Опасная красота

Старшина 1 статьи Владимир Трубин стоял, высоко задрав голову, и следил за сполохами северного сияния. На время парень забыл о том, что в данный момент он - командир поста юта крейсера; что находится на вахте; что, по большому счету, является лишь представителем огромного человеческого сообщества. Он будто хотел слиться с великолепным чудом природы, играющим в морозной вышине различными оттенками холодно-серебристых красок. Сейчас старшина в полной мере ощущал себя частичкой Вселенной. Чтобы стать хоть чуточку ближе к небу, он даже встал на рельсы, предназначенные для транспортировки мин. Но простоял так недолго: валенки, отдав металлическим полосам часть тепла ног, слегка их подогрели, и наш герой заскользил по наклонной плоскости. Сначала медленно и почти незаметно. Поэтому-то не успел вовремя среагировать и отскочить в сторону.
Осознав себя в движении и невозможность остановиться, Владимир стал лихорадочно соображать, что же делать. "Стал соображать", вообще-то громко сказано: на все про все были считанные мгновения. К тому же, тяжелый тулуп сковывал его движения. Единственной зацепкой - в прямом смысле - за крейсер, а, следовательно, и за жизнь, был леер. Не обладая какими бы то ни было акробатическими навыками, но имея недюжинную физическую силу, парень что было мочи вцепился в спасительный трос и повис на нем. Причем спиной к корме корабля.
Отдышался. "Пока пронесло…",- мелькнула шальная мысль. Долго так висеть он бы не смог: теплые толстые варежки хорошо грели руки, но в данный момент явно мешали. Поболтаться вот так еще какое-то время - и "купание" в ледяной морской купели было бы неизбежным. Развернуться же на 180 градусов было почти неразрешимой проблемой. Но других вариантов спасения просто не предвиделось: глубокая ночь и уединенное место делали возможные призывы на помощь бессмысленными.
Изловчившись, Володька при помощи концентрации всех физических и душевных сил (а также упоминаемой всуе какой-то матери) все же ухитрился повернуться. После незначительной передышки подтянулся и перелез на борт.
Силы оставили его, как только вахтенный ползком добрался до безопасного места в нескольких метрах от места происшествия. "Ну что, насмотрелся на сияние?" - спросил он сам себя, "ловя" перед глазами разноцветные желтые и оранжевые блики, расходящиеся в такт с пульсирующей по жилам кровью.
- Ни хрена ж себе, прянички! - это уже был не внутренний голос Трубина, а вполне реальный бас дежурного по кораблю. Капитан 3 ранга Канарейкин постепенно материализовался перед Володькиным взором. - Всяко видывал, но такого!... - Казалось, у нависшего над старшиной офицера от доселе невиданного и поэтому еще более вопиющего и безобразного зрелища открылся тик на оба глаза. - Ну, ладно бы шхерился и дрых где-нибудь в тепле! Но на палубе!? - В голосе звучала бездна недоумения, и можно было сразу и безоговорочно поверить в уникальность такого события.
Старшину даже не наказали. Зато позже, как только на небе в дивном переплетении начинало мерцать сияние, и восхищенные друзья-товарищи обращали на него Володькино внимание, тот покрывался испариной и даже не пытался обратить взор в бездны Вселенной: он-то знал, чем чревато любование такой красотищей!