Еще один день

Еще один день

Так давно. Давно. Давно она ничего не писала. Всё проблемы, обрывки, штампы. Нет времени на нормальный обед. На нормальное свидание. На то, чтобы нормально поплакать и пережить очередной приступ усталости и тоски. Ни на что нет времени.
Город, будто, высасывает все соки. Где бы найти тот волшебный фрукт, который подзарядит внутренние резервы? Даже на размышления нет времени.

На работу. За окном холодное утро. Жаль покидать теплую постельку. Но надо. Надо, иначе… Растворимый кофе, без него никак. Хотя, по сути, это отрава, что б в рекламах ни говорили. Бутерброд, нужно протолкнуть его в горло. Вчерашний хлеб, который успел за сутки превратиться в невкусную подсохшую массу (ну и хлеб нынче делают в бывшей «житнице» Европы!), кусок старой колбасы (даже страшно думать, сколько процентов мяса пошло на ее изготовление). А так хочется поваляться до 12-ти, и чтоб проснуться от запаха настоящего заварного кофе. И чтоб хрустящий свежий багет с малиновым вареньем на красивом блюдечке. И чтоб любимый. И чтоб весна на дворе, чтоб пели птицы…

Холодно на улице, пронизывающий ветер. Остатки талого снега в начале февраля. Вот оно какое – глобальное потепление: зимой плюс ноль, летом плюс сорок пять, - и воспоминания о снеге из далекого, казавшегося нереальным, детства. Забитая маршрутка с неповоротливыми озлобленными с самого утра пассажирами. «Что я здесь делаю? Что я делаю в этом мире?!» Про работу и говорить не хочется. Зарплата – 3 официальных прожиточных минимума, минимальных во всех смыслах. Полный рабочий день – полноценное добровольное рабство. Прошли те времена, когда она еще дерзкой девчонкой, гордо вознося указательный палец к небу, рассуждала о том, что никогда не пойдет на работу, и уж точно не на полный рабочий день. Жизнь заставила. Жизнь любого заставит склонить непокорную голову. Особенно, когда начнет давить отягощающими шею обстоятельствами.

Марина как-то в одночасье стала взрослой. Просто в один момент не стало отца, а мать заболела. Брат слишком мал, чтоб работать. И она, ветреная молодая девушка, даже еще девчонка, вдруг стала женщиной. Не думала, что так становятся женщиной. Ведь должен быть Мужчина, Любовь, Близость, ведь так? Но, может, все совсем не так? Может, женщиной становишься, когда понимаешь, что на тебе лежит ответственность, которую ни сбросить, ни убежать от нее? Женщиной становишься, когда от тебя зависят жизни двоих близких людей, и нет никакого мужчины рядом. А любовь – это таки морковь...

Как-то в одночасье угасли рифмы стихов, которые рождались во время ее долгих прогулок в парке. Поблекли мечты о том, чтобы стать великой поэтессой покруче тезки Цветаевой. Ушло, забылось, скрылось в вихре обременительных будней и работы «на желудок», а не «на душу». Все ушло.
Вот и комната душного офиса. Еще один день начался и закончился…

Интересно, сколько таких как она, теряющих молодость, красоту и талант, девушек, которые не живут сами для того, чтоб жили другие? Девушек, которым мораль не оставляет выбора? А хочется в парикмахерскую, и любоваться причудливым маникюром вместо старого монитора с низким числом Герц. Хочется в кафе с подругами, а не в столовую с сотрудниками, которые раздражают с первого рабочего дня. Хочется жизнерадостного смеха, а не «У-у» аськи. Хочется хоть какую-то надежду на счастье и Светлое Будущее.
Цифры, документы, Нескафе из автомата, шум, обрывки фраз. Жизнь. Жизнь взрослой женщины. Жизнь, которая ломает любого…

Парочка злостных вперемешку с хорошими комментариев на Маринины стихи в Интернете. «Банально/ Ничего особенного/ Интересные рифмы/ Невыразительные образы/ Мне нравится, как вы пишете, удачи/ Намек на графоманию…» Да ну их всех! Уж какими угодно, но графоманскими ее стихи точно не были, банально нет времени. А то, что вырывается… ну что ж, Цветаеву тоже не понимали современники. Удел гения – одиночество. Удел средненького поэта – одиночество плюс съедение стервятниками-критиками. Пора бросать всю эту лирику! К стилю жизни Марины она совершенно не шла. Пусть будет ее последний стих последним во всех смыслах.

«На прощание»

Нам бы с Тобою с крыши заснеженной
В небо печальное, грустное, тихое…
       Нам бы с Тобою… Ласково, бережно…
       Оттиском солнечным, нежными бликами…

Нам бы с Тобою взлёт на прощание…
Ветром безудержным, вихрями кроткими…
       Нам бы с Тобою без расстояния…
       За руки накрепко между высотками…

Нам бы с Тобою кутаться тучами…
Лампами, сном, фонарями разбитыми…
       Нам бы с Тобою искрами жгучими,
       Звёздами яркими, метеоритами…

Нам бы с Тобою с крыши заснеженной…
Призрачным днём и порой невесомою…
       Тенью кудрявою… Ласково, бережно…
       Нам бы с Тобою… Нам бы с Тобою…

… С неба моросил не то дождь, не то мокрый снег. Еще в магазин за продуктами и в аптеку для мамы. Господи, как дорого стоят все эти таблетки, капсулы, ампулы. Кто-то богатеет на чужом несчастье. Абсурд цивилизованного мира. «Что, пачка уже стоит 28? Инфляция, да… Понимаю.» Но, вообще- то не «понимаю», а «принимаю», покорно и безвольно. Домой. Спать.

- Здравствуй, мама. Как ты себя чувствуешь сегодня?
- Неплохо, только голова кружится.
- Вот, надеюсь, очередная порция допинга поможет! – Не важно, что настроение на нуле, мама не должна этого видеть. – Я еще купила хлеба, печенья и апельсинов.
- Что б мы с Павликом делали без тебя, кормилица ты наша.
- Ну так! – Гордо улыбнулась Марина, пародируя себя двухлетней давности, когда улыбка не сходила с ее уст. – Ладно, мам, пойду спать, устала сегодня.

«Я хочу заснуть и не проснуться! Но я должна проснуться завтра утром!»

Утро, все то же. Консервная банка маршрутки. Узкий коридорчик к офису. Стопка бумаг на столе. Вызов «на ковер» к начальнику. Сломался «Нескафе». Значит, день будет особо тяжелым. Рецензии на стих: «Что-то в этом есть/ Хорошо написано/ Наивно, но цепляет/ Потрясающий стих, могу я его прочитать любимой женщине?» Конечно можно. Хорошо бы, чтоб последний стих принес хоть кому-то радость. Голова трещит. Пора на расстрел.

- Здравствуйте, Игорь Константинович, вы вызывали меня. – Пробубнила Марина, взглянув украдкой на молодое, но строгое как у старика-философа лицо начальника.
- Да, Марина, присаживайтесь.
Девушка молча села и вздохнула, моля Бога только об одном: чтоб начальник не вычел в этом месяце часть зарплаты (денег было под завязку, как всегда).
- … Нам бы с Тобою с крыши заснеженной… - Проговорил, слегка запинаясь от волнения, мужской голос, - В небо печальное, грустное, тихое…

 6 февраля 2008
(автор стихотворения Майя Дмитренко)