Роман с адвокатом. Гл. I. 11. Скорый поезд...

11. СКОРЫЙ ПОЕЗД "Москва-Николаев"

Когда Антонина вышла из кабинета Аркадия, Галины в редакции уже не было. К ее великому счастью, ибо начальник-женщина в гневе бывает очень страшна. Антонина искала ее по всем этажам. Не нашла, и рассердилась от этого еще больше. Все предыдущие материалы Галины Ковальчик она сама уже подписала и отправила на верстку, так что повредничать, снизив ей гонорар в этом месяце, она уже не могла. Антонина решила дождаться ее возвращения и посмотреть, что та привезет из командировки, а потом время подскажет, какую «фигу» показать этой дерзкой девчонке.
Прямо из редакции Галина метнулась на вокзал за билетами, и провела там два с половиной часа. Не удивительно: в зимние праздники многие украинские гастарбайтеры завершали в России свой труд и отбывали к родным, поэтому за билетами в кассах была длинная очередь.
 Дома Галина с порога объявила маме, что едет в командировку, поэтому ее недельку-другую не будет, и, чмокнув изумленную женщину, вытащила из-под кровати дорожную сумку и уселась посреди комнаты, думая, с чего бы начать сборы.
- А твоим ухажерам что я отвечать буду? – спросила ее после долгой паузы мама, – они ведь за это время мне весь телефон оборвут!
- Все в сад, – ответила Галина. Затем повернулась к застывшей в проеме двери знакомой фигуре. – Мамочка, ну ты же у меня умная! Придумаешь что-нибудь!
- Надеюсь, с тобой все в порядке? - спросила мама.
- Есть или будет? – переспросила ее Галина. Никогда она не открывала матери свои женские тайны, и в этот раз тоже не собиралась говорить с ней о настоящей причине скоропалительного отъезда. - Да не волнуйся ты, мам, ничего со мной там не случится! Я не буду в гостинице останавливаться, а прямо с вокзала к Олесе поеду. Помнишь, я про нее тебе столько рассказывала?
- Помню, - вздохнув, сказала мама и скрылась на кухне.
На следующий день Галина с утра отбила телеграмму Олесе: «Встречай в 8.30 завтра. Выезжаю сегодня. Галина». Затем собрала документы и вещи и отправилась на работу. На вокзал ее должен был отвезти редакционный водитель, потому что помимо личного скарба Галина везла в Украину три упаковки последних номеров журнала и кучу пресс-релизов.
У вагона Галина оказалась за полчаса до отхода поезда. Купила булочек к чаю и йогурт на завтрак. Задумавшись, замедлила шаг возле развала с газетами - и проскочила, не оглянувшись. Ни кроссвордов, ни прессу ей изучать пока не хотелось, она ляжет сейчас на свою любимую верхнюю полку, и будет спать, спать, спать! До самого Харькова.
Пока поезд не тронулся, Галина была уверена, что едет в купе одна. Но с первым толчком вагонов дверь купе приоткрылась, и в проеме возник седой старичок с рюкзаком и авоськами.
- Здоровеньки булы! – поприветствовал он Галину. – Далече?
- «Хохол!» - догадалась она. – Вот, непруха! Еще разговорчивый, наверное. – Но, улыбнувшись, ответила.
- Недалече, только до Харькова.
- В Харькiв – це добре! – обрадовано ответил старик и тут же перешел на русский. – А я вот домой, к сыну, в России у дочки гостил. В Вологде она у меня с мужем живет.
Старичок, не спеша, рассовал свои вещи по полкам, потом раскрыл самую объемную авоську и начал раскладывать на столе съестные припасы. Галина лежала на полке, закрыв глаза и наслаждалась собственной неподвижностью. Каждая мысль о том, что надо спуститься и сделать что-то – поесть, застелить постель, - была органически ей неприятна. Молча, не открывая глаз, Галина прислушивалась к суете старика, пытаясь угадывать, что он в данный момент делает.
Старик откупорил бутылку и налил себе что-то в стакан.
- Горiлки хочешь? – спросил он Галину. Нехотя, она повернула голову в его сторону и открыла глаза. – Тебе не спится, я вижу. А ты выпей попробуй, це гарний напиток, сразу заснешь. Вот котлеты мне дочь в дорогу нажарила, огурчики маринованные. Выпей, поешь, а там не заметишь, как сон одолеет.
- Я, вообще-то, не пью крепких напитков, – Галина лениво сползла с полки, – но горилку попробую: никогда не пила.
- От и добре, - сказал старичок, наливая ей полный стакан.
       Первый глоток обжег глотку так сильно, что показалось, Галина по своим ощущениям сумела отследить весь путь этой жидкости по пищеводу. Рефлекторно задержала дыхание, потом потянулась к огурчикам. Откусила, выдохнула, и лишь после этого смогла задышать в прежнем ритме. Потом сама собой завязалась беседа «ни о чем», и за этими разговорами Галина, шутя, уговорила половину котлетных припасов попутчика. Почувствовав тяжесть в желудке, Галина пожелала ему спокойной ночи и забралась поскорее на полку. И уже через минуту заснула, не раздеваясь, прямо в спортивном костюме.
 Утром ее разбудил громкий стук в дверь. Галина села на полке и уставилась на старика, который, казалось, всю ночь так и сидел за столиком. Из-за двери послышалось: «Открывайте! Таможенный досмотр!»
       Интересно, это наши пограничники или уже украинские? – задумчиво произнесла Галина. Она продолжала сидеть, ожидая, что дверь в крайнем случае им откроет старик, или вообще не понадобится открывать. Но в дверь купе стучали и стучали. Наскоро одевшись, Галина соскочила с верхней полки и открыла дверь. Два невысоких поджарых украинца в таможенной форме тут же проникли в купе и попросили предъявить документы. Молча изучив бумаги старика, они принялись за документы Галины.
- Вы с частным визитом? – спросил тот, что пониже, не отрывая глаз от ее паспорта.
- В командировку.
- Что же вы, девушка, по служебным делам едете, а документы у вас не в порядке!
- У меня? Вы это серьезно?! - Галина от них ожидала чего угодно, но только не этого. Документы у нее не в порядке, подумать только!
- Пройдемте с нами – отрывисто сказал таможенник и, захватив ее паспорт, вышел из купе. Галина устремилась за ним. Оставлять свой паспорт надолго в его руках она не собиралась. За ней из купе вышел второй пограничник, и она, как арестованная, прошествовала в этом сопровождении в конец вагона. Уходя, краем глаза она все же видела, как ее попутчик вжался в свой угол.
Разговор продолжали в купе проводника. Перелистав ее паспорт, таможенник остановил на несколько минут взгляд на последней странице. Потом положил паспорт перед Галиной, не выпуская его из рук, и спросил, уставившись ей в лицо:
- Вы какого, гражданочка, года рождения?
- А что, вы в документе не прочитали?
- Я задаю вам вопрос, а вы отвечайте. Что, 25 лет вам уже исполнилось?
- Да.
- А фотографию почему же не переклеили? Со старой фотографией паспорт считается недействительным. Вы разве не знаете?
- Что вы говорите?!
- То, что вы нарушаете паспортный режим, и тем самым – порядок въезда и выезда с территории государства.
- И что же теперь?
- Штрафовать вас надобно, милая. Штраф у нас 20 долларов.
«Вот оно что! - вмиг осенила Галину очень догадка. – Вы попросту денег хотите! Ну, нет, со мной это вы не угадали!» И, улыбаясь, ответила:
- Абсолютно согласна с вами, товарищ. Штрафовать за нарушение паспортного режима надо, конечно. Но вот только я не поняла, почему же бремя наложения штрафа за нарушение россиянином паспортного режима, установленного в его родном государстве, несет пограничная служба соседней Украины?
На лице пограничника отразилось недоумение. Было видно, как долго пытался он разобрать смысл Галиной фразы. Не давая ему опомниться, она продолжала.
- Вы поймите, я нисколько бы не возражала, если бы мне мой родной российский пограничник указал на то, что я запоздала с переклеиванием фотографии. Кстати, как там написано, позвольте мне мой паспорт взять на секундочку в руки… Спасибо. – Она быстрым движением вырвала у него свой документ, открыла последнюю страницу, на которой в паспорте СССР (к стыду своему, Галина его так и не поменяла – вот уж действительно дотянула кота за хвост!) были приведены извлечения из Положения о паспортной системе, ** и прочитала вслух так, что слышно, наверное было даже за дверью тому, другому украинцу, стоявшему на карауле: «Пункт второй: …. По достижении гражданами 25-летнего и 45-летнего возраста органами внутренних дел вклеиваются в паспорта новые фотографические карточки, соответствующие возрастам. Паспорта, не имеющие таких фотографических карточек, являются недействительными». Вы нарушение этого пункта имели в виду, уважаемый?
- Ну да… опешил украинский хлопец, вытягиваясь перед Галиной.
- Замечательно. Мне даже понятна логика ваших рассуждений. Как только исполнится, в моем случае, двадцать пять, вы считаете, надо сразу сфотографироваться и менять фотографию в паспорте, так?
- Именно, – отвечал он уже тверже, предощущая в таком подозрительно согласительном диалоге неминуемый подвох. Он не ошибся.
- Пожалуй, вы правы. Но не совсем. Ведь в этом пункте «два» российского, - не украинского, заметьте, - положения все же не сказано, что к фотографу надо бежать на следующий день после того, как гражданин РФ достигнет того самого возраста, когда следует заменить фотографию.
- Понимаете, - продолжала Галина, не торопясь, а уже наслаждаясь смятением, отразившимся на лице пограничника, - мне еще больше чем девять месяцев будет двадцать пять, и за это вот время я обязательно, - слышите, и теперь уже наверняка, - поменяю фотографию на документе. Так что спасибо за напоминание, но нарушения здесь я никакого не вижу.
- А что же вы до сих пор ее не поменяли?
- Потому что я не уверена, что это надо было сразу же делать. Как вы поняли, в нашем законодательстве прямых указаний на этот счет нет.
- А в нашем - есть! – украинский хлопец сдаваться никак не хотел.
- Так вот «ваших» за это вот нарушение и штрафуйте себе на здоровье! Кстати, полномочия взимать эти штрафы вы мне подтвердите, пожалуйста.
- Сейчас подтвержу! – взревел пограничник, поняв, что спор этот он проиграл.  - Ссажу с поезда и передам российским пограничникам. Пусть сами там разбираются!
- Воля ваша, – сказала Галина спокойно. - Только не забудьте мне предоставить бумагу о том, кем, за что и в какое время я была высажена из поезда «Москва-Николаев». А также указать ваши полномочия, инициалы и законодательные основания, по которым вы совершили в отношении меня это действие. В дальнейшем мне эта бумага пригодится для подачи жалобы и, возможно, для предъявления гражданского иска о возмещении ущерба. Морального и материального.
       После произнесения этой речи Галина встала и вышла из купе. Паспорт ее остался лежать на столе. Возвращалась в вагон на дрожащих ногах с одной мыслью: «После всего, что я им там наговорила, меня либо действительно высадят, либо принесут паспорт». Вошла в купе, опустилась на пустую нижнюю полку, и замерла в ожидании.
       Несколько минут спустя, в купе протиснулся второй пограничник. Улыбаясь, он отдал ей паспорт и скрылся за дверью. Вскоре тронулся поезд, и только тут Галина снова увидела в купе старика. Он словно «отмер», начав шевелиться и подавать признаки жизни после того, как купе заколыхалось в унисон стуку колес. Повозившись с авоськами, старичок заворчал:
- Це украинськи парубки усе шукають! У соседнем купе уси вещи перетрухалы! Ищуть, чи шо!..


** Положение о паспортной системе в СССР, утв. Постановлением Совета Министров СССР от 28 августа 1974 года.