Джастес

Джастес.

Тёмные то были времена, казалось, мир сходит с ума. Сами боги отвернулись от него. На севере бушевала чума, унося сотни, а порой даже и тысячи жизней. Из-за отсутствия дождя и непрекращающейся жары, болезнь скашивала всё больше и больше жизней. Старики говорили: « Вот если бы прошёл дождь, всю болезнь бы смыло!»…Но дождя не было…Только голубая бездна над головой, без облаков. Костлявая старуха собирала щедрую дань с тех земель, и не было спасения нигде. А тех, кто пытался спастись, гнали везде и всюду, не давая проклятию тех земель распространиться дальше.
На юге, осмелевшие, за время отсутствия короля, бароны, поднимали один мятеж за другим. Подобно шакалам, они сбивались в шайки, мало чем отличавшиеся от разбойничьих, и, грабили соседей, а те, в свою очередь, делали то же самое. Стремясь отыграться и пополнить свою казну, и те, и другие, никого не щадили, вырезая деревни подчистую, от младенцев до древних стариков, губя, при этом, ничуть не хуже чумы. Тех, кого не забирали в армию, используя как живой щит для «благородных рыцарей», убивали.
И как всегда бывает в тёмные времена, лжепророки появлялись один за другим. Словно веснушки под палящим солнцем, на лице северянина. Пророча приход конца света и всего сущего, они поднимали народ на восстание, и, как говорится: «Если ты хочешь постичь бесконечность – спроси свою глупость!». Их стали слушать. И без того отчаявшийся народ начал бунтовать, сначала слегка высказывая своё недовольство, а затем всё смелее и смелее. И вскоре начались крупные стычки со стражей, баронами и, с самой судьбой. Люди из зачумлённых городов потянулись на юг, мечём, прокладывая себе дорогу, подальше от этих земель.
И тогда, в дело вступила, до селе молчавшая, церковь…Было принято решение о создании карательного отряда, призванием которого, было огнём и мечём «вселять» веру в души заблудших чад церкви, и выжигать, подобно гнилостному наросту на теле человека, отрицание веры. И имя её было – инквизиция. И началось… Запылали костры с неисчислимыми еретиками, коих оказалось превеликое множество. Вдоль дорог потянулись виселицы с «неверными». Сосед клеветал на соседа, лишь бы сегодня забрали не его самого на «допрос», после которого, ещё никто не вернулся. Тёмное то было время, для всех и каждого.
Тем временем высоко в небесах…
- Отец, неужели ты ничего не можешь сделать? Разве ты не видишь, как они страдают?! – произнёс женский голос. Подобно журчанию весеннего ручейка и пению первых птиц, он разносился далеко окрест. Сама жизнь была заключена в нём.
- Ты же знаешь, что нет… - ответил ему могучий мужской бас. Наверно, если бы гром умел разговаривать, именно так бы звучал его голос. Казалось, сами небеса сотрясались от него. – Они сами выбрали себе такую судьбу! В этой чуме отразилась вся их злоба и ненависть!
- Но, ты не можешь, так просто, от них отвернуться!!! Отец, умоляю, подари им хотя бы надежду!
- Хорошо… - устало произнёс мужской голос. – Я подарю им дитя надежды, и ты сама увидишь, как жестоки они бывают!
- Спасибо тебе! Я буду следить за ним и помогать…
- НЕТ!!! – казалось, небо сейчас раскалиться от этого крика. – Ты не будешь ему помогать! Я запрещаю тебе делать это!
- Хорошо… Как скажешь, отец.

Древняя старуха Тога молча шла по лесу, то и дело нагибаясь к очередному листочку или травинке, осматривала его со всех сторон, потирала пальцами, иные, даже пробовала на вкус, разочарованно хмыкала и двигалась дальше. Стороннему наблюдателю показалось бы, что, это выжившая из ума старуха, чьё горе от потери мужа или сына на войне, выплеснулось в безумие, но Тога, назло всему, была абсолютно здорова. Да! Она потеряла единственного сына на войне глупых баронов, но это оставило след на её лице и душе, а не на разуме.
Она нагнулась к очередному кустику, и, деловито рассмотрев его, аккуратно срезав нужные листочки, положила в сумку, в которой уже лежали другие запасы. Лицо её покрывали глубокие морщины, из-за которых не было видно даже глаз. Оно и к лучшему. Тот, кто по ошибке всматривался в её глаза, в ужасе отступал. Даже звери не рисковали напасть на неё, лишь завидев этот взгляд. Это была бездна холода, горя и тоски, да такой тоски, что самому хотелось умереть. Отчаяние охватывало саму душу, и жизнь сразу теряла смысл. Никто так и не понял, как старуха пережила потерю сына. Да и лишних вопросов задавать не стали.
Тога была знахаркой. Она хорошо разбиралась в травах, могла принять роды, помочь, если кто захворал. Но люди всё равно её сторонились. Если возникала надобность, звали , угощали, давали еды, кто не мог едой – чинили избу, рубили дрова, носили воду. В общем, помогали, чем могли, но никогда не звали к очагу и, тем более, не вели дружеских бесед. Считали, что она была ведьмой и в её глазах живёт дьявол. Священник местной, маленькой церквушки, закрывал глаза на сам факт её существования.
И вот, погруженная в тягостные думы, старуха двигалась по лесу, собирая травы для очередного отвара. Вдруг, в кустах что-то зашевелилось. Тога напряглась всем телом, удобнее перехватила трость и начала пристально всматриваться в сторону густой, летней травы. Движение повторилось, на этот раз гораздо ближе, чем в прошлый. Тога повернулась в сторону шума, и, через мгновение из кустов выскочило маленькое существо. Реакция старуху не подвела, не зря она столько времени проходила в лесу одна. Воздух рассёк резкий взмах палки, угодивший прямо в лоб существу, то, в свою очередь, успело пнуть пожилую женщину в грудь и оба, кубарем, отлетели в разные стороны. Тога попыталась встать как можно быстрее, но годы брали своё и так быстро, как она это делала раньше, у неё не получилось, а точнее, она кряхтя и стеная на радикулит, судьбу и пристрастие к сладкому перед сном, пыталась перевернуться со спины. Когда же наконец она поднялась, то увидела, что существо лежит без движения. « Видно, ударилось при падении.» - подумала она. Довольная победой, старуха торжественно подошла к своему противнику, внимательно разглядывая того, кто напал на неё. Увиденное привело её в ужас – это была маленькая девочка, на вид лет трёх-четырёх. Жутко исхудавшая, обросшая и грязная, она лежала на земле, совсем по-детски вытянув губки и закрыв глаза. Пожилая женщина испугавшись того, что могла убить несчастное дитя, кинулась проверять, жива ли та, и, нащупав пульс на главной артерии, удовлетворённо вздохнула. Она была жива. Аккуратно взяв дитя на руки и побросав сумки, она двинулась в сторону дома. « Чёрт с ним, с отваром! Потом новый насобираю! Ведь это… же, судьба, это… боги откликнулись на мои просьбы! Это мне за сына! Спасибо!!! Слышите, СПАСИБО!!!» - мысли неслись бурным, весенним потоком в голове несчастной женщины. Она уже и забыла, что девочка на неё напала, преследуя неведомые цели.
Путь до дома женщины, занял примерно минут сорок. Всё это время девочка была без сознания. Землянка знахарки стояла на самом краю селения, почти рядом с лесом, поэтому никто не увидел, что старуха вернулась не одна. Придя домой, Тога уложила свою гостью на не убранную, грязную кровать. Гостей к ней не ходило, поэтому в доме царил полный кавардак. Но, всё-таки, трезвый разум она сохранила, и поэтому привязала девочку за руки и ноги к изголовью кровати, и принялась за работу. Первым делом она поставила котелок: « Девочка наверняка голодна. Вон, как исхудала!». Затем, она поставила завариваться травы, для того, чтобы привести девочку в чувства и успокоить её. Кряхтя и пыхтя она прибрала избу, хоть как-то приведя её в «божеский» вид. Зачерпнув полную ложку настоя, она, осторожно приподняв маленькую головку, влила настой в рот девочки, та закашлялась, но проглотила всё до капли. Тут же открыв глаза, она с секунду смотрела на старуху, а затем кинулась на неё, но верёвки сделал своё дело – девочку резко отбросило на кровать. Она попыталась ещё, потом ещё. И вот, она, уже извиваясь ужом и рыча, словно рысь, пытается вырваться из оков, спутывающих её. Она билась так, примерно часов пять, может больше. Старуха только диву давалась, как велико в девочке желание обрести свободу.
- Видно, слов человеческих ты не знаешь. Давно бы уже на помощь позвала! – голос старухи был похож на скрип дерева в грозу, то резкий, то глухой. Но девочка, не проронив ни звука, молча смотрела на женщину.
По землянке распространялся аромат варёного кролика, которого знахарка поставила вариться, уже довольно-таки давно и, он должен был быть готов. По глазам девочки женщина поняла, что та не ела минимум дней пять и, была, явно на пороге голодной смерти. Видно, и на неё она кинулась от отчаяния, в надежде найти чего съестного. Тога уже давно справилась с первым нахлынувшим потоком чувств и трезво оценив ситуацию, поняла, что никакое это не послание свыше, а просто голодный, уставший, не весть как попавший в лес, ребёнок.
- Что же мне с тобой делать?! – обратилась сама к себе старуха. – Ладно, я дам тебе поесть, если ты не будешь на меня кидаться! Ладно?
Девочка медленно кивнула. Пожилая женщина подошла к ребёнку и распутала её. Та села на краю кровати, и, потирая руки в тех местах, где они были связаны, уставилась на знахарку. А та, тем временем, уже доставала готового кролика из котелка и, раскладывала его по порциям. Себе поменьше – гостье побольше. Девочка тут же накинулась на еду, но, громко вскрикнув, одёрнула руку.
- Дурочка! Горячее ведь! Нужно подождать, пока остынет! – улыбаясь, сказала старуха. Ребёнок в недоумении уставился на неё.
- Ты что, не знаешь что такое горячее?! – ребёнок неотрывно смотрел на неё. – Значит всё ещё хуже, чем я предполагала…- разочарованно произнесла Тога.
Девочка не только не умела говорить, но и не знала совсем уж элементарных вещей.
- Ладно уж, живи у меня, коль, ты свалилась на мою седую голову! Но, если хочешь уйти – уходи, я тебя не держу!
Девочка встала, подошла к двери и открыла её. Вид за дверью был прямиком в лес, могучий, вечный, таинственный и неприступный, готовый поглотить любого, решившего войти в него. Казалось, он простоит вечность, и, никто не сможет победить его. Понаблюдав за ним немного, она развернулась, подошла к старой женщине, обняла её и тихо, тихо заплакала. Тога поняла – в лес она не вернётся больше никогда. Старуха нежно гладила её по головке и приговаривала:
- Всё хорошо! Всё будет хорошо! Вот увидишь! Я назову тебя Джастес, что означает справедливость!

Десять лет минуло с той поры. Десять долгих и кровавых лет без дождя. Король погиб – пал героем в битве с сарацинами. На смену ему пришёл его брат, который, по сути, был куклой в руках церкви. Отныне, последней инстанцией являлась она, окрепшая и набравшая силу инквизиция, теперь имевшая безграничную власть. Начавшийся было бунт – подавили. Всех мятежников – казнили. Некогда поднявшие голову бароны, просто - напросто её лишились, и, теперь, сидели каждый в своём замке, носу не показывая. « Серая смерть» теперь была повсюду, и, не было от неё спасения нигде. Вымирали города и селения. Некогда гордое и могучее государство, теперь было на грани вымирания.
Джастес росла. Она была высокой, зеленоглазой, стройной девушкой. У неё были длинные, огненно-рыжие волосы, глядя на которые казалось, что голова её объята пламенем. Разговаривать она так и не научилась, а, вернее, не успела. Тога умерла, когда ей едва исполнилось восемь лет, а, за тот короткий период, что она прожила с ней, выучила лишь несколько несложных слов. Зато человеческую речь она понимала хорошо, порой, даже очень. Точнее, она чувствовала собеседника, когда тот врёт или лукавит, когда ему грустно или хорошо. За это её и не любили.
Старая знахарка хорошо знала своё дело и обучила всему девочку, понимая, что никак больше ей не выжить. Люди поворчали, поворчали, но, за неимением другого, приняли помощь Джастес. И она помогала им. Не щадя себя она делала всё, даже более того. В селе были старики, до которых никому не было никакого дела, ни родственникам, никому бы то ни было ещё. Она помогала им, рубила дрова, таскала воду, готовила еду, порой, сама оставаясь голодной. А, в ответ на благодарности просто улыбалась, да так лучезарно, что, казалось, солнце выглядывало из-за туч. Ну и, конечно, в деревне были те, кто болел чумой. Их помещали в большой амбар за селом и держали там, не выпуская, дабы болезнь не разошлась дальше. Она ухаживала и за ними, больше этого никто не делал – боялись заболеть. Но девушка, вопреки всему, не болела и чувствовала себя замечательно.
На дворе была тёплая, июльская ночь. Знахарка, придя домой после тяжёлого дня, устало легла на кровать. Она так измоталась за день, что единственным желанием было поскорее уснуть. Не заметно для себя девушка погрузилась в мягкую дремоту и, уже была готова провалиться в сладкий сон, как услышала за дверью какое-то движение. Она подошла к двери и распахнула её. Тёплый, ночной воздух ударил ей в лицо. Во дворе никого не было, только лес смотрел на неё миллионами глаз, проникающими в душу. Ночную тишину нарушали лишь игра листьев и ветра, да пение какой-то ночной птицы. Эта идиллия завораживала, притягивала и манила, и, казалось, нет ни жестокой инквизиции, не, убивающей всё живое, «серой смерти». Вдоволь налюбовавшись красотами природы, Джастес уже собиралась ложиться спать, как из темноты, на неё, бросилось что-то большое и лохматое, повалив девушку на пол, существо осталось неподвижным. С трудом скинув с себя огромную тушу, девушка поднялась на ноги. Перед ней лежал огромный, чёрный волк. Из его спины и боков торчали стрелы. Он стремительно истекал кровью, но всё ещё дышал, тяжело и прерывисто, но дышал. Значит, не всё потеряно.
Не раздумывая ни секунды, она схватила нож, висевший у неё на поясе, и, сунула его в огонь. Затем, достав чистые бинты, и, бросив необходимые травы в котелок, она повернулась к волку и, наткнулась на холодный и преисполненный злобы, взгляд. Только сейчас она осознала, что осталась один на один со злобным и безжалостным хищником.
- Зря бояться, тебя не трогай… помочь тебя. – слова давались девушке с трудом. Странно, но, похоже, зверь её понял. Совсем по-человечески вздохнув, волк положил голову на вытянутые лапы, обречённо глядя в одну точку. Было заметно, что он потерял много крови и, скорее всего, если ему не помочь, он вскоре умрёт. Удивительно, как он вообще до сюда дошёл и, откуда он? Но ответы на эти вопросы можно и потом получить, сейчас главное – помочь животному. Варево в котелке начало булькать, да и лезвие раскалилось добела. Медлить больше было нельзя.
- Пить! – с этими словами, Джастес протянула зверю миску с настоем.
Животное начало осторожно лакать горячее питьё, и, вскоре, веки его сомкнулись. Именно этого девушка и дожидалась. Опытными движениями руки девушки извлекали стрелы из тела хищника, одну за другой. Их оказалось ровно семь. Когда всё было кончено, она перевязала раны, предварительно приложив необходимые травы. И, только тут, юная знахарка ощутила, как она устала. Она в буквальном смысле еле стояла на ногах. Она присела к животному и, нежно поглаживая его по голове, уснула.
Ей приснился сон, странный сон. Будто она – вожак волчьей стаи. У неё есть самка и несколько маленьких волчат. Она только что поймала лань и несёт её своей стае, чтобы накормить голодных щенков. Но то, что предстаёт её взору – вводит её в шок. Вся стая мертва. Дети, братья и любимая спутница. Жестоко, бескомпромиссно загнаны собаками и застрелены из луков в упор. А, некоторых, забавы ради, прибили к деревьям. Гнев. Всепоглощающий гнев заполняет её душу. Подобно раскалённому железу, он растекается по всему телу. В висках звучит прекрасное человеческое слово – МЕСТЬ. Она без труда находит след тех, кто сделал это. Ими оказывается стая людей с собаками и луками. Они остановились на привал в лесу – её лесу. Она решает напасть ночью. Первыми её жертвами становятся «друзья человека», а ныне, её кровные враги, потому, что она чувствует свежий запах крови её волчат, исходящий от них. Они умирают быстро, почти так и не сумев оказать ей достойное сопротивление. А, потом приходит время двуногих. Люди кричали. Некоторые даже стреляли из луков и, многие их стрелы находили свою цель. Но она не чувствует боли. Глаза застилает кровавая пелена. Они умерли. Все, все до одного. Не осталось никого. Но ей не с кем было разделить радость победы. Она осталась одна… И тут она вспомнила о двуногой, той, что они нашли в лесу, среди деревьев, ещё совсем щенком и приютили, а потом та исчезла. Она нашла её запах из миллионов других и, двинулась к ней, в надежде, что хватит сил. И вдруг, Джастес увидела себя глазами волка. Она стояла на пороге своего дома и напряжённо вглядывалась во тьму. Она и была то самой двуногой.
Девушка проснулась на рассвете от того, что кто-то лижет ей лицо. Она открыла глаза и увидела перед собой большую, чёрную голову волка. В глазах его светились верность и понимание. Она обняла его и тихо заплакала. Она больше не одна, не одна…
Волк полностью выздоровел и, теперь жил с Джастес. Днём он пропадал в лесу, чтобы не показываться на глаза односельчанам девушки – подумают ещё, что она ведьма. А ночью он приносил домой щедрую добычу, которую они делили пополам и, похоже, зверь открыл для себя, что жареное мясо, вкуснее сырого. Так прошло два месяца. Но ничто не может длиться вечно и, однажды, их увидели вместе. Слухи о том, что Джастес – ведьма, быстрее ветра разнеслись по всему селению. Но, посудачили, да, и забыли. Всё равно она была «девушка со странностями», мало ли, кто там с ней живёт.
Стояло жаркое, летнее утро. На небе, как обычно, вот уже на протяжении многих лет, ни облачка. Но гнетущая атмосфера не покидала село. Подобно гнилостному облаку, она висела над деревней, не давая дышать свободно. Что-то должно было произойти. И произошло…
Они появились почти из неоткуда. Небольшой отряд всадников в серых рясах, надетых поверх доспехов. Позади них ехала телега, гружёная, внушительного вида, дыбой. Все, даже дворовые собаки, встречающие всё и вся оглушительным лаем, трусливо стали жаться по конурам. Карательный отряд инквизиции остановился посередине деревни, прямо на центральной площади. К ним тут же подбежал староста, большой и сильный мужчина, способный в одного свалить медведя в рукопашной, сейчас кланялся и расстилался перед отцом-экзекутором, узнавая, чем обязано его скромное селение, столь великим вниманием.
- Собери всех! Мы пришли сюда не просто так! Нам стало известно, что твоя деревня – последнее было сказано с нескрываемым отвращением – является рассадником греха!!! – произнёс главный отец-экзекутор. Это был маленький, лысый старичок, с глубоко посаженными, крысиными глазками и злой ухмылкой на лице.
- Как изволите, Ваше Святейшество! – залебезил староста, и побледнел. Смысл сказанного до него дошёл не сразу. Сегодня, на одного сельчанина станет меньше…
Примерно через час вся деревня толпилась на главной площади. Все были в ужасе. Матери посильнее прижимали к груди детей, мужчины опускали глаза – от этой беды они не могли защитить своих близких.
Маленький старичок в серой рясе расхаживал вдоль толпы, не добро ухмыляясь и сверля толпу взглядом:
- Мне стало известно, что ваше село, является рассадником греха и, мы приехали сюда, чтобы спасти ваши заблудшие души! – Кто-то в толпе не выдержал и зарыдал в голос. – Я хочу, чтобы вы добровольно рассказали мне об этих грешниках или, мне лучше лично поспрашивать? – люди под этим взглядом попятились назад.
По толпе пробежался шепоток: « Джастес!», « Да, Джастес!», « Она одна. Никто по ней плакать не будет!», « Отдадим её – спасём себя!». Сначала робко и неуверенно, а затем всё громче и смелее, толпа начала рассказывать, как злая еретичка губит скот, что все болезни от неё, что она уводит чужих мужей. Кто-то, зарыдав навзрыд, закричал, что она украла у неё ребёнка и скормила его своему волку. Толпа бесновалась, требуя крови!
Джастес проснулась от того, что кто-то барабанит в дверь и выкрикивает её имя. Наспех одевшись она подошла к двери. На пороге стоял младший сын фермера Лаера, молодой Трумен:
- Скорее! Скорее беги!!! Они убьют тебя!!! Там… там, инквизиция! Они хотят тебя на костёр! – Запыхаясь, выкрикнул юноша. Он давно засматривался на молодую знахарку, но сам ещё был молод, да и отец вряд ли бы одобрил этот брак.
- Волк? – только и спросила его девушка. Собственная жизнь её мало волновала. Она и так посвятила её служению другим.
От такого вопроса юноша опешил.
- И его тоже! – чуть погодя ответил он.
Джастес повернулась обратно в дом. Зверь лежал на подстилке возле камина и, настороженно наблюдал за происходящим. И тут в голову девушке пришло единственное решение – она, во что бы то не стало, должна спасти зверя. Схватив граблю, она с разбегу ударила волка по спине. Тот, оторопело вскочив, в недоумении уставился на хозяйку, а она, в свою очередь, повторила удар.
- Уходить! Ненавижу! Прочь! Червяк! Не нужен! Уходить! – Взахлёб кричала девушка, подкрепляя слова ударами грабли. Волк, отступая под ударами и оскорблениями, пятился в лес. Дойдя до края, разделяющего лес и мир людей, он, в последний раз, с надеждой, посмотрел в глаза хозяйке, надеясь услышать слова прощения, но в ответ лишь:
- ПРОЧЬ!!! – слёзы градом лились из её глаз. Помедлив ещё мгновение, волк развернулся и побежал прочь.
- Но, зачем ты его прогнала? – в недоумении спросил юноша.
Девушка молча смотрела в сторону леса. Слёзы лились по её щекам, подобно росинкам по стеблю травы. Чуть погодя она ответила:
- Должен жить…и понять…
- Но, ты должна уходить! Они же убьют тебя! Давай вместе сбежим! У меня есть немного денег, хоть куда, только вдвоём… - начал было Трумен.
Девушка развернулась к нему лицом, посмотрела в его глаза, улыбнулась и, поцеловала его, да так, что у бедняги аж ноги подкосились. Отстранилась и пристально всмотрелась в его глаза. То, что он увидел там, не обрадовало его – она не собиралась никуда бежать. Джастес прекрасно понимала, что если она убежит, то инквизиторы так просто не уйдут, и, замучают кого-нибудь другого, возможно, даже ребёнка. Поэтому она пойдёт. Всю свою жизнь она служила и помогала другим, и, где-то на пути, ценность своей жизни, была для неё потеряна, а на сельчан она обиду не держала – бог простит…
Дыба уже была поднята. Рядом с ней возвели костёр. Всё было готово, вот, только, еретика не было и, это бесило главного инквизитора. Он уже был готов выбрать другого, как толпа начала расступаться.
Она вошла в деревню с гордо поднятой головой. Наверно, именно так, короли павших империй, шли на казнь, так шла и она. И люди чувствовали это, толпа невольно расступалась перед ней. Гневные возгласы и крики стихли, все опускали глаза. Они не понимали, что девушка жертвует собой ради них, они просто не хотели смотреть в глаза злобной еретичке. Трумен плёлся вслед за Джастес, не в силах уже ничего изменить.
- Я придти. – тихим, но ровным голосом произнесла юная знахарка.
- А, мы тебя казнить! – передразнил её инквизитор. – Слушай же, еретичка! По показаниям твоих односельчан, а точнее, верных чад церкви нашей, мы узнали, что ты – отравляла воду в реке и колодцах, воровала пищу у обездоленных, гнусными речами своими, уродовала детей в утробе матери, губила скот, насылала засуху на поля…
Инквизитор ещё долго продолжал этот список, но девушка его даже не слушала. Она обвела взглядом толпу и, грустно улыбнувшись своим мыслям, повернулась к ним спиной. Когда он закончил, двое здоровых инквизиторов в рясах поверх доспех, подскочили к девушке и умело привязали её к дыбе.
- Ты признаёшь себя в этих грехах? – обратился инквизитор к знахарке. Джастес молчала. – Ну, на нет и суда нет! – весело произнёс старик и махнул рукой палачам.
Казнь началась.

- Отец!!! Прошу тебя, останови это!! Умоляю! – прекрасный, женский голос наполнил тишину дивной музыкой.
- Ты хотела увидеть, на сколько люди жестоки? Смотри же!!! – небо сотрясалось от этого мужского баса.
- Но, не все же такие!!
- Большинство!
- Я не могу на это смотреть! Я вмешаюсь! – с отчаянием падающей на дно пропасти птицы, выкрикнул голос.
- Нет! – земля содрогнулась. – Я запрещаю! Если ты сделаешь это…ты погибнешь.
- Да будет так. – тихо, как лёгкий ветерок на море в штиль, прошелестело в ответ и, белое, сверкающее тело, низринулось сквозь небеса, на землю…

Она не издала ни единого возгласа, ни крика, ни звука. Она умирала молча. Как не старались палачи-экзекуторы, у них ничего не получалось. В итоге, её окровавленное тело просто оставили висеть на дыбе и зажгли костёр. Двое подпалачников старательно отгоняли дым, чтобы она не задохнулась раньше времени. По началу гневно кричавшая толпа – утихла, и, теперь молча наблюдала за происходящим. Матери закрывали глаза детям.
Жизнь покидала её. Боль была просто адская. Гримаса боли исказила её лицо, но она так и не проронила ни звука. Она уже была готова уйти в небытие, когда перед ней возник образ прекрасной девушки. Шикарные, длинные, рыжие волосы, огненным каскадом ниспадали на её плечи. Чистый и светлый лик был направлен на неё, большие, бездонные глаза, смотрели прямо в её душу. Девушка улыбалась. Ничего прекраснее Джастес не видела в жизни.
- Я пришла за тобой, Джастес! – казалось, звон миллионов колокольчиков раздался в воздухе. – Я заберу тебя туда, где ты будешь счастлива! – и она протянула к ней руку. – Хочешь сказать что-нибудь, на прощание, им? – она мотнула головой в сторону толпы крестьян.
Девушка больше не чувствовала боли. Вздохнув полной грудью и расправив плечи, она произнесла:
- Я обращаюсь ко всем тем, кто хотя бы раз в жизни врал близким, предавал друзей, лицемерил и клеветал за спиной. Я плюю и, улыбаюсь вам в лицо! Дай вам бог долгой жизни и крепкого здоровья! Чтобы вы в полной мере оценили все прелести одиночества! – и жизнь покинула её глаза, а на лице осталась счастливая улыбка. То, что она сейчас видела, не поддаётся описанию языком простых смертных. Она была счастлива.
Несчастный Трумен не знал, что делать. Казалось, мир сходит с ума. Его любовь, его Джастес, медленно умирала, а он ничего не мог сделать. И тут, словно из воздуха, прямо перед девушкой возникла другая Джастес, но, только старше её. Толпа очумело уставилась на происходящее, даже инквизиторы замешкались. Они о чем то поговорили, а затем, Джастес произнесла свою речь и, казалось, её было слышно во всём мире ( да так оно и было).
После слов Джастес, словно пелена упала с глаз старосты Волина. Он понял и осознал весь ужас происходящего. Они только что отдали девушку, невинное дитя, готовое всем и всегда помочь, на растерзание, ради спасения своих шкур. Но дальше мысль оборвалась, потому, что Трумен – младший сын Лаера, с нечеловеческим криком, выхватывая охотничий нож, кинулся на инквизицию. И толпа дрогнула. Подобно океанскому валу, она накатилась на священников в сером, и, не смотря на то, что у тех были мечи и луки, смяла, растоптала их, подобно мелкому сору.
Той же ночью тучи заклубились на небесах. Все, от мала до велика, высыпали на улицу, чтобы увидеть то, чего не видели уже очень давно. И первые, робкие капли начали падать наземь. Затем их стало больше, потом ещё больше и, вот уже, на сухую и израненную землю, лился настоящий водопад. Казалось, сами небеса рыдают. Люди плакали и падали на колени прямо в лужи, поднимали руки к небу и кричали слова благодарности. Дети, с радостным визгом и улюлюканьем, носились под дождём, радуясь невиданному. А на следующую ночь, на небе, зажглась новая звезда. Белая и яркая, она светила подобно второй луне. Старики поговаривали, что это ангел пожертвовал собой ради справедливости.
Восстание, начавшееся в одном селе, вскоре, захватило другое, потом третье, и, вскоре, уже вся страна была поглощена этим «огнём свободы». Войска инквизиции были разбиты отрядами народного ополчения и, изгнаны с этих земель. На трон взошла Королева.
Джастес, со всеми почестями, похоронили на главном кладбище, рядом с могилами королей. Вот, только, на могилу к ней никто не ходил. Не потому, что не хотели, а просто не могли. И днём, и ночью, рядом с надгробием, лежал большой, чёрный волк. Сначала живой, а затем бестелесный дух. Он никого не подпускал. Он понял и простил.





К О Н Е Ц.