Сатирический роман двойник. глава 15

Глава 15. ДИВИЗИЯ.
Генерал Бздун ждал около вертолёта проверяющих, а именно так учеников воспринимали во всех министерствах.
— Здравия желаю! — приветствовал их генерал, отдавая честь. — Куда полетим? — спросил он.
— На Марс! — отозвался Карпыч. — А Вы, генерал, уверены, что лететь на этом вертолете не опасно? — он с подозрением осматривал вертолет. — Может лучше на машине доехать? Что-то у вас, особенно в последнее время, они бьются часто? Нам, собственно, всё равно в какую войсковую часть Вы нас отвезете, нам просто глянуть — и обратно. Для галочки! — он посмотрел на генерала. — Сказал Секретарь, что надо, вот мы и едем!
— По поводу вертолета не опасайтесь! — ответил генерал. — Это в войсках бьются, а на этой машине даже министр летает. Очень надёжный вертолет!
— А почему в войсках бьются? — наторожился Папа. — Вроде бы такие же вертолеты?
— Тут несколько причин, — ответил генерал, — и это касается не только вертолётов, но и всего вооружения и техники: и вертолётов, и самолетов, и танков, и кораблей, и подводных лодок, даже ракет, ведь тот же «Тополь» надо на тягаче автомобильном возить, а где запчасти взять, где топливо хорошее?
— Ракетное? — удивился Папа.
— Да нет! — ответил генерал. — Кому нужно ракетное топливо? Его тут не реализуешь. Обычное топливо: бензин, керосин, солярка… Мы прилетим в дивизию, и вам комдив всё расскажет! — генерал сделал приглашающий жест. — Проходите, пожалуйста!
Вертолёт быстро набирал высоту. Карпыч с видом профессионального механика прислушивался к работе двигателя. Папа с интересом рассматривал в иллюминатор открывающийся пейзаж столицы.
— Так куда мы летим? — уточнил Карпыч у генерала.
— Мы летим в танковую дивизию, дислоцированную недалеко от Москвы. Дивизия одна из лучших, очень толковый командир, грамотно проводит либерально-демократические реформы…
— Так Вы не договорили, — вмешался Папа, — по каким причинам происходят отказы техники и вооружений?
— Главная причина отказов — старая техника: и самолёты, и вертолёты и подводные лодки… С началом реформ в армии всю приличную технику, которая была на вооружении, продали. Потом стали снимать и продавать запчасти, которые ещё работали на старой технике. Все детали из цветных металлов поснимали, их можно в металлолом сдать. Потом, уже не работающее старьё, — на чёрный лом.
— Подождите, генерал! — не унимался Папа. — Как это, боевую технику продали? Кто же её старую купит? Ведь продажей вооружений занимается специальная государственная служба. Если только техника с военными секретами, чтобы разобрать и посмотреть, как она сделана.
— Виноват, Михаил Потапович! — доложил генерал. — Я понимаю, что Вы давно в России не были, но Вы же в Администрации работаете. Должны знать, что никто устройством нашей техники и вооружений уже давно не интересуется. Это раньше было!
— Ну… Знаю, конечно… — Папа сконфузился.
— А продали тому, — пояснил генерал, — кому она была нужна. Начиная от мелких банд боевиков, которые против нас же и воевали, и, заканчивая совсем немаленькими государствами, в том числе и демократическими. А государственная служба по торговле вооружениями к нам не относится и работает самостоятельно… Остались кое-какие заводы по выпуску вооружений, вот они вместе и делают бизнес. Только к бюджету этот бизнес никак не относится. Всё по карманам расходится…— нехорошим голосом сказал генерал. — Что ещё? Ремонт и обслуживание почти не проводится, а если и проводится, то на очень низком уровне… Запасных частей или нет, или они все некачественные, выпущенные в какой-нибудь левой мастерской — заводы почти все разогнали… Это с одной стороны, а с другой — и обслуживать-то некому… Офицеры, которые не разбежались с началом реформ, или подрабатывают где-то ещё, надо же семьи кормить, или пьянствуют беспробудно… Кому же обслуживать? Академии и военные училища ликвидируются, а те что остались, практически не финансируются… Лётчики сейчас выпускаются без налёта, моряки — без наплыва… Топлива-то нет… А кто по срочной службе призван — все больные и недоучки… Некоторые в армии первый раз вилку увидели… Из них тоже специалистов не сделаешь…
— У меня в доме в советское время жил один прапорщик… — вступил Карпыч, — так вот, он говорил: «Иногда бывают дни, когда идёшь со службы домой, и вдруг с ужасом замечаешь, что руки-то у тебя свободны! Ни свертка в руках, ни мешка, ни канистры… И сразу становится «мучительно больно за бесцельно» прожитый день! С пустыми руками — как с расстёгнутой ширинкой!»
— Да уж… Конечно, и в советское время в армии сильно пили — и воровали. Но не в таких же количествах… Я думаю, что раньше был боевой дух в армии, потому что каждый знал, за что он должен воевать, кто его противник. А теперь за кого воевать?.. — Папа с горечью махнул рукой и тотчас получил толчок по ноге от Карпыча.
— Как-то поехали отдыхать на юг на машине четыре майора, — начал Карпыч, — а с водкой тогда перебои были. Люди травились палёным пойлом, поэтому и взяли они с собой по ящику хорошей водки каждый.
— Водкой палёной можно и сейчас отравиться, — вставил генерал Бздун.
— Останавливают их гаишники на посту: «Куда столько водки везете? На продажу? Где накладные? Документы на груз?» Майоры отвечают, что на юг едут, отдыхать. А водку с собой взяли, чтобы на отдыхе палёной не отравиться. Гаишники не отстают — много везете. Это не для личного употребления! Отпустили только после того, когда увидели майорские документы.
— Уже подлетаем. Видите, дивизия внизу? — обратился генерал к проверяющим.
— Не видим дивизию! Танки-то где?
— Танки в ангарах! — со знанием дела пояснил Карпыч. — Это секретный объект. Понимать надо. Если танки не в укрытиях их легко может обнаружить спутник.
— Какой спутник? — удивился генерал. — Я же вам докладывал, что дислокация войсковых частей, наличие техники, военнослужащих и т.п. уже ни для кого не секрет. Зачем же их из космоса снимать?
— Пардонтий! Пардонтий! — ретировался Карпыч. — Совсем забыл. Меня-то ещё по-другому учили.
— Опять не понял, — недоумевал Папа, — тогда зачем танки поставили в ангары, если их не надо скрывать от врага?
— Я не говорил, что они в ангарах! — ответил генерал Бздун. — Это Виктор Карпович сказал. Ангары давно сданы в аренду коммерсантам — они там хранят конфискат с таможни. А танки… — он показал пальцем вниз, — вот там, справа… Видите?! Восемь танков. Почти что новенькие. Гордость дивизии. — он обернулся к проверяющим, — Видите?
— Всего восемь? — удивился Папа. — В дивизии восемь танков?
— Это те, что ездят и стреляют. В полной боевой готовности! — ответил генерал. — А вон там, слева, поле целое. Это танки не на ходу — это на резку и в металлолом. Очень хорошая статья доходов.
— Это танки?! — воскликнул Карпыч. — Больше на кладбище пиратских кораблей похоже.
Вдруг вертолёт сильно тряхнуло, и где-то внутри машины раздались странные, очень сильные механические стуки. Все упали на пол. Машину качало из стороны в сторону, лязг и грохот усиливался. 
— Что случилось? — крикнул Карпыч в сторону пилота и, не получив ответа, крикнул опять: — В чем дело? — в кабине пилотов раздалась грубая тирада, состоящая сплошь из матерных слов. Можно было только понять, что пилот недоволен действиями каких-то людей, отвечающих за техническое состояние вертолёта, и желает всяческих неприятностей этим людям и всем их родственникам.
Генерал Бздун, испуганный больше всех остальных, лежал на полу бледный и громко причитал:
 «Ну вы, суки, мне ответите!.. Ответите. Я вас всех… Зачем же мне деньги нужны теперь? И пожить-то хорошо не успел совсем!» (дальнейшие причитания носили сугубо интимный характер и опущены автором).
Наконец, раздался сильный толчок о землю и всё стихло. Карпыч медленно встал, потягиваясь и потирая ногу, посмотрел в иллюминатор: по полю, на которое они упали, к вертолёту бежали военные, размахивая руками. Карпыч посмотрел на лежащих на полу Папу и генерала Бздуна.
— Вы там как? — спросил он, наклоняясь к Папе. — Миш, ты жив?
Папа зашевелился, открыл глаза и стал принюхиваться.
— Вроде бы жив, — ответил он, принюхиваясь активнее, — чем это так странно пахнет?
Карпыч тоже стал принюхиваться. Он толкнул за плечо генерала.
— Бздун! Ты как там, жив? Вставай! Подчинённые твои уже бегут, а ты развалился, как боров после случки. Да ещё обделался. Так испугался, что пожить богато не успел?
 Генерал открыл один глаз.
— Виноват! — тихо пролепетал генерал Бздун. — Ударился головой и потерял сознание. А испугался за вас, за вверенное мне гражданское начальство!
— Ври больше! — засмеялся Карпыч. — Испугался, что не успеешь пожить хорошо на украденные деньги. Много наворовал-то?!
— Виноват… Лучше героически пёрнуть, чем по-предательски бзднуть…— тихо выдавил из себя генерал и опять потерял сознание, артистично откинув руку назад и сильно ударившись головой о железный пол, издав неприличный звук довольно высокого тона.
— Ему бы не войсками командовать, а взводом ассенизаторов! — возмутился Карпыч. — А то: «Вертолёт надежный, даже министр летает!» Наверное, так и летает, как мы сейчас!
— Министру проще падать, он толстый такой! — Папа посмотрел на бездыханного генерала Бздуна. — Послушай, Вить, если он каждый раз так головой будет биться о железо? Плохо же!..
— Ты за его голову не переживай. Он же генерал Бздун от стратегии!
Из кабины вышли два пилота. Карпыч посмотрел на них зловеще:
— Ну что, летуны, кто меня сейчас на три буквы послал?
— Виноват! — отозвался один из пилотов. — Я! Майор Бессмертный! — он  смущенно смотрел на проверяющих, потирая ногу, вероятно ушибленную при падении. — Понимаете, надо было машину и вас спасать, некогда было разговоры разговаривать. Извините ещё раз, я боевой пилот, во всех горячих точках воевал… 
Тут ожил и стал подниматься генерал Бздун, крякая и постанывая:
— Всё, Бессмертный! Теперь ты у меня смертным станешь! Это твой последний бой был!.. Писец тебе. Убивать тебя сейчас буду!, — майор аж сжался весь.
Карпыч подошел к нему и хлопнул по плечу.
— Спасибо, майор, за службу! — сказал он. — Если бы не ты, лежать нам сейчас в этом железном ящике в виде отбивных! — Карпыч от души пожал майору руку. — Точно Бессмертный! — он посмотрел на генерала. — Ну а генерал Перебзд… Ой! Генерал Бздун немного переволновался, испугался не за себя — за нас! За гражданское начальство! — Карпыч обернулся, посмотрел на генерала и добавил: — Пилотов надо бы к наградам представить, жизнь нам спасли.
— Слушаюсь, — неохотно буркнул генерал.
К вертолёту подбежали люди в военной форме и стали кричать и махать руками. Майор Бессмертный с трудом открыл дверь и крикнул, что обошлось без потерь, и начальство в порядке. Подкатил открытый газик с генералом в огромной фуражке, похожей на маленький аэродром. Генерал был взволнован, но, услышав, что все начальники живы и здоровы, успокоился. Карпыч с интересом выглядывал вниз. 
— Что за мода пошла на такие фуражки? — спросил он Бздуна. — У фашистов, что ли, переняли? И причём, чем меньше звание, тем больше фуражка! Только вот у генерала этого почему-то наоборот.
— Это генерал Счастье, — вставил Бздун, — наш доблестный комдив.
— Раньше в русской армии были очень красивые фуражки — блином, — продолжил Карпыч.
— Теперь в армии всё блином, — шепнул ему Папа, — кроме фуражек.
Спустились вниз. Генерал Счастье строевым шагом подошел к Бздуну, отдал рапорт, что, мол, так и так, в дивизии всё нормально, служим понемногу. Бздун рапорт принял и представил проверяющих генералу.
— Разрешите отлучиться на десять минут? — спросил Бздун. — В медсанчасть… Выпить валерьянки и привести форму в порядок.
— А успеешь за десять минут? — подмигнул ему Папа. — Иди. Мы пока с генералом поговорим…
— Генерал Счастье! — представился генерал. — Бывший моряк-подводник.
— Как это? — удивился Папа. — А как же тогда Вы попали в танковые войска, если раньше командовали подводными лодками, как справляетесь с командованием танковой дивизией?
— А какая разница? — удивился генерал. — Главное, как я понимаю, это навык в проведении либерально-демократических реформ в боевом подразделении. А у меня такой навык есть. Имею награду и благодарность от командования за внедрение реформ во флоте!.. А матрос — он тоже солдат, только в бескозырке. Теперь вот командование бросило меня на реформирование танковых войск.
— Разрешите? — спросил внезапно появившийся Бздун, распространяя запах дешёвого одеколона.
Карпыч принюхался и шепнул Папе: «Миш, может, ты его из своего баллона брызнешь?»
— Говорите! — ответил Папа.
— Дело в том, что генерал Счастье, в то время ещё адмирал, одним из первых начал демократические преобразования во флоте! — он с уважением посмотрел на Счастье, имевшего гордый независимый вид. даже перед высоким московским начальством. — В лице Счастье, — все посмотрели на лицо Счастье, — мы видим новый тип современного русского генерала, генерала-новатора, генерала-демократа, я бы даже сказал больше — генерала-либерала!
— Бздун! — перебил его Карпыч. — Ты уже стихами заговорил? Случайно, в советское время, не замполитом служил?
— Так точно! — рявкнул тот. — Всё Вы знаете!
— Работа такая! Давай конкретнее. Так мы отсюда до ночи не улетим.
— Я больше на этом вертолёте не полечу! — объявил Папа. — На машине обратно поедем. Продолжайте, генерал.
— На момент начала реформ адмирал Счастье командовал соединением, состоящим из двенадцати современных атомных подводных лодок. Всего за три года им было реализовано по очень выгодной цене десять лодок.
— Как это? — искренне удивился Папа. Он так и не научился скрывать своё удивление.
Дело поправил Карпыч.
— Ты забыл, Миш, нам про это генерал Прапорщик рассказывал. Всё вооружение продается за копейки под видом металлолома, а разницу в цене получают на свои счета или наличными. За всем этим неустанно следит военная прокуратура, и того, кто украл или присвоил себе больше положенного по инструкции, сажает в тюрьму.
— Так точно! — подтвердил Счастье. — За все десять лодок я полностью отчитался! 
— Хочу спросить, — обратился к Счастье Карпыч с видом знатока, прищуриваясь, — а куда делись те две лодки, которые Вы не реализовали?
— Одна лодка, самая современная, — не моргнув глазом, ответил генерал, — по приказу генерального штаба была отогнана за океан в распоряжение наших союзников. Денег за неё я не получал.
— А вторая? — с подозрением поинтересовался Карпыч. — Вторая куда делась? Улетела в космос?
— Никак нет! — уже слегка волнуясь, пролепетал Счастье. — Она пошла на резку своим ходом и затонула на большой глубине.
— Что это вдруг? — не унимался Карпыч. — Что это она затонула, плавать, что ли, не умела? А экипаж?
— Экипаж спасся… — уже совсем расстроено, немного покраснев, ответил генерал.
— Я должен вступиться за генерала! — вмешался Бздун. — Я знаю его очень давно и с положительной стороны. Мы служили вместе. И, кстати, реализовал он эти лодки по цене более выгодной, чем было указано в рекомендациях штаба округа — на свой страх и риск. И у него всё получилось… Финансовая отчётность в порядке.
— Меня штаб округа три раза проверял! — тихо, с обидой, буркнул генерал. — Военная прокуратура! Копеечка к копеечке. Всё по инструкции.
— И лодку затонувшую тоже прокуратура проверяла? — съехидничал Карпыч.
— Проверяла!
— Ну да! А то там не люди сидят? — Карпыч ухмыльнулся. — Впарили лодку, а деньги поделили между собой… Как будто я не знаю, как это делается. А присяга, а инструкция, а честь офицерская, а генералы в Москве?! Им кушать не надо? — грозно спросил Карпыч, входя в роль. — Вы что, инструкции не знаете? Что делиться с командованием надо, не знаете?
— Ты что, Карпыч? — прошептал Папа. — Взятку вымогаешь, что ли?
— А почему бы и нет? — тоже шёпотом ответил Карпыч. — Секретарь был бы горд за меня, — генералы, видя, как перешёптывается руководство, и, поняв это как-то по-своему, тоже стали оживлённо перешёптываться.
— Ладно, — сказал Карпыч, — по поводу этой пропавшей лодки надо будет ещё раз провести тщательную проверку. Я лично распоряжусь… Далее… Почему Вы сразу их продали? Нельзя ли было их сначала более эффективно использовать? И получить больше выгоды?
— Это как же? — удивился сильно расстроенный Счастье.
— У меня есть один знакомый, капитан первого ранга. Виктор Иванович, который командовал подводной лодкой… Он рассказывал, что с началом реформ ему в грузовые трюмы сначала бананы грузили, а потом и наркоту тоннами… Дают приказ прибыть тогда-то, в такую-то точку океана, всплыть и забрать с находящегося там корабля груз… Доставить груз в такую-то точку в такое-то время… Он сначала не понял, что это наркотики. Когда понял, написал рапорт и ушёл с флота. Говорит: «Я присягу не наркотикам давал!»
— Зря Ваш Виктор Иванович с флота ушел! — заключил Счастье. — Хороший, наверное, подводник был. Наркотики абы кому перевозить не поручали и премии хорошие платили… Но я не мог использовать свои лодки для перевозки наркотиков. Тут уж мне точно нечего предъявить.
— Почему же? — подозрительно спросил Карпыч.
— Потому, что решения, кому доверять перевозку наркотиков, а кому нет, принимались чиновниками как минимум в Генеральном штабе, а то и выше… Лодок-то тогда много было в нашей армии, а наркотиков мало, по сравнению с лодками… И к тому же Вы сказали, что я сразу продал… Директива была такая.
— Я еще хотел добавить, — вступил генерал Бздун, — что в результате реформ, проведённых адмиралом Счастье, всего за три года у огромного военно-морского соединения на балансе осталось имущества: два старых потрепанных спасательных жилета, рваная тельняшка и пустая канистра из-под солярки… Вот как надо Родине служить! Вот на кого надо равняться! За то и награждён орденом «За заслуги перед демократией». А Вы говорите, подлодка затонула... — он вопросительно, с надеждой посмотрел на Карпыча.
— Нет! — отрезал Карпыч. — Эту подлодку я просто так не оставлю!
— Ладно, — вступил Папа, подытоживая разговор, — показывай, генерал, свою дивизию!
Проверяющие вместе с генералами принимали строевой смотр. Они стояли на импровизированной трибуне. Рядом расположился военный духовой оркестр, состоящий из небольшой кучки музыкантов, издававших негромкую грустную музыку.
— Почему в оркестре так мало музыкантов? — поинтересовался Папа. — Не хватает людей?
— Никак нет! — гаркнул Счастье. — Музыкантов как раз достаточно, инструментов не хватает. Девались куда-то…
— Затонули, наверное, — съехидничал Карпыч, — как та подлодка! — Счастье хотел что-то возразить, но не стал оправдываться. В это время неукомплектованный оркестр хрипло заиграл строевой марш, и мимо трибуны, чеканя шаг, пошли военные. Первым со знаменем дивизии непонятного цвета шел какой-то толстый дядька в форме полковника. Вид у него был под стать знамени, которое он нёс: помятый, несвежий и усталый. Генерал Бздун взял под козырек, а Счастье начал давать пояснения проверяющим:
— Со знаменем идёт мой заместитель, — начал объяснять Счастье.
— Наверное, по воспитательной работе? — догадался Карпыч. — Сразу видно, что замполит. А вы знамя хоть раз чистили?
— Так точно — замполит. Полковник Блудня! — отчеканил Счастье. — А зачем чистить знамя? Оно уже старое, ещё в Отечественную дивизия с ним воевала. Старьё. Скоро все эти старые тряпки заменят новыми знамёнами, чистыми, из качественного импортного материала. Я уже и приказ читал по министерству, — Генерал посмотрел на плац, — за полковником идёт танковый офицерский взвод. Он состоит только из офицеров, — на плац, чеканя шаг, вышел танковый взвод. Вид у офицеров был бравый, они хорошо смотрелись, были чисто и опрятно одеты.
— А почему во взводе только офицеры? — удивился Папа. — Хорошо идут, молодцы!
— Дело в том, — пояснил Счастье, — что из этих офицеров состоят экипажи исправных танков, — он показал рукой в сторону восьми танков, которые проверяющие видели еще из вертолёта, — которые могут ездить и стрелять. Ими управляют типа офицеры-механики. У них приличная зарплата, больше нигде не подрабатывают…
— А остальные офицеры подрабатывают? — спросил Карпыч. — И где они подрабатывают?
— Служба много времени не занимает, — пояснил генерал,— зарплаты маленькие, и платят нерегулярно… Многие офицеры просто пьют запоями что попало, а кто обременён семьёй, как правило, подрабатывает, кто чем умеет: кто грузчиком, кто киллером… — генерал улыбнулся.
— Кого на кого учили! — вставил Карпыч. — У меня был приятель, военный переводчик. Он рассказывал про свою службу в Африке. Его прикрепили к майору, который учил арабов на танке ездить. Посреди пустыни что-то у танка сломалось. Жара под шестьдесят, майор, весь в машинном масле с гаечным ключом просит меня помочь. Приятель мой чистый, в белой форменной рубахе ему отвечает: «Не могу, товарищ майор! Кого на кого учили… Вас — танки ремонтировать, меня — языком работать…».
— Так точно! — отозвался Счастье и продолжил: — Офицеры-механики постоянно тренируются, участвуют в стрельбах, служат по уставу… Даже жалко на них солярку переводить. Все они офицеры-механики, потому, что солдат к танкам и подпускать-то страшно. Не умеют солдаты на танках ездить...
— Какое странное формирование, — удивился Карпыч, — получается, что восемь танков, это и есть вся дивизия? А случись война? Как воевать будем?    
— Войны больше не будет, — уверенно заключил генерал. — Так в новой военной доктрине записано. Если только с террористами, поэтому и танки не нужны больше. Не на танках же с террористами воевать. А наш танковый взвод создан приказом министра только потому, что столица недалеко — мало ли что может случиться. В других дивизиях и такого-то нет, — генерал посмотрел на плац.
На него вступил строй, нет, не строй, скорее это было похоже на толпу истинных либералов, абсолютно свободных людей. Одеты они были в форму, но совсем не по уставу: ремни болтались ниже пояса, пилотки надеты у кого как, сапоги не чищены… Толпа продвигалась по плацу вразвалочку, не в такт музыке, а в произвольном порядке, всячески подчёркивая свою независимость. Первый нёс на руке магнитофон, но музыки слышно не было, её заглушал духовой оркестр. Некоторые даже приплясывали.
— Это рота старослужащих, — пояснил Счастье, — или как их еще называют — «деды».
— А почему они в таком виде? — уточнил Папа.
— Поскольку они выполняют очень важные функции в дивизии, то я делаю им поблажки… Но в роту дедов входят не все, кто служит второй год. Некоторые старослужащие пашут, как и все остальные бойцы на стройке. В эту роту входят дедушки, которые умеют заставлять работать других бойцов. Пинком и прикладом! Боец должен зарабатывать деньги для своего командира.
Рота дедушек профланировала мимо трибуны. Последний, очевидно застигнутый врасплох в разгар внеочередной трапезы, тащил дымящийся чайник. Далее на плац вступило странное воинское формирование, внешне напоминавшее отступление поверженных Наполеоновских войск от Москвы. Формирование, в отличие от роты дедушек, пыталось держать строй, но это получалось плохо.
— Вот видите, как плохо бойцы ходят! — заметил Счастье. — Что только дедушки с ними не делали: и били, и есть не давали, и на «губе» безвылазно… Ничего из них не получается. Вот какой материал нам присылают военкоматы.
— И как же они служат? — удивился Папа.
— А Вы не пробовали их накормить? Одеть как-то получше? Чтобы они себя солдатами почувствовали, — спросил Карпыч. 
— В этом нет никакого смысла. Просто надо за период службы извлечь из них максимальную прибыль. И всё!
Когда последний боец прохромал по плацу, генерал Счастье заключил:
— К сожалению, это всё, что мы можем сейчас представить из личного состава, большая часть недоносков на службе. Чуть позже на полигоне я смогу вам показать учения танкового полка со стрельбами. 
— «Недоноски» — это кто? — насторожился Папа.
— Бойцы мои, — удивленно пояснил генерал, — их по-другому и не назовёшь.
— Хорошо, генерал! — оборвал его Папа. — Покажите нам Вашу дивизию: казармы, столовую, склады, как техника хранится…
— Есть! Для начала посмотрим казармы.
Вся процессия, включая проверяющих, обоих генералов и нескольких замов командира дивизии направилась в сторону невзрачного, давно не крашенного дома. По дороге к ним присоединился и замполит. Зайдя в казарму, проверяющие к своему удивлению увидели довольно просторное помещение, покрашенные стены, аккуратно заправленные койки, телевизор… На одной из коек сидел развалившись очень крупных размеров сержант. Он смотрел телевизор и лениво ел из банки сгущённое молоко большой алюминиевой ложкой.
— Проходите! — сказал генерал Лукавый, делая приглашающий жест проверяющим, — Вот такая у нас казарма.
Карпыч подошел к сержанту и спросил с удивлением:
— А почему на «тумбочке» нет поста? И почему ты при появлении начальства не встаёшь и не отдаёшь рапорт?!
Сержант неохотно поднялся, облизал ложку, аккуратно поставил банку на кровать и сказал:
— А чего вставать-то? Я с генералом уже виделся сегодня, — он внимательно посмотрел на Карпыча, — а ты хто такой будешь?
Карпыч был возмущён. Он и сам служил в армии, но такого наглежа не встречал! Чтобы при появлении генерала сержант даже не встал?!
— Да я!.. — аж задохнулся Карпыч от возмущения. — Да я из Администрации Президента! Да я!.. Я с Президентом за руку каждый день здороваюсь!.. Вот же наглёж в сметане! — при упоминании Президента все офицеры сделали озабоченные лица и напряглись, но сержант и глазом не моргнул:
— Нехило! — лениво процедил он. — А я старший сержант Слонюк! — и, сладко потянувшись всем телом, добавил: Ломаю череп одним ударом левой руки без замаха, — и, немного подумав, продолжил: — Через ушанку. Кому хошь!
Карпыч немного подумал и решил в диалог не вступать. Ещё раз посмотрев на сержанта Слонюка, он повернулся к Счастье, с волнением наблюдавшему за диалогом, и спросил:
— Хто это?
— Это наш главный дедушка — старший сержант Слонюк! — с гордостью отрапортовал генерал. — Весь порядок в дивизии на нём держится. Даже офицеры его боятся. Он такой порядок тут завёл, что второй раз ртом не повторяет, второй раз уже кулаком.
— Да, сразу видно, что человек на своём месте, заключил — Карпыч. — Вот я когда срочную служил в советское время, к нам в часть из десанта паренька прислали… Сержант Мухачёв. Маленький такой, худенький… Москвич. Дедушки было начали к нему приставать, типа Слонюка вашего, так он, несмотря, что маленький, дал одному по челюсти и сразу сломал. На две недели дедушку забрали в госпиталь. Оказался Мухачёв мастером спорта по боксу. Поэтому и в десант призвали. Только не учли в военкомате, что живого веса в нём — сорок шесть кило. А с парашютом меньше пятидесяти, как оказалось, прыгать нельзя — парашют не раскроется. Поставили его свинарём служить. Он сначала расстроился. Ничего в этих свиньях не понимает, москвич, в деревне-то всего два раза был… Но потом оценил все преимущества свинарника: там каждую ночь подъём по тревоге, и все бегом пять километров на аэродром в самолёты грузиться, а он тоже бегом двести метров до свинарника и дальше спать; сначала ему мешал заснуть гул взлетающих самолётов, но потом привык, выспится хорошенько и начинает за свиньями ухаживать; только после его стараний свиньи сильно похудели, поджарые стали, морды узкие, как у собак; вокруг свинарника чистота: как не выпустит их, так они даже все бычки от сигарет сжирают; к нему в свинарник часто замполит заходил: очень любил за свиньями наблюдать… встанет в сторонке, закурит сигарету и смотрит задумчиво, как они совокупляются… наблюдательный: «Ты новую породу свиней вывел, Мухачёв, — говорит, — десантная свинья!», — а закончилось всё плохо: приехал какой-то генерал, отведал его свининки, сломал зуб и пришёл к нему с проверкой, долго орал и выяснял, какой дегенерат москвича на свинарник поставил! Вот так он в нашей части и оказался…».
— У нас в дивизии тоже есть подсобное хозяйство… — похвастался Счастье. — И овощи выращиваем, и свиней держим, и коров… Но мы городских туда не ставим… Только сельских… На территории дивизии открыли несколько магазинов, в том числе и овощной, — довольно доходное дело.
— Опять не понял, — удивился Карпыч, — зачем солдатам покупать овощи? Овощи они должны в столовой кушать. Когда я служил, у нас в магазине были сигареты, конфеты, мелочевка разная…
— А кто сказал, что овощи покупают солдаты? — в свою очередь удивился Счастье. — Магазины мы открыли не для солдат — просто магазины. Кто хочет, тот и покупает. Некоторые издалека приезжают, потому что у нас дёшево.
— Какие ещё у вас магазины? — изумился Папа.— Чем торгуете?
— Да всем! — похвастался Счастье. — Всё, что есть в дивизии, всё и продаём. Начиная от продуктов и заканчивая соляркой. Военная форма любая, её очень хорошо разбирают, тушенка, консервы, макароны, крупы, мука — у нас же приличные поставки — дивизия-то большая! — генерал задумался. — Цены низкие, поэтому и раскупают быстро. Для солярки построили небольшую бензоколоночку! — генерал вздохнул. — Жалко, что мало бензина выделяют — танковое же соединение — солярка и масло. Но всё прибыль!
— Да-а-а… — озадаченно протянул Карпыч, — с Вашей смёткой, хоть в губернаторы! Теперь понятно, почему бойцы на отступающих французов похожи…
— Да у нас-то что? — отозвался Счастье. — Мелочёвка!.. Вот кто на складах служит — там да!.. Там настоящая торговля. Всё продадут и спалят склад вместе с документами. Чистая работа!
— Не завидуй, генерал! — укорил его Карпыч. — Ты и тут всё наладил блестяще!
— Я и об офицерах забочусь! — продолжил поощрённый генерал. — В магазинах им небольшая, но скидочка. И в офицерскую столовую разрешаю овощи и мясо с подсобного хозяйства недорого отпускать. И дедушкам перепадает.
— А бойцы? — вмешался Папа. — В солдатскую столовую тоже даёте?
— А солдатской столовой у нас нет, — улыбнулся Счастье, — мы уже давно переоборудовали её в элитный гей-клуб «Мужчина в танке». Сделали ремонт, интерьеры в стиле «танковый дизайн». Этот клуб пользуется большой популярностью. Даже из столицы приезжают. Правда, наши офицеры пока не жалуют этот клуб. Отрыжка тоталитаризма. Я проводил среди них работу по пропаганде гомосексуализма в армии, объяснял, что это обязательно должно быть, что разрастание гомосексуализма — это и есть первый признак демократии вообще, и в армии в частности. Это показывает, что реформы идут. Если теперь у человека есть такое право, он должен им пользоваться. А они упёрлись, как бараны — не хотим, и всё. Некоторые ссылаются на застарелый геморрой, полученный на службе. Вот думаю приказ издать: чтобы в принудительном порядке обязать.
— Правильно! — встрял генерал Бздун. — Если не хотят по-хорошему участвовать в демократии, заставим. Прикажем!
— Да! В армии всё бывает! — вступил Карпыч. — У нас на срочной были солдатики, которые на радарах служили, частенько с синусами и косинусами путались… Дошло до командира полка. Он вник в проблему и приказал: все синусы, косинусы и прочую нечисть, считать равной двум. Суеверный был полковник — любил только чётные числа. Не понравилась ему чем-то единица. Пытались офицеры доказать: «Не бывает косинус больше единицы, товарищ полковник! Это закон такой в математике!» А полковник в ответ: «В армии всё бывает! Вон отсюда!»
— А Вы сами-то ходите туда? В гей-клуб Ваш? — поинтересовался Папа.
— Никак нет! — потупился Счастье. — Староват я уже…
— И я не был… — покраснел Бздун. — Мне ездить далеко…
— А зря! — прыснул Карпыч. — Вы, как командиры, обязаны личным примером привлечь своих офицеров в гей-клуб! — он чуть заметно улыбнулся, — Походите туда, господа генералы, походите. Тут у Вас явное отставание от реформ. Можете считать это приказом!
— Есть… — пролепетал Счастье как-то неуверенно. — Я попробую…
Генерал Бздун и вовсе ничего не сказал, отведя глаза. Потом, подумав, добавил:
— У меня тоже геморрой… Настоящий. Генеральский…
— Да что там, — подытожил Карпыч тихо, — дело нехитрое, но противное… Как представлю себе это всё… А где же у вас солдаты питаются?
— Столовая у нас одна: для офицеров и дедушек — пояснил Счастье. А обычные бойцы в столовой вообще не питаются, мы их сухим пайком кормим. Вермишель эта… — генерал пытался вспомнить название, — Как её, заразу? Искусственно-химического происхождения, в пачке… Они её кипятком заливают и едят. Кипяток мы им даём бесплатно…
— Так её же есть нельзя! — Папа с укором посмотрел на генералов. — Это же гарантированная язва!
— Так я и не ем! Бойцы служат год, они молодые, за это время язва не образуется, а что с ними будет на второй год — не моё дело! Тем более что их иногда подкармливают на стройке. Если в столовой кормить — получается очень дорого —  разъяснил Счастье.
— Хорошо, с казармами всё ясно, казармы мне понравились, давайте посмотрим ещё что-нибудь… Как у вас обстоят дела с боевой и политической подготовкой?
— Всё на должном уровне! — отчеканил Счастье. — По боевой подготовке я вам чуть позже покажу учения танкового полка на полигоне с учебными стрельбами, у нас как раз на сегодня запланировано. А с политической … — он обернулся к свите и скомандовал: — Полковник Блудня! Два шага вперёд!
Из свиты строевым шагом вышел полковник и, подойдя к проверяющим, отдал честь и выкрикнул:
— Полковник Блудня! Заместитель командира дивизии по воспитательной работе!
— Вольно, полковник! Рассказывай, как ты тут политическую подготовку проводишь, — обратился к нему Карпыч.
— Разрешите доложить! Политическую подготовку отменили давно, теперь есть только воспитательная работа!
— Рассказывай про воспитательную. Как она тут у вас поставлена?
— На должном уровне! Поскольку новых либерально-демократических уставов ещё не вышло, то мы пытаемся наладить её сами. Проводим разъяснительные беседы со всеми военнослужащими, включая офицеров, о необходимости работать и зарабатывать деньги для родного подразделения. И о неотвратимости наказания при утаивании заработанных денег. Мы выделили три основных направления в воспитательной работе: первое — функционирование службы приёма доносов от военнослужащих и принятия по ним мер; второе — функционирование релаксационного комплекса; и третье — размещение агитационной информации на стенде в казарме.
— Ну со службой приёма доносов понятно, — усмехнлся Карпыч, — ящик повесили где-то, и довольны. И забываете, что сначала стукач стучит Вам, а потом на Вас!
— Как это? — поинтересовался полковник Блудня.
— Да очень просто… Сколько волка ни корми, а у слона все равно больше! — Карпыч ухмыльнулся. — А вот стенд и релаксационный комплекс надо посмотреть.
— Так точно! — гаркнул полковник. — Прошу вас пройти по коридору казарменного комплекса. Сначала посмотрим стенд, а рядом и помещение для релаксации, — полковник сделал приглашающий жест рукой.
Все потянулись к выходу. Карпыч обернулся назад. На кровати, как на игрушечной, еле умещаясь, сидел, положив ноги на подушку старший сержант дедушка Слонюк. Он с интересом смотрел по телевизору какой-то боевик, ковырял своей большой ложкой в банке со сгущёнкой, по-видимому, набираясь сил. Происходящее в казарме его интересовало так же, как интриги в Большом театре.
— Слонюк! — крикнул Карпыч. Тот медленно повернул голову в сторону говорившего, — Удачи тебе!
— И табе не кашлять, — лениво ответил сержант, облизывая ложку.
  Все шли по коридору в направлении стенда. Стены были обшарпаны и давно не крашены. Впереди, в небольшом холле, показались две фигуры: офицер, что-то выговаривающий второй фигуре, бойцу, судя по виду — дедушке. Счастье хотел было вмешаться в разговор, но Папа тихо сказал:
— Не торопитесь, генерал, я хочу послушать о чём они толкуют. Давайте постоим тут и не будем им мешать.
— Есть, — тоже тихо отозвался генерал. — Это помощник моего замполита.
Фигуры стояли около большого стенда, висящего на стене около окна. По самому верху стенда медной чеканкой, потускневшей от времени, была сделана надпись: «СЛАВНЫЙ БОЕВОЙ ПУТЬ НАШЕЙ ДИВИЗИИ!». Тем временем помощник замполита, указывая рукой на стенд, кричал:
— Ты у меня допрыгаешься, Негейко! Хоть ты и дедушка, загремишь в релакс! Сколько можно тебе замечания делать?!
— Да я что? — оправдывался дедушка. — Я просто мимо проходил. И не виноват, что туалет рядом со стендом находится! Мы не одни в казарме живём. У азиатов никогда туалетной бумаги нет, вот они об стенд пальцы и вытирают. В туалете кругом кафель, там неудобно, а стенд мягкий. Палец легко вытирается. А Вы всё на меня валите!
Все пригляделись к стенду. Он был хорошо освещен солнечными лучами из окна. Действительно, куда можно было дотянуться рукой, всё было в коричневых палочках. А иногда даже в чёрных. Тем временем помощник орал ещё громче:
— Ты меня за дурака принимаешь? Какие, на хрен, палочки? Ты думаешь, что я не видел, как ты только что сморкнулся на наш стенд? Вон она, соплища-то, висит зеленющая!.. — он показал пальцем. — На солнце перламутром переливается. Совсем свежая. Корочкой ещё не взялась!
— Виноват! — покаялся дедушка Негейко под давлением неопровержимых улик. — Случайно у меня поучилось. Думал, что долетит до двери сортира — не долетела! Сморкнулся не метко.
— Имей в виду, снайпер со;пельный, ты давно у меня на заметке! Ещё раз сморкнёшься неметко!.. Я всё про тебя знаю… Кто недавно со всякой гражданской сволочью женского рода по кустам барахтался?! Думаешь, я не знаю?!
— Виноват! — каялся сержант.
Карпыч шепнул на ухо генералу Бздуну: «В наше время говорили так: «Тяга к бабе — сильнее воли командира!» Генерал подобострастно ухмыльнулся.
Тем временем офицер продолжал воспитательную беседу:
— Если через час этот стенд не засверкает всеми цветами радуги, тебе, Негейко, не жить! Чтобы ни палочек, ни соплей! Ты понял?
— Так точно! Сей минут! Только за бойцами сгоняю. Но за азиатов я не отвечаю, — добавил он, — Они опять весь стенд палочками своими разукрасят. Может, не пускать их в сортир? Пусть на улице гадят. Они привычные… Отвести им место... Поставить лист фанеры... Пусть об него пальцы и вытирают…
— За азиатов деньги плачены! — резко бросил офицер. — Кррругом! — скомандовал он. — Бегом марш! — Негейко помчался по коридору, как пуля. Генерал Счастье первым обнаружил своё присутствие и пошел по направлению к стенду:
— Что тут опять у вас произошло? — спросил он, подходя к офицеру.
За ним подошли и все остальные.
— Да вот опять весь стенд загадили! — покраснел офицер. — А сержант Негейко высморкался на стенд и попал прямо на Вашу статью «О внедрении гомосексуализма в ряды вооруженных сил в свете демократизации и либерального выбора ориентации».
— Вот скотина! — возмутился генерал. Он подошел ближе к стенду и стал внимательно оценивать потери. — Вот же недоносок. Точно в мою статью попал, — ещё раз внимательно осмотрев стенд, генерал задумчиво сказал: — Удивительно. Действительно, на солнце перламутром переливается… — он обратился к проверяющим: — Вот такое отношение у наших бойцов к свободе половых отношений. Но это, я вас уверяю, единичные случаи…
В этот момент с грохотом открылась дверь помещения, расположенного рядом со стендом, и оттуда с шумом и криками на непонятном языке стали выбегать люди неизвестных азиатских национальностей. Некоторые быстро вытирали палец об стенд и бежали дальше. Чуть не сбив с ног проверяющих и сопровождавших их офицеров, они с криками понеслись по коридору.
— Кто это? — с удивлением воскликнул Папа.
— Это кто палочки на стенде ставит коричневые! — иронично ответил Карпыч. — Специальное подразделение палочников. Я когда срочную служил, у нас много было всяких происшествий, но об стенд руки никто не вытирал. Помню, как-то в дивизии, в клубе, проходило партийное отчётно-выборное собрание. Тогда ещё клубы в аренду коммерсантам не сдавали. Коммерсанты тогда назывались спекулянтами, и их сажали в тюрьму. Клуб большой, полный зал офицеров, в президиуме командир дивизии сидит, начальник политотдела. В первом ряду тоже сплошь старшие офицеры. Это сейчас высших офицеров, как семечек в огурце, раньше-то полковника в метро не встретишь… Хотя армия тогда была побольше… Залез начальник политотдела на трибуну и давай доклад читать нудным голосом: «Политическая подготовка, решения партийного съезда в жизнь, бу-бу-бу», — занудил, занудил… Тут бы и вздремнуть всем, а в первых рядах оживление!.. Полковники, майоры не спят, головами крутят и принюхиваются… Так и просидели полтора часа… Я у знамени полка стоял на сцене в почётном карауле и всё это наблюдал. Тоже понять не мог, что они не дремлют-то?! А оказалось всё очень просто… Принюхивались все, потому что очень дерьмом воняло в первых рядах. Никто не мог понять, в чём дело. Почему так пахнет?! Смотрели друг на друга с подозрением… — Карпыч принюхался. — От вашего стенда хоть не очень пахнет. Но Вы и собраний сейчас не проводите… Короче, когда помощник по комсомольской работе опечатывал урну для голосования, с ним случилась неприятность: он в урну руку засунул, чтобы определить, что она пустая, а она оказалась уже полная! Нагадил кто-то туда… Вот он и вляпался. Что делать?! Достал рукой что мог, выкинул, опечатал, и занял своё место во втором ряду… Испачканную руку держал чуть в стороне, чтобы больше ничего не замарать…
— Это группа иностранных рабочих-гастритбайкеров, — пояснил генерал Счастье, — они живут в солдатских казармах и пользуются туалетом в своих целях.
— Таджики, что ли, узбеки? — со знанием дела осведомился Карпыч. — Гастарбайтеры? Если они питаются так же, как и ваши солдаты, тогда понятно, почему у них палочки чёрные. Тогда точно гастритбайкеры-палочники.
— Так точно! — ответил генерал. — Гастрит… — генералу было сложно опять выговорить это непростое иностранное слово. — Кастрат… Гастритбайкеры! Я точно не знаю, каких они национальностей, но мне этого и не надо знать, они же все без документов. Работают на строительстве жилого комплекса на бывшей нашей территории. Министерство активно распродаёт земли войсковых частей, вот и нас частично продали. Нам столько земли не надо, расширяться мы не собираемся, только ужиматься. Часть нашего полигона отвели под строительство элитных коттеджей: часть для генералитета, часть на продажу.
— Коттеджи тоже гастарбайтеры строят? — поинтересовался Папа.
— Никак нет! — ответил генерал. — Они работают только на жилом комплексе. Как они питаются, я не знаю — мы только сдаём строительной фирме, где они работают, в аренду солдатские казармы. Денег за это получаем мало, но всё доход. Коттеджи строят наши солдаты-недоноски — так дешевле.
— Подождите, генерал, я не понял, если в солдатских казармах живут гастарбайтеры, то где же живут солдаты? —спросил Папа.
— Они устроены очень неплохо, я Вам покажу по дороге на полигон. А теперь прошу пройти дальше, — генерал сделал приглашающий жест рукой, — и осмотреть релаксационный комплекс.
Вся процессия двинулась по коридору с облупившимися стенами. Чуть дальше коридор был перегорожен фанерными листами, покрашенными масляной краской. По центру перегородки стояла дверь, а наверху большими буквами было выведено «РЕЛАКСАЦИОННЫЙ КОМПЛЕКС». Счастье открыл дверь и пригласил проверяющих зайти внутрь.
— Наш релаксационный комплекс, — начал пояснения полковник Блудня, — состоит из трёх отделений: караоке бар-буфет, спортзал и зал для физического снятия стресса. Для начала пройдемте в бар-буфет. Именно с него начинается процедура релаксации офицерского состава, — полковник открыл дверь и пригласил всех внутрь. Проверяющие зашли и огляделись: прямо перед ними стояла барная стойка со всевозможными напитками. За ней суетился сержант, очевидно, выполняющий роль бармена, по центру — несколько столиков, а в глубине находилось некоторое подобие эстрады. Один из столиков был накрыт.
— Прошу немного закусить, — заулыбался генерал Счастье. — Чем богаты…
— Ну и чем Вы богаты? — прищурился Карпыч, подходя к столу и внимательно разглядывая содержимое блюд и тарелок, стоящих на столе. — Надеюсь, что тут не химическая лапша, которой вы кормите солдат.
— Что Вы? — испугался Счастье. — Как можно? Скромненько: осетринка копчёная, грибки маринованные, икорка, соления всякие… Горячее сейчас подадут… — генерал облизнулся, — коньячок, водочка холодненькая…
— Нет, спасибо, генерал, мы торопимся, поэтому есть не будем. Давайте дальше смотреть Вашу дивизию.
— Вы кормите тут офицеров? — спросил Карпыч.
 — Офицеры, которые посещают комплекс, как правило, берут больше напитки: водку, пиво, реже — вино… А из еды — больше селёдку и чёрный хлеб… Тут же не ресторан.
— А цены ещё похлеще будут, чем в ресторане! — отозвался Карпыч, который уже разглядывал ценники на спиртное, выставленное на барной стойке.
— А что им делать, офицерам? — сказал Бздун. — Они сюда приходят, когда спиртное больше негде купить. В город за водкой ехать? Нужна машина, бензин… Вот они сюда и ходят… Но генерал Счастье гуманен: он разрешает отпускать в кредит а потом вычитает из зарплаты.
— Хорошо! — одобрил Папа. — Ну а караоке тоже за деньги? Какой там репертуар?
— Нет, караоке бесплатно. Выбор песен очень большой… Из отечественных: Пенкин, Моисеев, Шура… И зарубежных очень много. Только я названия плохо знаю…
— А патриотические есть? Песня «Офицеры»? Неужели не поют?
— Штаб округа не рекомендовал для использования, пришлось изъять. Были, правда, у нас разногласия с полковником Блудня: «Голубая луна» — патриотическая песня или нет? Решили не изымать.
— Хорошо, генерал, — сказал Папа, — с баром всё понятно, пойдёмте смотреть спортзал.
Полковник Блудня повёл проверяющих дальше, по дороге давая объяснения:
— Когда офицер снимет внутреннее напряжение при помощи спиртного, немножко расслабится, тогда ему можно снять и физическое напряжение. Для этого у нас есть спортзал. Они подошли к комнате с надписью «Бильярдная», — Прошу вас, — пригласил полковник, открывая дверь.
В небольшой комнате стояло два бильярдных стола. У одного была обломана ножка, и вместо неё прилажен деревянный ящик. Материя на столах сильно обтёрлась, были видны порезы, зашитые большими стежками суровой нитки.
— Какой же это спортзал? — удивился Карпыч. — Это обычная бильярдная. Причём, очень запущенная. Трудно даже определить, какого цвета материя на столах. Всё в пятнах!
— Цвет когда-то был зелёный, — оправдывался виновато полковник, — просто господа офицеры… после бара с караоке… иногда тут и драки бывают... — полковник расстроился ещё больше. — Они же на деньги играют… Вот недавно ножку от стола отломали…
— У нас есть и большой спортзал, — добавил Счастье, — но он за ненадобностью сдан в аренду строителям. Сейчас там склад отделочных материалов. Сдали очень выгодно — аренда большая.
— Так вот, — продолжил полковник, — после бильярда офицер может снять напряжение и окончательно расслабиться в зале для физического снятия стресса. Некоторые офицеры идут туда, а некоторые идут опять в бар, как бы замыкая круг релаксации.
— И сколько таких витков в круге релаксации? — поинтересовался Карпыч.
— Это зависит от нескольких причин: от здоровья офицера, от степени усталости, от количества денег, наконец…
— Один мой знакомый говорил: «Норма у всех разная: у кого стакан, у кого ведро, а у кого неделя!», — заулыбался Карпыч. — Пошли дальше, что там у вас за зал?
 — В народе этот зал называется «Избивочная», — рассказывал полковник, проходя в следующий зал, — тут есть три комнаты для физического снятия стресса и небольшое жилое помещение для провинившихся солдат. В связи с вашим приездом комплекс для офицеров сегодня закрыт, но обычно все три «избивочные» заняты. Иногда избиения бывают групповые, иногда бывают и в жилой зоне, как получится.
— Ничего не понял! — вмешался Папа. — Кто кого избивает и зачем? Если солдаты провинились, их необязательно избивать, можно наказать в соответствии с уставом.
—У нас на срочной это называлось Турбаза «Холодок», — вставил Карпыч.
— Наказать можно по-разному, — вступил в разговор Счастье, — главное, что тут офицеры снимают стресс. Может, генерал Бздун нам продемонстрирует, как это всё происходит? — он обратился к Бздуну. — Вы хотите снять стресс?
— Конечно! — обрадовался Бздун. — У меня сегодня большой стресс — проверка из администрации Президента! — глаза у него загорелись, и он быстрым шагом направился к двери с надписью «Жилое помещение».
— Офицер может позвать солдат сюда, — пояснил Счастье, — выбрать, а потом уже отвести его в свободную «избивочную». Можно снять стресс и в жилом помещении: кто как любит. К нам приезжают даже генералы из министерства. У них служба очень нервная, и надо постоянно снимать стрессы!
Тем временем генерал Бздун сильным ударом ноги вышиб дверь жилого помещения, влетел туда, как тигр, и заорал: «Что скоты?! Обосрались?!! Сейчас я вас убивать буду!!!» Все последовали за генералом. Комната была небольшая, в ней стояло несколько двухъярусных нар. На них сидели солдаты. Несмотря на плохое освещение было видно, что они сильно испуганы. Карпыч тихо шепнул Папе на ухо: «Молчи, Миша!» Тем временем Бздун подбежал к ближайшему солдату и ударил его по лицу. «Что, тварь??? — заревел Бздун. — Что молчишь??? Симулянт!!! Будешь молчать, сука???» Карпыч, предчувствуя, что Папа может не выдержать и выдать себя, быстро подошёл к Бздуну и за руку оттащил его от солдата. Генерал сопротивлялся и пытался вырваться. Он уже вошёл в раж, и ему было тяжело остановиться.
— Хватит, хватит! — крикнул Карпыч. — Достаточно!   
— Тварь!.. Симулянт!.. — по инерции покрикивал Бздун.
— Вы будете бить кого-нибудь? — обратился Счастье к проверяющим. Карпыч плюнул, взял под руку Папу и направился к выходу.
Когда все вышли на улицу, Папа выглядел бледным и уставшим. Всё увиденное произвело на него очень сильное впечатление.
— Михаил Потапович, — обратился к нему генерал Бздун, — Вам плохо? Может, врача позвать?
— Никак нет! — отозвался Папа. — Тьфу! Заговариваться уже с вами стал! Нет, всё нормально, не надо врача, — он вытер лоб от холодного пота, — душно у вас в казарме. — Папа опять вытер пот со лба, — А солдат в этот «релакс» вы как набираете? Из тех, кто провинился?
— Так точно! — гаркнул Счастье. — Кто плохо работает, план не выполняет. Если провинившихся не хватает, просто так берём, кто покрепче… Солдата надо запугать! Тогда он лучше работать будет.
— План на строительстве? — уточнил Карпыч.
— Не только, — ответил генерал, — частенько и «голубцы» план не выполняют, тогда их тоже в релакс. Только не в офицерский, а в их релакс при гей-клубе.
— Голубцы — это голубые, что ли? — удивился Папа. — Неужели сейчас в армии много голубых? Когда успели-то? Ведь они совсем недавно у нас появились, с началом реформ, откуда же их так много в армии?
— Не совсем так, Михаил Потапович, — замялся Счастье, — когда приходит молодое пополнение, мы их сортируем… Присылают же и совсем дохлых, сразу видно, что как ни корми, от них толку на стройке не будет. Вот мы их голубцами и назначаем для гей-клуба. Денег на них не жалеем, кормим кашей с маслом. Потом они работают голубцами в гей-клубе.
— А если они против? — наивно поинтересовался Папа.— Начнут письма в военную прокуратуру писать.
— Как это против? — удивился генерал. — Я у них не спрашиваю, загремел в армию — служи Родине! А наш прокурор из гей-клуба не вылезает, и менты, и судейские есть… У нас клуб элитный, мы туда абы кого не пускаем. А если в клубе народу мало собралось, возим голубцов на ночь в столицу. Там у одного из памятников у них тусовка, и продаём на ночь… Тогда и план. Если за ночь положенную сумму не заработал — попал в нарушители воинской дисциплины. Тогда уже точно в релакс!
— А дедушки в релакс не ходят? — спросил Карпыч.
— А зачем им в релакс? — засмеялся Счастье. — Они и так денно и нощно солдат молотят, чтобы недоноски работали хорошо. У них вся служба — релакс!
— А мне понравилось! — заключил Карпыч, поймав на себе удивлённый взгляд Папы. — Я расскажу про него Секретарю и посоветую ему сделать такой же у нас в Администрации. Тоже очень много стрессов бывает, и крайне необходимо их снимать. Поможете, генерал, если что?
— Так точно! — ответил Счастье. — Рад стараться! Помогу.
— Только метелить мы не солдат будем!.. Генералов — это как минимум… У нас же не какая-то паршивая дивизия — Администрация Президента!..
— Так точно! — выдавил из себя опешивший генерал.
— Министров, замов, начальников главков… — продолжал Карпыч, — как хорошо: пришёл на работу, зашёл в релакс, набил рожу какому-нибудь министру, а рожи у них у всех жирные, здоровые, наглые… Не промахнёшься… Потоптал ножками какого-нибудь нерадивого губернатора или прокурора, и спокойный, удовлетворённый, с чувством выполненного долга, идёшь работать… — Карпыч мечтательно заулыбался.
Счастье в ужасе застыл.
 — Что там еще у нас осталось посмотреть? Устал я уже!.. — сказал Папа. — Давайте заканчивать…
— Я хотел показать учения танкового полка со стрельбами! — засуетился генерал Счастье. — Сейчас машина подъедет.
— Даже генерал должен больше ходить пешком! — встрял в разговор Карпыч. — Давайте прогуляемся по свежему воздуху.
Процессия направилась пешком в сторону полигона. Миновали ангары, в которых шла разгрузка бытовой техники.
— Тут раньше танки стояли, теперь, за ненадобностью, сдаем в аренду коммерсантам под склад конфиската, — пояснил генерал Счастье.
Дальше находились гранитная мастерская, автосервис, небольшой строительный рынок, какой-то непонятный ангар без вывески и с плотным мускулистым мужчиной у входа. Он был в дорогом костюме и с новеньким АКМом на ремне…
— А тут что? — поинтересовался Карпыч, внимательно рассматривая мужчину в костюме. — Автомат-то, похоже, новенький. Не стрелянный!
— А хрен его знает! — буркнул Счастье. — За аренду платят исправно, пожаров не устраивают… Что ещё надо арендодателю?
— Надо было всё-таки на машине, — отозвался Папа, — далеко еще до полигона?
— Да нет, почти пришли, — генерал вопросительно взглянул на Карпыча, — Вы хотели посмотреть, где живут бойцы-недоноски? Вот как раз справа их городок, а сразу за ним полигон. Будем заходить?
— Конечно, зайдём! — отозвался Карпыч. — Посмотрим, как солдатики устроены.
Вся процессия свернула с дороги вправо, в направлении солдатского городка. С виду он напоминал обычную стройку: несколько бытовок, поставленных друг на друга, непролазная грязь, убитый, наполовину разобранный бульдозер, бельё на верёвках… Бытовки были старые, много повидавшие на своём веку. В некоторых зияли большие дыры, заткнутые тряпьём.
— Это и есть солдатский городок? — Карпыч внимательно разглядывал площадку. — Прямо Палас-Отель какой-то. А это что такое? — он показал на странные земляные надолбы, во множестве видневшиеся за бытовками. Из каждого надолба торчало по ржавой трубе.
— Это землянки! — доложил генерал Счастье. — Недоноски живут частично в бытовках, частично в землянках. В хорошей землянке размещается до взвода солдат-недоносков.
— Ну, знаете, генерал… — возмутился Папа, — это уже перебор! Сдаёте солдатские казармы в аренду строителям, а свои солдаты живут хуже, чем скотина!
— Иная скотина больше прибыли приносит, чем солдат! Я даже бесплатно выделил им буржуйки. В каждую землянку! — обиделся генерал. — А у скотины буржуек нет!
— Пардонтий! Когда я в армии служил срочную, был у нас сержант по фамилии Порожняк. Хороший парень, но очень ленивый. А недалеко от нашей части находился гражданский аэродром, где часто садились и взлетали самолеты. Наш прапорщик, большой шутник, любил на это смотреть и приговаривать: «Во! Смотри как закочегарил! Красиво пошел!» Однажды Порожняк полюбопытствовал: «Товарищ прапорщик! А почему они кочегарят, в самолетах есть кочегарки???» — «А как же иначе? В любом большом самолёте есть кочегарка! Они дают самолету дополнительную мощность при взлете и посадке. Поэтому и дым темнее. А командует кочегаркой кочегар самолета! Чем больше самолет, тем больше кочегарка!» — «А заграницу они летают?» — «Летают. Ты напиши рапорт командиру полка, чтобы после дембеля он дал тебе направление на курсы кочегаров самолетов. Закончишь курсы — заживешь красиво…» — А у вас,— продолжил Карпыч,— получаются кочегары буржуек.
— За аренду строители платят живые деньги, — оправдывался генерал,— прибыль для армии. Солдат на срочной службе должен узнать все тяготы и принести максимальную прибыль начальству. А как в Отечественную войну солдаты жили? Тоже в землянках! И ничего, не жаловались…
— Значит, тут живут солдаты, которые работают на строительстве коттеджей? — примирительно спросил Карпыч, бросив гневный взгляд на Папу, как бы говоря: «Ну что ты, Миша, опять?! Договорились же не удивляться и не скандалить!»
— Так точно! — отрапортовал Счастье. — Живут с комфортом: и сухой паёк получают регулярно, и буржуйка в каждой землянке! Я лично выделил по буржуйке!..
— Вам бы пожить в таком комфорте, — ухмыльнулся Михаил Потапович.
— Я комфорта не ищу!
— Тогда зимой ходи срать на балкон! — конкретизировал Карпыч.
— В бытовках живут солдаты-резчики танков…— продолжил генерал, пропуская замечания проверяющих. — У них работа тяжелее и жесткий план!
— А в казарме живут только дедушки?
— Так точно, у них тоже тяжёлая служба, им отдыхать надо!
— Как хорошо было служить на Кавказе! — вступил в разговор генерал Бздун. — Там лишних солдат просто продавали — и нет проблем…
— Да!.. — мечтательно поддержал его Счастье. — Продал, сразу деньги получил, и никаких проблем!.. А тут с ними столько забот: и одень, и накорми, и работой обеспечь, в каждую землянку по буржуйке отдай… Тяжелы генеральские будни!..
— Продавать кому? — насторожился Папа.
— Как кому? — не понял вопроса Бздун. — Местное население с удовольствием покупало у нас солдатиков… И платили хорошо, живыми деньгами! Оформляли потом как дезертирство и списывали…
— А зачем местному населению солдаты? — спросил Карпыч.
— Для хозяйственных нужд… — пояснил Бздун. — Хозяйство там у всех большое: скот пасти, на строительстве работать, по дому… Бесплатная рабочая сила… Убежать из аула практически невозможно…
— Понятно, рабами бесправными… — заключил Карпыч. Что вы там про танковые учения говорили? По проживанию солдат у меня больше вопросов нет.
— Тогда пройдемте на полигон, он уже в двух шагах.
Процессия двинулась по направлению к полигону, следуя надписи «Полигон» на ржавом покосившемся столбе. Разместились на каком-то подобии трибун, очевидно предназначенных для наблюдения за учениями и баталиями, разворачивающимися на полигоне. Прямо с трибуны открывался потрясающий воображение вид на огромный коттеджный посёлок. У проверяющих зарябило в глазах. Большие дворцы в готическом стиле соседствовали с огромными сараями, построенными без всякого стиля, скорее напоминающими казармы, аляповатые ажурные башни, бунгало, особняки в стиле «ампир» с колоннами из красного кирпича… Такое же разнообразие было и в цветовых решениях…
— Да тут идеальное место для пулемётной точки! До ближайшего кирпичного забора было не более ста метров. Все коттеджи хорошо просматриваются. Вон какого-то жирного начальника привезли на «Мерседесе». С этой точки не промахнешься! — Карпыч посмотрел на генерала. — А где воевать-то будем? — спросил он.
— Тут и будем! Сегодня учения с боевыми учебными стрельбами проводят два танковых полка. Первый полк под условным названием «Тушёнка» и его противник — танковый полк с условным названием «Водка». Места тут достаточно. Командует учениями полковник Баян. Начинайте, полковник! — скомандовал Счастье.
Как из-под земли появился чернявый маленький полковник с «матюгальником» и стал в него орать: «Танковый полк «Тушёнка»! Занять боевую позицию! Танковый полк «Водка»! Занять огневой рубеж!» По команде полковника на пятачок между трибунами и кирпичной стеной коттеджа выбежали солдаты. Слева от трибуны расположилась группа солдат во главе с офицером, на которых были надеты коробки из-под тушёнки. Коробки находились на уровне талии и солдат, чтобы она не упала, держал её двумя руками. Справа расположилась такая же группа солдат, только с коробками из-под водки. Между условными противниками была большая лужа. Офицеры расставили «танки» в боевой порядок и замерли в ожидании команды полковника.
— Полки построены! Разрешите начинать? — обратился полковник к Счастье.
— Пардонтий! Пардонтий! — вмешался Карпыч. — Не разрешаю начинать! Вы нам сначала объясните, как будет происходить этот условный «бой в грязи». А как же боевые стрельбы?
— Учебные боевые стрельбы производятся ртом военнослужащего! — отчеканил полковник Баян.
— Уже хорошо, что ртом! — оживился Карпыч. — А то после такой солдатской кормёжки нам тут без противогазов не выстоять! И что дальше?
— Танковые полки сходятся «лоб в лоб», и побеждает сильнейший! — пояснил полковник.
— А как он определяется, сильнейший?
— Разрешаются удары ногой по коробкам, — комментировал полковник, — при падении коробки или бойца вместе с коробкой, танк считается условно подбитым. При стрельбе ртом у противника может возникнуть дискомфорт в области ушей, тогда он хватает себя за уши и коробка падает на землю. В этом случае танк тоже считается условно подбитым. Учения проводятся до последнего неподбитого танка!
— Хорошо. Начинайте! — скомандовал Папа,
— Полки! — взревел в «матюгальник» полковник. — Вперёд!!!
Полки вздрогнули. Офицеры, очевидно командиры этих полков, громко повторили команду полковника: «Вперёд!!!» Танковые колонны, шлёпая сапогами по луже и поднимая брызги из грязи, молча бросились друг на друга. Офицеры, пытаясь увернуться от брызг, оставались на месте.
— А почему они не стреляют? — удивился Карпыч. — Почему не слышно стрельбы?
— В таком близком бою эффективна стрельба «прямой наводкой», то есть прямо в ухо! — объяснил Счастье. Танковое сражение было в самом разгаре. Солдаты, все перепачканные грязью, в самом центре лужи, изо всех сил удерживая коробки, молотили друг друга ногами и орали, пытаясь крикнуть, как и рекомендовал опытный полковник, прямо в ухо противнику.
— И где Вы столько коробок нашли? — поинтересовался Папа.
— Водочные из релакса, а тушёночные из нашего магазина. Такие учения — моё изобретение. Ведь всё равно надо учения проводить, это пока никто не отменял. А какая большая экономия солярки, снарядов. Всё ведь денег стоит. Да и танков уже почти не осталось!.. — генерал устало вздохнул. — Да и безопаснее так… Посмотрите, как наши бывшие, а ныне независимые государства учения со стрельбами проводят! Что не выстрел — так точное попадание то в гражданский самолёт, то в жилой дом, то еще куда-нибудь…
— У меня один знакомый, большой любитель автотуризма. Он любит с семьёй на машине по разным городам поездить, достопримечательности разные посмотреть, монастыри…— вмешался с очередной историей Карпыч. — Так вот, ехали они как-то на машине, заблудились немного и решили заночевать в лесу в палатке — они к этому народ привычный. Темно уже было, с трассы съехали в какой-то лесок по просёлочной дороге, в темноте разбили палаточку и легли спать… А рано утром как шарахнет где-то совсем рядом с их палаткой… Он выскакивает и видит: прямо рядом с ними большой щит установлен: «Огневой рубеж 1-ой роты». Наверное, в темноте они его не заметили… Тогда ещё военные снарядами не торговали… И опять — как шарахнет совсем рядом!
— И что? — спросил Папа.
— Что? Через две минуты они уже были на трассе, правда, без палатки и спальных принадлежностей, зато живые. Если бы они на такие учения попали, — Карпыч кивнул в сторону лужи, — они бы дольше поспали…
— Михаил Потапович! — обратился к Папе Бздун. — Учения уже заканчиваются, Вы не могли бы, как представитель Администрации, непосредственно наградить грамотами победителей?
— Нет уж, спасибо! — поморщился Папа. — Сами награждайте! Как представитель непосредственно министерства. Сами себе на яйца наступили и пытаетесь куда-то идти!
— Спасибо, господа генералы! — подключился Карпыч. — Всё показали подробно и наглядно!
— Да для нас и «товарищи генералы» подойдёт! — потупился Счастье.
— Нет уж, не подойдёт. Пардонтий. Именно — господа генералы! — подчеркнул Карпыч. — Проводите нас до машины, мы уезжаем. Пора…
— А может, всё-таки на вертолёте? — заботливо предложил Бздун. — Его уже починили… Министр на нём летает!..
— Вот пусть он и летает… Всё равно его снимать скоро будут… А мы уж как-нибудь на машине доберёмся…
Генералы прощались с проверяющими. Счастье и Бздун преподнесли им «небольшой сувенир от подводников». Карпыч, крутя в руках коробочку, запакованную в подарочную бумагу, спросил:
— Что за сувенир?
— Потом посмотрите… — загадочно улыбнулся Счастье, — сувенир на «военно-морскую» тематику. Как ваши впечатления от посещения дивизии?
— Вполне!.. — ухмыльнулся Карпыч. — Есть, конечно, недоработки… Но немного…
— Скажите, генерал, а много сейчас в армии таких подразделений, как Ваше? — спросил Папа с надеждой. — Я имею в виду, где так активно идут демократические реформы.
— Не буду хвалить генерала Счастье, вы и сами всё видели, но таких подразделений, к сожалению, ещё мало! — отреагировал Бздун. — Сказывается косность мышления личного состава, нежелание работать и проводить в жизнь реформы… Иногда доходит и до открытого противостояния с отдельными офицерами, которые считают реформы ненужными и снижающими обороноспособность армии. Таких отщепенцев мы выявляем, срываем погоны и выгоняем с позором!
— Некоторые подразделения вообще живут по старинке! — добавил Счастье. — Как будто и не слышали ничего про реформы, про новую доктрину!.. Служат по устаревшим уставам.
— А уже есть новые? — поинтересовался Папа.
— К сожалению, пока утверждённых нет, — ответил Бздун. — только разрабатываются… Кстати, при разработке новых уставов учитывается и ценнейший опыт данной дивизии.
— Хорошо, господа генералы! — Папа встал. — Благодарю за службу!
— Служим России! — прокричали синхронно генералы.
Когда машина стала трогаться, Бздун постучал в окошко Карпыча:
— Виктор Карпович, Виктор Карпович, — тот приоткрыл окно, — Вы там про подлодку Счастьинскую говорили… Что надо проверку опять начать… Я могу поручиться за генерала Счастье…
— Да успокойся ты, пошутил я!.. — захохотал Карпыч через приоткрытое окно. — Меньше на вертолёте летай и головой об железо не бейся!..
С этими словами окошко закрылось, и машина стала набирать скорость. Генералы задумчиво смотрели ей в след…