Из тени и мрака

Ночь…
Ночь царит над миром, осеняя его звездными крылами, и я снова одинока. Безмерно одинока, заточенная в хрустальном дворце Мечты.
Я отбрасываю в сторону бессильное перо, и оно истекает алыми чернилами; ведь я пишу кровью. Она так загадочно переливается в чернильнице синего стекла, под светом единственной свечи. Кровь и сок наперстянки - чтоб сохранить оттенок…
Тишина свивает бесчисленные кольца под стрельчатыми сводами кабинета. Огонек трепещет, как живое существо. А я жду…
Я жду тебя. Говорят, ты умер, но эти жалкие дураки даже не могут назвать точную дату твоей смерти!... Они забыли о тебе, но я-то знаю – ты жив. Ты не мог оставить меня, в этой равнодушной тьме, на драгоценной цепочке, скованной из грез.
Зеленый шелк абсента плещется в бокале, я возвела терпение в ранг порока, такого целомудренного греха. Ведь если абсолютизировать любое чувство, можно уподобиться легендарному Мидасу, превращавшему в золото любой предмет одним прикосновением…
Я не видела твоего лица, но отлично знаю, как ты выглядишь… Белая кожа, матовая, как лучший фарфор, сапфировый взгляд, подобные золотому дождю волосы, ниспадающие на бархат сюртука… И печать разложения. О, меня не пугают изъявившиеся сифилитические гуммы, источающие тяжелый дух тлена, влажно-блестящие воспаленные раны. Где другие видят ужас – я вижу красоту. Я не страшусь пустой глазницы с ее сверхъестественной чернотой, зияющей дыры на месте аристократического носа… те, кто не замечают прекрасного и в распаде – просто слепы.
Иди ко мне. Не бойся моих чувств…
Или ты не веришь, что существо, подобное мне, способно на любовь? Существо, выросшее в окружении макабрических рисунков Бердслея и холстов Виртца, очарованное видениями прозекторской и образами, застывшими в формалине навек? Я с детства ненавидела солнце за яркий свет, а живых – за беспричинный оптимизм и неуважение к смерти и ее тайнам. Поэтому в моем особняке всегда царит Ночь, а единственный слуга нем, как надгробный камень. Соседи считают меня безумной, но ты ведь отлично знаешь, что это не так. Разве могут осудить меня мешки обреченной на гниение плоти? Я знаю, чем кончается жизнь, а они – нет.
Ты стоишь совсем рядом, нас разделяет лишь толщина мрака– и я слышу твое дыхание. Ближе, мой друг, мой брат, моя любовь, ближе… Я хочу раствориться в твоем взгляде, ощутить вкус полыни на твоих обезображенных губах и осушить твои слезы поцелуем.
Багровая портьера колышется в такт тихому ветерку, и твоя тень проступает на ней… так медленно и зыбко.
Звезды гаснут – или задернулись гардины? Неважно.
Я задуваю свечу, мне нравится убивать свет… И теперь ясно чувствую твое дыхание на коже. Ах, ты просто боялся показаться мне? Но теперь можешь быть спокоен – мои глаза слепы, и я могу лишь ощущать твое присутствие.
Холодные пальцы касаются моей шеи – я осыпаю их поцелуями, эти божественные лепестки лилий, их слабый аромат тлена сводит меня с ума… Да, я люблю тебя, только тебя, и будь прокляты живые, неспособные вызвать подобные чувства!… Твои объятия так легки, как ласки ночного мотылька, твой взгляд гипнотически горит даже в беззвездности кабинета. Я провожу ладонью по твоей шее, к подбородку, и ты наклоняешь голову, прижимая мою руку к плечу, где под высоким воротничком когда-то струилась – или все еще струится? – алая кровь.
Запрокидываю подбородок – и наши губы встречаются. Я замираю, пока ты медлишь в нерешительности – подольше бы продлился этот миг! Истома растекается по жилам, тысячею щекочущих игл, словно после первой инъекции морфина. Затем – алое и золотое вино блаженства рвется на волю, и цепочка грез накаляется до предела. Я люблю тебя.
Медленно провожу скальпелем по запястью и рассекаю вену. Твой язык подхватывает капельки крови… я обнимаю тебя свободной рукой и зарываюсь лицом в длинные шелковистые волосы, бессвязно шепчу ласковые слова, которые невозможно вспомнить…
Не уходи, счастье!...
Ты молчишь – и пальцы мои ощущают тепло живого тела… кто говорил о твоей смерти? И тьма занавешивает арки моего приюта, и ночь длится вечно, и нет предела моему чувству.
И скальпель чертит по бледной коже имя – Alphonse Rabbe…