Сто метров киноплёнки - чтобы связать крысу

       Когда старое кино умерло, герои ушли с экрана в действительность; остались сны, спонтанные ассоциации, кино о кино, замкнутая система, матрица с выпуска новостей и/или источник манеры говорить. Когда не с кем говорить, можно позвонить 060, чтобы услышать голос, или включить телевизор.
       К концу века остаются жития святых или новая мифология супергероя/сверхчеловека, или не о чем говорить и только наблюдать движущиеся картинки, как выключить звук в action movie. Где действительность, если нет кино, только разрозненные образы: человек, сидящий в метро, иногда просыпается, видит новых людей, новые станции. Привычка к тому, что действие происходит не с тобой, с героем, живущим за, вместо тебя. Новое кино - некое подобие сна, где проецируешь себя как ты есть не в структуру, а в хаос. Понимание как видение образа, вещи имеют ценность сами по себе, вне контекста. Фильм и память о фильме - воспоминания всегда упорядочены, после сеанса ты делаешь из ничто нечто, чтобы было о чем говорить.
       Вспомни, как ты возвращаешься домой. Action Movie сжимает действие до трех минут, только события, не ощущения; как рассказать собаку, бегущую по улице под дождем и отражения в луже? Когда идешь, навязчивые повторения, окна метро в течение пятнадцати минут и не впишется ни в какой формат как полчаса сновидений в сумерках по пути домой где успеваешь увидеть чью-то жизнь, untouchable.
       Выдуманные персонажи разрушают кино твоего глаза, ты не сможешь почувствовать новую вещь иначе, чем кожей. Бьют в колокол, лает собака, велосипедист на другом берегу. Новый опыт, новый способ восприятия, иначе фильм останется вовне, хотя ты можешь перенять движения героя, его манеру закрывать глаза и, когда начнется новая эра, останешься, в лучшем случае, Дастином Хоффманом своей головы, сверкающий разве лишь во сне да те несколько вечеров, когда все казалось таким же как раньше, где никогда не был. (Колокол все еще звонит.)
       
       
       
       
       
       Выходишь из кинотеатра, но фильм продолжается - когда не видишь человека, стоящего рядом, а только отражение себя в обособленной области пространства. Снимаешь этот фильм, я хочу его разрушить. Как первые фильмы снимались с одной точки, так не можешь сменить позицию, иначе станешь ангелом, и происходящее перестанет тебя касаться. Сможешь остаться, только когда перестанешь разделять ту и эту сторону камеры, и начнется новое кино, кино твоего здесь и сейчас.
       (Сейчас колокол перестает, уже шесть вечера).
       Ответ на несуществующий вопрос, блюзовая интонация; утром снова ничего не понимаешь но закрываешь глаза и рассказываешь историю.
       Произносишь буквы, слова, чувствуешь вторжение Священного Писания в твою речь, можешь говорить только что уже было написано там (такова цена грамотности) - тебе не сказать вечер, как этого хочешь, просто говорить (про себя или вслух - неважно, в метро все равно не слышно) "вечер", тем более для тебя он уже превратился в слово и зажимаешь руками уши - слышишь, как стучит единственное, что у тебя осталось реального.
       Фильм как Книга Перемен, в которой читаешь свое прошлое и будущее, зеркало для собственных проекций, сон, поток свободных ассоциаций.
       
       Выходишь из кинотеатра, и когда спрашивают, - о чем был фильм, расскажи мне историю, - просто пожимаешь плечами, потому что какая история, если фильм о тебе и только о тебе?