льзя понять. Найденный, слегка попорченный, кусок

!…льзя понять. После этой истории я чувствовал себя как козел после удара рогами в ворота. Руки дрожали, изредка попадая в резонанс, и тогда их дрожание возрастало совершенно до немыслимых размеров. Пластилиновые ноги разгонялись и не было никаких сил держать их короткое время вместе.
« Надо что-то делать!» - мелькнула измученная мысль. – А то так………. та!
Я попытался закрыть многопудовые глаза и произнести заклинание Бен-Бецеляля. Вместо резкого улучшения моя голова вдруг затряслась с частотой станкового пулемета, а изо рта с той же частотой стали вырываться совершенно неудобоваримые звуки. –Что-то напутал. Да и неудивительно. Но….. – подумал я. Пришлось начинать всё сначала. На этот раз всё удалось как нельзя лучше. Я почувствовал прилив сил и даже начал мурлыкать песенку. Странная эта была песня. В ней причудливо соединялись слова про священный Байкал с мотивом танго «Лолита» в исполнении Л.Утесова. Впрочем, мелодия лилась легко и, к моему удивлению, слова точно ложились на музыку.
       Прошагав ………………. ов, я вышел на небольшую полянку, уютно расположившуюся среди мохнатый елей и прозрачных березок. На противоположной стороне поляны что-то призывно желтело, игриво вспыхивая красными всполохами. – Наверно, цветы! – подумал я с какой-то неуверенной радостью и рванулся к манящему цвету. Под ногой хрустнула какая-то коряга и я рухнул на влажную землю. – Чепуха какая-то – была первая мысль после того, как я открыл глаза. На губах ощущался вкус снега. Я попытался встать, но длинный и колкий чертополох с такой ловкостью опутал мои ноги, что я сумел лишь несколько приподнять среднюю часть тела. Ноги при этом заскользили по жидкой грязи, а руки беспомощно хватали лишь пригоршни снега. Напрягшись, я ухитрился сесть. При этом из моей глотки вырвалось что-то наподобие: У-у! Зараза! Вставши на колени, я стал медленно подниматься, но проклятый чертополох не был намерен так легко меня отпускать. Несколько минут я изображал статую Лаокоона, наконец сдался и сказал: Я больше не буду!. Чертополох тут же отцепился от меня и, освобожденный, я ухитрился выпрямиться во весь рост…… Поляны не было! Я затряс головой, пытаясь отогнать наваждение. При этом в голове что-то явственно зазвенело, как медяки в еще ненаполненной копилке.» Ну и ну! Не хватало еще, чтобы и медяки выскакивали. Впрочем, что это я! Щели-то нет» - лениво проплыла мысль. Под моей ногой образовалась лужа, которая медленно впитывалась моим ботинком. Я брезгливо подергал ногой и, конечно же, ботинок со всхлипом тут же слетел с ноги, сделал в воздухе тройное сальто и погрузился в лужу. Было заметно, что ему там нравится. « Ничего, дойду в одном» - пробормотал я и двинулся поперек несуществующей поляны. На середине пути
налетела вьюга. Сугробы стали пухнуть на глазах. Через пару шагов сугробы уже нужно было покорять, как памирские семитысячники. Я начал рыть пещеры в качестве промежуточных лагерей. Не доходя метров 50 по вертикали
до вершины сугроба, я подскользнулся и стал падать по почти отвесному склону. Скорость возрастала. Когда скорость приблизилась к расчетной, я взлетел, выбрасывая из подмышек реактивные струи снега. Нос мой обледенел, что, впрочем, было кстати, так как он стал служить обтекателем и мои аэродинамические характеристики заметно улучшились ………. лился в конце поляны, появившейся……………………………………………….дела.*
       Судя по погоде, была осень. « Это несправедливо.» - поморщился я. –« Сколько таскали и опять осень. Надо менять позицию». Я подошел к ближайшему дереву и пощупал его. Дерево застонало, затрещало, сверху на меня посыпались ветки, листья, почему-то жеваная бумага и обертки от шоколада «Аленка». Я медленно отошел от ствола, пытаясь прочистить
запорошенные глаза. Из левого уха вдруг выскочила большая лягушка, спикировала на землю и галопом помчалась прочь. Дробный перестук ее лап звучал так, как будто она была подкована подковами высшего качества как призовая лошадь. Я остолбенело смотрел её вслед, даже не пытаясь что-нибудь думать. Просто смотрел и всё тут. Потом осторожно повернул голову к плечу, наклонил её и покачал. Больше ничего не выпрыгивало. “Ну, и слава Богу” –
невпопад подумал я. “ А то так артрит схватишь.” С этой мыслью я повернулся и пошел дальше. Но, прямо мистика какая-то, не успел я сделать и полшага, как на небе появилась туча, и стал катастрофически быстро темнеть. Делать нечего, надо было останавливаться на ночлег………..
Спал я спокойно, только иногда в мой сон врывалось существо, напоминавшее мне нашего завлаба с седым ежиком волос на макушке и припрыгивающей манерой речи, то одного из слесарей-гномиков, то нашего соседа – Петуха. Вставши рано утром,
Я вскипятил чай в туеске, пожевал завалявшийся в кармане сухарь и двинулся в путь. До конца поляны оставалось совсем немного…

……….ился на кучу валежника, которую оставил нерадивый лесник. Посетовав на свою неловкость, я поднялся и бодро продолжил свой путь. Внезапно мои губы раздвинулись и я услышал, что из моей гортани полились звуки каватиныРозины из “Севильского цирюльника” в исполнении Зары Долухановой. Я тихонько стукнул себя по груди, как бы в попытке остановить музыку. Вместо этого в груди что-то щелкнуло и я невольно произнес голосом Игоря Кириллова: “ Московское время 15 часов шесть минут. Передаем популярные песни советских композиторов”. – Ну, это слишком. Еще туда-сюда петь голосом З.Долухановой, но слушать себя голосом С.Захарова
 
 
________________________________________
– ни за что! – подумал я и вне себя двинул кулаком по грудной клетке. Там что-то задребезжало, захрипело и всё смолкло. Я выждал некоторое время и решил попробовать, как звучит мой собственный голос. Попробовал! Я спел бессмертный “Айсберг" на мотив Зеленого кузнечика. Своим голосом! Оглушенный, я несколько минут приходил в себя и отогревался. Этот айсберг совершенно меня заморозил. Изо рта вырывался пар, и руки были совершенно ледяными. Засунув их подмышки, я быстро отогрел их. Однако, чувство внутреннего холода заставило меня разжечь костер и вскипятить чай.
Подзаправившись, выкурив сигарету, я был в состоянии продолжить свой путь.
“Сколько же еще идти?” – стал прикидывать я. Повсем расчетом выходило не менее одного дня. “ Как–нибудь управлюсь. Лишь бы чая хватило и спичек, с сигаретами вроде бы порядок”. Солнце быстро пдымалось из-за темного леса и золотые лучи весело плясали на вечно дрожащих листья осин, просвечивали сквозь стыдливо прикрывающиеся березки, изредка ударяя в тяжелую хвою елей. Идти было приятно. Мох легко пружинил под ногами, изредка чавкали лужицы, сухо потрескивали пересохшие ветки. Взглянув на дальний конец поляны, я подумал, что до нее всего метров 100-200 и, приободрившись, я замахал руками, запрокинул голову к солнцу и замурлыкал песенку. Минуты через две я почувствовал что-то неладное. Взглянув на желанную цель, мне показалось, что вместо того чтобы приближаться, конец поляны с цветами довольно заметно отдалился от меня. “ Этого еще не хватало!” – гвоздем пронзила мысль. Я прикинул, что в моем шаге около 70 сантиметров. Отсчитав
100 шагов, я опять взглянул на лужок с цветами. Точно. Он отодвинулся от меня. Тут я вспомнил Алису, повернулся на 180 градусов и пошел обратно. Отсчитав 100 шагов, я повернулся и и посмотрел на луг. Он приблизился. Всё было ясно: надо было идти в обратную сторону. Через полчаса я понял, что никогда не дойду до желанной цели. Резко повернул на 90 градусов и пошел к ближайшей опушке. После этого я слегка углубился в лес, сел на пенёк и задумался. Надо было принимать радикальные меры. Откуда-то выплыло воспоминание. Я напрягся и … со свистом взлетел на макушку ели, которая, конечно, не могла удержать меня и я стал медленно падать по веткам. “Допрыгался! Уже и взлететь как следует не могу!” . Я напряг все свои мысли и – о, чудо! – перелетел со страшным грохотом на желанный конец поляны, где призывно желтели цветы. “Слава те господи!” – пробормотал я и направился к ближайшему кусту, чтобы нарвать, нет, нарезать самый большой, самый душистый букет. Я подошел к божественной красоты кусту и нагнулся…