, пора бы и пообедать, всё равно Мишка придёт под постановку на посадку. Заварил полуфабрикатов в виде лапшички, это у меня было «на супчик», хотя можно было супчика-то из дома схватить, но не схватил, не до того было, и картошечки пюре, это у меня на второе, а чаёк… о, зачем же я не купил пирожных? ладно, потом куплю, к вечеру попью чайку со сладостями, побалую себя, любимого. А пока и булочек хватит.
- Ой, как мне просто хорошо!!! А воспользуюсь-ка я своим одиноким положением, а включу-ка я музыку, да на весь вагон, у меня для этого суперизобретение ещё с дальневосточных времён есть, которое можно подключить к вагонному радио, ну, а к электричеству я подключу свою маленькую системку, что может как проигрывать кассеты, так и ловить радио, причём неплохо так ловить. Что же, включил, настроил и полилась музыка, да так чисто полилась.


Часть 80

- - у, да у тебя тут просто праздник какой-то! – Миша появился очень неожиданно, наверное, потому, что я уже кроме музыки ничего не замечал, сам себе бормоча что-то под нос.
- - Ну так, а ты как хотел? Я же, ты знаешь, привык сам себя развлекать. Кстати, сколько времени?
- - так уже ж половина девятого, а ты даже и время не знаешь?
- - а зачем оно мне, если я на месте, а когда поезд тронется, жди скорую посадку.
- - ну ты даёшь! Совсем оторванный от земли стал.
- - да ну, ты брось, мне просто хорошо. Кстати, если ты здесь, не хочешь прогуляться со мной до площади, купить чего к чаю?
- - Ой, Матопх, я бы с радостью, только тяжело мне, после такого-то.
- - а как же ты работать будешь?
- - так я и хочу отлежаться пока.
- - ладно, отлёживайся, а я пойду. Если поезд утянут на вокзал, ты сильно не переживай – догоню я тебя электричкой, - я сказал это на всякий случай, так как вспомнил историю ночью в Орле, как Мишка чуть не обделался, когда я пришёл за минуту до отправления.
- - И почему ты не любишь фуражку одевать, когда с народом работаешь? – Мишка всё никак не мог успокоиться, видя меня, стоящего на станции и просматривающего народные билеты.
- - А проводника-профессионала видать и без фуражки, - шутил тогда я, - зачем она мне? Неужели она красивее моей причёски? А представь, если я её одену, что будет с ней, с причёской.
- Ну, Мишка, как всегда, смеялся, а мне хорошо.


Часть 81

- - от первой платформы отправляется скорый поезд номер сто пять: Москва – Курск, - прозвучал голос диспетчера, в то время, как я маханул пепел со своей сигареты на московскую землю, а через несколько секунд, когда поезд еле заметно двинулся вдоль вокзала, Я вновь увидел того самого человека, от которого бежал сегодня что есть силы.
- Он показался в дверях вокзала, показался всего лишь на секунду, чтобы потом вновь исчезнуть, но и этого мне хватило, чтобы с силой хлопнуть дверью и, как можно быстрее, отвернуться, чтобы новая волна депрессии не настигла меня. Но к горлу уже подкатило, а в голове затуманилось… Нет, уже всё прошло, уже хорошо, но он, этот чудак, он ведь меня убьёт когда-нибудь.
- А поезд между тем набирал ход и Мишка ходил по вагону, важно так ходил в своей форменной фуражке и в костюме. А я не хочу фуражку, а из костюма у меня только ерундовина на плече, говорящая, что я – работник железной дороги, потому что костюм висит в шкафчике и доставать я его пока не собираюсь.
- И вообще, я пошёл спать, до Скуратова, а там уж и до Курска недалеко, а в Курске меня будет ждать Оля.
- Заснул неплохо, в отличии от прошлой ночи, кашмары меня не мучали, а просто так, я провалился в черноту и всё. А в Скуратово я, как по расписанию, проснулся и вышел покурить в тамбур к Мишке, который расхлебенил входную дверь и дымил в ночь. Потом он ушёл спать, а я принялся за работу, ведь скоро Орёл, а потом уж и вообще отбоя не будет, так как между Орлом и Курском вообще остановки через каждые полчаса, если не чаще.
- А в Курске меня встретила Оля, я увидел её, когда открыл дверь во время прибытия поезда на станцию. Стало очень хорошо, причём сразу, забылась и Москва, и тот самый мужик, которого я почему-то боялся.
- - привет, - сказала она, а я и ждал от неё именно этого, потому что только она и только так начинает встречу.
- - здравствуй, Олька, и ты всё же сумела подняться в такую рань, чтобы добежать до вокзала?
- - ну, я ведь тебе обещала, - и снова эта её скромность, или, даже, можно сказать, какая-то девичья кроткость, пробудила во мне такое, что я просто стал тихо сходить с ума. Я просто привлёк её к себе и так мы стояли, пока народ не покинул вагон.
- - ты ещё так не делал со мной, - молвила она.
- - ну, как же, не делал? – мне стало немного непосебе, оттого, что я, можно сказать, откровенно говорю ей жестами, что неравнодушен к ней, да ладно бы так, как оно есть, а ведь так делается, когда в душе есть что-то более, чем радость стречи, - а тогда, когда налетел на тебя у рынка, а потом почти нёс до дома?
- - ну, это было нетак – тогда я готова была тебя убить, а сейчас мне просто хорошо.
- И вот зачем эти разговоры, я просто не пойму? Ведь ни к чему они не приведут, кроме того, что уже ни один раз было. Но мне почему-то приятно от того, что девушка так про меня говорит.
- А народ уже весь вышел, пока мы вот так некоторое время молча стояли, и я просто не могу, до сих пор не могу понять, что мной тогда руководило, а что нет, но, взяв её на руки, я вошёл с ней в вагон.
- - мить, ты что это? – в её голосе я услышал удивление.
- - да ничего, просто так, ты стояла рядом, а почему бы мне тебя не взять на руки?
- - ну ты даёшь! А я напугалась.
- Мне стало смешно.
- - и чего же?
- - не знаю.
- Дверь захлопнул, прошли в рабочее купе и тут я вспомнил про сумочку, которая была куплена вчера в Москве.
- - а, я тебе тут вот что привёз, - я вынул её из шкафчика, - не знаю только, понравится она тебе,или нет?
- Изумрудные глазищи распахнулись, руки протянулись и было видно, что,, похоже, все в ажуре.
- - да ты совсем ни в себе! – воскликнула она, - ты же разорился, наверное!
- - нет, что ты, я просто решил попробовать обрадовать тебя не только своим приездом, но и вот этим.
- - знаешь,ты добился своего, ведь я приглядывала её у нас, в Курске.
- - ну вот, видишь, а я думал, что куплю ерунду.
- - ты? Ерунду? Да не смеши.


Часть 82

Ну что я могу ещё сказать по этому поводу? Олька, она девушка просто обворожительная и общаться с ней – одно удовольствие, только вот не могу я любить её, вот в чём вся соль-то. А она не могла, чтобы её не любили и… Ну, ты сам понимаешь, что произошло. Я вот просто не знаю, что со мной творится. Мог бы я, конечно, сказать, что люблю, начать с ней, с Олькой, жить, только не надо мне этого, потому что где-то вдалеке, где-то вглубине души я тосковал о чём-то несбывшемся, о чем-то том,что было и как будто не свершилось до своей логической завершённости, до той точки, когда о нём уже не жалеют, а принимают, как оно есть. Может это и есть то, к чему я стремлюсь всю жизнь, а может и нет, может я всё тоскую о Кате, от которой так далеко убежал, а может меня будоражит Алёнка, которой уже наверняка просто нет в живых. Да что там «наверняка»? Нет её!!!
А мне снова одиноко. Никого я не хочу видеть, никого не хочу слышать. Олька, я слышал, уже почти что замужем – ну, да и пусть. Лучше я с двойной силой налягу на работу и буду просто убивать ею в себе всё человеческое, чтобы не путалось под ногами! чтобы не мешало жить!! Чтобы забыть просто обо всех, кто был!!! Чтобы помнить только о том, что у меня есть мой поезд, мой вагон, мои пассажиры, мои вёдра, тряпки, бельё, билеты!!!


Часть 83

А вечером я пошёл на работу, как всегда, в половине седьмого. И вот опять, в очередной раз, я просто уверен, что кто-то на меня смотрит, а точнее, кто-то смотрит мне в спину. Меня и ранее беспокоило такое чувство, но вот только я не придавал ему значения (что я, дурак что ли? Или уже совсем в фобии ударился). Но в этот раз, спина чуть ли не чесалась от чьёго-то взгляда и поэтому, проходя мимо соседнего, пятого, дома, откуда чаще всего мне казалось, что на меня смотрят, я, как можно неожиданнее обернулся к окну, которое мне не давало покоя уже долго и, как ты думаешь, кого я там увидел? Да никого!!! Только мелькнула светлая голова и всё. Но каково же было моё удивление, когда я, сохранив в мыслях этот момент, к своему великому ужасу, смог допетрить, чья это голова. Этого просто не могло быть, просто немыслимо, но пока разум-дуразум склонен к тому, что на меня смотрела Катя, да, да, та самая, от которой я так долго бежал из Владивостока. Обсурд! Не могло такого быть! Она не знает о том, где я. Почему не знает? А ведь можно спросить на работе, по регионам,это ведь просто.
Ой, что-то не хочется мне, чтобы всё это было так, что-то не хочу я переживать всё заново… Но, похоже, что придётся, ведь этого, пусть даже и не Катиного, но похожего на её, взгляда, мне хватило, чтобы всё прошлое навалилось на меня с такой силой, что придя на работу, я заступил в смену уже просто никакой.
мысль о том, что где-то есть Катя, и глупое предположение, что она есть именно в Курске, всё равно засела в моей голове и не давала мне покоя, скребя изнутри.
В этот раз в Москве я даже никуда не ходил, что-то плоховато мне было.


Часть 84

Плохо… Снова что-то не так… Снова Катя, снова тоска…
Не хочу сидеть дома, беру путёвки, еду, не хватает мне этой работы, не хватает, потому что мало… Снова прихожу к начальству, снова хочу убедить их в том, что мне мало… Убеждаю… И меня просто до «нельзя загружают работой, так, чтобы кости трещали, так, чтобы противно было… Но мне совсем не противно, даже не устаю я… мне просто Хорошо!!! Теперь мне хватает, теперь я почти что не сплю и работаю, теперь мне некогда ни о чём думать. Я приезжаю домой, валюсь спать и просыпаюсь, когда нужно снова ехать.
Деньги складываю в банк, оставляя себе на пропитание немного, дома почти не живу, хоть и нравилось мне то, что у меня своя квартира, теперь это как-то побарабану – у меня есть свой вагон, где я забываю обо всём и окунаюсь в работу просто с головой.
Друзей не имею – не нужны они мне, всё время один, о девушках вообще думать не могу – грустно, вижу во сне Олю, которой вроде бы хорошо с другим, но она просит меня, чтобы я почаще был с ней, вижу во сне Катю, которая насмешливо смотрит на меня и вспоминает,как я сказал ей, чтобы она уходила. Меня это всё доводит просто до ручки и кажется, что я вот-вот уже сойду сума.
Но ничего, я ещё попробую поскрипеть на этом свете, да и найти надо эту девку бесстыжую, а затем как следует проучить.
Сегодня я садился в поезд со смешаным чувством растерянности и грусти: растерянности оттого, что снова сегодня видел Катю, а грусти, что ничего не предпринял, просто остановился, как вкопаный, от её взгляда и ничего не смог сделать, пока она не ушла, а только любовался ею, стараясь освежить, запомнить, укрепить как можно сильнее в памяти эти прекрасные черты.
«да, похоже, что осталось мне недолго на этом свете», - утешал себя я, стараясь, чтобы впечатления от сегодняшней встречи немного улеглись.
Решил пойти проверять билеты и сделал это, только руки дрожали, только знал я о чём-то и в то же время никак не мог поверить в то, что что-то сегодня может случиться, что-то из ряда вон выходящее. А оно случилось, и случилось прямо в Орле, когда я стоял на платформе и одну за одной смолил (это у меня уже в порядке вещей).
- - доброй ночи, это у вас какой вагон? – что-то пробудил во мне этот голос.
- - Шестой, - ответил я, почти что не желая говорить.
- - А, ничего, если у меня билет в него? – голос понёс меня в прошлое, куда- пока не знаю, но понёс, но взгляда я не поднял, чтобы посмотреть на женщину.
- -Не несите чушь, давайте билет и заходите, - выводит она меня, но прошлое наплывает и уже нетак злобно у меня всё получается.
- - ну, не злитесь же так на меня – я просто спросила и всё, а в дороге я вас не достану, обещаю.
- Ой, а что это мы так заговорили? Ладно уж, даставай, а то некому будет отвесить.
- Мне под нос сунули билет, я, в свою очередь, схватил его.
- - документы. – гляжу на билет… Не верю своим глазам! Хочу перечитать эти буквы, что сейчас меня с ума сведут, но на билет аккуратно кладётся паспорт, раскрытый на фотографии… Подымаю взгляд – да, фото и орегинал соответствуют… Отдаю документы и билет, не выдерживаю, сгребаю её в объятия.
- - Алёнка, Алёнка, разве это ты?! – не пойму, что говорю, но и не хочу понять.
- Она пытается отстраниться, но нет, не отпущу, пока не узнаю всю правду.
- - Алёнка, не надо, - продолжаю я, - ведь это ты, я уже не сомниваюсь в этом, - обнимаю, глажу, любуюсь – не верю.
- - Молодой челоек, я не… - она сначала пыталась освободиться, а потом что-то в ней сломалось, по крайней мере я так понял и в теперь она высвобождалась не чтобы высвободиться, а, я знаю, чтобы ответить мне.
- - Митя, откуда ты взялся? - да, она, её интонации, её страсть, - я не могла представить,…
- - да не надо представлять, не надо ничего, потом.
- А сейчас, сейчас я обнимал её, вспомнив молодость, вспомнив всё, что было, как было.
- - пойдём, пойдём, родная, мы должны ехать, а то поезд уйдёт, - я помог ей зайти в вагон, потому что на руках её поднять у меня бы не получилось, сильно я уж разволновался, да, что там говорить, ослабел за последние дни.
- Потом мы с ней стояли в тамбуре, я, не веря самому себе, держал её руки в своих, почти что не отрывая от неё взгляда, только лишь за тем, чтобы посмотреть билет ещё пассажира, что садился к нам в вагон.
- - ну, ты хоть расскажи, куда направляешься, как тебя в Орёл-то занесло?
- - да, нечего мне рассказывать: уехала я из Владивостока и теперь живу в Орле.
- - одна?
- - да лучше одной, чем вот так вот, как было.
- я подумал было, что такие слова отрезают мне все шансы к возврату нашего прошлого,но вдруг понял, что этого мне и не надо вовсе, а рад я лишь тому, что она просто-напросто жива и невредима.
- - да, ты права, а я тоже один и мне, кажется, хорошо.
- Я имел в виду не то своё состояние, что было до этой стречи, а нынешнее, когда всё вроде как отступило на задний план и сейчас вообще меня никак не волновало.
- - а ты как это так умудрился, мало того, податься в проводники, так ещё и вон куда уехал.
- - ну, так с тех пор, как мы… - ой, что-то не хотелось мне об этом говорить, - Как мы с тобой… на даче… Я и более небыл во Владивостоке… Вернее был, но уже проводником… Ой, что это мы с тобой тут стоим, - поезд уже тронулся, а у меня даже подножка не убрана, - сейчас я захлопну вот это сокровище, а потом мы с тобой пойдём, чайку нагреем, да как отметим нашу встречу.
- Задвинул подножку, хлопнул дверью, да так, что аж самому громко показалось, закрыл на ключ и отправился вместе с Алёнкой в вагон, чтобы оставив её на время в рабочем купе, пойти обслужить второго вошедшего и уж со спокойной совестью наслаждаться её обществом хоть до самой Москвы, если она туда едет.


Часть 85

Да, поговорили мы просто обо всём и прямо ваккурат до самой Москвы, я даже напарницу свою освободил от работы, согласовав с ней такой ход событий, что в обратный путь всю дорогу, восемь с половиной ночных часов, она будет руководить народом. Алёнка многое рассказала: что с ней после было, как всё чувствовалось, но вот на вопрос, как я оказался в Хабаровске, я был просто уверен, что она знала ответ, но по каким-то причинам мне не говорила. Ну и ладно, что же теперь. Знать, не быть бы мне проводником, если не эта заворуха.
Что было в Москве, я рассказывать не стану – не так это уж и важно, а вот что произошло в Курске по моему приезду, я назвал бы началом белой полосы и хотя думал, что всё это не принесёт мне никаких эмоций, очень и очень ошибался.
А произошло вот что: я, такой весь уравновешанный, наподъезде к Курску, а вернее уже непосредственно в то время, когда состав поезда номер сто пять так это степенно продвигался вдоль перрона вокзала этого замечательного на мой взгляд города, открыл входную дверь тамбура, эту операцию в Курске я уж долгое время, как привык делать собственноручно, вне зависимости от того, моя смена была в это время, или не моя, открыл и закурил, а на улице уже ноябрь, выше нуля всего-то ничего, градусов, может, пять. А кто это там у заборчика стоит такой знакомый? Вот, в зимнем, я не могу узнать… А, узнал: Олька. И кого же встречать на этот раз мы собрались? Ах да, тётю. Ой, что-то хорошо мне как-то, как будто не тётю, а меня. Ну, да ладно, не меня – это сто пудов, а может и не тётю? Ну, тогда дядю, или, наверное того, с кем она сейчас… А какое мне-то дело до этого? Я вообще не понимаю, что это я так заинтересовался ею, этой девкой? Ну, был я с ней, другом она мне была, сам же не захотел, чтобы было больше, а теперь что? Ой, хочу, чтобы больше! А может нет?
Вот так!!! Поезд остановился и сейчас я пронаблюдаю всю эту картину, гляну, кто, что и как, благо, что недалеко Олька стоит. А, так она не стоит, а даже идёт в сторону моего вагона. Ну, знать, тот счастливчик ехал даже у меня. Так, а кто это мог быть? Ага, если мужчина, парень, кто там ещё, то… Наверное… Ах, да, тот, из второго купе, который такой одинокий, такой задумчивый. Наверное, мечтал, как приедет и встретит её, свою Ольку… А может тот, что всё время курил в тамбуре, когда я проходил мимо? Я ещё хотел вшутку спросить у него что-то вроде: « и какую уже мы, молодой человек: Десятую? Двадцатую?». Ой, боюсь, что ни тот, и не другой, так как оба они, вот совпадение, вот, вышли и пошли, а она в их сторону даже и не посмотрела. А в чью? В сторону двери моего вагона… Нет!!! В мою!!! И улыбается, да так наивно улыбается.
Ой, что меня заставило так поступить? Но когда она подошла ко мне, я просто взял и так небрежно опустил свою руку на её плечо.
- - здравствуй. Какими судьбами?
- Наверное, от неожиданности, она вздрогнула, но этим её удивление закончилось.
- - К тебе, - тихо ответила она.
- Мне было и без того хорошо от её присутствия здесь, а осознание того, что она пришла сюда не просто так, а ко мне, вообще меня воодушевило.
- - замечательно, а как же к этому отнесётся твой парень? – ну, не могу я, чтобы не подковырнуть – такая уж моя натура.
- - если тебе нетрудно, может не будем о том, что было, - на её лице отразилось что-то вроде грусти. Я бы даже назвал это сожалением, а не грустью.
- - Хорошо, как скажешь. Расскажи тогда, что тебя привело ко мне, а если не хочешь, я тебя и так приму.
- - мне грустно без тебя, ведь ты ничего не просишь взамен того, что мы с тобой общаемся.
- - а я всё получаю, даже не прося у тебя ничего, зачем мне просить?
- - это как же?
- - ну, ты ведь знаешь, что, если ты со мной, мне ведь ничего больше не надо, кроме тебя. Я ничего не буду у тебя просить, только одно: будь со мной, не дай мне быть одному, и всё.
- Что-то странное промелькнуло в её взгляде, что-то такое, отчего становится безумно хорошо и в то же время как-то беспокойно оттого, что когда так с ней бывает, после уже не знаешь, чего ждать: то ли плохого, то ли хорошего.
- Так было, когда мы в первый раз встретились: когда я с ней стоял на остановке и думал, что же с ней делать, когда я просто так, играючи, в то время, как мы шли по городу и рассуждали о человеческих комплексах, которые он не может преодолеть, поднял её на руки и нёс до самой остановки, невзирая на её уговоры отпустить, когда я сказал ей, что не хочу жениться на ней.
- - а вот некоторые так не считают, - искра в глазах погасла, но мне казалось, что она, эта девушка, просто затаила в себе что-то и когда настанет час, она исполнит, что хотела.
- И про некоторых я уже всё понял, а именно, про того, кого она имеет в виду, правда, не стал спрашивать и допрашивать, что, да как, а просто промолчал.
- - Сегодня вторник, - сказал я чуть пожже, - тебе, наверное, на учёбу идти, а ты вот так рано пришла на вокзал и, наверное, не выспалась.
- - ты намекаешь, что я не вовремя?
- - нет, ты ведь знаешь, что я говорил и говорю всегда так, как говорю, по крайней мере тебе. Если хочешь, могу сказать больше: я не ожидал тебя увидеть и поэтому могу снести какую-нибудь чушь, только ты не сильно обращай на всё это внимание. – и тут я заметил, что вагон мой уж пустой, - ну, так что? Зайдёшь в вагончик, или как?
- - а ничего?
- - так ты же уже заходила, помнишь, тогда, весной.
- - ну, так тогда всё было по-другому, а сейчас может правила изменились, или ещё что-то в этом роде, и ты сам говорил, что неположено, но ты хорошо знаешь начальника поезда.
- - ну, если я тогда знал его хорошо, почему бы мне сейчас не остаться с ним в такой же позиции, или немного ближе?
- Она, как будто с радостью шагнула вслед за мной в вагон, после чего я закрыл за нами уличную дверь.
- -прости, - сказала она почти одними губами, когда мы дошли до рабочего купе, - но мне это просто необходимо.
- После этого она привлекла меня к себе и держала в своих объятиях просто так, нецелуя, не шевелясь вообще, пока не открылась дверь соседнего купе и оттуда не появилась моя напарница, которая, не обратив на нас никакого внимания, ушла куда-то вглубь вагона.
- - правда, так хорошо? – спросил я, спросил просто так, без всякой мысли.
- - очень хорошо, ведь я так ждала этого дня, когда узнала, что ты в поездке, ждала хоть и недолго, но мне показалось, как будто вечность прошла.


Часть 86

Вот, кто-то, наверное, скажет: сам не ест и другим не даёт, так это всё про меня. И что со мной такое происходит,я не знаю, только какая-то странная любовь у меня к Ольке. Я не хочу никакой страсти, как хотел этого с Катей, не хочу близости, как раньше это было, просто хочу, чтобы она, Оля, была просто рядом, просто со мной. А оно так и есть и, хотя может всё и не так, как я думаю, может, когда меня нет в Курске, когда я в поездках, она отрывается наполную, мне абсолютно всё равно, главное, что пока я в городе, она ни на шаг от меня не отходит и от этого я забыл уже просто обо всём: о том, что была когда-то депрессия, о том, что плохо было, о Кате, которая была, или не была в Курске, а может это просто девушка, похожая на неё, я помню только то, что есть у меня Оля, помню, что где-то бывает, позванивает, Алёнка и всё, пока мне ничего не надо.
Так, и мой двадцать девятый день рождения мы встретили с Олей, весна тоже прошла с ней и более ни с кем и ничего не изменилось: всё такая же нежность между нами, также всё легко и красиво у нас, только чувства, только взгляды, только желание быть вместе.
- - у меня бы, наверное, ни с кем так не получилось, - как-то высказалась она, - я бы, или сама ушла, или с ума бы сошла.
- - ну и как, пока не сошла?
- - нет, что ты! Мне так с тобой хорошо и ничего не надо, только бы с тобой быть.
- Она часто приходила ко мне в гости, а иногда даже на ночь оставалась, чтобы далеко не ехать с утра на учёбу, благо, что дивана было два и ничто не смущало ни её, ни меня, хотя, меня, по моему, уже ничего не смутит, пусть Олька хоть раздетая передо мной ходит, я буду ко всему равнодушен.
- Правда, это только мне казалось, потому что не представлялось момента, чтобы поднять меня, но до поры, до времени.
- - ты глянь, Матопх берёт отпуск, - удивлялось начальство, когда я пришёл и замолвил об этом слово, - что это с вами, уважаемый проводник?
- - ничего, просто устал, хочу отдохнуть, правда, уже заранее знаю, что не пройдёт и недели, как я снова заскучаю по работе, но всё же, хочу испытать себя на прочность.
- - ну что же, попробуйте, и помните, что те два месяца, что вы будете отсутствовать, нам вас будет очень нехватать.
- - да вы не переживайте сильно – я прибегу к вам через две недели и возьмусь за работу с новой силой.
- - да, собственно, у вас ещё старой хватает. А правда, что вас так тянет на железную дорогу?
- - да ничего, просто я ничего больше не умею, - признался я.
- - ой, да бросьте вы. Тоже мне, «не умею», да вы, верно, на все руки мастер.
- - перестаньте, я и правда ничего больше не умею, кроме как ездить в поездах, да страдать ерундой.
- - да, и страдаете довольно неплохо, вас очень хвалят пассажиры, вы знаете об этом?
- - может быть, но, видно, такая моя судьба.
- Заявление я кое-как написал, мне велели на следующий день, двадцать второго Июня, прийти и забрать отпускные и Катиться на все четыре.
- А началась вся эта кутерьма из-за того, что Оля, находясь на летнем отдыхе, решила поехать в Москву, к той самой тётке, которую я некогда возил в своём вагоне, либо ехала она в составе со мной, вобщем, через которую мы, в сущности, и узнали друг друга.
- Как назло, погода испортилась, правда, только назло Оле, а мне от этого даже легче становится, так как не очень я люблю жару, скажу даже более, вообще её не люблю, но всё равно, несмотря на всё это, мы взяли билеты до Москвы на родной «Соловей», и вечерком, когда моросило и ветрило, отбыли из Курска в штабном девятом, под руководством моего хорошего знакомого Олега, который был уж очень удивлён, наблюдая меня ни в роли проводника, а в роли пассажира.
- - в своё время я думал, что готов отдать всё, чтобы увидеть тебя пассажиром, - говорил он, - у меня просто уже в голове не могло уложиться, как это так, туда-сюда кататься и не уставать, как это, всё время на работе.
- - ага, вы вот так всегда, народ, всё бы отдали, а вот теперь увидел и отдавай всё, что же ты зажал-то?
- - а, ты, как всегда, всё шуточками отделываешься. Куда поехал-то?
- - в первопристольную.
- - что ты там не видал? Ведь по крайней мере десять дней в месяце там бываешь, а всё туда же.
- - ты знаешь, поехать графиком и поехать в отпуск – это ведь совсем разные вещи, поэтому хочется всё познать в этой жизни.
- - это верно. Ладно, тогда будте, как дома, а, если что, не суди строго. Заходи на кофеёк.
- - ага, спасибо, может и приду, если не засну.


Часть 87

Оказалось, что Олина родня живёт не в самой столице, а где-то в её пригороде, не буду говорить, где конкретно, дабы не привлекать внимания к своей скромной персоне, но ехать туда долго и как мы устроились в автомобиле её дядьки, так и проехали там около двух часов. А жить мне предстояло в скромненьком таком домике, правда он был двухэтажный, но роскоши не выказывал. А окружён он был очень богатой растительностью, неподалёку от него протекала река, народу сдесь было много, но казалось, что весь этот народ, в том числе и родственники Оли, есть одна большая семья, так здесь всё тихо и просто. Да, очень редко встретишь такое в столичном регионе, но здесь все звериные законы не имели никакой силы и народ жил, как будто в раю.
- - о, господа, а мне здесь нравится, - заявил я вконце третьего дня прибывания в гостях, а именно, после того, как мы с Олей вернулись с прогулки у реки.
- - а я и говорил, что нечего вам делать в Москве, - отозвался по этому поводу николай Александрович, Олин дядька, - что городской пыли вы и в Курске наглотаетесь, да, к тому же, как я знаю, ты у нас почти что постоянный столичный гость, вот я и предложил глобальный выезд на дачу со всеми вытекающими отсюда последствиями. А ты что, уже и в воде бултыхался?
- Это он, наверное, обратил внимание на мой влажный вид, потому что я и правда решился на столь дерзкий шаг, потому что вода была ещё всё же холодная.
- - да, решил открыть купальный сезон, и, хотя вода ещё холодноватая, всё же уже терпимо и, если не засиживаться в ней, очень хорошо себя чувствуешь после.
- - эх, резвый парень, а!
- Вечер, как всегда, прошёл очень спокойно и в то же время незабываемо приятно, как это бывает с Олей, но одно меня очень удивило в этот день. Я всегда обращал внимание на то, как Оля смотрит на меня, когда мы находимся в домашней обстановке, не на улице, не налюдях, а когда просто так, одни и рядом никого. Так вот, сегодня я заметил, или мне просто показалось, что взгляд этих изумрудных глаз стал каким-то другим, теплее что ли, ярче как-то. А ещё она подолгу смотрела на меня тайком, но, когда я поворачивался к ней, сразу отводила взгляд. Спросишь, куда, кроме как к ней, могло быть обращено моё внимание? Да в ящик в тот же!!! Я дома его не имел, не хотелось мне, а вот здесь вохотку можно было глянуть.
- А всё это становилось всё чаще и теперь, спустя два дня после того, как я заметил её робкие взгляды в мою сторону, девушка осмелела, наверное думая, что я совсем ничего не замечаю, а взгляды стали откровеннее. Мне было просто немыслимо приятно осознавать, что я нравлюсь ей, и хотя всё это было и раньше, но, видать, или меньше я нравился ей, или терпения ей нехватает для чего либо, что, всущности своей, совсем необязательно, но польстить самому себе я тоже люблю.
- Льстил, льстил, и дольстился, что пришлось расплачиваться за самого себя, или за то, что себе позволял. А произошло это спустя ещё пару дней от начала моего наблюдения за ней. Вечером, я, как всегда, прогулявшись с Олей вдоль реки, это стало у нас традицией, возвращался с ней же (куда без неё?) домой и чувствовалось мне, что как-то странно она себя ведёт, как-то заторможена, как-то плавно у неё получаются обычные движения, как будто всё происходит в каком-то странном сне. Или у меня уже крыша уехала?
- - олька, - обратился я к ней, когда мы с ней находились за домом, где мы же и импровизировали себе место отдыха, решив, что именно здесь нам будет лучше всего поздним вечером, когда уже ничего не хочется, а сидя просто так и болтая почти что ни о чём, мы своеобразно расслаблялись и от этого становилось просто непередаваемо хорошо, - ты что такая странная?
- Она взглянула на меня так, что мне показалось, будто вновь настал день, так просветлилось её лицо.
- - я? Странная? Да не может такого быть! – ой, и наиграно у тебя это получилось, детка!
- - может, и даже есть, только ты ничего не хочешь мне об этом говорить.
- - а зачем тебе это?
- - то есть, как, «зачем»? Мне ведь совсем не безынтересно, как ты, что у тебя на душе, как ты меня воспринимаешь. Может быть я для тебя – простой такой дурень, с которым можно погнать, а может что-то иное – я-то не знаю, а ты вот уже несколько дней ходишь вокруг да около, а сказать путём ничего не можешь.
- - а ты это сильно хочешь услышать? Мне что-то так не кажется.
- - а зачем же думать? Надо ведь просто сказать, да и всё. Ведь, как нас учат, как говорится, в школе: если ты хочешь, чтобы человек тебя уважал, говори ему только правду. Да, я уважаю тебя, Олька, даже более, и знаю, что ты меня уважаешь, только вот что-то хранишь в себе такое, что сказать не хочешь, а я просто чувствую, что оно мне понравится.
- - перестань, Мить, не понравится оно тебе, если однажды не понравилось.
- - Хм. Да, девчонка ты странная какая-то. Почему же не понравится, если не понравилось? А ты знаешь, была у меня в детстве такая история: я просто ненавидел мороженное, просто не переносил его надух и навкус, вот, прямо, вижу, и выворачивает меня. Однако, лет так в шесть, поехал я в Москву, ну, конечно, с матушкой, всё такое, поехал, приехал, увидел на вокзале мороженное, как сейчас помню, «Лакомка» называлось оно, увидел, и сказал «хочу!!!». Матушка на меня глаза вытаращила, мол, ты же не ешь мороженное, а я всё своё. Ну, купила она мне, я съел, за обе щёки уплетал, и теперь, если найдёт на меня, я его огромными порциями потребляю и нравится оно мне так, как не многие продукты нравятся.
- Ой, да она же разомлела совсем! Она прильнула к моему плечу, слушает, как ребёнок сказку, аж глазки прикрыла. А как она улыбается!!!
- - ты правда так любишь мороженное? – спросила она, как бы очнувшись от сна и в один момент отпрянув от меня.
- - да, люблю, но в какой-то момент, а иногда просто так смотрю на него равнодушно и не надо мне его.
- - а почему ты раньше мне не говорил, что любишь?
- - ну, видать, не заходила об этом речь. Но ты хитрая киска – захотела уйти от меня, но я тебя снова настигну и вновь скажу тебе, что если мне что-то не понравилось в прошлый раз, совсем не обязательно, что получится также и в этот. Ведь мы с тобой уже живём, будем так говорить, вместе, больше полгода, а ты всё, как маленькая, таишься от меня.
- - а потому что ты, как стена, тебя не пробьёшь никак.
- - почему же? Меня и не надо бить и пробивать – я сам тебе откроюсь, ты только скажи. Мы же с тобой не просто так – сидим на вокзале, в вагоне, и беседуем, а уже довольно долго вместе.
- Не знаю, что именно она, эта девушка, имела в виду, говоря мне эти слова, но почему-то они меня очень завели, и что-то мнутри просило быть с ней ласковым и нежным, правда, я отбрасывал, как мог дальше, эти мысли, но блеск её глас сейчас не оставил во мне никакого сомнения в том, что сегодня всё начинающееся просто так не закончится.
- Она смущалась, очень смущалась, правда изо всех сил пыталась скрыть это, и тогда я протянул руку и чуть дотронулся до её щеки. Она подняла свою руку и прижала ею мою, да так нежно, что по телу моему разлилось что-то очень горячее и электрическое.
- - нет, не убирай руку - пусть этот миг продлится как можно дольше и сохранится в наших сердцах сладким отголоском моих чувств к тебе, - говорила девушка, но губы её не шевелились.
- Она несомненно говорила всё это, только так, чтобы это было слышно только мне, никому, лишь мне, а её локоны ласкали мою руку нежнее самых нежных прикосновений. Её глаза, эти прекрасные глаза, они вторили ей, как бы смеясь и дразня меня, а я, словно изголодавшийся путник, сидящий у огня, купался в этом неповторимо ласковом их тепле, желая, чтобы всё это продолжилось хоть ещё чуть-чуть.
- - олька,пощади, не уничтожай, оставь меня таким, какой я есть, я не могу так, чтобы ничего, а потом сразу всё!!!- я не говорил этого, но она понимала мою мольбу, а сердце просто умирало в томлении этими страстными взглядами и прикосновениями, умирало, чтобы возрадиться только для неё, чтобы жить только ею одной, - я более не могу, Оленька, более нет сил!!! Отпусти меня, я сделаю всё, что ты захочешь, только не надо так сразу и до изнеможения.
- О нет, я не в силах более молить, я просто умираю… Нежная, неповторимая, милая… Нет, не надо… Ты почти что лежишь у меня на коленях, а я, опьянённый просто до умопомрачения твоей кроткостью и красотой, нежно прикасаюсь к тебе, целую тебя, наслаждаюсь тобой, как в раю. Нет, милая, я не позволю этим рукам и дотронуться до твоих родников наслаждения – я слишком груб, чтобы даже думать об этом, ты просто будешь, как запретный плот, как самая сокровенная мечта, близкая и недоступная, как падающая звезда, желанна и красива.
- - мне так хорошо, милый, так хорошо. Пусть будет так, как ты хочешь, но только пусть это будет – я рада тебе только потому, что ты вот так держишь меня на руках и целуешь, - да, она это говорила, а волшебство всё не таяло, заставляя воспринимать его, как жизнь и как то, что есть на самом деле.
- Эти полчаса безудержной ласки, ограниченной лишь поцелуями и нежными признаниями, пробудили во мне доселе дремлющее, вынули его наружу и заставили меня трепетать перед этой девушкой, как в юности, вскалыхнули всё, что было, перевернули его так, что ничего прошлого и не осталось, а вместо него было лишь счастье, лёгкость и что-то такое, чего и тогда даже не было.
- - Оленька, милая, ты такая нежная, что я просто не могу понять, правда ли всё то, что сейчас между нами.
- - всё будет, как ты захочешь, милый, сколько захочешь, любимый, я была и буду только твоей.


Часть 88

Что было со мной после этих сорока минут такого бурного признания? Что поменялось во мне за это незначительное время? Но после всего этого мне было просто очень хорошо, лучше, чем когда-либо. А Оля, она такая прекрасная, такая светлая, вся просто светилась от любви, её взгляд был наполнен страстью и нежностью, а руки, касающиеся меня, заставляли моё тело содрогаться от неописуемого удовольствия, что сводило меня с ума всё больше и больше.
Ложились спать как всегда, только вот мне было как-то легко и удобно, как будто что-то поменялось вокруг. Засыпал мягко, как никогда ещё не засыпал, как будто кем-то ведомый в сон, как будто Оля сама творила для меня эту ночь. Просыпался утром также мягко, в буквальном смысле просто выводимый из сна нежной Олиной ручкой. Она сидела рядом со мной и как будто что-то выводила на моей руке, время от времени сжимая её.
- прости, если разбудила, скажешь - я уйду, - тихо сказала она, как только я чуть приоткрыл глаза.
- - нет, милая, не уходи, ведь это так приятно, когда вот так просыпаешься и видишь, что тебя помнят и даже уделяют тебе время.
- А днём было очень жарко, так жарко, что просто ничего не хотелось делать. Но мы нашли… Мы бездельничали, а в довершении всего, пошли купаться на речку. Ну, а вечером, что впоследствии стало просто традицией, мы возобновили вчерашнее: теперь мы приходили на наше место вечернего отдыха не только для того, чтобы использовать его в первоначально задуманном смысле, но и ко всему этому теперь добавлялись нежнейшие ласки, поэтому, второй, третий, четвёртый день, мы ждали вечера, как чего-то неземного. Мы как-то внегласно решили, что просто так и в любое время оказывать какие-то особые знаки внимания друг другу не стоит, потому что нам казалось, что всё это может быстро наскучить и тогда потребуется переход к чему-то более серьёзному, но это, снова же, нами не говорилось, а просто так, было решено и передалось взглядом. Таким образом, днём мы общались, как обычные друзья, как брат с сестрой, как… А вот вечером всё это выливалось просто-таки в ураган нежности и ласки, который ничто не останавливало, однако, и здесь соблюдались рамки ограничений: ни в коем случае нельзя было намекать на близость: что называется, распускать руки. Что было с Олей после таких вечеров взаимного изтязания, я и предположить не могу, но меня после такого рода общения рвало на части, а крышу просто сносило, причём, чем дальше, тем больше.


Часть 89

Вот так, с дозами адреналина, с любовной энергией, с романтикой по жизни, мы провели время, что гостили у родственников Оли. Сразу могу сказать, что в конце этого промежутка времени до меня просто нельзя было дотронуться – каждое прикосновение отражалось во мне просто неукратимым желанием, разумеется, если меня касалась девушка, каждая наша встреча вечером, на нашем вечерне-отдыхальном месте была настолько мной желаема, что, казалось, если вдруг Оля по каким-то причинам прервёт эту традицию, я сойду с ума. Но эта традиция была прервана, причём, не по нашей вине, и вообще, рано, или поздно, это должно было случиться. А всё дело в том, что мы, перед тем, как уезжать домой, в Курск, посетили саму Москву, немного пожили в её «пекле», которое мне нравилось, так как я быстро устаю от деревенской простоты. И вот тут-то было для меня самое серьёзное испытание: уединённого места за домом нет, каждый день, к его окончанию, разум бунтует, тело стонет, руки жаждут. Да, туго было, очень туго, но и этому пришёл конец и вот, пятнадцатого Июля мы отбыли нашим родным, сто пятым, в наш не менее родной Курск.
В поезде, как мне казалось, всё просто светилось, говоря мне о том, что я – самый счастливый человек на Земле: музыка, какую я люблю, чистота в вагоне, какая, кажется, только у меня бывает, приветливый персонал, которого я ещё не видел, однако, они меня знали, правда, вот один был минус – нам с Олькой достались обе верхние полки.
- - хорошо, что хоть в одном купе, - нашла девушка светлую сторону этого факта, - а то бы бегали по вагону.
- Она, эта светлейшая девушка, всегда и во всём пытается найти лучшее, что есть, и, самое интересное, у неё это также всегда получается.
- А пока она, эта самая светлая и красивая малышка, ушла, будем так говорить, в конец вагона, я, убедившись, что постели заправлены так, как нужно, решил взять чайку, чтобы к душевной радости прибавить ещё и некоторую физическую. И одна мысль не давала мне покоя: в Москве, когда мы уже собирались ехать на вокзал, я краем уха услышал разговор, а именнно, как тётка просила Ольку позвонить в Курск и оповестить мать о приезде девушки, только она, девушка, очень рьяно выступала против идеи подобного рода, причём, настолько рьяно, что, мне кажется, они там между собой слегка повздорили. Так вот, мне не давал покоя вопрос, зачем. И вроде ни к чему мне это знать, да и правда, в своём большинстве всё равно мне, что они там будут в своей семье разбирать. Наверное, сказались дни без девичей ласки, да так, что теперь мне и слова не скажи – я буду думать, что всё делается против меня. Хотя что тут такого плохого, что кто-то не узнает о том, что мы приехали, или узнает об этом пожже, чем полагается? Может быть Оля хочет появиться неожиданно, а может просто подольше побыть со мной наедине… Побыть со мной наедине?!! Да дурак я!!! Всё только для этого и делалось!!! Только для этого и только, чтобы компенсировать пропущенное… А кому это надо? Мне? Да, и только мне, потому что, хоть и страсти в наших встречах было много, Олька сильно не страдала от их отсутствия. Ой, мешок я с ручками!!! Возомнил о себе хрен знает, кого. Может она будет там с кем кроме меня встречаться? А вы знаете, я тогда их обоих порву!!!
- - ой, тяжело, тяжело, - она была рядом и теперь я заметил её, - ты куда это улетел, что тебя не дозовёшься?
- Я очнулся. Девушка, такая милая, такая хрупкая и тоненькая, стояла передо мной, ой, опасно близко передо мной.
- - извини, - ой, да неудержался и с такой силой привлёк её к себе, что аж сам пошатнулся, а потом просто ничего не стало в том коридоре, где мы сейчас с ней находились, только вкус её губ и запах её свеже вымытых волос, да ещё тепло её тела.
- - не заставляй меня падать в пропасть, - сказала она после того, как я всё же нашёл в себе силы отпустить её, - ты ведь всё прекрасно знаешь, а в вагоне этому не место. Завтра, завтра, милый.
- Я ничего не знал, но всё принял к сведению, отчего загорелся так, что в вагоне потеплело на добрых несколько градусов.
- - ой, извините, пожалуйста, - а народ-то стоял и ждал, пока я разогреюсь, и всё потому, что мы загородили дорогу в коридоре, стоя напротив нашего купе.
- Женщина, стоявшая ко мне всех ближе, лишь улыбнулась, после чего проследовала мимо.
- А ночь прошла неспокойно. Лучше бы Олька мне не говорила ничего, потому что я уже не помню, какой стакан кофе пью, благо, что работники могут делать это безлимитно. В Орле вышел покурить, да чуть не остался, задумавшись, благо, что меня вовремя окликнули.
- В без десяти шесть, это ни у кого не практиковалось, кроме, как у меня в вагоне, я разбудил Олю, которая спала наверху, как младенец. Кстати, проводники в этом вагоне подняли народ в шесть двадцать, за десять минут до Курска. Несмотря на хороший, как мне показалось, сон, девушка выглядела очень недоспавшей.
- - ты сильно не переживай, деточка, приедем ко мне и ложись, отсыпайся, сколько тебе надо.
- - ой, кто бы говорил! Сам-то всю ночь кофе гонял. Я не удивлюсь, что упадёшь, как только придём домой.
- - ну, как тебе сказать, бывали времена и похлеще, например, после работы я не спал и ничего, дотягивал до вечера.
Она многозначительно покачала головой, как бы решив что-то сама себе, а я просто так сидел и смотрел на неё, смотрел до самого момента, пока поезд не остановился В Курске.


Часть 90

Да, идиот я полный, да, не хватает мне её, и что теперь. Да, я хочу её всё больше и, кажется, когда придём домой, будет просто невыносимо.
Каково же было моё удивление и вместе с тем как хорошо мне стало тогда, когда при приближении к нашему дому я видел, как разгорается её взгляд, а когда мы с ней пришли домой, и едва я поставил сумки, она бросилась на меня, переполненная страстью, после чего, всвете последних дней нашего общения, моё терпение просто лопнуло, а я, повинуясь бурному течению нахлынувшей страсти, уже просто забыл, что вообще не хотел нашей близости, мало того, мне это показалось просто бредом.
- - Милый, больше не надо так мучаться, - она шептала эти слова и таяла на моих руках, - ведь ты знаешь, что я твоя, и только твовя.
- - да, любимая, - просто нехватает дыхания от внезапно разгоревшейся нежности – ты такая прекрасная и нежная, что не любить тебя просто нехватает сил.
- Что было потом!!! Сколько было желания и страсти, столько времени таимой внутри нас и теперь, наконец, вырвавшейся на свободу и сметающей всё на своём пути!!! А сколько нежности таило в себе это неповторимой красоты дитя!!! Нет, я не переживу этих моментов: сердце рвётся из груди, голова кружится в бешаном танце, губы шепчут такое, что, наверное, вообще никогда ими не произносилось, руки, прикасаясь к этому эталону нежности и женственности, кажется, сами собой правят и это так нравится Оленьке.
- «нет, сильнее чувств ещё просто не было, - забытьё любви не мешало этим мыслям, а только обостряло их восприятие, - Страсти было сколько угодно, а она, эта королева нежности, просто заставила меня любить её так, как только вообще можно».
- Но и любимая тоже не просто так отдавалась моим ласкам, а, всё более и более желая нашей близости, ввергала меня своими руками и губами, словами и взглядом просто в транс, цель которого была получить максимальное удовольствие и врезать в память этот первый раз, как можно надольше, чтобы не было подступа ко мне ничему более, кроме любви и нежности, а также страсти и безумного влечения к этой прекрасной девушке. Она этого добивалась долго, добивалась медленно и терпеливо, и, наконец, получила всё сполна.
- Эта буря безумной любви надвигалась долго и расчётливо, надвигалась, чтобы не оставить ничего после себя, чтобы подчинить себе всё, что может ей подчиниться и сейчас, когда мы, измождённые и невероятно счастливые, отдыхали от очередного витка этой головокружительной карусели, я всей своей сущностью стал понимать, что вот она, цель моей жизни, к которой я шёл через всё прошлое, вот она та, которая ждала меня, даже и не зная, что я такой есть, вот она, кто заставит меня любить её, и только её, заставит не силой, а лаской и нежностью, светлой ангельской любовью и неприодолимой страстью.
- - что это было? – Оля всё никак не могла опомниться от недавно свершившегося, - я не знала, что так сильно люблю тебя, милый, я думала, что всё пройдёт и не останется ничего, а ты, такой страстный, взял меня всю и без остатка.
- - не знаю, но, поверь,мне ранее не хотелось ничего подобного, а ты медленно, со временем, сделала так, чтобы все чувства вернулись ко мне и заставили любить тебя с прежней силой, о которой я уже забыл и не было повода вспоминать.
- - любимый, мне так хорошо с тобой, - она, словно кошка, мурлыкала это, и мне не хотелось отпускать её из своих объятий, - так хорошо, что, кажется, как будто всё это – просто неповторимый сон.


Часть 91

Ага, думал, читатель, как всегда, всему этому будет бурное продолжение, со страстями, с чувствами и так далее? А вот тут ты и ошибся! Далее было всё так,почти так, как было раньше, а вернее…
Я потерялся от всего этого безумия, что продолжалось лишь несколько часов, потерялся настолько, что в первые дни просто бредил Олей, бредил в самом прямом смысле этого слова. Она вернулась домой и что-то не очень-то торопилась повторять всё, что произошло с нами в этот памятный день, шестнадцатое Июля. А я, напротив, жил этим, мне доставляло просто огромное удовольствие думать, что как будто она рядом со мной и представлять, что бы я мог делать сейчас, если бы так было. Не выходило ничего, кроме проявления неземных чувств и нежных ласк, но это настолько подымало меня, что, порой, приходилось спасаться всевозможными лекарственными препаратами данного плана, как физического, так и психологического воздействия. Да, я звонил ей, да, мы очень мило беседовали, да, заходила она ко мне, но, кроме простых проявлений романтизма, она ни чему не давала хода.
Да, я уж и привык ко всему, меня ни чем не удивишь и приходилось просто так, терпеть всё, сносить всё, как в прежние времена, и это мне, хоть и с трудом, но всё же удавалось, потому что не мог я порой держать всё в себе поотношению к Оле, не мог, и всё тут!!!
И только один факт меня вышиб из колеи.
Четырнадцатого Августа, а именнно в этот день завершался мой отпуск, я явился на работу. Меня встретили так радостно, как я себе только мог это представить. Я попросил путёвку на ближайший день, насколько это просто было возможно, и получил её на завтрашний, на пятнадцатое Августа. Но, ни в том всё дело, что я её взял, а в том, что перед самым моим выходом на работу, а именно, в день отъезда, немного заполдень, произошло следующее: я вышел из дома, чтобы дойти до рынка, взять там продуктов, забить холодильник для приезда из Москвы, а то я вечно помираю с голоду, как приеду, вышел – настроение, отличное и тут… Вот она, и меня не проведёшь, не обманешь и не заставишь забыть, вот она, моя, хотя и уже не моя, но всё же Катерина. Она идёт мне навстречу , такая же красивая и стройная, ничуть не изменившаяся за два года, а я, как дурень, чуть ли не раскрыв рот, не могу опомниться от всего этого.
- - Привет, - сказала она своим до боли ласковым голосом, - неужели я так удивила своим появлением?
- Её золотые волосы всё такие же красивые, сегодня она их собрала в корону, как в тот день, когда мы с ней расставались в первый раз в Москве, а небесные глаза сияют добротой и лаской. Только вот, почему-то она кажется мне не совсем той, которая есть: она, и не она, такая, и нетакая.
- Не знаю, что мной правило в эту секунду, но я, несмотря на то, что был изрядно отягощённый мыслями, что как будто где-то ошибся, как в омут, бросился к ней и, не говоря ни слова, заключил в свои объятия, понимая, что снова всё возвращается и карусель времени уносит меня к моим чувствам, к моей прежней любви и страсти.
- - откуда ты здесь, милая? - слова непроизвольно рвались наружу, - как ты меня нашла, любимая?
- - тише, мой ненаглядный, я расскажу тебе всё, но только постепенно, по маленьким частичкам, чтобы насладиться тем, что мы снова вместе.
- О, кажется сейчас я сойду с ума!!! Но ведь это совсем не она, не Катя… А кто же тогда?..
- - так ты можешь наслаждаться этим, сколько хочешь, любовь моя, ведь зачем куда-то идти, если есть масса поводов, чтобы остаться? – язык тем временем продолжал говорить то, что нужно было говорить, что перебивали эти мысли о странном совпадении.
- - ты на самом деле так считаешь? – Но, может быть я просто забыл её голос? Ведь не может же человек, чужой человек, похожий на Катю, взять и догадаться о том, что он действительно на неё похож и воспользоваться этим?
- - да, милая, и, я думаю, что не только я, - Чувства наваливаются и побеждают, а разум говорит, что она – не та, не та, которая была во Владивостоке.
- - Ну, может быть, только я не знала что и ты, - а тогда какая? Красноярская? Ой, почему они так похожи, настолько похожи, что вот так, забыв их обеих, и не вспомнишь сразу.
- - да, пустяки, девочка моя, ты просто немного отвыкла от меня, - что это я такое говорю, если не могу разобраться?.. Да и пусть всё будет, как есть – заколебался я уже, за-ко-ле-бал-ся.
- - нет, милый, я не могу от тебя отвыкнуть, ведь если б было так, я не пришла к тебе.
- А зачем мы куда-то пошли, я просто этого теперь уже не понимаю? Ведь всё делалось так, чтобы нам встретиться: я ездил в Москву, ходил по городу Курск, жил. Всё ведь только для того, чтобы мы вновь были вместе. Об этом я спросил Катю.
- - так ты же куда-то шёл, вероятно, в магазин?
- - и что теперь? – и тут я вспомнил, что дома просто шаром покати – ничего ни поесть, ни выпить.
- - ну, так и пойдём вместе.
- - но, ведь ты так красиво одета, что тебе в таком наряде делать на рынке?
- Сегодня её одеяние состояло из контраста, этакий черно-белый строгий костюмчик, как будто она специально готовилась к встречи со мной, чёрт побери, пробуждал во мне такие нежности, что пора лететь. (Владивосток – Красноярск!!!)
- - да брось ты. Это же самая обычная юбка с самой повседневной блузкой, что может быть проще?
- - ой, а как же ты тогда выглядишь в неповседневном? Я, наверное, совсем потеряю голову, когда увижу.
- Стоит заметить, что голова уже напрочь потеряна, только не стоит замечать этого Катерине, только вот, верно, она сделала это прежде, чем я.
- - ты это увидишь, потому что я специально для тебя одену всё самое лучшее, что у меня есть, но, только после того, как ты вернёшься из поездки.
- Тут я остановился, словно окаменел, настолько было мне удивительно, что она знает о том, что сегодня я уезжаю.
- - нет, не стоит, - попыталась вернуть на землю меня девушка, - ты только сам подумай, что если я знаю, куда ты уехал, так и знать о том, где и когда ты работаешь, мне намного легче, чем первое.
- - да, но как?
- - нет, милый, не забивай сейчас этим голову – ты узнаешь постепенно обо всём и скрывать от тебя я ничего не стану – всё расскажу, только не сейчас.
- Да, на рынке было куплено всё, что нужно, да, вернулись мы домой, но, буквально через несколько минут после нашего возвращения, в дверь позвонили. К глубочайшему своему стыду, на пороге я увидел Олю.
- - привет, Митя, - как ни в чём не бывало сказала она.
- - привет, но…
- - нет, нет, не волнуйся, я уже вас видела.
- - кого?…- ой, что-то нехорошо мне стало.
- Но тут в пределах видимости появилась вся сияющая Катя, причём, её настроение ничуть не ухудшилось, когда она увидела Олю.
- - А, Оля, проходи.
- - можно, да? – Олька, как всегда, изумляла своей застенчивостью.
- - а что ты у меня спрашиваешь? Ведь хозяин перед тобой.
- Я медленно отошёл в сторону, стараясь дать Оле пройти.
- - я не понимаю, - начал было я, но меня остановили.
- - нет, не надо понимать – это всё наших с ней рук дело, - ответила Катя, чем ввергла меня в нервное любопытство, которое сопровождается обычно тем, что мне хочется всё узнать и поскорее уйти, но только узнать, а иначе я помру, но останусь.
- - и что? – спросил я.
- - Разве ты не понимал, мить, что я вела тебя к Кате, - такой же нежный голос Оли заставил меня немного прийти в себя, - ведь я делала всё, чтобы вы встретились, знала, что у вас было и дала тебе всё, что могла, чтобы ты забыл об этом.
- - так значит?...
- - да, любимый, всё, чтобы вернуться, - Катя подошла ко мне настолько близко, что мне стало стыдно перед Олей, - всё, чтобы снова быть с тобой.
- - а как же… - я хотел было обратиться кОльге за объяснениями того, что было, чтобы она сказала мне, почему звала меня любимым, почему так долго меня добивалась, но вовремя вспомнил, что она – психолог, и с ней мало, когда поспоришь, да и до меня со временем дошло, что я так устроен: мне нужно лечить печаль любовью и тогда всё то, что было, умрёт, а затем возрадится снова, но так, как будто и ничего плохого не было. вот так и тут получилось: Олька вылечила меня собой, своей, пусть не искренней, но очень хорошо продуманной, любовью, вылечила настолько, что я, сам того не зная, захотел вернуться к Кате, и, вернувшись, даже и не мог представить, что жил без неё, хотя какое было расставание, как было плохо. Если бы не Олька, мы бы никогда не встретились вновь, а если бы и встретились, то ничего бы у нас не получилось. А сколько было бы тогда сожалений и напрасной печали, сколько было бы зря прожитого времени?


Часть 92

С непонятным состоянием души и неопределённостью вокруг: что же делать, ведь мне совсем ничего не понятно, что значит весь этот спектакль, я в обществе двух девушек, Оли и Кати, дождался-таки времени, когда мне надо было идти на работу, и мягко предупредил их, сам не зная, что из этого последует.
- - мы проводим Олю, - ответила мне на это Катя, - и пойдём с тобой на вокзал, можно?
- Меня чуть было не свели с ума эти её слова, и вообще, всё происходящее просто рвало меня на части: с одной стороны, вот она, моя любовь, моя первая и долгая, я встретил её и понял, что навсегда - это Катя, а Оля, она ведь такая чистая и нежная, такая прекрасная, а что было у нас до этого? Что мне делать? А ничего!!! Мне ведь было сказано, что всё делалось по схеме, что так и должно было быть, как в игре, финал которой предсказуем, как будто всё уже написали, а я об этом и не знал. И тут я понял, понял, что просто ненавижу Ольгу, что если сейчас она не уберётся, я буду громко ругаться, причём нетолько громко, но и грязно, чего ни одна из этих девушек ещё не слыхали, и не надо бы им этого слышать, но… Нет её, нет Ольги, не было и нет… Катя со мной, одна лишь Катя, а Ольги нет.
- - Куда она делась? – а что это я так тормознуто говорю?
- - Тише, милый, тише, - Катя, видно, что была напугана, но контроля над положением не теряла, - ты ведь не обидишь её, правда, ты же девушек не обижаешь, или я уже отстала от поезда?
- Ах, поезд, моё спасение, моё утешение, я же на него опаздаю.
- И вот теперь даже Катя, со своими утехами, не смогла удержать меня, потому что я сорвался, как на пожар, попутно глядя на часы и соображая, что ещё успею, причём с запасом успею, но нет уж, я пойду прямо сейчас, пойду на работу, которая никогда не обманет и не разлюбит, пока я не оставлю её, Катя, я видел, тоже собиралась, но мне было уже всё равно, куда, я вышел из дома, вышел вместе с ней, она была всё время со мной: и тогда, когда я пришёл, она была со мной, и, когда я принял вагон – тоже, и, когда шла посадка, и, когда поезд отправился… Как, она ещё здесь?!!
- - что ты тут делаешь? – я подошёл к ней, закрыв входную дверь.
- Девушка была взволнована и на её лице отражалось что-то, а вот что, я понять сначала не мог.
- - у нас пока нет недобора в персонале, - но голос её был ровный и, как мне нравится, ласковый, - поэтому напарник тебе по штату полагается.
- - и где он, мой напарник? – до меня всё ещё ничего не дошло.
- - тебе меня мало? Хочешь третьего?
- - что? – дошло!!! Наконец дошло!!! – ты – моя напарница?
- - да, теперь, если ты не возражаешь, я ей стану навсегда.
- «Стану навсегда». А до этого ты что, не была ею? Нет, была, но потом нет, а теперь навсегда… Да что же это??? Как только я задумываюсь о том, кто она, Катя, меня сразу как будто с рельс сносит!!! Сразу наплывает… Налетает… Кружит…
- И снова какая-то буря закружила, понесла, я заключил её, мою напарницу, мою Катеньку, в объятия и всё, что копилось всё это время, время, пока я был без Кати, стало выливаться наружу, только пришлось остановить этот сладостный поток, а иначе…
- - почему же ты дома этого не делал? Почему, милый? - она, я видел, уже изнемогала от желания, но, ничего не поделаешь – мы только что отбыли от начальной станции следования, а это значит, что работа просто не требует отлагательств и нужно приступать к обслуживанию пассажиров, а не к удовлетворению своих желаний и потребностей.


Часть 93

Всё, я летаю по вагону, всё, мне просто хорошо, просто замечательно, хоть и не могу я понять её, мою девочку, пусть она, кто бы она не была, всегда будет со мной, и это просто безусловно будет значить, что я живу, что я счастлив и всё, что будет делаться вокруг, будет только хорошим.
да, народ очень удивлялся, откуда у меня такой заряд бодрости и свежести, да, я осознал, что помолодел лет на десять сегодня, но всё это сплошная ерунда, посравнению с тем, что было чуть пожже. А я пришёл из штабного вагона, добегал до начальства, до Олега, чтобы передать ему бумагу, что мне вчера для этого дали, когда я брал путёвку, мол, начальник твой на завтрашнюю поездку ещё не вернулся со вчерашней и, наверное, не появится здесь ещё два дня, а бумага нужна, зашёл в купе проводников и вновь, как будто после долгой разлуки, увидел её, мою Катю. Она, видно, только что присела после сбора билетов.
- - Милый, хочешь раздать постельное? – я вот такого обращения ко мне не ожидал.
- А потому я подошёл к ней ещё ближе, положил свои руки ей на плечи, чуть-чуть коснувшись их при этом, и ответил в таком же романтическом духе:
- - но, детка, ведь это – моя прямая обязаность, а ты ещё спрашиваешь.
- Всё произошло очень стремительно: она поднялась с места, со страстью, с только ей присущей страстью, какой ни у кого нет, обняла меня, почти что слившись со мной, почти став мной, почти лишив меня сил этим шквалом нежности, и прошептала так, что закружилась голова:
- - Любимый, мы пойдём вместе, а иначе я просто сойду с ума от одиночества и от желания видеть тебя.
- - хорошо, ты будешь собирать с народа дань, а я – отдавать им должное.
- - я согласна.
- Сейчас мои ноги подкосятся и я вбессилии рухну на пол, настолько эти её слова возымели своё действие… Взял комплектов пятнадцать, наверное, разом, и пошёл за моей красавицей, наверное, видя только её.
- Постельное было роздано, народ в Золотухино - посажен в вагон, а я – проникся ещё большей нежностью моей любимой.
- - нет, не буду я сегодня спать, - заключила Катя после того, как всё, вроде бы, решилось и, по внегласному договору, ей пора было отправляться на покой, - не хочу скучать без тебя одна.
- Дело в том, что, обычно, мои напарники ранее меняли меня в смене примерно в районе Скуратово, наполпути к Москве, А с Катей мы, в кратковременных поездках, обычно работали: ночь – я, ночь – она.
- - а ты откуда знаешь, что здесь положено полночи на полночи? – хоть я и не был уверен, что обращаюсь именно к той Катерине, которая ездила со мной из Владивостока, но, если это действительно она, то заминки никакой не будет.
- - но, милый, прежде, чем встретиться с тобой, я ведь всё о тебе узнала: как ты с людьми стал работать, насколько строг в обслуживании и так далее. И неужели ты думаешь, что мне хочется нарушать законы твоего поезда? – Ласково, пробирает просто до слабости в ногах, но ничего я вновь из её ответа не понял.
- - Кать, ты слишком много сделала для того, чтобы найти меня, и то, что ты сейчас говоришь, совсем не имеет значения, потому что, мы с тобой работали в приморье помнишь, как? – а вот тебе контрольный вопрос, от которого ты уже никак не увернёшься.
- - это потому что я люблю тебя, ненаглядный мой, потому, что всегда любила и буду любить, потому, что ты – мой единственный.
- Её прикосновения ко мне заставили чаще биться моё сердце, а во рту всё напрочь пересохло, снова все дознания отошли на задний план и стало так хорошо, что просто, как в раю. И то, что последовало за этими признаниями, совсем свело меня с ума. Несмотря на то, что мы сейчас находились в рабочем купе, девушка очень откровенно дала понять мне, что если сейчас мы не уединимся, всё произойдёт наглазах у пассажиров.
- Сначала я хотел было её остановить, мол, как так, ведь мы на работе, но потом, видя, что ей на это просто уже нет сил обращать внимания, прошёл с ней в спальное купе, где и разгорелся непомерной силы пожар страсти, которой я уже давно не видел, настолько давно, насколько долго не видел саму Катю. Мы изматывали друг друга им, обжигали неповторимыми по своей нежности поцелуями, сливались в одно целое в крепких объятиях друг друга, которые, казалось, каждый раз заключались навечно, подымая нас на самый пик любви и низвергая на самое дно забытия. Ни с кем не было мне так хорошо, ни с кем я не был так счастлив, как с моей милой девочкой. Она заставляла меня отдать ей себя всего, в то же время наполняя меня собой и своей бескрайней любовью, а огонь страсти в её глазах помогал ей, заставляя безмолвно подчиняться её желанию. Как жарко и хорошо, как влажно и сладко, как горячо и мягко любили мы в эту ночь, а, когда силы покинули нас, чтобы вновь вернуться кнам в более подходящее для этого время, я был лёгок и прозрачен, словно ветер, мне хотелось летать и всё время повторять имя любимой и говорить ей о том, как сильно я люблю её.
- Не значило теперь для меня абсолютно ничего: ни то, что я должен подняться, привести себя в порядок и идти будить пассажиров, выходящих в Туле, ни то, что мы бессовестно проехали Скуратово, никому не открыв двери, потому что были заняты другим, более серьёзным и приятным, ни то, что у меня, скорее всего, вид, как у хорошо помятого пассажира, а не как у проводника вагона. Волновало меня только одно: Катя, это совсем не моя Катя, она, действительно, как будто не та, что была во Владивостоке. Но всё же, может она изменилась – за два-то года с человеком может многое произойти – как-то по-другому стала всё делать, смотреть на мир, что ли. Да нет, даже поцелуи её были не такие: но не так целовалась Катя, и всё тут, Я всё помню, а её помню, как сейчас, но, похоже, что всё равно забыл, потому что не могу найти общее между Катей настоящей и Катей прошлой. Ну, да ладно, наверное, это я с ума спятил – пройдёт!!!
- Народ я, конечно, разбудил, даже вскипятил воду в самоваре, чтобы, если кто захочет чай, налить, принял у народа постельное бельё, отписал, кому надо, квитанции за постель - вобщем, всё было, как полагается.
И вот она вновь, Москва, где я не один раз был и с Катей, и с Олей был, но лишь один раз, только об этом теперь не хочется даже вспоминать, а уж один я сколько тут времени провёл…
А на перроне меня ждал большой сюрприз: когда мы с Катей вышли на платформу, я вновь увидел человека, который меня всё время ввергал в смятение, только почему-то сейчас мне было хорошо при его созерцании, как будто что-то встало на место и теперь мне совершенно всё равно, кто он такой, этот мужчина, А может всё совсем иначе? А может я не боюсь его, потому что наконец вспомнил, кто он? Да-да, я вспомнил, кто этот человек, и даже понял, почему, когда я его видел, на меня налетало совсем непонятно что, отчего я просто не знал, куда деваться. Ведь этот человек – родственник Кати, а грусть, душащая меня, была оттого, что он, именно он, этот человек, тогда, в первую нашу совместную, будем так говорить, поездку, встречал её, увозил её от меня, заставляя совершать ошибки и делать неправильные ходы, даже сам не догадываясь об этом. Всё, теперь всё стало на свои места: дурак я просто-напросто, а Катя эта, та же самая, от которой я так стремительно уехал из Владивостока, но не та,из-за которой всё это произошло.
И вот теперь:
- - доброго дня, Матопх, Екатерина, - он говорит это и протягивает мне руку.
- - здравствуйте, - отвечаю ему я, а сам понять ничего не могу.
- Ведь что-то со мной случилось тогда, когда я сорвался от него, как ошалелый, и случалось это не один раз, а сейчас мне абсолютно всё равно: человек, да человек, смотрю на него и запоминаю его черты, а вернее, освежаю их в памяти.
- Он смеётся и начинает шутить по поводу того, что я от него бегал, а я улыбаюсь ему и отвечаю, что, наверное, он меня с кем-то перепутал.
- - ну, извини, а как бы я тебя тогда нашёл? – спрашивает он тогда, а я в то время вообще не понимаю, зачем этот вопрос.
- - что вы имеете в виду? Зачем вам меня искать?
- - о, так ты ещё не понял, кто я?
- - нет, я всё прекрасно понял, но зачем вы меня искали?
- - а что бы со мной было, если бы я тебя не нашёл? Ведь эта бестия прилетела в Москву и давай меня трясти: что и как, мол, не видел, не слышал? Хорошо, я тебя как-то давно, ой давно, видел на Курском, года, наверное, два назад. Я запомнил тебя, как-то вбился ты в голову и не вытряхнешь, поэтому, себе набеду, и проговорился. Ух, и погоняла эта девка меня, а! И в городе я за тобой ходил, и на вокзале, вот так и узнал, что ты - Курский, а потом уж пусть Екатерина рассказывает.
- Да, очень впечатлило меня это хоть и короткое, но содержательное повествование, настолько впечатлило, что впору было с ума сойти, но я этого не сделал, а лишь нервно закурил, незабыв, впрочем, и Станиславу предложить (так звали родственника девушки), отчего он не отказался.
- - ну, так и что? Так и будем стоять на перроне? А может всё же в вагончик зайдём? – предложил я, - ведь оттянут же скоро на Каланчу.
- Так народ у наз называет станцию «Москва-Каланчёвская, где отстаиваются все региональные составы, приходящие на день в столицу.


Часть 94

А потом, когда настало время прогулок по столице, мы сели в машину Станислава и отправились, но не так просто, бродить по Москве, как я всегда делал, а так, как было с Олей, когда мы с ней ездили сюда, чтобы провести почти что половину моего отпуска.
Оля.Как это получилось? Зачем всё было? Почему всё так странно? И вот теперь Катя. Ведь она же… Не знаю, что и думать.
- - Кать, обратился я к ней, когда мы уже располагались дома, - я ничего не могу понять: как ты меня нашла, зачем? Ведь…
- - Милый, я искала тебя затем, чтобы найти, а всё то, что было, совсем не имеет никакого значения.
- - но ведь ты думала об этом совсем иначе тогда, в прошлом.
- - думала, а сейчас, когда знаю, что ты – от кого я не могу уйти, ты, кто был и есть всегда со мной. Ведь, когда ты рядом, я чувствую себя так, как будто вся целая, единая, вся твоя, а, когда тебя нет, я совсем не такая, я – половинка, твоя половинка, которая без тебя и не половинка совсем, а так, просто, какое-то непонятное существо, для чего-то живущее в этом мире. Но для чего я живу, я знаю. Я живу только для тебя, чтобы быть с тобой, любить тебя и всегда идти за тобой, куда бы ты не пошёл. Нет у меня смысла жизни без тебя, нет повода, чтобы быть, когда тебя нет, есть цель только одна: найти тебя и быть рядом, а когда я с тобой, есть цель делать так, чтобы тебе со мной было хорошо.
- - Катенька, - не знаю, что со мной, но так хочется, чтобы то, что происходит сейчас, происходило всегда, - а мне ведь тоже было плохо без тебя, я вообще не знал, зачем был, зачем жил. Вот так, какие-то желания возникали, я их воплащал, а потом снова также всё, не знаю, куда себя деть. А потом Оля появилась, я хотел жить с ней, но не мог, потому что знал, что ничего не получится у меня с ней. Я и не знал, что всё потому, что хочу видеть тебя рядом, просто так получалось, и всё, - мы с ней находились сейчас на веранде, сидели у окна в одном широком кресле, - я даже было вообразил, что люблю Олю, но близость с ней была лишь краткой радостью. Да, я хотел её ещё и ещё, но её не было, я грустил, то ли о ней, то ли о тебе, не знаю, но ждал выхода из отпуска, как чего-то прекрасного. И я был прав, ведь правда? Ведь, когда я вышел из отпуска, появилась ты.
- А после завтрака, который был почти что сразу после приезда, я и сам не понял, как заснул в какой-то из комнат, причём заснул, разговаривая с Катей, которая посоветовала мне прилечь после дороги.
- Я видел сон, будто еду я в своём сто пятом, но не проводником, не начальником, а просто так еду, в вагоне-ресторане, где очень много народу и все что-то празднуют. Я совсем не могу понять, что и к чему, а потом, когда я пожелал уйти из ресторана, меня остановили и сказали, что как я так могу уйти с праздника, который для меня. На это я задал встречный вопрос, а по какому поводу вообще народ гуляет и получил ответ, что гуляют здесь, если я не помню, по случаю моей сватьбы с Катериной. Я, что называется, просто выпал в осадок, так как, ну совсем не ожидал такого рода ответа, но всё же нашёл в себе силы спросить: а где же сама Катя, потому что я её здесь не видел. Мне что-то ответили, но я не разобрал, потому что сам нашёл девушку взглядом среди народа: она шла ко мне и держала в руках очень красивый бокал ни то с Шампанским, ни то ещё с чем-то. Она подошла ко мне, протянув этот напиток, а я, попробовав его на вкус, ощутил, будто нечто приятное разливается внутри… Ой, да нетолько внутри, да и снаружи, потому что мне уже кажется, что её, Катины, руки, касаются меня, да так нежно!!! А сама она с улыбкой смотрит в мои глаза…
- - Митенька, - она и правда касалась меня, - уже обед, а ты всё спишь. Я хотела только сказать тебе, что очень люблю тебя и позвать обедать, ты не рассердишься на меня за это?
- Я, ещё не очнувшись от сна, привлёк девушку к себе и ответил, почти что веря, что всё было так, как приснилось:
- - Милая, ты такая нежная, что сердиться на тебя я просто не могу, а потому я сейчас поднимусь, приведу себя в порядок и мы с тобой будем обедать.
- И вот теперь я почувствовал, что не её это голос, просто, вспомнил голос Кати, который я слышал во Владивостоке и сопоставил его с этим. Нет, он ничем не уступал по нежности и певучести, но оттенок не тот, интонации не те, слова не те. Кто это вообще такая, Катя?
- «да что ты , как всё равно, осёл какой-то, - я уже про себя ругался на свою дурость, которая позволяла мне думать об этом, - или ты просто разлюбил её?!! Вот же тебе факт, что родственники одними и теми же у разных девушек быть не могут, что тебе ещё надо?!!»
- Снова непонятие полное, но я его откидываю в сторону, поднимаюсь на ноги и, глядя на Катю (чёрт возьми, какая бы она не была, она есть здесь и сейчас, и это – подарок судьбы), задаю ей вопрос о том, где я могу умыться, как говориться, да обрядиться.


Часть 95

Ну просто отлично прошёл день, просто отличные люди окружали нас с Катей, я говорю о её родственниках, и просто сногсшибательно я себя чувствую сейчас – давно такого небыло, очень давно.
Мы чуть было не опаздали на работу, думали уже не на Каланчовскую ехать, а прямо на Курскую, но успели и на Каланчовскую, правда, забегали в вагон уже почти находу.
- Смотри, милый, вот картинка-то! – воскликнула Катя, когда нас так степенно тянули вдоль первой платформы Курского вокзала, - они – такие же, как мы, они так, наверное, любят друг друга, что просто не всилах даже рядом находиться.
И действительно, я увидел их, это были самые, наверное, влюблённые люди вМоскве, кроме нас. Он держит её на руках, так самозобвенно смотрит на неё, что, кажется, земля из-под ног уйдёт, а они и не поймут, в ответ она что-то говорит ему, с просто неописуемой страстью обнимает его. Они вдвоём так радуются, как будто долго не виделись и вот тут, на вокзале встретились, чтобы поехать одним поездом.
- Послушай, кать, - я более не мог держать в себе переданные ими чувства, - Если бы один из них ехал в нашем вагоне, я сделал бы всё, чтобы они были вместе.
- Ой, наверное, не в нашем они вагоне поедут, даже если и в разных вагонах, но не в нашем, - даже с сожалением ответила девушка, положа свои руки на мои плечи.
Вздрогнули и встали. Открываем дверь, выдвигаем подножку – приехали, можно заходить.
И народ это понял, и потянулся он в мой двадцатый купейный фирменный. О, какое счастье – а ангелочки здесь, у нас, в нашем вагоне, вот как, даже в одном купе. Они счастливы, как во сне, я улыбаюсь им, проверяя у них билеты и документы, а они, кажется, сейчас засветятся изнутри оба от счастья.
- Катя, это просто бомба, - прокомментировал я сие чудо любви, - ты понимаешь, что это такое будет?
- да, и нетолько я, ведь правда? – она сделала паузу и посмотрела в мои глаза, да так, что как будто насквозь обласкала всего меня, - а если ты тоже захочешь, так я совсем непрочь.
- об этом чуть пожже, ладно, - я уже чувствовал последствия этого взгляда, причём так, что впору было краснеть.
Посадку провели надлежащим образом, народ весь посадили, никого в обиде не оставили, за исключением одного человека, который, ну очень, просился без билета, только вот что-то меня останавливало его взять, хоть и деньги он предлагал неплохие.
- от первой платформы отправляется скорый поезд номер сто пять: Москва – Курск, - прозвучал голос из вокзального радио, или как они его называют, громкоговорящей связи.
Ну что, отправляется, так отправляется, закрываем подножку, и выстраиваемся в постойке «смирно, чтобы насладиться свободой и высотой, причём, в самом прямом смысле этого слова, своего положения. Я люблю так делать, это уже стало моей привычкой, хочу показать самому себе, какой я хороший, причём, только самому себе, никому больше, и это мне вообще конкретно нравилось. Но, несмотря на то, что я стоял бы так, пока не выехали из Москвы, народ ждёт хлеба и зрелищ, причём к первому можно отнести предлагаемый в моём фирменном вагоне лёгкий ужин и чай (кофе), а со вторым можно сопоставить очень обалденную программу по поездному радио, которую для всех нас любезно предоставил Курский отдел ЮВЖД, совместно с нашим, Курским, местным радио.
Вначале, как всегда, замолвит слово Олежа, про безопасность, да про всякую чушь, а вот после него… Да, сейчас я пойду отрывать от билетов мне полагающееся.
- Привет, народ, - это я зашёл в купешку, где ехала замеченная мной парочка, они, кстати, до сих пор сидели, обнявшись, а вокруг них просто струилось счастье, - Разрешите ваши билеты оторвать.
Молодой человек протянул мне два их билета, после чего я с профессиональной ловкостью, не побоюсь этого слова (да, я вообще ничего, собственно, не боюсь) оторвал от них мне причитающееся. Тут же появились ещё населенцы купешки – я и с ними рассчитался по закону, а потом все дружно решили предложить мне денег, отчего я не отказался, и счастливый вышел в коридор. Разумеется, деньги были предложены за постельное бельё, а ты, читатель, о чём подумал?
«а если взять, да и проверить документы?», - о, снова эти навязчивые доводы!!!! Как они меня заколебали.
- Да проверю я, прямо сейчас, возьму и проверю, - бормотал я, подходя к рабочему купе.
- Милый, ты что это такой мрачный? У тебя что, неприятности?
- Да, - всё, крышу сорвало напрочь, - причём, похоже, что крупные.
- в чём дело, любимый? – она была испугана, я и в этом состоянии это заметил.
- Пожалуйста, предъяви мне свои документы?
- Что? Зачем? – тем не менее, она достала из своей сумочки первое, что ей, наверное, попалось, удостоверение железнодорожника, - ну, если ты так хочешь, вот. Но зачем?
Молча, я развернул корку и просто чуть с ног не рухнул: внутри чёрным по белому было написано следующее: «Шумакова Екатерина Викторовна».
- Э-э-э, - протянул я, возвращая корку назад, её законной владелице, - А зачем было меня обманывать?
- и тут девушка совсем растерялась.
- Я никого не обманывала, - начала она, - разве ты не помнишь меня, как мы с тобой встретились в Красноярске, как мы с тобой прощались, когда ты уезжал во Владивосток, а разве забыл, как я тебя встречала и поехала с тобой. Я не забыла, а ты?
- Нет, но вот… - ой не знаю, что и сказать, ведь тут уж ни к чему и не привяжешься, - я не забыл, но… - а как теперь? Сказать, что я её попутал с другой? Вообще кадр, - вы так похожи.
- Понимаешь, Катя, я совсем ничего не забыл, ничего, вообще ничего, но ведь мы с тобой говорили об этом, говорили ещё у тебя дома, ты ведь сама сказала, что между нами не может ничего быть, что…
- Но ведь её нет, нет той,ради кого я осталась одна, ради кого я оставила тебя.
- Она есть, но не рядом, она есть, но ты пытаешься занять её место, а я не знаю об этом, я верю просто всем и вот, что из этого получается…
Короче говоря, всё закончилось, так и не успев начаться: радость сменилась печалью, вкус которой я так и не успел забыть, не успел, да и хорошо. Ну, что же, доработаем, да и разойдёмся с миром, потому что это всё-таки как-то нечестно – ждать одну, а на самом деле сё иначе, да и Катя совсем не та, которая нужна на самом деле. Нет, я ничего не имею против того, чтобы знаться с этой девушкой, но знаться так, чтобы по-дружески, чтобы без вот такого рода близостей, без обмана, хоть она его и не хотела, но он есть.


Часть 96

Ну что же остаётся делать, кроме того, что молчать? Да, правильно, вести работу, правда не моя сегодня очередь, да и пусть – всё равно, если я лягу спать, то не засну и всё, что таится во мне, вылезет наружу, а так, в работе, мне будет некогда думать о том, что было и, следовательно, некогда грустить.
Да, приехал я на станцию Курск, здал смену, а после этого Кати более не видел, и в квартиру она ко мне не заходила. Правда, некогда было заходить, вернее, не к кому, потому что я, почти сразу же после прихода,только и успел пообедать, сорвался снова на вокзал, чтобы взять ещё путёвку.
а через день я снова приехал в Курск, приехал, сошёл с поезда и навалились на меня старые проблемы, причём, нестолько навалились, сколько просто всплыли: И Катя, с её каким-то нездоровым ко мне влечением, причём, настолько, что она пошла далеко, использовала знания обо мне Оли, всеми правдами и неправдами шла ко мне, и сама Оля, которая тоже непонятно что творила со мной. И зачем ей подалось меня вот так вот раскручивать на любовь? Зачем вот эти последние особенно моменты, когда мы в Москве были, когда потом, поприезде что-то там произошло? Да я сам спрошу у неё об этом, ни будь я проводник Матопх реслим!!! Позвоню, если надо, встречусь с ней, но правду выциганю. Эта мысль пришла настолько неожиданно, что просто закружилась голова, а самому мне захотелось сейчас же, прямо сидя в этом полупустом трамвае, позвонить Ольге, а потом, не выходя на хлебозаводе, проехать на Дэйнеки и там… Но нет, не стану, а лучше завтра, да на нормальную голову, позвоню, да поговорю, а потом может и на чаёк приглашу, а может… Короче говоря, выхожу на хлебозаводе – вот так, дохожу до дома, открываю дверь ключом, захожу в хату – ух, сразу и хорошо как-то стало. И тут мне словно по голове шарахнуло: Я же забыл купить сигарет, а у меня осталось всего пара штучек, причём этой пары при моём нынешнем настроении мне никак не хватит. Ну что же, такова судьба моя, коль мозгов нет! Попил кофейку, чтобы маленько проснуться, а то я сегодня снова не спал, хоть и не дали мне работать этой ночью: напарник ругался на меня, потому что я сам нервничал, и в итоге отправил меня спать на эту ночь, правда, дело совсем другое, что я ни на минутку не заснул, но я-то об этом никому, кроме себя самого, не скажу. А потом после кофепития, я снова натянул свои, но на этот раз уже «городские» брюки, и отправился к магазину «Стрела» пешком за одну трамвайную остановку, чтобы там в ларёчке взять пару пачечек сигарет.
Взял сигарет, повернулся к остановке, где стоял трамвай, так как именно в ту сторону надо было идти мне, после того, как трамвай уйдёт, и увидел такое, отчего стало в одно и то же время радостно и непонятно как вообще, ведь я думал об Оле сегодня всю ночь, а она вот, стоит в вагоне, возле средней двери!!!
Ой, что со мной было!!!! Ой, я плохо помню, как, но вот я уже в этом самом трамвае, возле Ольги, которая заметно бледнеет на моих глазах.
- Здравствуй, - приветствовал её я и не узнавал собственного голоса, - прошло всего лишь четверо суток, без малого четверо, после того, как узнал, что произошло,
и я тебя нашёл, хотя только лишь сегодня пожелал видеть.
- - Привет, но…
- - Да, я знаю, какой сейчас будет ответ, знаю, поэтому извини, что перебил, но я хочу тебе сказать большее. Мы не могли бы поговорить наедине, подальше от народа? Так, только сразу предупреждаю, я не сумасшедший и как бы больно не было, никаких глупостей не будет с моей стороны, поэтому бояться тебе нечего, просто мне хотелось бы уточнить несколько деталей, речь о которых просто не может идти в транспорте или в общественных местах.
- - Будем выходить на перекальского? – её вопрос показался мне обречённым, а цвет лица нарадость стал приобретать нормальный вид.
- - А почему бы нет? Поверь, я не задержу тебя надолго, правда.
- - Я верю тебе, - тихо ответила она, после чего я, по старой памяти, подхватил её на руки и вышел с ней из вагона трамвая.
- - Да что же ты делаешь? – воскликнула она, когда почувствовала почву под своими ножками.
- - Извини, но это – привычка.
- Шли до дома, ни слова не говоря, также молча вошли.
- - Ну, проходи, Олька, будь, как дома – никто тебе этот дом чужим не назначал, сейчас чайку согреем, будешь?
- - Можно?
- - Можно, почему нельзя-то? Я тебе сейчас, как ты любишь, приготовлю. Так почему же ты решила, дитя, что нам с Екатериной срочно надо встретиться и остаться вдвоём?
- Я прошёл на кухню, взял с полочки зажигалку для газовой плиты и зажёг газ.
- Оля прошла следом и присела на табурет.
- - но ведь она очень просила меня, чтобы…Ну, я не знаю, как тебе это сказать, вобщем, я хотела, зная, что она любит тебя, чтобы вы были счастливы.
- - А насчёт того, что всё могло просто испариться со временем, ты не могла догадаться? Ведь чувства тоже имеют свойство проходить, перерождаться в другие и так далее.
- Что-то случилось с её лицом.
- - Правда? У тебя могут?
- Что-то говорило мне, что скоро из этих глаз польются слёзы и я решил не испытывать на прочность выдержку девушки и сказал:
- - пойми меня правильно, Оленька, я не хочу расстроить тебя, но ведь ты совсем не знала о том, при каких обстоятельствах мы расстались с катей. Да, ты просила меня рассказать, но я тебе не всё рассказывал, да к тому же, ну не та это Катя, про которую ты думаешь, ну не могу я любить её, потому что она мне, всего лишь друг, и как не напрягайся, как бы не похожи они были, две Екатерины, только с одной из них я не могу встретиться, потому что мы разошлись навеки, а с другой, потому что не могу воспринимать её, как любовницу, вот и всё. Спасибо тебе, конечно, за заботу, за старание, но, похоже, что при твоей помощи, я разбил сердце этой девушке, которая уже почти что была уверена, что я с ней, в то время, как я принимал её за другую, потому что они очень похожи, ну просто очень.
- - И где она сейчас?
- - Не знаю я, в последний раз видел её позовчера, когда сдавал вагон из Москвы, к тому времени все точки были уже поставлены.
- - Какая же я дура, - её тихий голос был полон такой горечи, что впору почувствовать, - Я хотела, чтобы ты был счастлив, хотела, чтобы всем стало хорошо, но не смогла, не разобралась, - две жемчужины выкатились из её глаз, покатились по щекам, в то время, как я был уже готов говорить ей всё, что угодно, только чтобы вторые вот такие жемчужины не катились, чтобы девушка не печалилась, чтобы всё стало на место, вернулось к норме.
- - Оленька, но ведь всем свойственно ошибаться, и ты не единственная, кто познал это на собственном горьком опыте, - я закрыл газ на плите, потому что чайник уже вовсю кипел, а затем подошёл к ней поближе, - Поэтому не стоит себя во всём этом винить, ведь ты тоже такой же человек, как я, как все.
- - Но я состроила из себя лучшего, и у меня не получилось.
- - Оль, а кто сейчас знает обэтом? Я? Ты? Всё! Я тебя не предам, правда, я буду молчать обо всех твоих промахах, правда, ведь я понимаю тебя, потому что и сам бы так поступил, если бы была такая ситуация.
- - Но ситуация не такая, Митя, не такая, - голос её почти неслышен, он почти тонет в её слезах, - я поломала тебе жизнь, поломала из-за своей излишней наивности, потому что хотела, чтобы тебе было хорошо, ведь ты это заслужил.
- - Оленька, ну что же ты так переживаешь, - теперь уже совсем не было границ, теперь я просто подошёл к ней вплотную и обнял, пытаясь через объятия передать, донести до неё моё понимание, сказать, что то, о чём я сейчас говорю, не жалость, не снисхождение, а просто человеческое, моё, понимание, что переживать не о чемм и всё будет так, как захочу я и покажет жизнь, - нет, ты самая прекрасная и неповторимая, я тебе точно говорю, ты очень хорошая, очень красивая и в тебе столько нежности и заботы, что она не может быть мимо кассы, нет, не может. Ведь когда делаешь всё от чистого сердца, даже если чуть-чуть не так, как надо, это только приветствуется и ни в коем разе за это нельзя страдать, девочка.
- Она тихо плакала, прижавшись ко мне, а я всё говорил и говорил, утешая её, гладил её волосы и плечи, еле заметно касался губами её волос, с неописуемым удовольствием вдыхая их аромат, в котором чувствовались еле уловимые оттенки каких-то трав, или цветов, даже может мёда. Я не заметил, как она подняла голову, но почувствовал, как взгляд её изумрудных глаз встретился с моим и в нём было столько тепла, столько ласки и нежности, что я просто не выдержал и еле заметно коснулся этих глаз губами: сначала одного, потом второго.
- - Митенька, митя, прости меня, я, видит небо, не хотела ничего подобного, но теперь знаю, что назад дороги нет. Я сама шла, сама, шла к тебе, не желая того, ломала все преграды между нами. Митя, милый, не могу больше, люблю тебя, безумно люблю, и ничего сделать не могу с этим.
- Эти слова!!! Эти!!! Что??? Я слышу это!!! Как же?? Чувства начинают бунтовать и рваться, что-то ломается внутри, что-то рушится, а руки с новой силой обнимают, губы целуют.
- - Милая, как я ждал этого дня, Оленька, - я говорил это и не верил сам себе, - зачем же ты так себя мучала, ведь мы всё сказали друг другу ещё месяц назад?
- - Я не была уверена, любимый, но сейчас…
- - Нет, потом объяснения, Деточка, потом, сейчас не надо, сейчас не время. Оставь слова, которые не стоит говорить – потом, не думай о плохом – успеется, скажи то, что душа говорит, красавица, делай то, что просит тело, принцесса.
- - Милый, любимый, как хорошо ты меня понимаешь, как прекрасно знать, что я люблю тебя, - слова тонули в ласках и поцелуях, голова кружилась от счастья, хотелось летать в лёгкости этих слов Оленьки, хотелось, чтобы эти её ласки были вечными, - ты не думаешь о плохом, ты думаешь о светлом, ты, как я, ты любишь меня, я люблю тебя.
- - Милая, милая, милая, - я повторял всё это, как во сне, - люблю тебя, люблю, люблю, - слова заколдовывали нас обоих и подчиняли одному, единому, неповторимому, - Красавица, нежная и прекрасная, я твой, навеки твой, навеки, - больше не было сил, больше не было ничего, кроме всё поглащающей ласки, кроме Оленьки.
Что было!!!! Что!!! Как было!!! Как!!! Только одни ласки, только одни губы, руки, поцелуи, нежность, но как было, как было!!! Я сходил с ума, сходил сначала тихо и незаметно, а потом, видя, что и Оленька уже подчинена этому сумасшествию, но, как будто не видит поддержки и поэтому сдерживается, я отпустил все тормоза, в пределах разумного отпустил, и тогда, просто откуда не возьмись, пришли такие мысли на ум, что только при их осознании кружилась голова, А когда я делал так, как думал, я точно видел, Оленька была просто без ума – она просто сгорала от них, от этих ласк, шепча такое, что просто совсем срывало крышу. Близости не было, но эти ласки, эти нечеловеческие, нежные, безумные ласки были лучше всякой близости, ведь и Оленька проявила себя, как всегда, просто потрясающе, так, что захватывало дух, как тогда, в первые разы, в Москве, нет, не так, но сильнее, намного сильнее, чем тогда…
- - Милый, а мы совсем забыли про чай, которым ты хотел меня напоить, - Оля говорила это очень ласково, а я просто тонул в её прекрасном голосе.
- - Ну и что? Долго что ли снова подогреть? Хочешь?
- - Вместе?
- - вместе, - я уже совсем привык, просто совсем, к её вот этим полуфразам и мне ничего не стоит общаться с ней вот так, просто и понимая друг друга с полуслова.
- Я вновь зажёг газ, а сам про себя отметил, что почему-то, когда я грею воду в электрочайнике, всё происходит без каких-либо помех, но стоит мне поставить чайник на газ, сразу возникают: вот, недавно, скажем, поставил вот также чайничек, да вспомнил, что надо бы мусор вынести, ну, пока не забыл, пошёл, на всякий случай выключил газ, потому что не люблю, когда что-то работает, или горит, когда меня дома нет. Вынес мусор, пришёл, снова зажёг газ, на этот раз дело дошло до конца. Вот так вот, ни с первого раза у меня на газе получается чай греть. Вот и сегодня, кто же знал, что вот так всё получится? Я-то думал, что решим тут некоторые вопросы, да и отпущу я Ольку с миром, а вот нет. А кстати.
- - оль, а куда ты ехала сегодня? Откуда я тебя так успешно сгрёб?
- - Ой, да не хочу я об этом - куда ехала, туда уже не приеду, а тебе вот надо было в это время именно обернуться. Я смотрю, стоит у ларька, что-то берёт, а потом… А потом я уже была с тобой.
- Последние её слова, казалось, были настолько проникнуты каким-то блаженством что ли, что я ощутил его, как оно исходит от девушки, как распространяется вокруг.
- - Милая, ну зачем ты так говоришь, ведь у тебя и без того голос просто прекрасный, а когда вот так, - я вновь привлёк её к себе, - тогда я просто теряю над собой весь контроль, только бы знать, что ты, девочка, со мной, что тебе хорошо.
- - Мне и правда хорошо,милый, просто очень хорошо, не знаю, почему, но с тобой, не так, как со всеми, ты какой-то другой.
- - Как и ты, любимая, наверное, мы с тобой такие особенные и поэтому любим друг друга.


Часть 97

Как хорошо, как прекрасно с Оленькой, ни с кем, правда, так прекрасно не было. Мы пообедали, полноценно так пообедали, потом и чаёк попили, и всё было, как будто в сказке, как будто в самом прекрасном сне, потому что со мной была Оленька.
- Не пойду сегодня домой – буду стобой, милый, буду вся твоя, любимый, - сказала она, когда я привёл в порядок стол и посуду и мы с ней устроились на диванчике, так просто, отдохнуть.
- А как же мама? Она ведь беспокоиться будет.
- Я позвоню и всё объясню, в конце-то концов, я могу сама выбирать, с кем мне быть и кого любить.
- А разве не могла?
- Не знаю, наверное, потому что мама всё время вмешивалась.
И так всё ново стало, так ново, ведь Оля у меня уже ночевала, и не раз, но я не любил её так, как сейчас, не было таких чувств и мне было всё равно, кто там со мной ночует, а вот теперь мне так радостно, когда я знаю, что со мной будет Оленька, что она осталась здесь ради меня, что она любит меня.
А потом, часов в пять мы обнаружили, что нам попросту нечего готовить на ужин, всвязи с чем мы решили собраться и пойти в магазин, чтобы там что-нибудь купить, в итоге купили вареников с картошкой и счастливые вернулись назад.
- Митя, милый, а хочешь, как в Москве, мы с тобой пойдём гулять вечером? – спросила Оля после того, как мы поужинали часов в восемь, - тебе, помнишь, так это нравилось.
И тут же я вспомнил, как это было, как нежно и прекрасно, как головокружительно, после чего ощутил, что ноги сами собой подкашиваются.
- Да, конечно, Оленька, мы пойдём с тобой гулять, пойдём, ведь это так божественно, когда ты со мной, когда мы вместе где бы то ни было.Мы гуляли в городе, мимо нас проносились автомобили и автобусы, только нам совсем небыло никакого дела до всего до этого – мы ничего не видели вокруг, кроме нас. Я ощущал всё это так ярко и непередаваемо остро, что просто кружилась голова, а Оленька, она ведь знала об этом и на её лице отражалось просто неповторимое блаженство, а в сочитании с нежностью, с которой она на меня смотрела, всё это превосходило всякие понятия о земном счастье.


Часть 98

А теперь всё обобщённо. Странная девушка эта Олька, очень странная. Вот, казалось, хотела же она в прошлом, чтобы мы расписались, даже и расставались мы из-за того, что я этого не хотел, но теперь, когда я полностью готов к этому, что называется, вот он я, бери меня, я весь твой и мне, собственно, не хочется никуда идти от неё, а она – нет, подожди, не спеши так, я говорю, что уже некуда идти, что куда шёл, туда дошёл и всё сказано, а она – подожди, ещё не прошло время. Ну, да ладно, что же теперь, пусть всё будет так, как есть, в конце концов, ограничений мне никаких нет, Оля всегда со мной, я могу быть с ней, могу любить её, могу спать с ней, всё, что мне угодно, но только не жениться на ней, хотя, не всё ли равно, есть ли в паспорте печать, или нет, ведь чувства есть, и это главное, а там уж, как получится.
Я также ездил в поездки, также в Москву, даже в Петербург стал ездить, аОля, вот странная такая её была особенность, когда я был в городе, ну, уходил куда-нибудь, на вокзал, за зарплатой, за какими-либо бумагами, она оставалась дома свободно и без всяких, как говорится, лишних слов, как полноценная хозяйка что-то там придумывала, готовила, убиралась, а вот когда я уезжал в поездку – ни в какую, нет, и всё, не хочу я, говорит, одна, и хоть ты тресни. Ну, да и ладно, и к таким её выкрутасам я привык, в конце-то концов, она приходила сразу в этот же день, когда я приезжал из поездки, только ближе к вечеру и всегда перед этим звонила, мол, можно. Ну, что за вопрос!!! Конечно, да и я тут уже начинал скучать, и вот ещё одна закономерность, то ли моя она, то ли наша вместе, именно в этот день, именно почти сразу после того, как Оля приходила ко мне, мы прежде всего занимались любовью, а уж потом – всё остальное. И, вот интересно, не было такого раза, когда я приехал, и когда мы не делали этого, оно как-то само собой получалось, без всякого напряга, без всяких лишних слов, вот она, зашла, привет, привет, объятия, поцелуи и потом, постепенно, понемногу, раздеваясь, мы отдавались нашей страсти, а получалось всё, как во сне, отчасти потому, что с Олей я всегда любил этим заниматься, она как-то нежно отзывалась на мои ласки, а отчасти потому, что до этого я спал с дороги и, как правило, едва успевал проснуться, а просыпался окончательно только во время того, как мне становилось приятно от нашей близости. Олька говорила, что когда она ко мне приходит в такие дни, я такой весь разморённый и более нет никаких мыслей, кроме как заняться со мной любовью.
Вот так мы и жили, так мы и справили Олькин день рождения, в Октябре он у ней был, а потом, в самом конце ноября, я, как и всегда, отправился в поездку на Москву, но эта поездка, вот так, забегая немного вперёд, скажу, что стала очень и очень привлекательной, да более того, даже можно сказать, памятной поездкой для меня, но обо всём по порядку.


Часть 99

Всё, вроде бы как всегда, отправились, разогнались, а перед этим я Ольке, провожающей меня, строго-настрого наказал, чтобы не экономила денег, и поехала до дома на такси, у меня уже стало обычным, что она меня проважает, а потом, я даю ей денег на такси и она уезжает, после чего, приехав домой, отзванивается мне на сотовый телефон, что доехала нормально, вот так и сейчас, не успел я посадить народ в Свободе, как Олька уже позвонила и своим прекрасным и ласковым голосом сообщила мне, что она уже дома и беспокоиться совсем нет необходимости.
- - Вот и славненько, а теперь будь послушной девочкой и ложись отдыхать, А то злой дядька проводник не пустит тебя после завтра на порог своей квартиры и будет продолжать дрыхнуть, как боров.
- Ну, да ладно, шутки шутками, а у нас как правило всё так и происходит, когда девушка отзванивается мне на работу о своём появлении домой.
А поездку продолжаем и в то время, как моя коллега, такая неплохая женщина, я бы сказал, даже более того, хорошая такая вся, улеглась спать до половины третьего ночи, я навёрстывал, что называется, упущенное разговором по телефону, общаясь с народом напредмет поездочно-спальных приготовлений. Только, то ли кажется мне, то ли оно так и есть, но поезд сегодня, как будто бешаный: несётся просто на максимуме, хотя и по расписанию не скажешь, шатает меня из стороны в сторону, как ошалелого, как будто и правда скорость обалдеть какая высокая, вобщем, странненько как-то, наш поезд дёргают уважаемые машинисты, или кто-то позапаре перепутал малость, да товарную бригаду нам подкинул. Таким вот образом, совсем не ожидая резкого притормаживания, я чуть было не облил кого-то горячим кофе, вобщем, обалдеть, как весело.
- - А что это так летим? - коллега, проснувшаяся меня сменить, тоже как будто недоумевала, - или опаздали где?
- - да нет, всё, вроде как, внорме, если только никто не поменял расписание перед самым отъездом.
- - да ну, куда менять-то, ведь всё, как ты говоришь, внорме, нигде не стоим подолгу, нигде не обрезаем, значит это нам просто и правда это кажется.
- Ну, поговорили, да разбежались: я – в десятку, а она – в рабочку, однако в Москву поезд пришёл аж на десять минутт раньше, чем должен по расписанию.
- - Ну, значит кому-то сильно надо так было в Москву, раз так спешили, - решил я дать данному факту объяснение, когда вышел на платформу Курского вокзала на традиционный утренний перекур.
- - ага, всего то на десять минут вперёд, а шпарил-то, шпарил, как потерпевший.
- Ой, и холодно же было в Москве, в связи с чем мне просто стало необходимо залезть снова в вагон и нагреть воды, чтобы потом выпить чаю, или кофе, пока ещё не разобрался, но горячий, и только горячий.


Часть 100

А в город я сегодня не пошёл, потому что и правда холодно было, да ещё и снег пошёл после обеда, хоть и мокрый, но с ветром, и с человеческим таким ветром. После того, как мы убрали вагон, моя коллега куда-то отправилась, а я вообще завалился спать. Видел сон про приморье, про город Артём, что под Владивостоком находится, про некоторых моих друзей, даже про то, что поезд, в котором я сейчас нахожусь, не просто так прибыл в Москву на десять минут раньше, а по какой-то причине, правда, по какой, я так понять и не смог. Но проснулся я, когда было уже часов пять вечера, выглянул в окно, а там, всё побелело, припорошило, а ветер стих и снег ложился на платформы и крыши вагонов пососедству стоящего состава тихо и неспеша, как в замедленной съёмке, и это почему-то радовало, хотя я никогда снега-то и не любил.
А вечером, когда наш состав вытянули под посадку, всё стало не так сказочно, потому что на платформе снег имел вид тёмно-серой каши, в которой мне пришлось стоять и которую беспристанно развозил народ, сновавший вдоль поезда туда и сюда. Ветра хоть и не было, но зябковато было как-то, аж захотелось в собственную постель, и чтобы рядом была Оля, тогда мне стало бы тепло, наверное, тепло, потому что она всегда меня грела, когда мне было холодно. Как-то вначале Октября я простудился, так она постоянно делала мне горячий чай, а меня тряс озноб и я глотал таблетки, после чего просил её, Ольку, лечь со мной и погреть меня хоть чуть-чуть. Она ложилась и грела, а ещё говорила, что я горячий, как печка, и очень беспокоилась за меня. Зато, когда я выздоровел, а это случилось через день, она была так этому рада, что, казалось, никто так не радовался ещё моему выздоравлению, даже Алёнка, про которую я тебе уже рассказывал.
В раздумии об этом я автоматически проверял у входящих билеты, но автоматизм вырубился ровно в тот момент, когда на билете в мой вагон, на место номер 19 я чёрным по белому прочёл «Невада Е.С.». Это выбило меня из колеи, потому что фамилия Невада у меня ассоциировалась только с одним человеком, с бывшей моей Катей, С которой мы вместе работали во Владивостоке. Подняв взгляд на пассажира, я к своему изумлению убедился в правильности своей догадки: передо мной была она, Катя, собственной персоной. Но нет, второго такого раза больше не будет и кое-как сдержав себя, чтобы не выдать удивления и, ты понимаешь, радость, чёрт бы её побрал, я всё же решил привести сам себе третий фактор того, что девушка, стоящая передо мной, есть та, за кого по крайней мере её я принимаю.
- - Документы с собой? – поинтересовался я, так как проверка документов при посадке дело не обязательное, но желательное.
- - Да, конечно.
- Мать-перемать!!!! И голос точно её!!! Так, тихо, не рубить с плеча, потому что сколько лет прошло? Да доедрени Фени, поэтому…
- А Девушка открыла сумочку – все жесты её, ну все, теперь-то я точно уже знаю и ни с кем её не спутаю, нет – извлекла оттуда паспорт, так мало того, открыла его на нужной страничке и подала мне – ну всё, как есть: Невада Екатерина Сергеевна. Да, это почище, чем вещие сны, но тем не менее, ничем, как мне показалось, не выдав себя, а именно, что я узнал её, Катю, я вложил её билет в её же паспорт и вернул его ей, сказав:
- - Купе номер пять, пожалуйста.
- - Спасибо, - ответила она и стала подниматься в вагон, в то время, как я продолжил проверку билетов.
- И самое интересное получилось теперь, когда после Кати все без моей просьбы стали мне совать свои документы. Неужели я так сурово обошёлся с Катей, что напугал всю толпу? Да, над этим стоит поразмыслить, а пока… А пока я просто так стою и курю на первой платформе курского вокзала Москвы, чтобы через несколько минут зайти в вагон, задраить, как говорится, люки, и начать свой добрый путь от москвы до Курска. Почему добрый? А потому что, когда я еду в Курск, мне всегда становится тепло как-то на душе, и не потому, что там меня ждёт Олька, это почему-то у меня уходит на второй план, а потому, что как-то самим собой я в этом городе себя чувствую, как будто сам себе хозяин, что ли. Не знаю, откуда всё это, но Курск, это точно, город, где мне нужно жить и куда я попал сначала не понимая этого, а потом, когда понял, неповерил собственной судьбе, которая так просто взяла, да и забросила меня на моё место, где я нужен, где я лучше всего могу жить и где мне будет и, мало того, уже есть, хорошо и непринуждённо.
- «только вот определиться бы уже как-нибудь в личном что ли», - как-то пронеслась мысль, да и улетела куда-то прочь, а вот отголосок её остался, и почему-то строил я, и нетолько сейчас, но и почти что всегда в своих мыслях, свою личную жизнь ни с Олькой, и даже не с Ангелиной, с кем мне прежде всего надо было бы её строить, а с Катей, с этой самой Катей, с которой я сейчас поеду в вагоне, над которой буду властвовать всю дорогу… А, кстати, куда она едет? Ой, не глянул!!! Ай, ладно, сейчас всё равно пойду отрывать корешки, да и посмотрю. Да, да, именно сейчас, потому что вот уже дают отправление.


Часть 101

А Катя едет до Курска, вот, что я могу сказать по этому поводу, и это очень впечатляет, не знаю, правда, почему, но равнодушно это осознавать я не могу. Она ничем не выдаёт то, что мы знакомы, впрочем, как и стараюсь делать это я, но что-то мне подсказывает, что эта её поездка ниспроста, да к тому же, какого чёрта она поехала за деньги, когда сама железнодорожник, или я снова что-то попутал? Ой, ладно, туда всё это и так, ведь ни всё ли равно, куда, зачем, почему едет Катя, хотя бы потому, что теперь-то мы уж точно не будем иметь ничего общего.А может будем? Во всяком случае, я хотел бы, может быть, хотел бы, чтобы мы так просто, не говоря о другом о чём-то, просто встретились, и, что называется, погнали за жизнь, как она, да что было, пока мы не виделись. Нет, а что в этом такого??? А может попробовать всё же, заговорить её, или заинтересовать чем? Да нет, ведь была же любовь, была, но теперь-то на этом месте пусто, по крайней мере у неё… А у меня? А что у меня?!!!! А у меня всё стало бы, может быть, как прежде, если б были шансы, но их нет.
А что это мы вдруг не спим после Серпухова, как все культурные люди? Или у нас привычка такая, когда мы в роли пассажира, стоять у окна и грустно смотреть в темноту? Да ладно, смотри-смотри, я не запрещаю, только не оборачивайся, а то правда, как же на тебя смотреть приятно, вот, честное слово, смотрел бы, да смотрел, как тогда, как в триста семнадцатом, но чувства не те. Нет, не те. Они какие-то скомканные что ли? Свёрнутые для хранения и последующего использования. Так развернуть что ли? А кому это надо? Кате уж точно не надо, а мне??? А Олька?
- - Доброй ночи, - я подошёл к ней, желая проверить, как оно, получится что-нибудь, или нет, - Мне почему-то показалось, что вы – наш человек. Может я и ошибаюсь, но вы когда –нибудь работали на железной дороге?
- Она взглянула на меня,и что-то промелькнуло в этом взгляде прекрасных голубых глаз, но вновь погасло, не успел я даже понять толком, по какому поводу так получилось.
- - да, вы правы, но я уже два года, как не работаю в этой сфере.
- - А что так?
- - ну… личные проблемы.
- Это интересно, какого же плана?
- - Извините, если назойлив, я больше не буду, просто мне кажется что мы с вами уже где-то пересекались, поэтому я и решил спросить вас об этом. Может, как коллеги, по кофейку?
- Оп-па!!! Вот они, искорки в этих прекрасных глазках, вот оно как!!! Оказывается, нам прошлое ни по чём, и даже заводят его некоторые моменты. Ну, девочка, мне кажется, что я понял тебя, и то, о чём ты думаешь, соответственно, будет понятно мне, как дважды два
- - Ну, если вы так желаете, то я не откажусь составить вам компанию.
- - Тогда, добро пожаловать в рабочку, а я налью.
- я уже налил, когда она появилась в дверях.
- - Можно? – скромно, очень скромно спросила она.
- Я молча указал ей на стульчик, на котором она столько раз уже сидела, только вот признавать это совсем не хочет, а ведёт себя, как будто если и работала на железке, то совсем не по своему желанию, а вроде мама с папой заставили. Это меня и накаляло, а посему я устроился напротив неё за стол и так довольно настойчиво начал:
- - Ещё раз привет тебе, - это на всякий случай, привет не пассажирке, а в прошлом любимой, хотя, может и в настоящем, этого я не знаю, - Давай попробуем без вот этой всей ерунды и вот тебе прямой вопрос, сразу, можешь на него не отвечать: ты куда?
- Она как-то странно на меня взглянула, как будто я что-то ни то, или не ей, сказал.
- - Но ведь в билете чётко и ясно прописано: куда.
- - Хорошо, второй вопрос: что ты хотела в Курске? Может тебе я чем помогу?
- - Вряд ли, потому что необходимости в этом нет: я большее сделала одна и оставшееся проделаю с большей лёгкостью, чем вы сами себе представляете.
- Так, или я в этой жизни плохо понимаю, или она несёт чушь, которая достойна того, чтобы её услышали психиатры.
- - Ладно-ладно, не кипятись – горячего у нас пока что хватает, - что-то нехорошее промелькнула в её ангельских глазах, а когда ангелы сердятся, лучше рядом не стоять, поэтому я попытался перевести тему разговора на более безопасный уровень, - Ну а что же ты бросила железку? Что не понравилось?
- - вообще ничего не понравилось, - ответила она, - поэтому я решила подыскать другую работу.
- - и как успехи?
- - вам сильно интересно?
- - Ты даже представить себе не можешь, насколько сильно.
- - Ну,в таком случае, ни здесь, и не сейчас, ладно.
- - Тебе дать мой номер на всякий случай, а то вдруг соизволишь рассказать? А мне интересно, аж просто жуть, как.
- - Нет, спасибо.
- Я был просто убит, потому что перед этим «нет» мне показалось, что она уже почти что растаяла, но это слово, которое может при желании поставить всё с ног наголову, разбомбило в дребезги мои фантазии, мне даже показалось, что от шума, с которым они были разбомблены, у меня заболела голова.
- - Ну что же, я и правда хотел быть рядом, если понадобилось бы, но тебе, как я понял, это совсем не подуше, а посему, извини, что вот так назойливо допрашиваю тебя, просто я подумал, что ты ответишь и это может о чём-то сказать мне, нам с тобой вместе.
- - Я всё сказала, что можно говорить в подобных случаях, и к тому же, мне очень хочется спать, вы разрешите?
- - да, конечно, я не в праве запрещать тебе что-либо, - ответил я, в то время, как она поднялась с места, взяв в руку стакан, в котором уже ничего не было, - а стаканчик, пожалуйста, оставь – я помою.
- - Я хотела сама, чтобы не доставлять вам хлопот, но, если вы на этом настаиваете, мне ничего не стоит повиноваться, - её ответ был также равнодушен, как она сама была холодна, но поднявшись со своего места, чтобы быть к ней ближе и в то время, как она вернула стакан на столик, я решил бросить последний козырь, чтобы удержать её:
- - А ведь ты снова у меня на девятнадцатом, как тогда, помнишь, в первый раз.
- И как только я это сказал, девушка настолько заторопилась прочь, что мне стало совсем за себя стыдно, что нагородил всякой чушни, да ещё и хочу, чтобы она относилась ко мне хорошо после всего этого.


Часть 102

Не спал я эту ночь, совсем не спал – как-то плохо мне было, не знаю, почему, но было. А в Курске я, как всегда, следуя своей традиции, открывал дверь на перрон и выходил после степенного продвижения поезда вдоль перрона и его полной остановки, а Катя вышла из вагона самой последней, и, то ли мне показалось, то ли и она правда плохо спала ночью, ведь я всё помню, помню выражение её прекрасного лица, когда она не выспится, и многое другое помню.
- Извини, если что не так, Катюша, - говоря это, я помог ей выйти извагона, - не знаю я, почему я такой, какой есть, но мне, честное слово, хочется для тебя быть лучшим. Возьми на всякий случай мои номера, ведь, если что, ты и правда, расчитывай на меня – я тебя не оставлю в трудное время, честное слово.
- Она молча взяла из моих рук визитку и как-то нехотя сунула её в сумочку, как бы не желая оскорбить меня, после чего медленно двинулась к вокзалу. И к кому она приехала в Курск, зачем она приехала в Курск, мне так хочется это узнать, что просто нет никаких сил.
- Сам не свой, я сдал вагон, пошёл, отчитался к верхам и подумывал о том, чтобы уже ехать домой, а мысли летели вразноброд, хотелось, чтобы я пришёл домой, и там меня хоть бы кто-нибудь ждал, всё равно, кто, хоть Катя, хоть Оля, но только чтобы я был не один, а то так плохо, так одиноко мне стало!!!
- В трамвае сегодня что-то стряслось, или вид у меня был совсем несчасттный, потому что кондукторша даже не просила меня заплатить за проезд, так мало того, я её почему-то не заметил, и не потому, что не хотел платить, я к этим вещам имею честный подход, так как сам помню, каково это, бегать по вагону, хоть по пригородному, хоть по трамвайному, но так, или иначе, доехал я до своего хлебозавода, вышел из трамвая, пришёл домой, в одиночество и какой-то нездоровый покой, который, впрочем, всё равно лечил меня. Так, переступив через порог своего дома, я чуть ли не с радостью заметил, что ведь мне всё равно хорошо, всё равно, я ведь хотел жить в этой квартире, хотел, чтобы всё было вот так, чтобы всё вот так вот стояло, висело, лежало. Помню, очень хорошо помню, как мечтал об этом в гостинице и теперь это сбылось, теперь я в своей атмосфере, в своей тарелке и ни за что отсюда уходить не стану. А если Катя вернётся и захочет этого?.. Нет, не уйду, не покину этот дом!!! Не вернётся Катя, нет, а если вернётся… А если вернётся, пусть просит всё, кроме одного: нельзя у меня просить покинуть, изменить, переделать этот дом – он такой, о каком я мечтал, такой, каким я его видел в мечтах о своём уголке, о своей крыше над головой, о своём тихом счастье.
- И, ты знаешь, стало хорошо, очень хорошо, просто прекрасно осознавать, что я вот, здесь и сейчас, в этом доме полноправный хозяин, что я не снимаю эту квартиру, а купил её и живу, сам себе проводник и пассажир. Я снял куртку, разулся (я держу чистоту в своём доме и ничто не заставит меня нарушить мой порядок), прошёл в комнату, включил радио, ни громко, ни тихо включил, так, чтобы ото всюду его слыхать было, потом прошёл на кухню, чтобы поставить электрочайник и чтобы, пока я снимал уличные брюки, свитер, он как раз вскипел, а потом я заварю себе чайку, крепкого, такого, чтобы бодрил, потом, пока он настаивается, умоюсь, затем подогрею, где-то у меня там, в холодильничке, с позовчерашнего вечерка стояла, картошечки, я жарил, а потом мы с Олькой ели и не доели, нарежу хлебца и будет у меня полноправный завтрак, как раз такой, какой должен быть у проводника, влюблённого в свой город и в свою квартиру, в которой он живёт.


Часть 103

Ну а что? Хорошо я научился себя оберегать от печали, связанной с недостатком любимой и пренадлежащей мне девушки, просто образцово научился, мне аж самому нравится, как у меня это получается. Таким образом, позавтракав под радио, приведя в порядок стол и помыв посуду, я обнаружил, что залечил утреннюю грусть, залечил, и всё, по крайней мере, не лезет она у меня наружу. А скоро придёт Олька и снова станет всё светло и прекрасно, снова я буду не один, хотя я понял, только сейчас, наверное, понял, что мне не страшно и не грустно в этой прекрасной квартире и одному, потому что она моя, такая же, как я, она поддержит меня во всех моих начинаниях и укроет меня от бед, что приходят со мной из города, из поездок.
Засыпая под музыку радио, я вдруг подумал, что на самом деле и нетолько эта квартира поддержит меня, потому что сама она одинока, но и Катя, которая, мне так показалось, была сегодня одинока не менее. А как бы она, наверное, была рада, если бы я… всё… Засыпаю… тише, тише, я уже сплю, тише, я сплю и что-то вижу. Музыка не мешает, она просто способствует моему сну, потому что она очень тихо играет. Что-то вижу. Что? Не могу понять, но это меня очень радует. Что-то такое, что меня от всего спасает, что оберегает меня от всех невзгод. О, это же мой дом, он любит и скрывает меня в себе, когда мне плохо, когда нет сил больше жить, он даёт мне их, когда отчаяние пытается захватить меня в свои сети, он отбирает меня у него, пряча в себе и отгоняя всё, что враждебно…. Он – это она, она, эта моя квартира, которую я купил с любовью, которую я сам ремонтировал, которую подстраивал под себя, потому что она мне понравилась с первого взгляда, как только я в неё вошёл, как только увидел её, мою…. Катю… Нет… Кого же я увидел и полюбил с первого взгляда: Квартиру, или Катю… Так, сначала надо разобраться, кто из них кто. Квартира, это то, где живут, где живу я, а Катя – это имя девушки, или квартиры… В которой я живу… Нет, разобраться не могу – всё слишком тесно связано… Но причём здесь Катя, когда её нет со мной, а я в это же время нахожусь в любовно купленной и обставленной своей квартире? Наверное, это всё одно и то же, только чего-то здесь не хватает… Не хватает чего? Кого? Кати в моей квартире!!! Да, её, Кати не хватает, потому что она должна тут быть, потому что без неё всё не так, потому что они обе, моя квартира и Катя, друг без друга грустят. И не из-за этого ли, случайно, Катя приехала в Курск? Ведь она должна знать об этом, потому что они почти что одно целое. А как же я, если катя и… Нет, что-то ни то я тут нагородил, тут более, чем очевидно, что когда Катя её увидит, квартиру мою, она будет счастлива, потому что ей такую не найти без меня, а я – её ключик к счастью. Ура, я решил эту задачу!!! Теперь у меня всё есть, чтобы быть счастливым, нет только Кати, которая… Ах, да, она есть, и она сейчас позвонит, чтобы найти себя, также, как я себя нашёл. Ага, и правда звонит Катя, надо бы взять трубку и сказать ей о том, что здесь её счастье, что я им тут в одиночестве обладаю и жду-недождусь, когда она придёт ко мне и я разделю его с ней…
Ой, как легко просыпаться, когда в душе покой!!! Что??? Ах, да, я никак не возьму трубку телефона, который звонит-надрывается, ведь мне надо выполнить миссию по воссоединению моей квартиры и моей Кати…Так, что-то ни то я загородил.
- - алло, кому хочется?
- Гляжу на часы – чуть более полудня, осознаю, что сказал в телефон чушь, но ничего с этим поделать не могу.
- - Добрый день, Матопх, вы извините меня, что я вас разбудила, - я сейчас провалюсь сквозь землю, ведь голос пренадлежит ей, моей квартире… То есть, её второй половинке, Катеньке.
- - без разговоров, чем я тебе могу помочь, Катя? – а ведь то, что снилось, правда!!! А может, это и не снилось мне??? А может, это всё ещё снится мне???
- - Я замёрзла и не знаю, где нахожусь… - Ну что же ты сразу не спросила, как доехать, куда тебе надо? Я бы тебе всё рассказал, потому что знаю этот Курск, как свои пять пальцев.
- - Так, - всё, сердце забилось, как будто она просит не помощи,а бросается в мои объятия, - я хотел бы узнать первое: почему ты сразу не спросила, как тебе проехать туда-то и туда? Но это ладно, потом поймёшь, что сделала неочень правильно, а сейчас вот что: Скажи мне, пожалуйста, что есть возле тебя, какой транспорт мимо ходит?
- Кое-как, что называется, со скрипом, мы вместе выяснили, что Катя забралась недалеко-неблизко, а почти что на Химволокно.
- - Так, теперь скажи мне, пожалуйста, кого тебе надо было найти и в каком районе, а уж я тебе попробую объяснить, как это сделать.
- - Дело в том…Что я нашла… То есть нашла, где, но не нашла, кого надо, а ждать… Ну, вообщем не могу я ждать, а обратно забыла, как проехать и вот, решила обратиться к единственному, кого я знаю в Курске.
- - Ну, знаешь ли, несерьёзно это. Надо было хоть быть уверенной, что тебя будут ждать, а потом уже ехать.
- - Так как, вы поможете мне, или мне попросить помощи у других? – её голос стал жёстким и совсем мне не понравился.
- - Ну, попросить ты могла бы помощи и раньше, и нетолько у меня, а если просишь у меня, я просто не в праве тебе отказать, поэтому не злись и слушай внимательно: сейчас ты сядешь на пятёрочку трамвайчик, доедешь до центрального рынка, а там пересядешь на двоечку или четвёрочку и поедешь до вокзала, ну, а если тебе сильно захочется горячего, что в твоей ситуации будет очень полезно, ты можешь сойти на остановке»Хлебозавод», где всё это ты сполна получишь. Я понятно выразился?
- - Да, конечно, спасибо, я вам очень признательна, - а нафоне я слышал, как подошёл трамвай и Катя внего вошла, - Надеюсь, что вы не обидитесь, если я отблагодарю вас при личной встрече.
- Ой, как мы научились говорить!!! А правильно ли я понял, что личная встреча произойдёт как можно скорее, может быть даже сегодня? Если да, то сейчас я выйду на остановку.
- - Я приветствую данного рода шаги, а посему, добро пожаловать.
- - До свидания, - и с этими словами она отключилась, а я ещё долго слушал короткие гудки, отказываясь понять, что сон мой вёл меня к счастью.


Часть 104

Сопоставив факты со временем, втечение которого они должны произойти, я подсчитал следующее: чтобы добраться до меня, Кате понадобится не менее двадцати пяти минут, а то и более, так как мы не установили, на какой именно остановке она находится, а посему я поднялся, привёл себя в порядок и, одев на себя всё, что нужно одеть для погоды первого Декабря, вышел из дома и отправился к остановке трамваев.
Разумеется, Кати не было ещё на остановке, но зато тут был я, и ждал её, ждал, как не ждал никогда, даже тогда, когда нас разлучали поездки. Не знаю, что меня заставило так поступить, только я постарался встать так, чтобы из трамвая меня видно не было, в то время, как я мог контролилровать всю обстановку и видеть все действия, происходящие у подходящих трамваев. Встал, закурил, смотрю: один трамвай, второй, третий – пока никого нет, глянул на часы – время уже как бы приехать Кате, но только нет её. Неужели она не поехала ко мне, а сразу, не выходя из вагона, поехала на вокзал? Но ведь тогда же… А как же я? Я же так надеялся, что вновь увижу её, ведь сны такие снятся только тогда, когда так и должно произойти, или я не прав? Ой, как будет жаль, что всё не так, как снилось. Хотя, нет, всё будет, как можно лучше, потому что вот она, Катенька, она вышла из двойки трамвая и… А что это мы так тревожно оглядываемся, ай-ай. Эй, куда это мы полезли? А зачем мобильник достаём? Или позвонил тот, к кому ты должна была приехать?
Мне было прекрасно видно, что она делает, хотя она стояла ко мне спиной, как будто надеясь, что я приду оттуда, с первой пушкарной, она набирала номер на своём телефоне, но перед тем, как надавить посыл вызова, ещё раз огляделась и, не увидив меня, я, скорее всего правильно её понял, сделала это, приложив трубку к уху.
– Нет, Катюша, не надо – я здесь, - я подошёл к ней и опустил свои руки на её плечи.
- Девушка вздрогнула, даже можно сказать более, хотела было закричать, но вовремя поняла, кто я, а посему ограничилась лишь мягким отталкиванием моих рук.
- - Что вы себе позволяете налюдях, в конце-то концов? Ведь если я к вам приехала, это совсем не значит, что меня сразу можно лапать.
- Ой, мать-перемать!!!! Я что-то не совсем понял… Это вообще, как? Да я вообще-то никого не собирался лапать, как она выразилась, но если давним друзьям, даже более того, но не об этом речь, не позволено даже дружески прикоснуться, то мой вагон уже на запосном пути.
- - Кать, и не начинал даже, но, если ты так возражаешьпротив какого-либо рода моих прикосновений, я не буду более, поверь мне наслово. И ещё, прячь свой телефон, не трать более денег, ведь роуминг, он и есть роуминг, а если куда надо позвонить, так позвонишь от меня, если захочешь ко мне пойти.
- - Я поражена, - она смотрела на меня такими глазами, какими, наверное, не смотрел ещё никто: в них было очень много удивления, - я не видела в жизни такой наглости.
- - Да брось ты!!! Какая наглость??? Я, можно сказать, предлагаю тут человеку руку и ключи от дома, а он, человек, ддаже и глядеть на это не хочет. Вы видали, а? Видали?
- - Вот-вот, руку и ключи, - в её голосе слышалась печаль.
- - Послушай, Катюша, если так пойдёт дальше и мы с места не сдвинемся, есть вероятность, что мы оба просто замёрзнем на этой остановке, а так как ты уже пожаловалась мне, что замёрзла, я просто обязан отогреть тебя, напоив горячим чаем, да к тому же, ты, наверное, голодна. Пойдём, тут недалеко совсем, а потом, на месте, и решишь, что тебе дальше делать.
- - Спасибо, вы меня уговорили, но только до вечера.
- - а там что, вечером?
- - А вечером, раз у меня ничего не получилось, я поеду снова в Москву.
- - Ты уверена, что у тебя ничего не получилось? А по-моему всё прекрасно получилось.
- Она промолчала и я решил, что это самый подходящий повод тронуться с места.
- - Идём, что ли? – предложил я и показал взглядом в сторону дома.


Часть 105

Недолго длилось наше путешествие, так как, сам знаешь, читатель, насколько близко от остановки находится мой дом, а поприходе, я распахнул перед девушкой дверь своей квартиры, её квартиры, дверь к ней самой… Так, снова не то горожу… Вобщем, не знаю, почему, но я вызвал у неё удивление.
– Пожалуйста, проходи, будь, как дома, а я, в свою очередь, приложу все усилия к тому, чтобы твоё присутствие здесь ничем не омрачилось, по крайней мере постараюсь, чтобы было так.
- - Благодарю, но, я думаю, вам придётся недолго стараться, ведь вечером я уеду и всё пойдёт у вас своим чередом.
- Ох, щас побью, если такое ещё раз скажется!!!
- - Не переживай, мои дневные распорядки не нарушит никто и ничто, поэтому, сильно беспокоиться не стоит, а напротив, можно просто расслабиться, да и хоть на короткое время снять свои уличные одежды, после чего я смогу предложить тебе многое, начиная от кружки чая и порции чего-нибудь поесть, и заканчивая местом для отдыха, которое я, при необходимости, с радостью предоставлю, причём, не взяв с тебя никакой дополнительной платы.
- Пока Катя приводила себя в порядок с дороги, я предусмотрительно всё приготовил на кухне и когда девушка вошла, я указал ей на табуреточку возле стола.
- - Можно, да? – ох, и скромница, когда не надо.
- - Да, конечно, и даже нужно. Ну, а теперь, когда обстановка уже совсем не дорожная, когда ничто и никуда не движется, позволь же узнать, девочка, как тебя забросило в славный город Курск.
- - Но ведь я вам обо всём уже рассказала ещё по телефону.
- Мне стало как-то зябко от такого ответа, что я просто незамедлил выказать.
- - По телефону – это одно, а здесь, и сейчас – это совсем другое, потому что, честно говоря, когда ты мне сказала о том, что тебя не ждали, или, что на месте никого нет, что, в сущности, почти что одинаково, мне захотелось положить трубку, или посоветовать тебе найти того, не знаю, кого, кого ты и искала.
- - В чём же была загвоздка?
- - да в том, что я не привык отказывать людям, когда они нуждаются в помощи.
- Может быть в моём взгляде промелькнуло что-то враждебное, я толком не знаю, но девушка насторожилась.
- - нет, не стоит, или ты меня совсем забыла? – я почти что был готов просить у неё прощения за опрометчивые эмоции, - Ведь я не трону ни один твой волосок, ты знаешь, почему.
- Её взгляд стал каким-то виноватым, или мне так показалось.
- - А может, зря вы так? – Я не понял, что за вопросы такие? – А может, я не стою вашей опеки.
- - Позволь, пожалуйста, я буду решать, кого мне опекать, а кого с дороги убирать, и вообще, мы здесь, в конце-то концов, припираемся, или обедаем? Давай, Катюша, не будем всё это ворошить, ведь всё, что было, прошло, а осталось только то, что мы с тобой, здесь и сейчас… - Не договорил я, не успел – зазвонил телефон, - извини, я возьму трубку.
- Пошёл в комнату, взял трубку – так и знал, что это произойдёт. На другом конце провода была Олька.
- - А ты что, уже выспался? – её голос бодрил, как всегда.
- - не сказать, чтобы совсем, но похоже на то, - вот как теперь быть? Как я скажу ей о Кате и что после будет?
- - Что-то случилось? – в её голосе послышались нотки тревоги.
- - Ты знаешь, ко мне тут нежданно-негаданно нагрянула гостья из Самого Владивостока и всё теперь вокруг этого кружится.
- На кухне послышалась заметная возня, которой я, собственно, и ожидал, но всё равно она меня слегка насторожила.
- - не уж-то Катя приехала? – Олька была как всегда права.
- - Да, именно, только сегодня утром, моим поездом, в моём вагоне,ты представь себе.
- - Послушай, но ведь это же замечательно! – и тут я вообще ничего не понял: откуда столько радости в её голосе, я вообще не пойму, - в таком случае, прими мои поздравления, а как сможешь, так звони мне – я с радостью с тобой пообщаюсь.
- - но… - я уже совсем ничего не понимал, что она там говорит.
- - Зачем? Ведь я не обижаюсь, честно, ни граммочки не обижаюсь, только ты не руби с плеча, а сделай хоть один раз так, как тебе хочется, а не как хочется другим, ты этого стоишь, правда.
- - Ты знаешь, ведь я и делал только то, что старался для себя, и теперь снова…
- - Неправда, если бы ты так делал, мы никогда бы не познакомились с тобой и не было бы того, что было между нами. А сейчас я не буду вас отвлекать, да к тому же, Катя, насколько я знаю от тебя, ревнива, поэтому, я буду ждать твоего звонка со счастливым рассказом о том, что у вас всё пришло внорму, только, прошу тебя, не скрывайся от Кати, не надо, а если она не захочет меня видеть, я пойму это и ты не будешь в этом виноват, только не делай больше ей больно.
- - Хорошо, я всё понял, спасибо тебе.
- - пока, Митя, мой прекрасный друг, Митя.
- - Пока, Олька…
- Что-то я хотел ей ещё сказать, но она выслушала только моё «пока», после чего отключилась, всего лишь «пока», чтобы быть счастливым, всего лишь одно это слово, чтобы не разрушить только-только снова крепчающую надежду на любовь и счастье.
- - Что там? – Катя, как и прежде, находилась на кухне, сидела на своём месте, а взгляд её, когда я вошёл, честное слово, стал теплее и добрее, чем тот, который был до этого.
- - там друзья интересуются, как я себя чувствую после поездки.
- - А причём тут была я?
- - Ну, то есть, как? Ведь ты приехала ко мне.
- - но ведь я ненадолго.
- - тем не менее, ты у меня.
- Сейчас мне отдались в голове Олины слова о том, что я и так сделал много для других и мне стало так жаль её, потому что она не знала, как я поступал с Катей, когда её не было рядом, как я ни во что не ставил её любовь, как для меня не было ничего,кроме животного желания обладать и обладать телами. Я хотел пойти и рассказать Оле о том, что я совсем не такой, каким она меня рисует, но теперь это стало совсем невозможным, почему – не знаю. Что-то ни кстати в носу засвербило и то ли чихнуть захотелось,то ли ещё чего, но Лицо Кати почему-то слегка расплылось в моих глазах… Интересно, кого мне жальче: себя, потому что я такой несчастный и нет мне покоя, мне, вырывшиму самому себе могилу своими легкомысленными похождениями, или Ольку, потому что она так сильно во мне ошибается.
- Может, мне кажется, но почему-то взгляд Кати стал совсем мягким, наверное, от жалости, что кто-то смог расстроить вот такого большого мужика, а посему я решил держаться до последнего и взглянув на нетронутый обед, сказал:
- - А что, не очень вкусно получилось, или неаппетитно выглядит?
- Катерина молча взялась за обед, что и пришлось сделать мне, потому что сам же только что сделал человеку замечание.
- Я думал о том, что всё как-то наперекосяк получается: во Владивостоке мы были, как свои, а чем дальше от него, тем более чужими мы становились, и вот, в Курске, Катя совсем как будто не моя, совсем она не смотрит в мою сторону, вернее, смотрит, но, как на чужого, как на тех, кто просто ходит мимо. Что же мне теперь делать? Неужели снова во Владивосток??? Нет, это мой город, я точно знаю, что мой и я из него никуда не поеду, но тогда уедет катя, тогда уедет она и я больше никогда её не увижу, не увижу никогда, вообще никогда! Но это недопустимо, ведь она сейчас здесь, она здесь и я могу протянуть руку, дотронуться до неё, но она не моя, совсем не моя, чужая. Невыносимо!!! Я сейчас закричу от негодования!!!! Зачем всё так получается?? Ну почему она поехала в моём вагоне, почему она допустила, чтобы мы встретились??? А может потому, что я сам этого хотел??? Да, хотел, но не знал об этом, потому что я уже вообще ничего не знал, потому что не думал, что делал.


Часть 106

- - Ну что, наверное, можно и в путь, - Катя сейчас допила чай и теперь снова попыталась облегчить мне мой труд, помыть за собой посуду, - спасибо вам за гостеприимность, но пора и честь знать.
- - Успокойся, - я закрыл краны, подойдя к кате вплотную, - всё это – моя работа, а тебе я посоветую отдохнуть, а уж потом и поедешь, вечерним, нашим, «Соловьём», ведь на проходящие брать билеты – это просто мучение, а тут все свои и уедешь ты в свою Москву запросто.
- - Ну тогда билеты хоть надо взять поехать.
- - ой, всё бы тебе куда-то ехать! Ну побудь же на месте, побудь – не съем я тебя, даже не трону пальцем, а билет я тебе закажу прямо сейчас, если ты так сильно хочешь, по телефону, пойдёт?
- - А почему это вы командуете, когда я должна ехать? По-моему я имею право выбрать, когда поеду, или может вы меня свяжете по рукам и ногам? – её голос стал очень громким, а сама она выглядела очень внушительно, и теперь, кажется, сейчас она растерзает меня, честное слово, правда, не боюсь я её, но всё же, лучше не рисковать, а то менты вон они, внизу обитают.
- - Знаешь, кать, поступай, как хочешь, только позволь, если что, проводить тебя, посадить, и знать, что в моих, что называется, владениях, ты не потерялась, и быть уверенным, что ты доедешь до Москвы, как полагается. А теперь, уважаемая, одеваемся и в путь.
- А далее всё происходило молча, просто всё: оделись, доехали до вокзала, встали в очередь, Катя взяла билет на ближайший поезд до Москвы, который уходит через сорок минут, и вот теперь мы также молча стояли на первой платформе: я курил одну за одной, а Катя, отвернувшись от меня, смотрела куда-то вдаль.
- Как всегда в таких ситуациях, когда непонятно, чего хочешь, судьба сама тебя двигает, куда ей угодно, так и тут: поезд не заставил себя ждать и пришёл даже на две минуты раньше.
- - Ну что же, - говорил я, когда билеты были проверены проводницей и оставалось только сделать последний, как мне кажется, решающий шаг, шаг в вагон, - счастливого тебе пути, мягкой, что называется, посадки и… - я не знаю, что дальше говорить, честное слово, не знаю, - удачи, что ли?
- - Спасибо за тёплый приём, до свидания, Матопх.
- - Да, пожалуйста, Катя, приезжай, если захочешь, пока.
- Ну зачем я так сказал, если она больше не приедет? Ведь всё это – формальности, а она осталась мне чужой, как была с той самой поездки в Новосибирск.
- Мы с ней подошли к входу в вагон и я помог Кате подняться, после чего в последний раз взглянул на неё и она медленно пошла в салон.
- Не удержал! не удержал!! Уехала!!! Нет, ты только подумай, уехала и всё. Остался один, с осколком в груди, с осколком от собственного сердца, с которым жить нельзя, нельзя жить, совсем нельзя!!!
- Не буду стоять, не буду – пойду домой, пойду, ведь там, дома, можно быть спокойнее, или же наоборот, делать, что хочу, и никто слова не скажет. Но я ничего делать не буду, ничего, просто буду молчать, просто тупо и долго молчать, пока не надоесть, а потом… А потом… А потом жизнь кончится, совсем кончится и всё… Поеду на такси – не могу идти, никуда не могу идти.
- - Шеф, поедем до хлебозавода, а? Поехали, а?.. Что?.. Не такси?.. а где такси?.. Ах, вот такси… Давай, брат, туда, где хорошо… где никто не тронет… Какое Сапогово??? Да нет, в дурдом пока ещё рано…
- И всё же кое-как назвав свой адрес, я устроился на переднем кресле, дал водиле сколько-то денег, я даже и не понял, сколько, но, видно, не меньше, чем надо, и мы тронулись, чтобы мне доехать до моего дома, до моей крепости, где меня уже никто не обидит, если я сам не обижусь ни на что.


Часть 107

Я не знаю, чем занимался дома, вообще не знаю: то ли спал, то ли бродил по квартире, то ли ещё что-то делал, но было так одиноко, так одиноко, что волки так не выли, как хотелось это делать мне. Катя уехала, ты только подумай, она уехала навсегда и уж больше никогда не приедет и остался я, наедине с собой, наедине со своей квартирой, с которой даже поговорить нельзя, честное слово, нельзя!!! Я пытался, ты не думай, читатель, я пытался, но она не отвечает, хоть я знаю, что мы друг без друга не можем. Так я и сходил с ума от одиночества, и, наверное, до сих пор схожу, и всё меркнет вокруг, и становится темно кругом, а я всё один, целую вечность один, вечность вечностей один, без Кати. И я сгораю от одиночества, меня уже почти нет, нет, и всё тут, я там, где Катя, с ней, только с ней, там, дге она едет, в вагоне поезда, который мчит её… Нет, нас, в Москву. Чёрт, какой пронзительный гудок у поезда!! Что, ничего лучше придумать не могли?! Да нет, это кто-то давит зумер у проводников в купешке, да так настойчиво давит. Откройте же, вашу мать!!!! Да я щас сам пойду, да и открою, твоютопор!!!! Ой, как шатает, бла! Просто невыносимо шатает!!!
- да подождите же, подождите – сейчас все уедем!!!
- Темно-то, как у негра кое-где – надо бы свет что ли врубить… Свет-то я врубил, но врубил в своей хате, смотрю, и ничего не пойму – вроде только что ехал в поезде, а теперь… Ой, как дребежжит!!! В звонок-то и правда звонят, только в мой, в домашний.
- Это не я ли сошёл с ума, а? Что тут происходит вообще???… Моя квартира обрела человеческий облик!!!
- - Доброй ночи, - сказала она, - Ты прости меня, что так поздно – можно было бы и до утра подождать, но не смогла, очень одиноко без тебя.
- Кто это???? Катя?? Милая!! Я же…
- -не надо ждать, заходи – я тебе очень рад.
- Я ещё не успел сообразить, что случилось, видать, разум работал отдельно, но когда он вдруг неожиданно синхронизировался с чувствами, я еле успел закрыть дверь, потому что следующие минуты было просто невозможно описать. Катя, любимая, теперь держу тебя в своих объятиях, девочка моя, теперь мы вместе, котёночек мой, теперь ты не чужая, теперь ты моя, навеки моя, никому тебя не отдам, никому, и сам никуда от тебя не уйду, никуда, что бы ни было, я буду с тобой, мы будем вместе и ни минутки больше поодиночке, ни минутки!!!


Часть 108

А на следующий день поездка в Москву,так сказать, дубль два, но не одна Катя поехала, а вместе мы поехали за тем, чтобы, решив некоторые проблемы, вернуться в Курск и сладко жить вместе. Сразу же в Москве меня ждало огромное удивление. Дело касается двух Екатерин: моей и красноярской. Ты не поверишь, читатель, но неслучайна такая похожесть двух девушек, потому как они, хоть и двоюродные, но сёстры, а уж почему они так похожи друг на друга, я до сих пор не знаю, как узнаю, обязательно расскажу, а Станислав, это их общий дядька. Вот поэтому я и не мог понять, кто из этих двух девушек кто и к тому же, меня сбивал с толку Станислав, находящийся в столице, потому как то одна, то вторая Катя появлялась у него в гостях. А ещё интереснее всё то, что, ну не пришлось узнать двум девушкам, что они являются родственниками друг другу, потому что они и не виделись до встречи в моём поезде (вообще ни разу пожизни не виделись,понимаешь?), а потом уж, когда совсем недавно, проявилось всё это, было очень совестно за то, что две сестры так враждебно относились друг к другу.
Ладно, я думаю, что в родстве разбираться довольно, потому как тут надо всё видеть перед собой, а скажу я тебе вот что: много нас вернулось в Курск, все, кто был в Москве, правда, «много» – это сказано громковато, но суди сам, читатель, я, две Екатерины, Станислав и его жена. Скажу сразу, было очень тесно в моей квартире, поэтому пришлось на время снять ещё одну, но это совсем небеда.
Ну и, вот тебе завершающий этап старой моей жизни: под самый новый год в Центральном дворце бракосочетаний свершилось то, к чему мы с Катей так долго шли. На сватьбу, которая гулялась в одном из ресторанов, приехало много народу, даже Елена Алексеевна, моя, подумать только, тёща, прибыла из Владивостока, чтобы лицезреть данное событие и участвовать в нём, а также Светлана Александровна из Красноярска, ты уже догадался, кто она такая, была и Олька, ой, сколько радости было за меня с её стороны, был Славик Стильский, ну, об этом кадре вообще отдельную историю надо писать, был народ из курского отделения ЮВЖД – тут я вообще всех знаю постольку, поскольку, но рады мы были всем, просто всем без исключения. А может и ты, читатель, проходил мимо, да заходил на огонёк? А, видел-видел!!!! Привет тебе, родной!!! А помните, как шальная тройка авто мчалась по Курску? Помните, как отправлялся сто шестой в тот день и как штабной его вагон был просто весь облит Шампанским? Ребята, расскажите, как это было – честное слово, хочу услышать об этом со стороны, потому что, опьянённый любовью и счастьем, я почти ничего подробно не запомнил, помнил лишь только, что Катенька всегда была со мной, с этих пор, и навсегда со мной. А какая ночь была после!!! Откуда столько цветов вообще было, я просто отказывался понять!!! А сколько нежности, сколько радости, сколько восторга!!! Где найти такую красавицу, такую милую, как моя Катенька? Нет, господа, нет более такой, и даже её сестрёнка не так мила, как Моя любимая жена.
Честное слово, рассказал бы дальше, как прекрасно всё было после сватьбы, но оно было настолько прекрасно, что у меня до сих пор нет слов, чтобы описать всё это, да к тому же, это совсем другая история, совсем не дорожная.