Леди М. У. Монтагю - Письмо с того света...

Леди Мэри Уортли Монтагю

Письмо с того света к даме от ее бывшего супруга.

Это письмо удивит тебя меньше, чем какую-либо другую представительницу твоего пола. Посему я считаю излишним извиняться за нарушение правила хорошего тона, так четко соблюдавшегося мужьями на протяжении стольких лет. Они, будучи надоедливыми при жизни, все же никогда не пугали своих жен, не подавая им ни малейшего знака после смерти. Однако твой преподобный доктор заверит тебя, что в этом письме нет ничего сверхъестественного, и что существование бессмертных душ подразумевает также и нежную заботу о бедных борющихся смертных твоего мира. Признаю, я испытал небольшие затруднения, раздумывая, как передать тебе это послание, и решил, что лучше всего будет на пару мгновений принять человеческий облик; итак, я собственноручно положил письмо в бюро дешевых почтовых услуг. В спешке (мне хотелось, чтобы ты прочла эти строки как можно скорее) я, на беду, забыл там свой мизинец, ставший причиной странного происшествия: девица на почте приняла меня за какого-то подстрекателя. У дверей мигом собралась толпа, и, не растворись я тотчас же в воздухе, ничто бы не уберегло меня от Ньюгейта (1). Несколько людей побежали по аллеям, преследуя меня; особенно же беспокоились о письме, ибо надеялись прочесть его в газетах. Можешь представить себе, что я бы никогда не отважился на подобное приключение; но мною двигала самая искренняя забота о счастье милой спутницы моих земных лет. Я наблюдал, как ты без тени смущения бежишь в объятия другого. Я бы никогда не побеспокоил тебя, пусть бы ты искала удовольствий, дабы меня позабыть; но для меня невыносимо, что ты должна сдерживаться из одного уважения ко мне. Теперь я вижу каждое движение твоего разума намного яснее, чем видел при жизни (хотя и в те времена я, случалось, довольно точно угадывал твои мысли). Я знаю, как сильно тебя радуют разноцветные ленты, и знаю, сколь многое ты приносишь в жертву воображаемой благопристойности всякий раз, когда надеваешь эти уродливый выцветший траур, который уже наполовину износился. Увы! Милая моя Элиза, в этих местах совершенной любви и красоты даже самый ничтожный из херувимов (некоторые из них разгребали золу за Монтагю-Хаус, (2) как сами часто мне о том рассказывают) очарователен более, чем ты была на дне свадьбы. Посуди сама, может ли меня, пребывающего в столь яркой компании, хоть сколько-нибудь порадовать вид твоего траурного чепчика. Тебе известно, что, когда я еще обретался в земной плоти, несколько бутылок могли вознести меня до таких высот философии, что я совершенно забывал о тебе, пусть бы ты находилась в каких-то нескольких дюймах от меня. Не думай, что я стал здесь настолько дерзким, чтобы скрупулезно наблюдать, следуешь ли ты церемониям вдовства; и не думай, что сумеешь обмануть меня такими проявлениями своей привязанности, коль скоро предоставляешь столь существенные ее доказательства другому человеку. Я уже заверил тебя, что вознесся над ревностью, если бы и мог чувствовать ее муки. Меня разозлил твой второй избранник, совершенно противоположный первому. Он часто говорит о тех малых, которых называет классическими авторами; я никогда не забиваю себе ими голову. И я знаю, что это письмо будет с бОльшим интересом встречено им, а не тобой; ибо он искусен в языке мертвых более, нежели в языке живых.

(1) Ньюгейт – главная лондонская тюрьма.
(2) Монтагю-Хаус был резиденцией герцога Монтагю.


Lady Mary Wortley Montagu – A Letter from the Other World, to a Lady, from Her Former Husband.

His letter will surprise you less than it would any other of your sex, and therefore I think I need no apology in breaking through a rule of good-breeding, which has been observed so strictly by all husbands for so many ages; who, however troublesome while they lived, have never frightened their wives by the least notice of them after their deaths: but your reverend doctor will inform you, that there is nothing supernatural in this correspondence; and that the existence of immortal spirits includes a tender concern for the poor militant mortals of your world. I own I was a little puzzled how to convey this epistle, and thought it best to assume a material form some moments, and put it myself into the penny-post. In my hurry (being very impatient to let you hear from me) I unluckily forgot my little finger, which produced an odd accident; for the wench at the post-office would have taken me up for one of the incendiaries. Already had the mob assembled round the door, and nothing but dissolving into air could have saved me from Newgate. Several ran down the alleys in pursuit of me; and particular care was taken of my letter, in hopes of reading it in the newspaper. You may imagine I would not have exposed myself to this adventure, but out of the sincerest regard to the happiness of the dear partner of my worldly cares. Without the least uneasiness I have seen you dispose of yourself into the arms of another; and I would never disturb you while you were seeking pleasure in forgetting me; but I cannot bear that you should constrain yourself out of respect to me. I see every motion of your mind now much clearer than I did in my life (though then I guessed pretty shrewdly sometimes). I know the real content that you find in coloured riband, and am sensible how much you sacrifice to imaginary decency every time you put on that odious rusty black, which is half worn out. Alas! my dear Eliza, in these seats of perfect love and beauty, the veriest scrub of a cherubim (some of which have raked cinders behind Montagu House, as they often tell me) is more charming than you were on your first wedding-day. Judge, then, whether I can have any satisfaction in looking at your crape hood when I am in this bright company. You know that, in my terrestrial state, three bottles would sometimes raise me to that pitch of philosophy, I utterly forgot you, when you were but some few inches from me. Do not fancy me grown so impertinent here, as to observe so nicely whether you obey the forms of widowhood; and do not think to cajole me with such instances of your affection, when you are giving the most substantial proofs of it to another man. I have already assured you I am exalted above jealousy, if I could have been sensible of it. You have provoked me by a second choice, so absolutely opposite to your first. He is often talking of certain fellows he calls Classic Authors, who I never trouble my head with: and I know this letter will meet with more regard from him than from you; for he is better skilled in the language of the dead than the living.