Жулик

       Это не характеристика двуногого существа, находящегося не в ладах с законом, а кличка пса. Кобелек со столь непрезентабельным прозвищем служил в штурманской боевой части эсминца. "Как так - служил?" - удивитесь вы, представляя "службу" собаки лишь в стойке на задних лапах в момент выпрашивания сахарной косточки. А вот так: Жулик вполне официально был отдан приказом по кораблю и поставлен на довольствие как полноценный член экипажа. Само собой, флотская форма ему была не положена, денежное довольствие просто ни к чему, да и паек в общепринятом понятии не представлял для лохматого морехода никакой ценности. Зато условия "службы" и кормежка "от пуза" позволяли ему чувствовать себя полноправным членом экипажа и всеобщим любимцем.
Вряд ли Жулик сам помнил, как попал на боевой (и очень ходовой) корабль Северного флота. Его крошечным щенком, мокрым от обильного раннего снега, трясущимся от холода беспородным комочком шерсти и готового вот-вот распрощаться с этим бренным миром, подобрал по дороге на службу сердобольный командир штурманской БЧ, капитан-лейтенант Николай Степанов. Его подчиненные приняли нового жильца как родного: искупали, обогрели, накормили. А поскольку постояльца девать было некуда, - корабль готовился к очередному выходу в море, - было принято решение оставить бедолагу до поры до времени на борту.
Быстро освоившись и окрепнув, песик проявлял чудеса хитрости, изворотливости и непосредственного лукавства. Так что над кличкой долго не размышляли.

Что делать?
Шло время. Жулик чуть подрос. До поры до времени его прятали, как могли. Но шила, как известно, в мешке не утаишь. Из-за того, что этот нехитрый инструмент будто постоянно находился в заднице не в меру шустрого кобелька, о нем довольно быстро узнал весь экипаж. А что же командир? И он, само собой был в курсе. И имел авторитет не только офицера, успешно решающего служебные задачи и личные проблемы подчиненных без употребления нецензурных выражений, но и человека рассудительного и даже добродушного.
Владимир Иванович прикинул, что помехой в службе пес не станет. Скорее, наоборот: забота о питомце как-то скрасит незамысловатый досуг моряков. И командир не только дал добро оставить собаку на корабле, но и распорядился о придании Жулику официального статуса (см. выше).
Четвероногий "матрос", будто в благодарность за оказанное доверие, никогда не отсутствовал на "боевом посту". Например, как только объявляли тревогу, он стремглав несся на свое "штатное место": таковым ему служило кресло по левому борту (в отсутствие старшего на борту из числа начальников уровня командования бригадой). Из него пес и взирал, куда идет корабль.

"Газы!"
Еще у Жулика была одна интересная особенность: он ненавидел, когда в его присутствии курили. Особенно, если курцы пускали дым в его сторону. Он забивался в угол кресла и прикрывал лапами морду, словно давая понять: "Вы что, офонарели? Травите себя, если уж очень хочется. А меня-то за что?!".
Любители подымить тут же использовали ситуацию для собственного развлечения. Перед тем, как выпустить сизую струю в сторону собаки, кричали: "Газы!" Вполне естественно, у Жулика со временем (светлая память доктору Павлову!) выработался рефлекс: как только звучала вышеозначенная команда, даже если никто вокруг и не думал даже доставать сигареты, пес, падая ниц, пытался прикрыть нос лапами.
"Цирк, да и только!" - восхищались сослуживцы "штурманцов", наблюдая этот и другие номера в исполнении мохнатого "моряка".


* * *
Если бы для корабельных питомцев были предусмотрены хотя бы значки, на ошейнике Жулика (на зависть "сухопутным" собакам) красовался бы жетон "За дальний поход". Для него - как впрочем, и для всех моряков - каждый выход в море был праздником.
В одном из походов с нашим героем и случился казус.
Эсминец, - первым из советских кораблей более чем за десяток лет - пришел с официальным дружественным визитом в Англию. На его борту был устроен положенный в таких случаях официальный прием. На нем присутствовал первый лорд адмиралтейства адмирал Освальд с супругой, командир базы адмирал Тодд, представители Главного штаба ВМС Великобритании, командования базы. В кают-компании для "а-ля фуршет" был накрыт стол. На шлюпочной палубе растянутый тент и обрамляющие его флаги расцвечивания образовали своеобразный шатер. Барная стойка, установленная тут же, довершала композицию, поражающую нехарактерными для боевой единицы уютом и комфортом открытого летнего кафе.
Под разнообразные хмельные напитки гости и хозяева приема вели непринужденные светские беседы.
И тут в командирском коридоре, обделенный вниманием, на время забытый, появляется Жулик…
Всем видом он выражал возмущение, что какое-то серьезное мероприятие проходит без его участия (или хотя бы присутствия). Впрочем, как только он был замечен, тут же был удостоен внимания первой леди адмиралтейства. Обратившись к командиру советского корабля, она поинтересовалась, какой породы "эта симпатяга"? К слову, Жулик действительно был красавцем, несмотря на неопределенность родословной: бело-рыжая шерсть ухоженно лоснилась, хвостик стоял торчком. Пес просто излучал дружелюбие, помахивая "индикатором настроения", был готов к "общению" и будто чувствовал интерес к своей персоне.
Командир, не растерявшись, "влет" подобрал породу:
- Двортерьер.
То, что на родине моряка было бородатой шуткой, у англичанки не вызвало даже улыбки. Напротив, при слове "терьер" она оживленно и понимающе закивала головой: мол, неизвестный, но, в то же время "терьер". Кто знает, каких там терьеров русские понавыводили. Она любовалась песиком, пока ее не отвлек разговором кто-то из гостей, будто переключивший внимание на себя. Жулька был тут же забыт.
То ли от обиды, то ли от острой необходимости справить естественную нужду, он без тени смущения и при полном отсутствии уважения и намека на галантность, задрал правую заднюю лапу, пристроившись перед… туфлей супруги первого лорда адмиралтейства.
Краем глаза командир нашего корабля "зацепил" предпосылку к чрезвычайному происшествию. К счастью, дверь в командирскую каюту была распахнута настежь. Жулька в мановение ока был схвачен за шкирку и брошен в дверной проем. Не ожидавший такого поворота событий, пес в полете, вращаясь вокруг собственной оси, изошел таким фонтаном, которого было бы достаточно для ликвидации небольшого локального пожара. Этого зрелища, правда, присутствующие не заметили (по крайней мере, никто не подал вида). За "улетевшим" Жулькой тут же захлопнулась дверь, дабы избежать в дальнейшем подобных конфузов.
Таким образом, честь мундира наших моряков осталась в буквальном смысле неподмоченной.
Гости, глубоко удовлетворенные долгой - не по протоколу - встречей, наконец-то разошлись. Подуставший от мероприятия командир вернулся к себе в каюту.
Там на диване возлежал злой Жулик. Он тут же встал и, искоса бросая на хозяина презрительные взгляды, вышел в коридор. Казалось бы, он должен был затаить злобу за столь "беспардонное" отношение к себе. Но обида не задержалась надолго, через пару дней покинув память пса навсегда.
* * *
И снова - выходы в море, корабельная (довольно вольготная для любимца экипажа) жизнь. Штурман, которого песик почитал единственным хозяином, так привязался к Жулику, что постоянно забирал его на сходы домой, когда стояли в базе. С назначением на должность флагманского специалиста, забрал с собой и собаку, ставшую к тому времени настоящим морским псом. И еще долго потом члены экипажа эсминца по инерции после приема пищи откладывали аппетитные косточки и другие собачьи лакомства, с сожалением чуть позже вспоминая, что Жулька навсегда покинул корабль…