Две реки и кедр

Недалеко от места слияния речек Мера и Корба, есть место, где стояла когда-то помещичья усадьба. Плохого места для такого дела не выберут. Красота. Лес только уж больно подрос за эти годы. Закрывает вид плотной, только в зиму прозрачной для взора дымчатой пеленой. Берег довольно крут, но ниже по течению Меры будет совсем крут. Место это так и называют – круча.


На круче ничего уже не растёт, падает она отвесно прямо к берегу реки. Она вся из золотистого песка, только ломаными линиями по ней идут глиняные сбежки-дорожки. Напоминают они тропинки в, излюбленном местными жителями для разных житейских праздников и сбора грибов, бору. Только бора уж нет – вырубили его до последнего деревца, а тропинки ещё остались. Странно видеть их, теперь уже ничем не обоснованное петляние, когда и пней-то не осталось, все раструхлявились. Только тем, что бор не совсем обычный лес и расти тут, долго ещё ничего не будет, можно и объяснить сохранность тропинок.


Проживал в той усадьбе некто Александров Анатолий Ильич. Известные всем события заставили его уехать в Париж. Как предание тут рассказывается случай. Анатольич, сын того самого Анатолия Ильича, приехав в более спокойные годы, уже не так давно, подъехал к круче, да так и не спустился в деревню по витой дороге. Только посмотрел на отцовскую фабрику, на то, какие дома стоят в деревне, велел разворачиваться и уехал. Кто-то для пущего красного словца, говорит, что и всплакнул, там, на круче, растроганный наш Анатольич, белым платочком утёрся, да и сгинул опять на чужбину.

Как бы то ни было, а легенда сама состоит в другом. Приезжал, дескать, Анатольич не спроста. Знал от отца он, что тот зарыл клад на месте бывшей усадьбы, ларец с золотыми монетами царской чеканки, да фамильными драгоценностями и архивом. Зачем всё это было делать, решив двинуть в Париж – непонятно. А уж, если добрался до Алексанровского села, то зачем разворачиваться и уезжать, не интересно разве копнуть, хоть разок в нужном месте. Но оставим всякие там нестыковочки для людей более обстоятельных. Наш народ нет- нет, да и проявит нездоровое легкомыслие, особенно если оно богатства, не нажитого трудом тяжким, касается.


Перед жаждущими острых ощущений и лёгкой наживы вставал всегда один и тот же вопрос – где. Площадь бывшего поместья довольно большая, гектар несколько, так, где тогда. Вопрос этот легко находил ответ. Легчайшим образом. Да, под кедром – место отличное. Зарыл, да для надёжности и саженец прижил над местечком золотым. Звучало это на местном наречии «так, да» - и произносилось особым образом, слитно. В какой-то умной книге читал, что в тех местах произносят - «дык-да». Что-то не приходилось такого варианта слышать, но спорить не буду, ведь у нас бывает, что и две деревни рядом по-разному говорят.


Случилось так, что в начале сентября загулял, запил начальник гаража Леонид Михайлович. Начался загул у него делом весьма для него обычным. По причине выдающейся своей внешности, а был он отчётливо похож на казака-разбойника, пользовался Лёня усиленным вниманием женской половины населения. И в этот раз завернул он к своей последней зазнобе Любке-колдунье. Ох, и не простая была баба. Со всего района и даже из мест более далёких съезжались к ней желающие разобраться в потусторонних причинах своих неурядиц. Разбиралась, да ещё как. Всё точнёхонько у неё было, а если не понравится кто, так несчастье тому гарантировано.


Дом же у Любки вопреки сложившемуся стереотипу о ведьмах как жителей окраин, стоял прямо посередине одной из боковых улиц. Ничем с виду не выделялся. Только травами разными, дурманными, особенно в погожие ясные деньки, доносило до соседей ох как тревожно. Как ни была сильна Любка, но спасти она своего возлюбленного Леонида Михайловича от неприятностей не смогла, наверное, слишком он перебрал запас прочности хранившей его магии. Уволили его с треском. Особую роль сыграло тут, очевидно вызывающее расположение, которое он занял при нарушениях трудового распорядка. Забрался он в момент кульминации своего выступления против всех в мире начальников на крышу гаража и устроился в лодке. Что же делала на крыше лодка, что делал Леонид Михайлович, мы уже знаем, – выступал. А лодка просто ждала своего потребного в ней часа, когда возможный и вполне, разлив двух сразу рек затопит всё вокруг и иного средства передвижения, кроме как лодочного не будет.


Сошлись наши герои на равнине жизни как реки Корба и Мера у посёлка. В срочном порядке из Москвы был вызван, а предварительно в ней найден, Мишка – большой спец по гаражному делу. Но то ли поиски его происходили впопыхах, то ли ещё по какой частной причине, но оказался он таким же, просто копией Леонида Михайловича, во всех отношениях. Очень уж он быстро вошёл в курс сельских радостей и соответственно прочувствовал их вкус до вылизанного донышка. Уволили и его, да он никуда уже и не собирался ехать – видно счастье своё тут нашёл. Так и ходил он теперь с распухшим носом, который повредился при попытке познакомиться с породистой лайкой того же Леонида Михайловича. Как он у него оказался, да просто, зашёл познакомиться с бывшим начальником, очевидно в корыстных производственных целях, да так и остался у него, изучать его многотрудный опыт.


Не знали наши герои, чем им заняться, к чему приложить бушующие силы. Леонид ещё, иногда, порастрачивал их, общаясь с Любкой, а вот Мишка совсем скис. Чтобы они делали, если бы не понадобился песок, для отсыпки в новой к цеху пристройке пола, неизвестно. Но песочек понадобился, а добывали его простейшим способом. Подгоняли экскаватор к круче и цепляли прямо ковшом в подогнанный грузовик. Одна беда, круча от вольного с ней обращения периодически становилась опасна. Могла рухнуть. Тогда её взрывали, а взорвать её мог только Леонид Михайлович, так как имел в загашнике запасец аммонала и бикфордов шнур.


Как не хотелось идти, но пришли на поклон к Лёньке. Он и согласился за умеренную, ввиду обстоятельств, плату. Кончилось всё, как вы понимаете, плохо. Кручу взорвали, трактор вместе с грузовиком завалили. Так уж получилось. Тогда в дело вмешался участковый - раз дело не сделали, то можно и власть применить. Был по всем криминальным правилам произведён обыск, попутно пнута была ногой породистая Михалычева лайка, ещё какие-то там разрушения произведены были, и аммонал был найден прямо в красном углу, за иконой Казанской божьей матери, видно по замыслу хозяина его охранявшей. Неприятности у друзей нарастали снежным комом или песчаным валом, кому как нравится. Выход был один – искать клад. Деньги в любой беде не помеха.


Клады обычно ищут с божьей помощью, но в тяжёлых случаях обращаются и к силам тьмы. Именно поэтому герои отправились к Любке, благо далеко идти не надо было, да вон дом-то её. Любка всё сделала, как положено. Книгу особую раскрыла, откуда черпала чудесные свои видения, прошлась травяными веничками по чубам приятелей, что-то ещё там проделала нужное и выдала, как отрезала. Не ходить. И не спрашивайте даже – не ходить и всё. После долгих уговоров, царского угощения, выведения Любки в другую залу, лично Михалычем, для настойчивого ублажения, она, наконец, сообщила подробности нагаданного. Они были неутешительны, особенно для Мишки. Короче, погибнет Мишка в расцвете лет, если пойдёт. Эх, Москва, Москва, не только слезам ты не веришь, но и словам умнейшим, предсказательным.


Подрыли приятели кедр, более чем вековой, да сил-то много, много более, чем потребно для дела. Осел кедр, с тяжким вздохом осел, не выдержал надругательства, но не упал, так и стоит теперь, в обрамлении земляного вала, как цветок в вазе, сооруженного приятелями из отсыпанной землицы. Стоит спокойно, а Мишку с большим трудом всё-таки вытянули из-под него. Лежит Мишка теперь на кладбище Алексанровском, что у вырубленного бора, а доставлен был туда трактором Т-75 по причине осенней распутицы. Можете сходить, посмотреть на его могилу.