Поэт и чернь

Поэт и чернь.

Ты вошёл и принёс запах осени на ладонях. До этого они пахли молоком. Я до сих пор очень скучаю по этому запаху. На подошвы твоих модных ботинок прилепился жалким оборванцем последний жёлтый листочек. Осень проходит, как и всё в этом призрачном мире.
Красота, у которой нет границ, принадлежит душе, а не телу. И сколь ни совершенны черты твоего северного лица, то самое мятное молоко из детства, которыми пахнут твои пальцы, светится на ресницах. Ты – Поэт. И дело не в том, сколько строчек, срифмованных воедино, вышло из-под твоих рук. Все люди делятся на Поэтов и на чернь. Есть больше Поэты, чем чернь, или наоборот, но посередине – никогда.
Не улыбайся: тем, кто никогда не пил молоко с твоих ресниц, не дано узнать вкуса жизни. Вкуса красоты. Они привыкли стоять у сцены, глядя на тебя снизу вверх, что ещё больше подчёркивает твою вершину. Это не музыкальный Олимп. Не белоголовый Эверест. Это Парнас, где Поэты ходят по утрам за молоком с неба, и поэтому их пальцы так вкусно пахнут.
Знаешь, запах молока всегда напоминает мне о бабушке. Когда я была маленькая, она приносила с улицы молоко в бидончике, и отчего-то её синий плащ пропитывался этим запахом. Запахом детства. Детства, которое закончилось. Которого у меня больше нет. Может, ты знаешь, где теперь моя бабушка? Ты ведь пахнешь молоком так же, как она…
Я не могу винить этих молодых девчонок в том, что их бабушки, наверно, ещё живы, и что они не знают, что это такое – просыпаться утром и не чувствовать запаха свежего молока. Они не ценят того, что имеют. Ты для них – предмет поклонения. Они поклоняются, потому что не умеют любить. Надеюсь, что – пока.
Каждое утро я отмываюсь от снов. Эти сны похожи на душные комнаты, забитые потными людьми, неприятно галдящими на не совсем понятном мне языке. Все они – где-то рядом с тобой. Параллельные галактики твоей империи. Свита Поэта. То есть – чернь.
Лоснящаяся и гладкощёкая девочка-лунный свет, затерянная на глубине своей гордыни. Рыжая женщина со щенками, привыкшая весь свет разделять на своих и чужих. Квадратнолицые начальники и командиры, вознёсшиеся до высот преисподней. Осипшая блондинка и очарованная сама собой брюнетка и – они. Они, толпа шумных покупателей твоего тела, хулителей садов твоих, охотники за твоими птицами.
Но каждый вечер, в душном доме, где льётся алкоголь и грохочет музыка, в самых разных уголках милого севера, в городах с призрачными названиями, - каждый вечер ты восходишь на свой Парнас. В белом ли. В чёрном ли. Вы стоите друг напротив друга. Не бойся. Просто окинь их взглядом, как ты привык – сверху вниз.
И улыбнись.
Потому что они – чернь. А ты – Поэт.

wtorek, 9 pa;dziernika 2007