Перед занавесом

На сцене задёрнут занавес, всё действие пьесы разворачивается между ним и краем сцены. Четыре лампы яркого белого света установлены: две – по краям сцены, две – над ними около границ занавеса. П е р в ы й приходит в себя на левом краю сцены, В т о р о й сидит на каком-то предмете, похожем на двуспальную кровать, на противоположном. П е р в ы й, очнувшись, встаёт и сразу начинает кричать, почти не осматриваясь по сторонам. В т о р о й до того, как отзывается на его крик, делает вид, что не обращает внимания на Первого.

П е р в ы й. Эй! Эй, кто-нибудь! Эй! Чёрт возьми, кто-нибудь!
В т о р о й (не вставая). Ну что ты кричишь? Тут я, прямо перед тобой. Давно увидел бы, если бы хотел.
П е р в ы й (вглядываясь, видит Второго). Вы кто такой?
В т о р о й. На «ты» давайте.
П е р в ы й. Зачем? Вопрос от этого поменяется только грамматически.
В т о р о й. Но права не отвечать на него я не теряю. Как вам угодно. Итак, неважно, кто я, и спрашивать, кто вы, я не буду. А вот ваш следующий вопрос я предвижу, поэтому задам его сам: где мы?
П е р в ы й (осматриваясь, смотрит на четыре лампы поочерёдно). Почему всё такое белое вокруг?
В т о р о й. А почему под ногами, на таком же белом, тёмные выщерблины?
П е р в ы й (смотрит прямо над собой). И там… наверху… такое же белое всё…
В т о р о й. Потому что покрашено довольно халтурно… А вы бы поменьше голову задирали, а вперёд посмотрели и оглянулись. Там тоже всё белым-бело.

Второй с этими словами застывает и смотрит пристально перед собой, его взгляд упирается в Первого. Первый молча переводит глаза и смотрит сквозь Второго, затем оборачивается, и несколько секунд они смотрят в одном направлении. После этого они возвращаются на исходную позицию: Второй садится на край того, что похоже на кровать, Первый поворачивается и смотрит на Второго. Они по-прежнему на разных краях сцены.

П е р в ы й. Мы в каком-то кубе, выкрашенном в дурацкий белый цвет.
В т о р о й. Не торопитесь. Выкрашено всё действительно по-дурацки, зато недавно. А вот с кубом вы промахнулись. Что-то вы невнимательны сегодня: смотрите только вверх и под ноги, даже оглянулись по моему совету. Посмотрите направо. Надеюсь, посмотреть налево вы догадаетесь без подсказки?

Последние слова Второй говорит уже тогда, когда Первый поворачивается лицом к залу и делает шаг к краю сцены. Произнеся свою реплику, Второй садится. Первый же в нерешительности стоит, повернувшись к залу.

П е р в ы й (не глядя на Второго, в зал). Что за чепуха… Откуда здесь всё это? Часы, книжная полка, фотография, календарь…
В т о р о й. Не стал вас спрашивать, что вы там видите, а вы сами назвали почти то же, что увидел я… Обернитесь.

Первый медленно, стараясь задержать взгляд на зрительном зале, поворачивается и застывает, находясь спиной к залу.

В т о р о й. А вот сейчас я поинтересуюсь: что вы видите?
П е р в ы й (глухо). Мы в кубе, одна из граней которого обклеена какими-то фотографиями, на которых изображена обстановка квартиры, а пять других выкрашены в белый цвет плохим маляром.
В т о р о й (вскочив на ноги, громко). Да что вас за метафора навязчиво преследует?! Коммерческого кино пересмотрели? Может, я, по-вашему, секретарь Господа Бога, а белым-бело всё, потому что вы попали в его приёмную?

Второй выдыхает и садится. Первый пристально осматривает ещё раз всю сцену, поворачиваясь также к залу и занавесу, прикрывая глаза от яркого света ламп. Второй откидывается назад. Теперь он лежит там, где сидел раньше. Во время следующего короткого диалога Первый не смотрит на Второго, Второй изредка взглядывает на Первого, продолжая лежать.

Мы на подоконнике.
П е р в ы й (резко). Догадался уже.
В т о р о й. А вы не грубите. Поздно догадались.
П е р в ы й. Вы это так сказали, словно, догадайся я раньше, мы бы вернулись туда (кивает в зал).
В т о р о й. Помнится, находясь там, вы очень хотели туда (указывает кивком на занавес) и довольно часто оказывались здесь.
П е р в ы й. Вы-то откуда знаете?
В т о р о й. Я про вас очень много знаю, как и вы про меня. Можно сказать, что мы всё друг о друге знаем.

Повисает продолжительная пауза, во время которой Первый пристально смотрит на Второго и делает несколько шагов по направлению к нему, после чего останавливается посреди сцены. Второй поднимается и следующие реплики произносит, сидя на краю «кровати». За время сцены он должен повернуться незаметно для зала так, чтобы оказаться к нему спиной.

Кажется, узнали, наконец. Вот видите, всю жизнь мы были на «ты». Впрочем, сейчас можно и на «вы» пойти. (Усмехнувшись) Гонца вот, правда, нет, чтобы посылать друг другу с этим сообщением.
П е р в ы й. Прекрати, в конце концов. Зачем мы здесь? Что нужно делать?
В т о р о й. Нет, в тебе определённо силён какой-то комплекс. Судя по всему, торгово-развлекательный с многозальным кинотеатром. Ты что, до сих пор думаешь, что мы тут должны спасать «свои задницы» или хотя бы Землю, а я в курсе, где выход из твоих воображаемых кубов?
П е р в ы й. А чем ты тут без меня занят был?
В т о р о й. В себя приходил. Я очнулся минут на десять раньше, чем ты. Тебе самому сколько времени потребовалось, чтобы адекватно всё оценить. Так что знаем мы, как всегда, одинаково.
П е р в ы й. Вот это и самое отвратительное в сложившейся ситуации.
В т о р о й. Согласен. Слишком похоже на то, что было, не правда ли?
П е р в ы й (помолчав минуту). На чём это ты сидишь?
В т о р о й. Угадай. Что там на подоконнике лежало?
П е р в ы й (выдохнув с облегчением). Сигареты. Сколько?
В т о р о й. А с памятью, видимо, у меня лучше. Сигареты ты в карман положил, уходя из дома, а вот книгу забыл.
П е р в ы й. В карман? (обшаривает карманы пиджака и джинсов, в которые он одет). Может, ты ещё помнишь, в какой карман?
В т о р о й. Во внутренний карман пиджака. Не лезь туда, там ничего нет.
П е р в ы й. Ты-то откуда знаешь?
В т о р о й. А ты думал, сигареты почему-то окажутся у тебя? Я вот сначала подумал, что у нас у каждого по пачке окажется.
П е р в ы й (ощупав нагрудный карман пиджака).А на самом деле…
В т о р о й. Правильно. Ни у кого.

После этой реплики Первый решительными, но медленными шагами подходит к книге, на которой сидит Второй, и садится рядом, но лицом к залу, закрывая Второго от зала.

П е р в ы й. И что делать будем?
В т о р о й. Не знаю. Что угодно, но без сигарет будет тяжело.
П е р в ы й. Так. Мы с тобой на подоконнике, на котором лежит книга, и больше ничего и никого нет.
В т о р о й. Не задирай нос. В комнату может зайти кто угодно.
П е р в ы й (помолчав). А что за книгу я на подоконнике оставил?
В т о р о й. Не всё ли равно, если на ней сидишь? Правда, я думаю, мы сможем её открыть и перелистать до того места, где остановились за двадцать минут до ухода. Если, конечно, ты хочешь дочитать придуманную историю чьей-то жизни вместо того, чтобы подумать, как дописать свою собственную.
П е р в ы й (после паузы). Подоконник… А почему там, где должно быть стекло, такая же краска, как и на стенах?
В т о р о й. Да потому что ты смотришь на раму. Правда, красили её, если помнишь, чуть раньше, чем подоконник, так что краска не совсем такая же.
П е р в ы й. Нужно придумать, как добраться до края стекла.
В т о р о й. Зачем? Ты увидишь только три этажа соседнего девятиэтажного дома и пустое зимнее небо. Тем более что, если мы попали сюда сразу после ухода, сейчас ночь – февраль, темнеет рано.
П е р в ы й (после паузы). Нужно придвинуть книгу, а затем взобраться на неё, и можно будет посмотреть, что там.
В т о р о й (поворачивается к залу лицом и садится по левую руку Первого, свесив ноги с книги). А ты правда веришь, что там не то же, что и (кивает на зал) там?

Первый молча забирается с ногами на кровать и встаёт на ней в полный рост, вглядываясь вдаль. Пока он это делает, Второй достаёт из внутреннего кармана пиджака сигарету с почти оторвавшимся фильтром, смотрит на неё несколько секунду и со вздохом кидает на пол так, как если бы закидывал что-либо под кровать. Сигарета остаётся лежать у книжных страниц.

Ну что? Дышать темно и воздуха не видно?
П е р в ы й (садясь на кровать спиной к залу, теперь он закрыт от зрителей Вторым). Из-за твоих шуток про меня всегда говорили, что у меня дурацкое чувство юмора.
В т о р о й. Не обольщайся. Про тебя и в моё отсутствие говорили: «смешон».
П е р в ы й (помолчав). Там сумерки, около девяти вечера, наверное… Фонари уже зажглись, и люди всё скользят по грязным тротуарам…

Второй, ничего не ответив, встаёт и делает несколько шагов к краю сцены. Остановившись, он какое-то время всматривается в зал, затем поворачивается к Первому, который всё так же сидит спиной к залу, и начинает говорить. Прохаживаясь по сцене от одного края книги к другому.

В т о р о й. Откуда все эти фотографии на стенах? Кажется, ты их не вешал…
П е р в ы й. Это Машка. Там в основном мы с ней. И друзья.
В т о р о й. Мы с ней… Ты никогда не задумывался, почему люди говорят «мы с кем-то», когда имеют в виду «я с кем-то»? Например, «мы с Машкой на фотографиях». Даром, что сейчас ты грамотно сказал, потому что на фотографиях именно мы с Машкой. Но ведь так говорят и там, и там (кивком указывает на окно)…
П е р в ы й. Какая разница… Важно, что мы с Машкой там, а вот мы с тобой – здесь!
В т о р о й. Ты никого третьего сюда не примешивай. Нас тут ровно двое. Дождались исполнения желаний…
П е р в ы й. Не сказал бы, что я мечтал вот так вот остаться с тобой, да ещё и без сигарет.
В т о р о й. Да я бы тоже променял «я с тобой здесь» на «мы с Машкой там». Это оптимальный вариант, поскольку от тебя избавиться там не получится.

После этих слов Второй останавливается у правого для зрителей края книги. Первый разворачивается и спрыгивает с книги, оказываясь лицом к залу. Всё дальнейшее действие они медленно перемещаются вокруг книги, и в конце пьесы Второй оказывается у самого занавеса по центру сцены, а Первый – на авансцене, в центре, спиной к зрителям.
П е р в ы й. Там – не получится, а здесь?
В т о р о й. Вот об этом я и думал, пока ты не пришёл в себя. Честно говоря, так и не понял ничего. Пока ты валялся у края подоконника, возникала даже мысль подтолкнуть тебя. Но я не уверен, что из нас должен остаться только один. Может, как раз наоборот, мы должны что-то такое придумать, чтобы наконец-то стать кем-то одним…
П е р в ы й. Стать? А не остаться? Почему в русском такие странные соотношения между словами… В любом случае, ты уверен, что мы можем стать, а не остаться в одиночестве?
В т о р о й. В одиночестве?
П е р в ы й. В одиночестве. Всю жизнь мы с тобой и сидели на таком подоконнике, разве что картинка там и там менялась. Иногда казалось, что мы идём по подоконнику, а стены впереди нет. Или один для другого вешал на эту стену фотографию с видом волшебной Аляски…
В т о р о й (в сторону). Явно пересмотрел дурацких фильмов…
П е р в ы й. …И один шёл к этой фотографии, чтобы удариться в неё лбом и отлететь к исходной позиции, где его уже ждал другой. И тогда, встретившись на этой исходной позиции, мы спорили, какую фотографию и на какую из стен, а то и на потолок, повесит втайне от одного другой – и наоборот!
В т о р о й. Знаешь, оттого, что мы пошли в одном направлении и стукнулись лбом в одну фотографию, которую я, кстати, не вешал…
П е р в ы й (тихо). И я тоже…
В т о р о й. …от этого лучше не стало. Мы с тобой вернулись на исходную позицию – сюда, на центр подоконника. Просто на этот раз вернулись вместе. Ведь я очнулся в том же углу, где ты, только на несколько минут раньше. Вот и успел на этой чёртовой книге разместиться. Знаешь, зачем? Да просто, чтобы в окно выглянуть. Я там искал новую фотографию, понимаешь?! А там, сам видел, московские сумерки, теперь уже, наверное, ночь, потом будет утро, день и опять вечер… И там (указывает на зал) искал! Только там всё та же комната, всё те же фотографии и книги!

На мгновение Второй замолкает, и Первый, оказавшийся у края сцены спиной к залу оборачивается и коротко смотрит на зал. За время следующего диалога Первый и Второй должны пройти ещё один круг и оказаться на итоговых позициях.

П е р в ы й (тихо). Занавески задёрнули… Задёрнули… Занавес…
В т о р о й (перекрывая последнее слово Первого). Даже наверх посмотрел. Там тоже всё тихо, сухо да правильно. И только потом посмотрел туда (указывает на левую для зрителя воображаемую «стену» подоконника). А как увидел – так повеситься захотелось. Но петли тут только оконные, а на них без верёвки не повесишься… А вот ты со своим кубом до сих пор туда внимательно не посмотрел…

После этих слов Первый наконец оборачивается и пристально смотрит на тот угол сцены, где он очнулся в начале действия. Второй, оказавшись за книгой, без сил падает на неё. Первый через несколько секунд медленно подходит к краю сцены и садится, свесив ноги. Слышен звук раздвигаемых штор, после чего Первый спрыгивает в зал и занимает свободное кресло в первом ряду. Короткое затемнение, после которого включаются только две верхние лампы. Второй встаёт с книги и оглядывается в поисках Первого. Не находя его, он внимательно вглядывается в левый для зала край сцены, потом переводит взгляд на зал и как бы случайно замечает в зале Первого. После этого он садится на край книги лицом к зрителям, поднимает сигарету и закуривает её, вскакивает на ноги и подходит к краю сцены. Садится так же, как и Первый за минуту до этого, и докуривает сигарету до середины, сидя на краю сцены. Затем Второй поднимется на ноги, отрывает фильтр непотушенной сигареты и бросает его со сцены, как окурок, а с остатком сигареты направляется к занавесу. У края занавеса, стоя посередине сцены спиной к зрителям, он докуривает и, оборачиваясь, бросает окурок. Улыбнувшись, Второй щёлкает пальцами, после чего свет гаснет, а занавес приоткрывается. Свет выхватывает Второго, исчезающего за приоткрытым занавесом, после чего на сцене на минуту делается темно. Занавес за это время открывается полностью. Слышен свист зимнего ветра, который всё усиливается по мере того, как открывается занавес. Когда занавес открыт полностью, вспышка всех четырёх ламп на пару секунд освещает пустую сцену. Все лампы гаснут, звук ветра обрывается. Занавес.