Сатирический роман Двойник. Глава 8

Глава 8. ДВА СОЛДАТА.

Карпычу был очень нужен телевизор на кухне. Просто необходим. Он уже замучился таскать еду в комнату и есть на табуретке. Пусть маленький, чёрно-белый, но на кухне. В стране постоянно что-то происходило: Карпыч любил смотреть новости. Хотя места для телевизора на кухне не было совсем, он придумал, как его разместить. Усевшись поудобнее и открыв газету объявлений, Карпыч начал обзванивать продавцов телевизора «Юность». Цены были приблизительно одинаковые. Он уже хотел остановиться на каком-то варианте, но заметил объявление с пометкой «очень дёшево». Поскольку с финансами было скверно, он тотчас позвонил. Ответила на его звонок, как и было указано в объявлении, Маша Зябликова. Оказалось, что у Маши цена почти в три раза выше, чем у всех.
— У Вас «Юность»? — переспросил Карпыч, — Черно-белый?
— Да.
— А почему тогда так дорого? У него что, кнопки из чистого золота? Все дешевле продают!
— Странные вы, мужчины! — сказала Маша, — Как же я могу продать дешевле? Мне надо Зинке долг отдать, швейную машинку отремонтировать, обои купить в комнату… Ну, и чтобы немного на жизнь осталось…
— Понятно, — ответил Карпыч, не вступая в дискуссию, — пардонтий! Я поищу подешевле…
— Я могу немного скинуть.
— Нет, спасибо… — и повесил трубку. Тут раздался звонок в дверь. На пороге стоял Михаил Потапович, весь какой-то растрёпанный. Карпыч разглядывал его с удивлением. Он впервые видел Мишу в таком непонятном виде:
— Что случилось, Миш? С работы выгнали?
— Нет, не выгнали. Дело в другом: я только что узнал, что идёт война! Даже не война, Вить, это и войной не назовёшь: просто идёт уничтожение России!
Карпыч был крайне удивлён. Он понял, что его друг и родственник навеселе. Но, чтобы он когда-нибудь заговаривался, путался?! Проведя Михаила Потаповича в коридор, Карпыч помог ему раздеться и повёл на кухню. Усадив за стол и налив крепкого чая, он озабоченно спросил:
— У тебя всё в порядке? Не падал? Головой об лёд не бился? — Карпыч улыбнулся, — У меня один знакомый, Ферзь, неделю жаловался, что у него голова как-то странно болит. Пошёл к врачу. Оказалось, что он в пьяном виде дома упал головой на кактус и забыл. Вот иголки в голове и болели…
— Не до шуток мне, Вить… Садись и слушай. Надо что-то срочно предпринимать, а я не знаю что! И как!
Карпыч налил чайку и себе, придвинул табуреточку, присел и приготовился слушать.
— Хоть я тебя хорошо знаю, — начал Михаил Потапович, — но, всё равно, должен предупредить: я втягиваю тебя в очень серьёзное дело. Очень!
— Втягивай, втягивай. После московской стройки я уже ничего не боюсь.
— Я тебе не говорил всей правды, Вить, про свою работу. Я дал подписку о неразглашении. Но теперь вынужден сказать, потому что открылись очень страшные обстоятельства. Никакой я не советник, занимаюсь совсем другим. Я двойник нашего Президента!
Карпыч чуть отодвинулся от него и внимательно осмотрел:
— А что, Миш? Может ты и похож немного… И что? Это и есть твоя страшная тайна?
— Не перебивай! Мне нужно мысли формулировать, — он немного задумался. — Так вот… Президент, оказывается, запойный, поэтому и нужен двойник. Чтобы его заменять, если что. Но не в этом дело. Знаешь, кто у нас самый главный? Кто принимает все решения в стране?
— Как кто? Президент, конечно. Ёлкин!
— А вот и нет. Официально, может, и он. Указы подписывает, распоряжения, но готовят их совсем другие люди.
— Хайдар?
— Нет! Руководит страной иностранец. Доктор Шулер — главный советник. Их, оказывается, в Кремле больше, чем наших. Вот он всем и руководит.
— Странно… Ёлкин с виду очень активный, резкий. Борется с коммунистами, с Верховным советом, с привилегиями… Речи правильные говорит.
— В том-то и дело, Вить, что всё это ерунда. Привилегий стало столько, что коммунистам и не снилось никогда. А основное и любимое занятие Ёлкина, можно сказать, единственное — водку жрать. Все эти речи ему пишут, а он только несколько фраз может запомнить: «Не отступлюсь, панимашь, от курса реформ! Загогулина, панимашь!» — последние слова он произнёс голосом Президента. Карпыч от неожиданности аж подпрыгнул.
— Это тебя научили так?
— Да. И говорить, и морды корчить, даже писать могу его почерком. Но не в этом дело. Сегодня с Шулером мы ходили на заседание правительства. Ты не представляешь, что они там говорили. Это не заседание правительства — это штаб по уничтожению страны. И всё время ссылались на какой-то план. Я решил выяснить. Заманил Шулера в пельменную, напоил его, и он проговорился: действительно есть план — план уничтожения России! И они воплощают его в жизнь. Он так и сказал мне: «Такой страны, как Россия, Майкл, больше нет!».
— А кто этот Майкл?
— Это он меня так называет в пьяном виде.
— Они там, у Вас в Кремле, все алкаши, что ли?
— Да нет. Он оказался зашитым. Это я его специально напоил, чтобы выведать у него всё.
— Что-то мне не верится, Миш! Сейчас разное говорят, конечно… Но, чтобы вот так: уничтожить?! Не верится. Я же Ёлкина поддерживал, на баррикады ходил… Странно как-то… Он с коммунистами боролся, с Лысачёвым…
— А что Лысачёв? Ты помнишь, когда он к власти пришёл, как народ ему поверил, от телевизоров оторваться не могли. Чуть ли не молились на него. Помнишь?
— Конечно, помню. Я тоже ему поверил…
— И чем это всё кончилось?! Мямля, подкаблучник. Развалил всю страну, сдал западу все наши позиции: одностороннее разоружение, Варшавский договор отменил, всё что просили, и, даже, что и не просили, отдал. Всё, якобы, под честное слово: ни одной бумаги не подписал, всё, якобы, на доверии. И что, выполняют они теперь свои обещания? Фиг с маслом! Я уже думаю, что не просто по глупости он это всё делал. Уж больно стройная картина нанесения стране сокрушительного удара складывается.
— Согласен, Миш. По поводу Лысачёва согласен. Но, не думаю, что и Ёлкин так поступит. Как-то это в голове не укладывается.
— Я тоже так не думал. Но как услышал от Шулера про план, сразу стал анализировать… Вот, скажи мне, что сделал Ёлкин хорошего?
— Первое — это свобода слова. Демократия.
— Правильно, Вить. Только давай разберёмся подробнее, что это за демократия и кому она нужна. Я пока к тебе добирался из пельменной, подумал и посмотрел на всё это с другой стороны. Давай начнём с Беловежского соглашения. Зачем его подписывали? Что мы от него выиграли?
— Нации получили право на самоопределение.
— Какие нации? Ты считаешь, что хохлы и белорусы это другая нация? Нет, Витенька. Ты на себя-то посмотри. Ты по крови, скорее, хохол, чем русский. И таких у нас большинство. Может, только прибалты… Ну и фиг с ними, ещё обратно попросятся…
— А казахи?
— Они вообще отделяться не хотели. Послушай, у них-то и государственности никогда не было! Их там мало, в основном наши, русские! Это был небольшой кочевой народ… Мы там всё построили, развили промышленность, подняли целину, создали им письменность… Это не оккупация.
— Может быть…
— Не может быть, а точно. Это искусственный развал империи на куски. А Президентами везде стали первые секретари обкомов КПСС! Какой же дурак откажется стать царём? Воруй — не хочу! Вот и стали. А Россию таким образом отбросили на несколько веков назад! Двести лет точно коту под хвост! Сколько крови было пролито нашими предками за это время — всё зря! Ёлкина работа?
— Ёлкина… — согласился Карпыч.
— Смотри дальше… Экономические реформы. Народ загнали в нищету: заработать негде, зарплату не платят, вклады и сбережения отняли. Цены растут, как грибы после дождя, инфляция ещё быстрее. Дальше... Промышленность разрушили. Сельское хозяйство, которое и так на ладан дышало, уничтожили. Хорошие реформы! Приватизация… Ты свой ваучер куда дел?
— Как и все: свернул в трубочку и засунул… — Карпыч улыбнулся, — Давай не так грустно, Миш. Плакать захочется.
— Так что? Среднего класса, про который они говорили, нет. Но уже появляются олигархи. Олигархи и нищие — вот и всё население нашей страны! Чья работа? Ёлкина?
— Ёлкина… Там, конечно, Хайдар, Рыжпейс, Бурдалис… Они тоже поработали…
— Поработали… Я сегодня их всех видел вживую: мерзкие рожи… У них даже фамилии какие-то странные… Как будто и не фамилии… Скорее, как клички у собак!
— И что делать будем? — Карпыч грустно посмотрел на Михаила Потаповича. — С этими Джульбарсами и Трезорами?!
— Вот я и думаю. Шулер, почему-то очень хочет, чтобы я остался работать. Он так и сказал: «Даю тебе три дня на раздумье, потом придёшь, и скажешь «да!». Зарплату обещал увеличить в два раза. А потом говорит: «Сядешь на процент!». Кстати, Вить, что это такое? Сесть на процент?
Теперь задумался Карпыч. Он внимательно посмотрел на друга:
— Сесть на процент? Это когда что-то воруют и потом делят. Каждый, кто участвовал в соответствии с вкладом в общее дело, получает процент. Значит, тебя тоже хотят привлечь к разграблению. Только что они грабить собираются?
— Понятно, что грабить. Россию они хотят грабить! Уже, похоже, начали! Значит, дают мне процент от продажи моей Родины?! Надо срочно что-то делать!
— А что мы с тобой можем сделать? — грустно сказал Карпыч, — Даже, если всё это так?! Народ сейчас на подъёме, все жаждут свободы, демократии… Все за Ёлкина — отца родного. Пойди, скажи кому-нибудь, что он алкаш и предатель… Или Хайдар с Рыжпейсом?! Это же экономисты-демократы. Диссиденты. При советской власти, их чуть ли не в тюрьме держали.
— Знаешь, Вить: сможем, не сможем, но делать что-то нужно. Уже хорошо, что я попал туда, на самый верх, и всё это узнал. Но мне там очень тяжело одному. Даже словом перемолвиться не с кем! — он расстроено махнул рукой, — Вот что я придумал. Я как-нибудь уговорю Шулера взять тебя тоже на работу. Будем работать вдвоём: разузнаем побольше, определим их слабые стороны… Может, что и придумаем?!
— Как это на работу? А бизнес, а стройка?
— Прекращай ты этот бизнес, пока из квартиры не вылетел! Будешь получать хорошую зарплату, такую же, как и я. Шулер обещал в два раза увеличить — вот ты и будешь получать вторую половину. Мне и этих денег хватает, — он посмотрел на Карпыча, — что у Юрки-то? С долгами расплачивается?
— Тяжело у него всё… Расплачивается понемногу. Но мне своих денег уже точно не увидеть никогда. Кац давно уже денежки поделил. Послушай, а что я там делать буду, в Кремле?
— Придумаем… Будешь моим помощником. Главное, чтобы Шулер согласился. 
— Одна моя знакомая говорила по поводу интимных отношений с мужчинами: «Главное ввязаться, а там разберёмся!».
— Опять ты шутишь…
— В бой, Миш, надо идти весело, с шуткой!.. Тогда мы точно им головы поотрываем. Ещё пожалеют, что сюда припёрлись… Много разных сволочей на нас войной ходило, и где они теперь?! — Карпыч весело посмотрел на Михаила Потаповича.


В большом и просторном кабинете Шулера была маленькая дверь, которая вела в комнату отдыха. Хотя она была небольшая, в ней имелось всё необходимое для полноценного отдыха: большой удобный диван, мягкие кресла, журнальный столик, холодильник, на стене висел телевизор… Рядом — туалетная комната с изумительной сантехникой и джакузи… Вот на этом диване и лежал Шулер под капельницей. Иногда он постанывал. На носу у него был прикреплён пластырь, под глазом виднелся приличный лиловый синяк. Рядом хлопотал мистер Дринкер, облачённый для важности в белый халат и шапочку:
— Если будет пОвтор, — бубнил он, обращаясь к Шулеру, — я напишу рапорт!
Шулер опять застонал. Потрогал себя за нос, наигранно откинул руку и капризным голосом сказал:
— Сколько раз тебе объяснять? Это была очень важная вербовка, а при вербовке разрешается немного выпить.
— Для тебя «немного выпить» — пробку понюхать. Тебе вообще нельзя пить!
— Я больше не буду… Не отправляй рапорт… — он потрогал глаз, — Интересно, как сейчас Майкл? Он очень много выпил.
А Майкл, в это время, свежий и бодрый, уже шёл по коридорам Кремля. Карпыча он оставил гулять по близлежащим магазинам, на всякий случай… Вдруг Шулер захочет с ним побеседовать?! Навстречу шёл Секретарь. Подойдя к Михаилу Потаповичу, не здороваясь, он сразу начал скандалить, противным, капризным голосом:
— Как же тебе не стыдно? Что ты сделал с Шулером?
— Я с ним пока ещё ничего не сделал…
— А кто его вчера напоил в пельменной? Ты думаешь, что мне одного алкоголика мало? Ты знаешь, что он тут натворил вчера?
— Неужели стошнило? Он выпил-то совсем немного.
— Ты себя с Шулером не ровняй, ты вон какой здоровый. Стошнило не Шулера, а Папу, как всегда… А Шулер устроил дебош с дракой! Приехал вечером пьяный и сразу побежал в кабинет к Папе — на разборки. Тот тоже был навеселе… Шулер, найдя набор Папиных деревянных ложек, несколько раз стукнул самой большой ему по голове и обозвал нецензурными словами, наверное пытаясь отомстить за прежние обиды. И Папа не остался в долгу: сломал ему нос и поставил фингал под глаз. Потом они выпили бутылку водки, и Папу вытошнило на Шулера. Затем оба вырубились… Папу повезли домой, отмывать, а Шулера в комнату отдыха. Сегодня утром Хайдар подрался с Рыжпейсом из-за концерта Окуджавы. Не поделили очередь, никто не хотел идти. Вы что, хотите из Кремля кабак сделать?
— Раз его Папа напоил, я то тут причём?
— Иди, Потапыч, и больше так не делай! — Секретарь плюнул.
Михаил Потапович пообещал больше так не делать и пошёл к Шулеру. Подойдя к комнате отдыха, он постучал в дверь. В ответ раздался только стон. Зайдя внутрь, он увидел Шулера, лежавшего под капельницей. «Чем лучше вечером, тем хуже утром!» — подумал Михаил Потапович.
— Добрый день. Как Вы себя чувствуете? Мы в пельменной-то совсем немного выпили…
— Нет! — закричал Шулер, подпрыгивая на кровати и чуть не опрокинув капельницу, — Не говори мне больше никогда этого слова! Больше никаких пельменных!
— Хорошо, хорошо… Как скажете…
— Ты пришёл сказать: «Да»?
— Да, но только с небольшой оговоркой.
— Знаю… — ответил Шулер, таинственно улыбаясь, — Я вас всех уже хорошо изучил. И сколько ты хочешь?
— В каком смысле?
— Тебе мало денег. Сколько же ты хочешь?
— Нет, денег достаточно. У меня небольшая просьба. 
— Говори, — простонал Шулер, наигранно отбросив руку и почесав нос.
— У меня в Москве живёт дальний родственник — Виктор Карпович. Он помоложе меня, с высшим образованием, бывший спортсмен… Сейчас занимается малым бизнесом, но что-то у него не клеится…
— Министерские посты все заняты. Даже и не проси. Могу подумать о должности депутата, но обещать ничего не могу…
— Нет, я не об этом хотел попросить… Я бы хотел взять его к себе, что-то вроде моего помощника. Платить ему ту надбавку, которую Вы мне вчера обещали. Плюс экономия на гостинице — я перееду жить к нему: у него своя однокомнатная квартира.
— Зачем тебе помощник? Ты сам помощник.
— Можно назвать его как угодно. Просто мне тяжело и одиноко у Вас в Кремле. Иногда даже поговорить не с кем. Да и в гостинице паршиво: живёшь, как на вокзале.
— Ты ему что-нибудь рассказывал про свою работу?
— Что Вы? Я же подписку давал… Говорил, что в Кремле работаю, советником… Но Вы за него не волнуйтесь, он не будет возражать: он демократ, передовых взглядов… «Чтобы ему ещё соврать?» — подумал Михаил Потапович, — Продажный… — он запнулся, — Я хотел сказать: деньги любит… Демократ, одним словом…
— Не знаю, не знаю… Не могу тебе сразу ничего сказать… Подумаю…
— Хорошо! — ответил Михаил Потапович. Он решил поднажать на Шулера, — Думайте. Но имейте в виду, что это моё условие. Без него я работать не буду. Когда надумаете, сообщите мне. До свидания! — и направился в сторону выхода. Когда он уже закрывал за собой дверь, раздался стон Шулера:
— Майкл… Подожди… Ладно... Через час я жду вас у себя в кабинете. Приводи его…


  Ровно через час в кабинете Шулера состоялось собеседование. Оно прошло на удивление быстро. Секретаря даже не позвали. Шулер, с пластырем на носу и плохо загримированным синяком, напоминал разведчика после гестаповских застенков. Он посмотрел на Виктора Карповича, задал несколько незначительных вопросов. Потом обратился к Михаилу Потаповичу:
— Хорошо, я его беру. Но ты, Майкл, головой отвечаешь за него. Головой. Введи его в курс дела, оформи документы, зайди в ателье и одень нормально… Официально ты теперь будешь числиться, как начальник спецотдела администрации Президента, а Виктор Карпович, как твой помощник. Так будет удобнее проводить выездные занятия. И не забудь сегодня же оформить на него подписку о неразглашении. То, чем мы тут будем заниматься, очень важная государственная тайна. «Интересно, — подумал Михаил Потапович, — какого государства эта тайна?!».
— Хорошо, я всё сделаю.
— Тогда всё. До завтра. Утром жду вас у себя в кабинете. 


Был прекрасный солнечный день. На куполах кремлёвских храмов сияло солнце. Родственники находились в приподнятом настроении.
— Первый бой, Миш, мы выиграли! — сказал Карпыч.
— Поздравляю тебя с назначением. Целый помощник начальника отдела! — улыбнулся Михаил Потапович. — Завтра тебя оденут, документ выдадут.

Выйдя из метро, они немного прогулялись по парку, расположенному рядом, и пошли домой готовиться к завтрашнему тяжелому дню.